Я готов чем могу споспешествовать этому. Но монах Иераггу позволил себе недопустимые оскорбления в адрес ваших верных подданных. Я просто не мог не ответить на его вызов, поскольку я…— Ладно, оставим это, — отмахнулся король, лицо его по-прежнему было скучающе-бесстрастно. — В конце концов, я не уполномочивал ни его, ни кого-либо другого говорить от моего имени. И мне не нужна ничья поддержка. Я сам поклонюсь Димоэту, он мудр и велик, он поймет, что я прав. Идите к этому бойцу… как его?— Элин Мейчон, — напомнил Трэггану, не став говорить, что друг из Велинойса.Его величество не жаловал соседнее государство.— Да, к Мейчону. Если он и дальше будет так доблестно защищать цвета Итсевда, как говорят о первом бое, он получит достойное вознаграждение из королевской казны.— Спасибо, ваше величество, — от имени Мейчона поблагодарил Трэггану. — Я могу идти?— Да. Идите, — король снова смотрел на главного судью, хотя бои уже начались.— Извини, Млейн, — улыбнулся Трэггану жене, которая в праздничном одеянии была просто восхитительна, — я вынужден отправиться по важным делам.— Ты вернешься сюда, милый? — улыбнулась она.Трэггану смутился. Возвращаться ему не хотелось. Не к Млейн, нет. В эту ложу.— Иди, сынок, — пророкотал элл Канеррану, поглаживая толстым пальцем с массивным перстнем жалкое подобие усов. — Занимайся своими делами. О Млейн я позабочусь.— Идите, идите, — неожиданно повторил король, — мы не позволим столь прекрасной даме скучать в ваше отсутствие.Трэггану поклонился королю, дружески улыбнулся эллу Наррэгу — тот понимающе кивнул ему в ответ — и покинул ложу вместе с двумя охранниками. Выйдя в длинный коридор он вздохнул с облегчением. Будь все проклято, лучше всю жизнь прожить у онугков в горах Северного Оклумша, чем пережить Праздники Димоэта в Городе Городов! * * * У входа во внутренние помещения, где отдыхали после боев участники состязаний, стояли элираны.— Сюда никому нельзя! — преградил дорогу равнодушный окрик.— Я элл Итсевд-ди-Реухала, — спокойно ответил Трэггану. — В состязаниях участвует элин Мейчон, защищающий цвета моего королевства. Я имею право уведется с ним в любое время.— Ничего не знаю, — ответил старший из охранников, по значку на груди — элиран второй грани. — У меня строгий приказ: никого не впускать, никого не выпускать. Идите своей дорогой.Трэггану понял, что пререкаться бесполезно — элиран на службе и приказа не нарушит. Впрочем, ни один воин и не станет добиваться от другого нарушения приказа. Если они не на войне, разумеется, и не идут друг на друга с оружием в руках.Неожиданно за элиранами, преграждавшими путь, Трэггану увидел человека, которого не ожидал здесь встретить:— Элиран Фуллэгу! — громко позвал он через головы стражников.Элиран пятой грани обернулся на крик, узнал Трэггану и подошел к ним.— А вы что здесь делаете, элиран Фуллэгу? — удивленно спросил Трэггану. — Никак не ожидал увидеть вас здесь.— Сегодня почти все элираны на трибунах Арены и вокруг нее, — усмехнулся Фуллэгу. — Я как услышал имя вашего вчерашнего друга, так сразу и пришел сюда.— Мейчон?! — сердце в груди тревожно забилось. — Что с ним случилось?— А вы ничего не знаете?— Нет. Что случилось с Мейчоном?— С ним ничего не случилось, — поспешил успокоить Фуллэгу. — Но могло случиться.Он повернулся к старшему охраны:— Пропустите этих людей.Трэггану с двумя своими охранниками вошел в помещения для отдыха участников Состязаний. Фуллэгу взял Трэггану под руку и отвел в сторону.