— Совсем не тот вкус, который я помню.— Отличный кофе из Никарагуа, — заявила Мария. — И я умею его варить!Он виновато поднял ладонь.— Я так давно не пил его, мэм. И, наверное, забыл.— И вы все двадцать лет хранили в памяти эти шекспировские строки? — спросила Анна.— Нет. Хвархаты собрали целую коллекцию разрозненных осколков человеческой культуры. В том числе собрание сочинений Уильяма Шекспира, и много китайских книг в переводе. А это не стратегическая информация? Сколько полезных сведений о хвархатах вы извлечете, узнав, что они никогда не читали Ибсена?Они продолжали говорить о том о сем и добрались до моды. Никласа эта тема не слишком интересовала — за исключением военной моды. В ней, сказал он, есть нечто завораживающее.— И я рад, что сменил стороны. За всю вселенную я не согласился бы, чтобы меня обстригли как Максуда.Солдат-человек насупился.— Ограничимся гражданской, — сказала Анна. — Уж в ней вряд ли отыщутся стратегические секреты.— И в ней нет ничего привлекательного, — вставила Мария. У нее в каюте был журнал, посвященный, правда, не моде, а поп-культуре. — Почти то же самое, особенно на севере. Янки всегда путали стили с жизнью. Но чего и ждать от тех, у кого нет ни настоящем политики, ни настоящей религии.— А откуда вы? — спросила Анна.— Откуда я родом? Из пылевой чаши. Из Канзаса. Выбрался оттуда при первом же удобном случае. Как-то я читал интервью… не помню фамилии, но с писательницей из Канзаса. Она сказала, что в детстве обожала «Волшебника страны Оз», потому что там объяснялось, что из Канзаса можно выбраться. — Он усмехнулся. — Мне всегда нравилась эта сказка.Мария принесла журнал, Никлас включил его и пересел так, чтобы на экран падала тень. (К этому времени солнце уже почти опустилось за холм с дипломатическим лагерем.) Замерцали яркие цвета, загремела музыка, которую он сразу приглушил.Анне с ее места изображение видно не было. И пусть. Ей больше нравилось следить за Никласом. Он несколько секунд смотрел на журнал, потом вздохнул и снял защитные очки.— Вы понятия не имеете, что такое ад, если дам не доводилось пользоваться инопланетными очками! — сказал он и извлек из кармана еще очки, явно хварского изготовления — прямоугольные стекла и толстая металлическая оправа. — Сделаны на заказ. Сидят хорошо, и стекла справляются со своей задачей, но посмотрите… — Он надел очки. Выглядели они ужасающе. Мария зажала рот ладонью.— Я лелею надежду, что хвархаты когда-нибудь захватят космолет с оптикой на борту. Но пока — увы!— Они бифокальные? — спросила Анна. — Я не видела, чтобы вы пользовались очками.— Мне — слава Богине — почти не требуется поправки на дальнозоркость, и проще обходиться без них, когда мне не нужно читать. — Он включил журнал. Вновь замерцали цвета. Время от времени он повторял: — Только подумать!Хаттин смотрел через его плечо, солдат-человек отвел глаза, из чего почти наверное следовало, что он принадлежит к религиозным консерваторам. Хаттин сказал что-то, Никлас поднял глаза и ухмыльнулся.— Он говорит, что все либо нелепо, либо омерзительно. Жаль, что у них с Максудом нет общего языка. Они могли бы дружно повозмущаться самым прелестным образом, пока не обнаружили бы, насколько различны их культуры.Солдат-человек снова насупился. Хаттин сохранял обычную безмятежность, но смотрел не на журнал, а на бухту, отвергнув человеческую поп-культуру, даже плечами не пожав. А впрочем, пожимают ли они плечами? Или хотя бы имеют аналогичный жест?— Что Хаттин думает о нас? — спросила она.— Он член личной охраны генерала и безоговорочно ему предан. Раз Эттин Гварха меня одобряет, этого для него достаточно. Рассуждать не его дело. Но с вашего разрешения мне хотелось бы досмотреть эту статью. Ну кому взбрело в голову назвать музгруппу «Сталин и эпигоны».Он сгорбился, сосредоточенно глядя на экран. Анна взглянула на небо над лагерем. Оно было все в полосках и клочках облаков.Странный день! И был бы очень приятным, если бы не магнитофон у нее в кармане. Она ощущала себя предательницей, хотя лояльно исполняла свой долг.Никлас дочитал статью, потом проиграл приложенную к ней запись «Сталина и эпигонов».— Противно, но — если я правильно понял статью — так и нужно. — Он выключил журнал и вернул его Марии. — Спасибо. А который сейчас час?Анна не вынула магнитофон, и Мария спустилась в каюту посмотреть на часы. Никлас снял инопланетные очки и спрятал в карман.— В следующий раз я буду расспрашивать вас о ваших тварях. Как они?— Все хорошо. Примерно, на следующей неделе световые демонстрации достигнут максимума. А потом они будут становиться все реже и тусклее.