Господь помог мне выполнить этот священный нигат *. Я знаю, что однажды буду убита. Когда это случится, прошу братьев помянуть свою сестру в первом же бою…»
В глазах у воина потемнело. Аслан издал сдавленный рык. Друзья бросились к нему.
- Что случилось? Он умер? Да, умер. - Тамада закрыл ей глаза. - Все будем там. Рашид, да примет тебя Аллах! Успокойся, Аслан, я не думал, что ты такой слабый…
Тот молча протянул старшему лист бумаги.
Тамада начал читать про себя. Лицо его искривилось в мучительной гримасе, по щекам потекли слезы. Он прочитал и передал лист другим. Все они вместе дочитали это завещание до конца.
Аслан снял с себя шинель и набросил на усопшую.
Абреки плакали.
Ловушки
- Тамада! В Долине Оленей идет сильный бой. Второй час не смолкает грохот оружия. Там такое творится! Самолет прилетел, две бомбы сбросил. Думаю там наши люди в засаду попали.
Ахмад присел на своей постели и задумался:
- Интересно, Муртаз - зачем наши люди поперлись в Долину Оленей? Глупее маршрута, чем этот, абрек себе выбрать не может.
Смуглое красивое лицо молодого человека напряглось, глаза сузились, будто он хотел отсюда проникнуть взглядом туда, в Долину Оленей, и получше разобраться в том, что там творится на самом деле. А может он хотел пробраться в мысли тамады и понять суть его сомнений?
По виску Муртаза стекали две капли пота, обгоняя друг друга. Муртаз зажмурился и кивнул головой. Ахмад тихо засмеялся.
- Я ничего не понимаю, тамада.
- Подойди сюда, садись рядом. Садись, садись.
Хучбаров достал из нагрудного кармана записную книжку и карандаш.
- Долина Оленей похожа на большую чашу посередине высоких гор. Вот, допустим, это я начертил Долину Оленей. Снизу, с равнины, постепенно углубляясь в горы, поднимается Медвежье ущелье, очень тесное на верху, до того тесное, что в некоторых местах приходится идти по воде, так как боковые тропки пропадают под водой. Вот я рисую это ущелье. Понял?
- Да, тамада.
- Есть еще две тропы: одна - со стороны Ассы, другая - с нашей стороны. Эти тропы, Муртаз, как капканы для крыс. Туда пройти легко, но оттуда выйти… Там столько по бокам мест для засад; небольшим отрядом в пять, десять человек можно уничтожить целый полк. Сиди себе за скалой и постреливай, ты недосягаем, а они - как мухи в бутылке… Не задумали ли комиссары и начальники из НКВД заманить нас в эту «бутылку»? Представь себя в роли бессильной мухи.
- Не дай Бог!
- Скажи, Муртаз, вы близко подбирались к месту боя?
- Очень близко.
- Крики слышали?
- Слышали.
- Какие?
- «Я Аллах! На помощь мусульмане! Оарц дала! Мы гибнет!»
Ахмад хлопнул Муртаза по плечу и снова тихо, по-доброму засмеялся:
- Пересолили комиссары свой борщ! Пересолили! Вот если они остановились бы на «Я Аллах!» - другое дело. Вот допустим, Муртаз, это ты с друзьями попал в засаду (не дай-то Бог, конечно). Ты будешь срывающимся голосом кричать, звать на помощь, слезно умолять спасти тебе «шкуру».
- Нет, не буду.
- Что ты будешь делать?
- Я постараюсь убить побольше гяуров. Когда-то все равно придется умереть.
- Вот! Они этого не понимают. Ты мыслишь и как кавказец и как мусульманин. Как мусульманин ты готов к встрече со смертью, как кавказец тебе унизительно слезно молить о помощи. А гяуры и в бою думают о походной кухне с горячим борщом, который оставили в тылу.
Муртаз поднялся с лавки, его голова с полуоткрытым ртом долго качалась из стороны в сторону, Ахмад улыбался.