Из выхода на арену появились первые воины, одержавшие победы в начавшихся поединках. Они торопились к огромному столу, выпить после долгого ожидания и напряжения боя легкого вина. Разумеется, все медные бокалы на столах уже были опорожнены и заменены, о чем воины даже не подозревали. До следующего поединка, если жребий падет на первый заход, оставалось не так уж и долго, и надо успеть расслабиться и собраться снова. Но, опьяненные первым успехом, многие воины думали, что Димоэт и так им поможет. Слышались смех и похвальба победителей, жалобы и бессильные угрозы побежденных.— Что произошло, элиран Фуллэгу? — потребовал ответа элл Итсевд-ди-Реухала. Вежливо, но настойчиво.— Вообще-то, я не имею права никому рассказывать… — протянул элиран.Трэггану понял, что он сейчас все расскажет, потому что не может держать такие новости в себе.— …но вам, элл Трэггану, если вы пообещаете держать все в строжайшей тайне, я сообщу секретные новости, касающиеся из ряда вон выходящего происшествия.— Моего слова вам достаточно, элиран Фуллэгу?— Вполне.— В таком случае, элиран, даю вам слово, что я никому не скажу ни слова из того, что вы мне сообщите.— Что ж, слушайте. Когда ваш товарищ вместе со своим бывшим противником и судьей зашли сюда выпить за прекрасный поединок… А поединок действительно был великолепен, ваш Мейчон… Вы видели бой? Нет?! О-о, вы многое потеряли, элл Трэггану! Так вот, когда они подходили к столу, от него отошел слуга. Судья взял три ближайших бокала с вином. Мейчона отвлек вопрос разыскивающего его слуги…— Да, я посылал к Мейчону, — кивнул Трэггану. — Кстати, где он сейчас?— Кто, слуга? Здесь наверное. Элиран Сайглайн, старший сегодня, он седьмой грани, распорядился никого не выпускать, да поздно — пташка уже упорхнула. Собрали всех слуг и как следует расспросили. Вы не поверите, элл Трэггану, я сам сперва не поверил, но сюда мог войти чуть ли не кто захочет. Этот неизвестный раздобыл форму слуги Храма и подсыпал яд в бокалы. Элин Болуаз умер почти мгновенно.— А Мейчон? — быстро спросил Трэггану.— О-о, успокойтесь, он вне всяких подозрений, он здесь не причем.— Я не сомневаюсь, что он не причем, — отрезал Трэггану. — Я спрашиваю: где он сейчас и все ли с ним в порядке?— Все в порядке, вон видите, на дальних скамьях, там через столы?Трэггану посмотрел в указанном направлении и облегченно вздохнул.— И что теперь будет? — уже спокойно поинтересовался он. — Состязания перенесут на другой день?— Ни в коем случае! — воскликнул Фуллэгу. — Столько королей на трибунах — со всего Аддакая! Нет, все было доложено главному судье, его высочеству принцу Марклиту.— И что он решил?— Он мудр, поистине он — сын своего отца. Он приказал держать все в строжайшей тайне — помните элл Трэггану, что вы дали мне слово молчать — и объявить, что элин Болуаз умер в бассейне от разрыва сердца, не выдержав напряжения предыдущего поединка. Состязания продолжаются.— Вы нашли отравителя? — спросил Трэггану. — Проверили, что за яд? Может, этот Болуаз действительно умер не от яда?— Это яд, — уверенно произнес элиран. — Какой-то жутко редкий, почти не изученный. Говорят, его нельзя почувствовать ни по вкусу, ни по запаху. Пусть наши маги этим занимаются, их обязанность, — в последних словах элирана прозвучала некая презрительная нотка. — А отравителя ищут. Может, поймают.— Спасибо, элиран Фуллэгу, — поблагодарил Трэггану, — Я обещаю, что сдержу данное слово и никому ничего не скажу. Прошу прощения, но мне надо поговорить с Мейчоном.