— Поразительное зрелище. Я завел привычку гулять вечером по пляжу. Конечно, иллюминация там поскромнее, чем в бухте, но все-таки в океане, куда хватает глаз, вспышки, вспышки, вспышки. — Он умолк и задумался. — Полагаю, мне следует прибавить, что островок по периметру отлично защищен.Он ушел в сопровождении солдат.— Странными ты обзаводишься друзьями, — сказала Мария.— Другом я бы его не назвала. Просто знакомый.— Так или не так, но я вижу, почему он тебе нравится. Но у знакомства с ним нет никакого будущего.— Несомненно.Вечером на следующий день она поднялась в лагерь к майору — в кабинет с отделкой из поддельного дерева. Земля на стене продолжала вращаться. Облачный покров стал еще гуще.Когда она умолкла, майор сказала:— В том, как островок защищен, Сандерс не ошибся. Подобраться к нему можно только тут. — Она помолчала. — И неизвестно, сколько еще продлятся переговоры. — Майор уставилась на Землю.Капитан Ван разлил чай.— Они и планировались, как предварительные. Просто, чтобы установить, способны ли мы общаться лицом к лицу, разработать протокол для будущих переговоров и уладить всякие мелочи. Например, вопрос о мебели.— Я уже в третий раз слышу про мебель, — сказала Анна.Капитан улыбнулся.— Хвархаты любят сидеть гораздо ниже, чем мы, и не желают, чтобы мы возвышались над ними, так что пришлось вести переговоры о высоте стульев в конференц-зале. И они требовали, чтобы стол был вынесен. Утверждали, что люди не могут вести серьезный разговор, если их разделяет сооружение из пластмассы. Их идиома, соответствующий нашему «поговорить по душам», переводится буквально «поговорить колено к колену».Майор наконец отвела взгляд от вращающейся планеты.— Продолжайте и дальше так, мэм Перес. Благодарю вас.Она ушла из лагеря. Иллюминация в бухте была еще небывало великолепной. Спускаясь к станции, она думала о том, как сейчас Никлас гуляет по островку у темного края ярко сверкающего сине-зелено-оранжевого океана. 10 Большая часть моего журнала находится не здесь, а на Тейлинской станции или на корабле. («Пересекающий великие расстояния хавата». Прелестное название, хотя сейчас я вдруг осознал, что толком не знаю, что такое хавата. Все еще есть вещи мне о Людях неизвестные, причем некоторые — вполне обиходные и очевидные). (Да.) А здесь при мне только заметки, которые я сделал после прибытия на эту планету. И я не могу порыться и найти систему аргументов, которая привела нас к нынешнему положению. Те разговоры на корабле или на Тейлине. А потому я вспоминаю и вспоминаю. Генерал назвал бы это зряшней тратой времени. Решение мы приняли. Новой информации не поступало, и нет оснований для нового продумывания. Лучше думать о чем-нибудь совсем другом. Но какого черта? Вреда от этого никому не будет, насколько я могу судить.(Тут я воздержусь от замечаний.)Идея была проста: чуточку — самую чуточку — изменить ситуацию в отношении землян. Попытаться снабдить противную сторону кое-какой информацией.Генерал не вполне представлял себе, как далеко он хотел бы зайти в этом направлении. (Да.) А я не люблю сложных планов. В голодрамах они прекрасны, но в реальной жизни дают отдачу и бьют тебя между глаз. В реальности слишком много переменных величин.Малые поступки лучше.Соверши. Посмотри, что получится. Соверши еще что-нибудь.Наш малый поступок — включение меня в переговоры. Это было не так просто. Другие головные (хотя бы некоторые) хотели сохранить мое существование в тайне. Но генерал сумел их переубедить. Как эксперт по землянам я первый впереди.Тут был — и есть — элемент риска, который тревожит меня больше, чем генерала. Но так было надо. Прелестный способ передать информацию!Эффектный. Мы знали, что земляне будут поражены.Быстрый. Достаточно секунды, одного взгляда на меня — и мы сообщим все, что хотим сообщить.И открытый. Генерал не хочет общаться с врагом секретно.Мне требовалось всего только выйти из самолета под ливень.Мы сказали врагу, что человек может жить с хвархатами и среди них.Мы сказали ему, что земляне могут договорится с врагом.Мы сказали ему, что земляне могут работать с хвархатами и на них.(Последнее двусмысленно. Но на мой взгляд, найм, угнетение и порабощение — это все отношения одинаковые по сути, хотя бы в некоторой степени. Нельзя нанять или поработить белую акулу или дерево. По-настоящему чуждое либо игнорируется, либо уничтожается.)(Хлипкий довод. Я уже вижу. А собаки и кошки? Коровы? Овцы? Клумбы? Дрожжи? А, брось!)(Пожалуйста, объясни все, что прямо впереди.)Мы привлекли их внимание к генералу, к его необычному интересу к человечеству и осведомленности в этой области. И мы привлекли их внимание ко мне. Мы сказали врагу, что есть кто-то не чуждый им, кто-то понятный им без вопросов, кто живет среди хвархатов.