Во время его преследования по «делу о маленьких девочках» — оргии, длившейся в течение целого месяца зимой 1774 года, де Сад так прокомментировал сложившееся о нем мнение: «В этих краях я слыву оборотнем».
Чудовищу нужно что-то, за чем он может охотиться, а с осознанием того, чем на самом деле для нас являются дети, произошедшего в эпоху королевы Виктории, удача отвернулась от педофилов. До того времени дети рассматривались просто как «маленькие взрослые», а термина «ребенок» попросту не существовало. В книге Джеймса Кинкейда «Любовь к ребенку», посвященной викторианской культуре, в центре которой находилось дитя, выдвигается предположение, что подобное изменение отношения к ребенку было связано исключительно с детской сексуальностью. Автор отмечает, что первоначально термин «ребенок» был определен в третьем издании научной работы Уильяма Эктона «Функции и расстройства репродуктивных органов в детстве, юности, взрослом возрасте и преклонных годах» как стадия человеческого развития.
Другие биологи вскоре последовали этому примеру, определяя детство как бесполое состояние, предшествующее половой зрелости и заканчивающееся тогда, когда организм начинает выделять жидкости (менструации у женщин, эякуляции у мужчин). Все это, по мнению Кинкейда, дало незамедлительный результат в виде законов о совершеннолетии и брачном возрасте, который в 1861 году увеличился с 10 до 12 лет, а к 1885 году — до 16 лет.
После определения ребенка как бесполого существа, «пустого сосуда», его наполнили разного рода цивилизованными представлениями. Одна из идей заключалась в том, что дети по своей сути очень схожи с Адамом, «полны замыслов» и «крайне испорчены с самого рождения». Наряду с подобным представлением ребенка как «примитивного, нецивилизованного дикаря», появились соответствующие детям особенности, такие, как невинность, непорочность и притягательность, сопутствующие им и по сей день. Однако, как отмечал Кинкейд, эти особенности не сразу стали ассоциироваться с детьми в те времена, когда из Англии регулярно отсылали в колонии детей в качестве невольников (80 тысяч мальчиков и девочек было отправлено в Канаду без родителей в период с 1868 по 1925 год) или заставляли работать так, как это описано Чарльзом Диккенсом, в мире трубочистов и чернорабочих. В то время как статистика той эпохи говорила о почти пятидесятипроцентной детской смертности, имелось и беспрецедентное увеличение количества населения, поскольку в каждой семье в среднем было шесть-семь детей.
В 1885 году, У. Т. Стед, убежденный пуританин и редактор Pall Mall Gazette, популярной малоформатной бульварной газеты, начал публикацию серии статей о детской проституции в Лондоне викторианской эпохи, озаглавленной «Первая дань современному Вавилону». Будучи первым удачливым современным скандальным журналистом, Стед раскрыл перед читателем полную садизма и секса преисподнюю, в которой дети постоянно покупались, продавались, насиловались и истязались развратными аристократами; журналист поднял вопрос о целой эпидемии опасных секс-хищников на национальный уровень, а также выдвинул ряд законодательных проектов. Он писал свои статьи в духе мрачной порнографической прозы, и говорил о «жертвоприношениях злу», которые он сравнивал с критским мифом о детях, оставленных в лабиринте на милость Минотавру, и хвалился тем, что за 5 фунтов купил на улицах Лондона тринадцатилетнюю девственницу Лили.
Цикл его статей породил повсеместную истерию, нравственный переполох и массовые беспорядки. Парламент отреагировал на это поправками к уголовному законодательству от 1885 года, которые не только подняли возраст совершеннолетия с 13 до 16 лет, но и дали полиции полномочия обуздать активность уличных проституток и держателей публичных домов. Кроме того, эти поправки впервые за всю историю сделали «непристойные действия» между мужчинами незаконными. Озабоченные происходящим горожане организовали «группы чистоты общества», посвященные искоренению зла. Одна из подобных групп, Национальная ассоциация бдительности, вскоре включила в свои полномочия сожжение «непристойных» книг, уничтожение изображений «обнаженного тела» и нападения на мюзик-холлы и театры.
Торжество Стеда, однако, было недолгим. Вместе с Жозефиной Батлер (основательницей Национальной женской ассоциации) и Катериной Буз из Армии спасения, он предстал перед судом и был признан виновным в насильственном похищении и лишении свободы Лили. После освобождения из тюрьмы он стал спиритуалистом и, позднее, погиб во время первого и последнего рейса «Титаника».