— Конечно, я понимаю. * * * Мейчон с закрытыми глазами в одиночестве сидел на длинной скамье у дальней стены. Казалось, он спал. Когда Трэггану приблизился на три шага, он открыл глаза, пальцы сжались на обмотанной тряпками рукояти меча.Трэггану понял, что ожидание опасности в любую минуту и полная готовность противостоять ей давно вошли в кровь и сознание друга.— А-а, это ты. Рад тебя видеть. Садись.Трэггану сел рядом.— Почему ты меня не разбудил? — спросил он, чтобы хоть что-то сказать.— Ты сам сказал, что придешь к последним боям.— Мало ли, что я сказал…— Ты так славно спал. Улыбался чему-то, жалко было будить.Трэггану снова улыбнулся — на сей раз словам друга.Его кабинет — точно заколдованное место. Ему опять словно наяву привиделись события его жизни. Только не угрожающие смертью, не те, когда он стоял на пороге царства мертвых.Сегодня ночью он пережил день, когда впервые поцеловал Млейн. Действительно, не рядовой день жизни, изменивший сам образ мыслей Трэггану, сделавший его другим, и принесший счастье… И милого малыша, который сейчас еще головку даже почти не держит, сосет лишь грудь кормилицы и орет истошно когда заблагорассудится, но через два Праздника Димоэта войдет в жизнь и с честью продолжит славный род.— Говорят, твой первый бой стал событием дня? — спросил Трэггану.— Это благодаря моему противнику, брату Болуазу, я смог показать на что способен, — ответил Мейчон. И добавил: — Его отравили на моих глазах.— Элираны говорят, что сердце не выдержало после такого боя…— Пусть говорят. Послушай, Трэггану, у меня к тебе есть просьба.— Я сделаю все…— Пошли кого-нибудь на правую трибуну. Там сидят двадцать восемь мальчишек… Или молодых людей, я не знаю. Они все в одинаковых одеждах — коричневой с черными большими полосами поперек. Передай им, что после Состязаний я хочу говорить с ними от имени их учителя.— Хорошо, — сказал Трэггану, — сделаю. Еще что-нибудь? Может быть, приказать принести щит? У меня приготовлен — тот, с которым ты вчера сражался и…— Нет, спасибо. Провел этот бой без щита, проведу и остальные. Мой щит — мое умение. Вот если поесть принесут. Только не отсюда. Я здесь теперь кусок в рот не возьму.— Принесут лучшее из моего дворца.— Не надо лучшего, — улыбнулся Мейчон. — Просто жареного мяса и хлеб.В это мгновение бойцов пригласили на арену для осмотра магами-эскулапами и проведения жеребьевки второго круга.Мейчон встал.— Желаю удачи, — сказал Трэггану.— Удача любит достойных, — улыбнулся Мейчон. — Но спасибо за добрые слова. * * * Жребий свел Мейчона с довольно необычного вида бойцом — по серо-зеленоватой коже сразу было ясно, что он выходец из лесов южного Эйтадо, где в воде и почве преобладает не железо, как утверждают маги, а редкий в других краях ванадий. И кровь у них не алая, а ярко-зеленая. И еще у эйтоддов, как их называли, были необычной формы глаза — почти абсолютно круглые и огромные, что придавало их лицам совсем уж свирепое и уродливое выражение.— Тьи! — рявкнул эйтодд на очень плохом реухалском. — Тьи дьюмаишь, чтье гьирой, дья? Вьидьел я тьивой бьей, засьерьец! Гьевно тьи, а не бьеец. Есльи нье пьебьедьил тьего зьясрянца, этье нье зньячьит, чтье тьи — льючший. Сьейчьяс увидьишь ньястьящьего бьея, тьешно стьяньет!Мейчону было наплевать на запугивания зеленокожего. Был эйтодд хорошо вооружен, что Мейчон оценил сразу. Демонстративно обнаженные мышцы рук перетягивали желтые кожаные ремни, оттеняющие непривычную кожу. Но ничего особенно примечательно ни в оружии, ни в фигуре не было; те же вчерашние малкирцы выглядели куда как внушительнее.