- Тамада, ты самый великий полководец во всем мире! Вот оказывается для чего человеку посажена голова на плечах. Ва-вай!
- Позови всех, будем совещаться.
Довольно просторная землянка тамады заполнилась испытанными боевыми товарищами Ахмада, уселись на лавках вдоль трех стен. Тамада изложил ситуацию, объяснил замысел противника с расчетом на простомыслие диких горцев.
- Они считают, что абреки мыслят по-гражданскому, дескать, они сами обучались в военных академиях, а мы не видим дальше своего носа. Нас манят в ловушку. Мы второй день следим за действиями гяуров, как они занимали позиции в боковых четырех расщелинах. Заметьте: одеты по-нашему. В Медвежьем ущелье притаился целый отряд из войск НКВД. Возможно, что сегодня ночью из города придет еще подкрепление. Скоро должны вернуться с разведки Бати и Соип. У них обязательно будут новости. Что мы в таком случае можем предпринять? Первое, самое простое: тихо сидеть на своем месте, варить мясо, кушать и спать. Пусть гяуры палят из всего своего оружия в белый свет. Что им стоит? Им боеприпасов жалеть не надо. День постреляют, второй постреляют, потом поймут, что мы их замысел разгадали и не собираемся сунуться в мышеловку, снимутся с мест и обратно уйдут на свои базы на равнине. Но в рапортах высшему начальству в Москву напишут, что «войсковая операция прошла успешно, с нашей стороны жертв нет, уничтожена крупная банда…». Будут благодарности, звездочки на погонах офицеров НКВД, ордена и медали. Вот самое простое, что может из этого получиться… - Ахмад замолчал.
Все сидели, затаив дыхание, ожидая, когда их старший изложит другой вариант. А он молчал, вроде забылся. Не выдержал эту паузу Муртаз:
- Но, тамада, а другое, не самое простое?
- Есть и другой вариант, Муртаз. Есть. Его суть в том, чтобы игра превратилась в настоящее сражение между ними же, столкнуть их лбами. При сильном старании мы смогли бы это сделать.
Абреки переглянулись между собой, но все нажимали плечами.
- Те, что засели в трех расщелинах, специально одеты по-нашему. Так?
- Так.
- Их надо бы выкурить и погнать против своих.
- Они не пойдут. Как…?
- Пойдут, если в засадах им станет тесно и жарко.
План, который изложил командир, был прост и ясен: трем группам подняться по отвесным скалам с этой стороны, так, чтобы засадники оказались внизу, а потом боем сверху принудить их покинуть свои места. У них не будет другого выхода, кроме как бежать дальше вниз в Долину Оленей.
- Каждая группа из трех человек. Старшие: Ирбек, Солтмурад, Тагир Ахмадов. Возьмите по мотку веревки. Опытнейшие пусть идут вперед. В группе один идет с автоматом, двое с винтовками, но десять гранат, можно даже больше - поднять в мешке, дымовые шашки, чтобы сбить их с толку. А я с остальными пойду по той тропе, которую они нам оставили для ловушки. Позиции занять сегодня, а завтра, на рассвете начнем…
- Когда выходим?
- У нас здесь одно важное дело, которое надо решить до выхода из лагеря. Дело неотложное.
- Какое?
- Опустошить котел с мясом. Он так старался, потел - неужели обидим?
Шутка понравилась абрекам - этот котел они любили, так как редко приходилось поесть горячего.
- Нет, не обидим!
- Ну, уж постарайтесь. Ночью, лежа на холодных скалах, будете каяться, если обидите. А теперь, братья, вопрос на размышление: назовите самую лучшую одежду, еду и оружие - в одном.
Тамада улыбался, исподлобья рассматривая боевых товарищей. Те хмурили брови, кренили головы на бок, стучали пальцами по лбам, пытаясь достать из своего опыта и познанья ответ на вопрос командира. Только муталим Мехди сидел спокойно, глядя перед собой.
- Ну, кто ответит?
