Подумайте, что может случиться с таблоидом «Санди».
– Как ты можешь рассуждать о снижении продаж, когда речь идет о спасении жизни детей? – упрекнул ее Дуглас, с нежностью взирая на крохотное личико Фредди. – На следующей неделе мы опубликуем воззвание, а также выпустим специальное приложение с восьмистраничной вкладкой, посвященной кризису в Сьерра-Леоне. Там будут десятки фотографий голодающих детей, снимков, разоблачающих зверства повстанцев, интервью с матерями, потерявшими детей, с женщинами, которых насиловали и избивали солдаты повстанческой армии. Над этим уже работают.
– Мои коллеги договариваются с телекомпанией «Фостерс», – добавила Бекки. – Это будет совместная акция, поэтому они каждый вечер будут готовить специальный выпуск новостей, посвященный событиям в Сьерра-Леоне. Ситуация там обострилась до предела, и мне кажется, что «Трибюн» самое время вмешаться. Это сразу поднимет авторитет наших изданий. После победы лейбористов мы увидели, что нашему читателю отнюдь не безразлично, что творится в мире. А это должно сработать. И видеодокументы мы получили просто потрясающие. Могу показать.
Она нажала кнопку на пульте дистанционного управления, включила видеомагнитофон и уселась рядом с Дугласом. Сначала на экране появилась девочка-подросток, голова которой была повязана окровавленным бинтом. Огромные глаза казались совершенно безжизненными, как и младенец, крохотное тельце которого девочка прижимала к груди. Особенно ужасало то, что их лица были почти сплошь покрыты страшными черными мухами. Затем следовали кадры, отснятые в полевом госпитале: прямо на полу, на каких-то грязных тряпках, в беспорядке лежали дети. Комментатор за кадром взволнованно пояснил: из сорока детишек эту ночь переживут единицы. Остальные умрут от голода. Далее камера показала сцены массовых захоронений, когда трупы в рваном тряпье беспорядочно сваливали один на другой.
– Мы хотим сделать телерекламу с этим воззванием, – сказала Бекки. – В агентстве «Маклейрдс» согласились использовать эти видеоматериалы, перемежая их кадрами, на которых счастливо резвятся британские малыши. А завершить ролик мы собираемся примерно таким лозунгом: «“Трибюн” это не безразлично, а вам?»
– Да, замысел впечатляет, – задумчиво сказала Джорджина. – Вы это сами придумали, Дуглас?
– Нет, – ответил ее шеф, качая головой. – Идея принадлежит Эндрю Карсону.
Вернувшись в свой офис, Джорджина увидела Майкла. Одного взгляда на его сияющую физиономию было достаточно, чтобы понять: новости у него замечательные.
Подмигнув Джорджине, репортер протянул ей большой белый конверт и сказал:
– Вот, полюбуйся.
Она раскрыла конверт и достала из него несколько цветных фотографий крупного формата. На первой незнакомая блондинка запирала дверцу автомобиля, принадлежащего Шэрон, перед парадным дома Эндрю Карсона. На заднем плане маячило черное такси. На следующем снимке та же блондинка в умопомрачительно коротком платье звонила в дверь Карсона. Вот к ней присоединился Карсон, и они оба садятся в такси. Из следующих снимков становилось понятно, что парочка в такси предается любви. Это подтверждали и приложенные к отчету показания водителя.
– Фантастика! – воскликнула Джорджина. Она спрятала фотографии и отчет в конверт, убрала конверт в атташе-кейс, заперла его и взяла Майкла под руку. – По этому случаю стоит выпить, – заявила она, и, громко смеясь, они покинули офис.
По пути Джорджина остановилась.
– Спасибо, Майкл, – с чувством сказала она.
– За что? – изумился он. – Я и сам был рад прижать эту гадину.
– Я тебе очень благодарна, Майкл. Через несколько дней я улетаю в Австралию, но прежде должна кое-что сделать. С Шэрон можно разговаривать только с позиции силы, и я собираюсь немного испортить ей настроение с помощью улик, которые ты раздобыл. Последнее, о чем я тебя прошу: сохрани, пожалуйста, оригиналы этих фотографий и отчета в каком-нибудь надежном месте. Если со мной что-нибудь случится, ты должен пустить документы в ход.
– Едва ли, увидев это, Шэрон начнет строить тебе козни, – заметил Майкл, хохотнув.
– Чтобы дискредитировать меня, она не остановится ни перед чем, – возразила Джорджина. – Особенно сейчас. Провал с Джеком Эджертоном она, конечно, забудет не скоро, недооценивать Шэрон Хэтч ни в коем случае нельзя. Ты уж в мое отсутствие присмотри за ней.
– Да, еще кое-что забыл, – сказал Майкл. – Помнишь нашу встречу с Майрой Прескотт в «Последнем шансе»?
– Еще бы! – Джорджина поморщилась – воспоминания были не из приятных.
– Она пыталась завязать дружбу с Шэрон, но та ее отшила.
– Да, Шэрон не из тех, кто подставит плечо, чтобы Майра на нем поплакала, – рассудила Джорджина.