— Тьи! Тьякьей же мьекрицья, кьяк тьивой бьивший врьяг! Нье удьивльюсь, есльи и у тьебья откьяжьет сьердцьечко, кьяк у тьего ньедьеноска! Хьерошо би прьям счас, тьи ебрьязьинья бьелая, мнье нье придьется мьярать кльиньек.Лицо Мейчона осталось прежним. Но за «недоноска» в отношении брата Болуаза зеленокожий урод ответит. Память старшего брата требует.— Тьи! Тирьюс! Тьи дьяже нье мьежешь отвьетить дьестойно! — распалял сам себя эйтодд.— Начинайте! — раздался голос наследника реухалского престола откуда-то очень издалека.— Тьи! Чтье мьелчишь?! — кривлялся эйтодд. — Тьи, гьевнюк!— Начинайте бой! — прервал его судья, стоявший рядом.— Тьи…Он не договорил.Клинок Дорогваза пронзил незащищенное горло. Яркая зеленая кровь брызнула на просторные одежды, утыканные перышками каких-то птиц. Круглые глаза выпучились, стали овальными, напоминая куриные яйца.Эйтодд упал.Мейчон вопросительно посмотрел на судью.— Бой закончился победой Мейчона, защищающего цвета Итсевда, — выдавил тот, пораженный молниеносным исходом поединка.Зрители, которые с нетерпением ожидали от Мейчона повторения красивого боя ничего не поняли.Мейчон поднял с арены кубик поверженного эйтодда, вытер тряпочкой зелень с клинка и пошел к ожидающему его во внутренних помещениях Трэггану. * * * Уже после третьего круга легких соперников на Состязании Димоэта нет — это понимал каждый участник.Можно было уповать на везение, собственную силу, милость Димоэта или оплошность соперника, которую может допустить любой самый опытный боец. Воины выстраивали собственную стратегию турнира и тактику каждого боя, в зависимости от доставшегося противника, чтобы добиться заветной цели — победить в Состязаниях, навечно войти в почетный список героев в стене у главных ворот Арены и, если на то будет милость Димоэта, выступить в турнире знатнейших вельмож Аддакана и самому стать эллом.Трэггану догадывался, что никакой стратегии Мейчон не придумывал, для него победа в турнире была не цель, а лишь средство для достижения другой цели. В частности — долг в четыреста рехуалов. Где еще Мейчон может взять такие деньги? Правда, на боку он носит огромное состояние… Сколько же может стоить меч Дорогваза? Тысячу золотых, может и намного больше… Но кто же расстанется с таким сокровищем?Меч Шажара хуже, но Трэггану не мог представить себе ситуацию, когда он стал бы продавать свой меч, такого просто быть не могло. И, наверное, для Мейчона свое сокровище еще дороже — потому, что кроме этого у него нет ничего. Только любовь… Но меч и любовь… их нельзя сравнивать, это совершенно разное, как грани магического октаэдра — вроде вершина одна, но у каждой свой цвет.Трэггану чувствовал в себе тихую радость от негаданного появления Мейчона. Старый друг привнес в его жизнь нечто давно недоступное, вольное, свежее. Трэггану почти забыл, что сейчас Праздники Димоэта. Он вжился в атмосферу внутренних помещений арены, где стонали раненые, сновали слуги, готовились к следующим боям воины и напивались с горя те, для кого Состязания окончились.Те бойцы, что прошли третий круг имели двенадцать рехуалов чистой прибыли и в душе уже были довольны, не веря в дальнейшее свое продвижение к заветной цели.Трэггану слушал обрывки разговоров, тревожно наблюдал за жеребьевкой, смотрел сквозь специальные окна на бои и просто наслаждался. Он был в родной стихии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46