- Ботоно Ахмад, получается эту вещь можно кушат и одеват, как палтто и… Сколько живу - ттакое не слышал.
Мужчины пожали плечами.
- А Мехди, ты тоже не знаешь?
- Думаю, тамада, это - терпение. Терпеливый вынесет и холод, и голод, и лишения и выйдет победителем.
- Правильно - терпение. Терпение - основа мужества. У кого слабое терпение, тот не станет настоящим воином. Вот сегодня ночью, сидя на голых камнях, испытайте себя. Рассказать вам одну охотничью байку? Случай, говорят, был такой.
- Расскажи, тамада.
- Но давайте беседовать за едой - делать два дела сразу.
В отряде Ахмада строго соблюдались все кавказские традиции взаимоотношений старших и младших, уважительность друг к другу, фамильярность пресекалась на корню. Однако еду готовили и убирали в лагере по строгой очереди. Такова была установка командира.
Ахмад взял в руки кусочек красного просяного чурека, прочитал бисмил, мусульмане повторили за ним священную формулу мусульман, а трое: Ирбек, Вепхия и Саша Малышев перекрестились. И никого это не смутило. Между прочим, читать «Отче наш» и правильно креститься Ирбека и Сашу научил богомольный Веихия.
- Ты, тамада, про случай с охотниками обещался рассказать.
- Верно. Охотники за турами вынуждены забираться на самые недоступные кручи. В первый день взбираются на скалы, находят места для засад, ночуют, а на рассвете второго дня выходят, охотятся. Утром и туры выходят попастись. Так вот два молодых ингуша с плоскости были у горцев в гостях и решили тоже поохотиться. Взяли их с собой горцы. Кое-как взобрались на скалы, приметили места засад. Стали ждать. Наступила ночь. Холодно до невозможности! То туман их накроет - как мокрым одеялом, то пронизывающий ветер. Топали ногами, шевелили руками - ничего не помогает. Горцы-то знали, что надо дотерпеть до рассвета, а у незадачливых охотников терпение иссякло. «О, Господи, какая длинная ночь! - вскричал в отчаянии один из них. - Где ее конец?» «Ты говоришь о ее длине? А я поражаюсь ее шириной!» - отозвался другой, стуча зубами.
Смеялись от души.
- Значит так: завтра, Бог даст, будет ясный день. Все приметы к этому. Как только Зогал-Лоам осветиться первым лучом солнца начнем.
Юркий, как ласка, Мехди несколько раз уходил и возвращался, и что удивительно, шел ли он обыкновенным шагом, бежал ли или полз - его не было слышно. Он появлялся или исчезал словно невидимка.
- Тамада, - шепнул он, улегшись рядом, разреши мне занять позицию вон на той скале.
- На той? - изумился Ахмад, - где ты там уместишься со своим пулеметом. Там и мухе негде сесть.
- Я нашел там место, полуметровая выемка, можно в ней уместиться. Я уже знаю, где они сидят. Свет блеснул. Фонарик. Может, там их командиры сидят.
- Может, и спичку зажгли?
- Может.
- Мехди, а ты не свалишься оттуда в пропасть?
- Нет, тамада. Не бойся. Я пошел, а то светает. Потом могут заметить.
- Иди. Побереги тебя Господь!
Мехди подхватил свой пулемет и исчез меж скал.
Стало совсем светло. Тишина. На небе ни тучки. Сизый туман, что повис над долиной, скоро растаял.
Со своей засады Мехди видел тех энкеведешников, которые укрылись у входа в Долину Оленей со стороны Медвежьего ущелья. Их много. До них шагов триста, не более. Они суетятся и чего-то ждут. Абреков ждут в свою ловушку.
Место, куда поднялся Ирбек с двумя товарищами, называлось Лезвие Кинжала. Заостренный к верху пологий гребень горы тянулся ровно, как кинжал, до самого горизонта.
Ирбек нашел прочный выступ камня и завязал на него веревку.
- Закрепите второй конец. Осторожно.