– А теперь она обхаживает Эндрю Карсона. Но и это еще не все. Я проверил сведения насчет этой сиротки, Тани. Помнишь, Майра собиралась ее удочерить?
– Да, конечно, румынская девочка с больным сердцем. Или почками.
– Ну так вот… – Майкл выдержал театральную паузу. – Таня умерла через месяц после публикации той самой статьи. Умерла от пневмонии – сердце и почки у нее были здоровые. И в архивах нет ни одной записи о том, чтобы кто-то пытался удочерить эту девочку.
– Как, ты хочешь сказать, что она все это время вешала нам лапшу на уши?! – воскликнула Джорджина, уязвленная до глубины души. – Господи, просто поверить не могу, что люди способны на такое!
– И тем не менее это так, Джорджи. Вспомни: я предупреждал, чтобы ты ей не доверяла.
– Я ей с самого начала не доверяла. Внутренний голос предостерегал меня насчет Майры, как только я ее увидела. Но эта история… Просто возмутительно!
– Я говорил с редактором, под началом которого она когда-то работала, и он сказал, что ее прозвали Золотой Рыбкой.
– Из-за ее пучеглазости, что ли? – спросила, не удержавшись, Джорджина.
– Нет, считается, у золотых рыбок мозг настолько крохотный, что они способны помнить о чем-то не больше нескольких секунд. Эти рыбки врезаются в стенку аквариума, а потом, развернувшись, снова бьются о нее, уже успев забыть о ней.
– Жуть, – покачала головой Джорджина. – Ладно, Бог ей судья.
С тех пор как Джорджина позвонила Шэрон и предложила вечерком после работы встретиться, посидеть где-нибудь и поболтать, та просто места себе не находила. Ее недоумению не было предела. Что могла замыслить соперница?
«Дура ты редкая, – думала Шэрон, вытаскивая портативный магнитофон. – От меня и вне стен нашего здания не скроешься». Убедившись, что кассета и батарейки вставлены, она засунула магнитофон в сумочку.
Джорджина, сидя в такси, которое везло ее на встречу с Шэрон, обдумывала последний разговор с Майклом, состоявшийся перед самым ее уходом с работы.
– Не забудь, ваш разговор она обязательно запишет на магнитофон, – наставлял ее Майкл. – И ты его запиши. Ни в коем случае не признавайся, что установила за ней слежку, скажи, будто конверт с компроматом доставили в твой офис. Ничего лишнего не говори. Сразу переходи к делу и сворачивай разговор как можно быстрее.
К «Говарду» соперницы подъехали почти одновременно и устроились за угловым столом, в отдалении от чужих ушей. Заказали напитки, но едва их пригубили. Темно-серый костюм Джорджины великолепно смотрелся рядом с ядовито-зеленым костюмом Шэрон с открывающей грудь оранжевой блузкой. Разглядывая соперницу, Джорджина невольно подумала, что такому бюсту позавидовала бы и Памела Андерсон.
– Если хочешь, можешь выложить свой магнитофон на стол, – предложила Джорджина. – Или он у тебя и в сумочке работает?
Густо накрашенные ресницы Шэрон вздрогнули.
– Не понимаю, о чем ты! – с притворным изумлением воскликнула она, прижимая сумочку к груди.
Джорджина закурила и предложила сигарету Шэрон.
– Спасибо, моя дорогая, – отказалась та. – У меня свои. – Вынув пачку «Мальборо», она тоже закурила.
– Да, очень глупо с моей стороны, – сказала Джорджина. – Совсем из головы вылетело, что ты теперь предпочитаешь сигары. Толстые такие. – Она выразительно развела пальцы в стороны.
В ответ Шэрон обожгла ее взглядом, в котором за злобой скрывался страх. Так по крайней мере показалось Джорджине.
– Давай сразу перейдем к делу, – предложила она.
– Я слышала о твоем отпуске, – сказала Шэрон. – Надеюсь, в Австралии твое здоровье пойдет на поправку и по возвращении тебе будет лучше.
– Нет, Шэрон, я хотела поговорить о слежке, которую по твоему поручению ведут за мной последние месяцы.
– Я ничего об этом не знаю, – отрезала редактор «Дейли», пожимая плечами. – Похоже, слухи, которые про тебя распускают, не лишены оснований. У тебя и правда мания преследования, не говоря уж о букете других заболеваний.
– Шэрон, давай не будем терять время, – твердо сказала Джорджина. – Сейчас я тебе кое-что покажу. – Она достала из сумки объемистую папку и протянула через стол.
Ее соперница раскрыла папку и принялась перебирать цветные фотографии.
– Понятно, Пит Феретти – педераст, – насмешливо сказала она. – Ну и что? Похождения Джорджа Майкла, по-моему, давно никого не удивляют. Это уже не новость, дорогуша. Если ты считаешь, что таким образом можешь мне насолить, то ты еще наивнее, чем я думала.
– Это только разминка, – улыбнулась Джорджина. – Самое интересное следует дальше, дорогуша.