Если повезет, дипломаты поймут. Другое дело военная разведка. Вот из-за них я и тревожусь.Я подчитал о хавате. Крупный летающий хищник, напоминающий птицу, который обитает на родной планете хвархатов, на двух из трех северных континентов. Прежде он водился на всех пяти, но развитие цивилизации сократило его ареал. Он фигурирует в фольклоре и в мифологии, но только северного полушария. На юге, по-видимому, он вымер слишком давно.В легендах хавата способен похищать младенцев и маленьких детей. (Но только в легендах. Ученые указывают, что ни одного документального случая неизвестно.) Обычно в мифе или в сказке хавата похищает ребенка, но не съедает. Его или ее спасают члены другого рода и растят как собственных.Со временем, естественно, истинное происхождение ребенка устанавливается либо благодаря какому-нибудь предмету (драгоценности, например, которая была на ребенке, когда его похитил хавата), либо благодаря физической особенности. У ребенка особенные глаза или темная полоса на спине.Если это комедия, открытие ведет к примирению: враждующие роды прерывают войну, узнав, что у них есть общий сын или дочь. Чаще, однако, история принимает трагический оборот. Влюбленные обнаруживают, что они братья или сестры и их любовь запретна. Мужчина накануне битвы узнает, что враги — его истинные родичи. И должен сделать выбор.По какой-то причине хавата никогда не фигурирует в звериных пьесах, и, насколько мне удалось установить, ни в одной героической пьесе не используется похищение хаватой. А казалось бы, лучше завязки не придумать. Я так и представляю ужасную финальную сцену.Пожалуй, следует сообщить Эйх Матсехару.Из журнала Сандерс Никласа,держателя информации при штабепервозащитника Эттин ГвархиЗАКОДИРОВАНО ТОЛЬКО ДЛЯ ГЛАЗЭТТИН ГВАРХИ 11 Больше недели Никлас не давал о себе знать. Анну это устраивало. Брачный ритуал в бухте приближался к апогею. Насколько это подходящее слово? Надо будет заглянуть в словарь, когда найдется время.Днем вода насыщалась химическими вестями, часть которых фиксировалась чувствительными приборами, подвешенными к плотинам или буям. Иоши расположил их в бухте в самом начале миграции. Они ее просто усеивали. Но добраться до них пока было невозможно, не потревожив животных в процессе ухаживания, однако каждые несколько часов с них поступали радиосигналы.Животные пользовались и зрительными демонстрациями. Не столько для общения, решила она, но просто от избытка возбуждения. В солнечные дни огни эти были еле различимы, но почти все время стояла пасмурная погода. Серая вода посверкивала и мерцала под небом, затянутым черными тучами.После наступления темноты демонстрации, разумеется, выглядели ошеломляюще: розовые, красные, зеленые, синие, желтые, бледно-оранжевые и белые вспышки огней. Они заполняли бухту и развертывались в океане. Раза два, когда тучи нависали особенно низко, огни переливались над ней в небе — смутные, бледные, трудно различимые отблески, и все-таки, и все-таки… У нее не хватало времени на сон.Как-то утром позвонил Никлас.— Генерал снова приглашен на выпивку и канапе. Меня туда не тянет. Можно я приду и буду вам надоедать?Черт! У Анны слипались глаза. Мозг затягивала серая паутина.— В шестнадцать часов, — сказала она. — К тому времени я, наверное, проснусь. Встретимся на катере. На этот раз вы хотите говорить о животных?— Сойдут и они. — Никлас улыбнулся и выключил аппарат. Анна снова легла.Через полчаса новый звон. Она выругалась и выбралась из-под одеяла. На этот раз ее разбудила майор Ндо.— Вы можете прийти сюда? Как можно быстрее.Анна открыла было рот. Майор нахмурилась.— Это очень важно, мэм Перес.— Ладно.— Отлично! — Майор зубасто улыбнулась. Хищно, подумала Анна.Она оделась и поднялась на холм. Небо было облачным. Дул холодный ветер, пригибая бурые ножки без спор, теребя ее волосы, разметывая их пряди. Иногда бросая ей в лицо капли дождя.У входа в лагерь ее ждал капитан Ван. Лицо у него было встревоженное.— Что случилось?Он прижал палец к губам — международный призыв молчать.Она кивнула, и он повел ее к лифту. Они спустились на один этаж и вышли в коридор. Плафоны отбрасывали резкий белесый казенный свет. Воздух отдавал стерильностью. Чего, собственно, подумала она с удивлением. Металла и бетона.— Где мы? — спросила Анна.— В подвале.Они миновали серую металлическую дверь и по лестнице спустились в еще один коридор. Анна все больше недоумевала. Для чего временному сооружению подвал? Коридор упирался в еще одну металлическую дверь. Капитан остановился и нажал на кнопку в стене. Анна услышала жужжание и подняла глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41