Каждый привязался поясом к этой веревке. Закрепили мешок с боеприпасами.
Теперь надо ждать утра, вынести тяжелую длительную ночь. Стали ждать, и на этот случай у них есть самое главное - терпение.
- Ирбек, ты спишь?
- Да, вздремнул малость. Вай, уже утро?!
- Воллахи, ты железный человек: залез на самую вершину горы и спит себе, как в пуховой постели. Смотри сюда.
Ирбек вытащил руки из рукавов, повернулся на грудь, уцепился за камни и осторожно глянул вниз: там, в полутораста шагах отсюда на площадке сидели в кружок энкеведешники.
- Что они делают?
- Кушают, завтракают, - ответил Соип, протягивая старшему бинокль.
- Консервы. Рыба кажется. Нет. Тушенка американская. Сволочи! Даже слюнки текут. Восемь человек их тут. А вот еще трое. Все в наших шапках. Отделение. По отделению в каждой засаде. И там со стороны ущелья взвод. Ладно.
Один из энкеведешников развернулся и пальнул в воздух. Ему ответили.
Другой сделал руки рупором и зычным голосом кричал по-ингушски:
- На помощь! Нас окружили! Мы гибнем! Мусульмане! Оарц дала!
Попалили несколько минут и успокоились.
Бати достал из сумки еду, протянул каждому по кусочку чурека и сыра:
- На, Ирбек, подкрепись. Мой дед по этому поводу говорил, что пустой мешок не стоит, а падает.
- А мой дед, Бати, говорил: лучше фасоль в своем котле, чем жирное мясо в чужом котле.
- Как жаль, что наши деды не были знакомы, они бы такую умную мысль придумали, если бы сели вдвоем думать.
Чуть не захохотали, но вовремя опомнились.
- Эх-х! - вздохнул Соип, указывая рукой на Зогал-Лоам. - Чекисты себя до отвала американские консервы едят, а бедному абреку кусочек чурека доесть не дадут. Пора!
Действительно, самый верх шпиля Зогал-Лоама загорелся розовым светом.
Ирбек взял камень величиной с кулак взрослого мужчины и скатил его вниз. Он пролетел метров пятьдесят, ударился о скалу и рассыпался вдребезги, на энкеведешников посыпался целый град камней. Они вскочили и заметались.
- Бати, а ну гранатой их!
Бати выдернул чеку и со всей силой швырнул гранату вниз. Она взорвалась, не долетев до цели.
- Так. Стоп! - Ирбек прислушался. Грохот раздавался и с других сторон. Он бросил две дымовые шашки сразу.
- А для чего дымовые шашки?
- Для неразберихи. Посеять панику. Понимаешь?
С левой стороны раздался гортанный крик Мусы Хункарова, а эхо повторило многократно:
- Держитесь, братья-мусульмане, мы идем на помощь! С нами Аллах!
Гранаты падали сверху, нанося энкеведешникам в засадах большой урон. Они взрывались вверху в нескольких десятках метров от них. Лавины больших и малых камней обрушивались на обескураженных засадников. Этого выдержать было невозможно, спасая свои жизни, они бросились в долину.
Те, что сидели в засаде со стороны Медвежьего ущелья, приняли своих за абреков, выдвинулись вперед и открыли по ним огонь.
- Мы свои! Не стреляйте! - напрасно кричали засадники.
Тогда ударил пулемет Мехди по наступающим. Энкеведешники стали падать, но не поняли, откуда и кто их бьет.
Ползком и перебежками взвод продвигался в долину, разворачивая фланги, чтобы не дать «бандитам» уйти. Часа два энкеведешники беспощадно истребляли друг друга.
Ахмад решил, что пора «мышеловку» закрывать. Он послал девять лучших стрелков вместе с Мехди отрезать врагу путь к отступлению к Медвежьему ущелью. Ловушка захлопнулась.

* * *
Капитан был убит, он лежал первый в первом ряду трупов, которых положили на ровном месте поодаль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37