– Ах ты, сука… Ах ты… – вдруг забормотала Шэрон.
– Ага, – догадалась Джорджина, – ты дошла до собственных фотографий в полуодетом, а затем и в почти обнаженном виде, когда ты трахаешься с женатым и весьма уважаемым мужчиной. Да? Карсон, по-моему, не очень фотогеничен. Впрочем, некоторые твои снимки тоже не идеальные. С сигарой, например. Ты сама придумала такую заковыристую позу или Моника Левински тебе подсказала?
Шэрон метнула на Джорджину испепеляющий взгляд. Краска залила ей не только лицо и шею, но даже грудь.
– Ты пока не все видела, – неумолимо продолжила ее противница. – Дальше еще интереснее будет.
На следующих фотографиях Шэрон в одеянии уличной шлюхи вылезала из машины, звонила Карсону, усаживалась с ним в такси, предавалась с ним самому разнузданному сексу. Довершали разгром показания таксиста, который детально описал, чем занималась парочка, а также – кто и сколько потом ему заплатил.
– Чего ты добиваешься? – процедила Шэрон.
– Прекрати красть мои материалы, не вмешивайся в мои дела и не приставай к моим людям. Я не хочу давать этой информации ход, но непременно воспользуюсь ею, если ты не успокоишься. И я не шучу, поверь мне. То, что ты держишь в руках, – только копии. Можешь оставить их себе. Оригиналы, а также копии в нескольких экземплярах хранятся в надежных местах. Если со мной что-нибудь случится, их немедленно разошлют по всем британским газетам.
– Дура, эти снимки никто и никогда не напечатает! – огрызнулась Шэрон.
– Согласна, – кивнула Джорджина. – Но они будут достаточно веским основанием для публикации разоблачительных материалов про главного редактора крупной газеты, которая завидовала Монике Левински, а потому вступила в связь с исполнительным директором крупной компании. Люди прекрасно поймут, о ком идет речь. Над тобой будет смеяться вся Англия. Более того, фотографии лягут на стол каждого члена совета директоров «Трибюн». Думаю, не стоит напоминать тебе, Шэрон, какие там собрались моралисты. Либо тебе, либо Карсону придется подать в отставку, а пример Клинтона говорит о том, что в таких случаях первой со сцены сходит женщина.
– Ты не посмеешь, сволочь! – прошипела Шэрон. – Тебя саму уволят за то, что ты за мной слежку устроила.
– Я? – В голосе Джорджины звучало неподдельное изумление. – Боже упаси, Шэрон! Фотографии в конверте подкинули в мой офис. Я и понятия не имею, откуда они. Ты же не станешь отрицать, что врагов у тебя полно.
Дожидаться ответа она не стала. Застегнула жакет, потушила сигарету и вынула из сумочки небольшой продолговатый сверток.
– Маленький сувенир для тебя и твоего любовника.
Джорджина ушла, а Шэрон заказала второй бокал шампанского, но тут же, передумав, попросила принести целую бутылку. И лишь затем медленно развернула черный атлас. Внутри оказалась огромная гаванская сигара.
«Почему, черт побери, именно на меня все это дерьмо льется?» – подумала Шэрон. В первое мгновение ее подмывало позвонить Карсону и предупредить о том, что их разоблачили, но по здравом размышлении она решила, что делать этого не стоит. С какой стати? На ее звонки Карсон после поездки в такси отвечать перестал и вообще вел себя так, словно забыл о ее существовании.
Если он ее бросил, то почему бы ей не попытаться заключить союз с Джорджиной и Дугласом? Ведь без поддержки Карсона рассчитывать ей больше не на кого.
С другой стороны, при желании она могла спасти Дугласа Холлоуэя. Хотя – Шэрон мстительно улыбнулась – затея эта довольно рискованная.
Она подозвала официанта. По ее просьбе он отрезал кончик сигары и услужливо щелкнул зажигалкой. Шэрон с наслаждением затянулась.
Полет до Сиднея, даже в бизнес-классе, продолжался, казалось, целую вечность. Джорджина сначала намеревалась вести себя разумно: пить только воду, есть в умеренных количествах, чаще вставать и двигаться в проходах. Однако стоило стюардессе перед взлетом предложить ей шампанского, как она сдалась.
Вытащив из атташе-кейса документы, относящиеся к «Вест газеттир», она с головой погрузилась в работу. Да, дело было выгодное: доходы от рекламы большие. По крайней мере на бумаге все выглядело так. Штаты, правда, раздуты, по последним критериям «Трибюн», но жалованье сотрудников весьма скромное. Что ж, весьма привлекательная сделка, решила Джорджина.
Заглянув в кейс, чтобы достать досье основных акционеров, она наткнулась на какой-то красный конверт. Надписан он был почерком Белинды.
Распечатав конверт, Джорджина увидела большой лист бумаги.
«Милая моя Джорджина!
Любимая, больно,
любимая, больно!
Все это не бой,
а какая-то бойня.
Неужто мы оба
испиты, испеты?
Куда я и с кем я?
Куда ты и с кем ты?
Сначала ты мстила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43