Ребенок сфотографирован и помещен на открытку Льюисом Кэрроллом
По иронии судьбы, вероятно, самым откровенным критиком журналистского метода Стеда, был Льюис Кэрролл, чья ода одержимости педофилией, «Алиса в Стране чудес», была опубликована годом позднее, в 1986 году. Другая, не менее примечательная книга, вышедшая в том же году, «Сексуальная психопатия» Краф-та-Эбинга, вывела перед читателем целый «зверинец» сексуальных фетишей. Книга была посвящена идентификации неврозов на почве аберрантной сексуальности и давала их краткие описания.
В этой монографии был рассмотрен один-единственный случай «педофилии». В книге отмечалось, что влечение к мальчикам 36-летнего журналиста было обусловлено «врожденной половой инверсией» (то есть гомосексуальностью) и «дегенеративным ментальным расстройством». Никем не понятый, озлобленный на всех и каждого, педофил был помещен в психиатрическую больницу пожизненно. Также в книге Крафта-Эбинга был приведен недвусмысленный нравственный критерий для психологической оценки ненормальности сексуального поведения, который, однако, скорее делал социальные запреты еще более непонятными, чем прояснял их.
В отличие от «Сексуальной психопатии», более поздние теории Вильгельма Райха базировались на идее о том, что само общество является причиной появления неврозов на сексуальной почве и половых извращений. «Те стороны нашей культурной жизни, которые напоминают саморазрушение, — говорил Рейх, — вовсе не являются проявлением каких-либо «порывов к самоуничтожению», а являются выражением вполне реальных разрушительных намерений, направленных против той части авторитарного общества, что заинтересованно в подавлении сексуальности».
В другой своей книге, «Массовая психология фашизма», вышедшей в 1933 году, Райх рассматривает подавление семьей сексуальности у детей как предписание неких авторитарных структур, которые не могут контролировать проявления сексуальности у ребенка после его взросления. «Это ослабляет выступающие против подобных структур силы, так как любое проявление недовольства можно подавить страхом; подавление в ребенке сексуального любопытства и размышлений на сексуальные темы вызывает, в свою очередь, подавление в нем различных опасных способностей, в том числе и способности размышлять вообще… Само создание авторитарной структуры происходит посредством закрепления сексуальных комплексов и страхов».
Анализ Райхом сексуальных представлений в нацистской пропаганде и гипнотизирующих речах Гитлера привел его к убеждению, что немцы достигли некоего рода оргазмического удовлетворения от своей преданности фюреру и его взгляда на сексуальные репрессии. Биограф Райха Майрон Шараф дал по этому поводу следующий комментарий: «Подобное сильное возбуждение, наряду с ощущением нравственной праведности, было удивительно схоже с атмосферой, царящей на религиозных собраниях».
Схожее чувство социального возмущения и нравственного негодования по поводу педофилии существует в настоящее время в психиатрии. Это приводит к современной «охоте на ведьм», в которой педофилия определяется как половое извращение и обсес-сивно-компульсивное сексуальное расстройство. Имея запас звучных названий синдромов и ситуаций, таких, например, как «восстановленная память», «угроза со стороны незнакомцев», «знакомые преступники», «развратные прикосновения» — психиатры нагнетают обстановку вокруг проблемы совращения детей. Кажется, что потенциальные насильники шатаются повсюду, и ни один ребенок не защищен от их ужасных деяний.
Продолжается и пафосная погоня за сенсациями, начатая Стедом, хотя сообщения средств массовой информации и стали донельзя путанными и противоречивыми. К концу XX века дети стали более или менее свободны от индустриального рабства, однако его заменили средства массовой информации. На глянцевых страницах журналов детей продают, покупают, раздевают и эксплуатируют на «рынке похоти», рынке, где можно рассматривать товары, но нельзя их испортить. На скандальных плакатах, висящих в супермаркетах, сверхсексуальные кумиры молодежи борются за место на бумаге с королевами красоты с кукольными личиками. Индустрия моды ищет таких королев красоты с невинными лицами и, либо одевает их так, чтобы они стали секс-символами в глазах законодателей моды, либо выставляет их в виде педофильских фантазий для того, чтобы продать дорогие образцы одежды.
В последние годы у основной массы населения возник огромный интерес к вновь и вновь освещаемым в средствах массовой информации преступлениям, таким, как убийство МакМартином детей в детском саду, убийство Ричардом Алленом Дэвисом девочки Поли Клаас, а также к делу семилетней Меган Канка, в буквальном смысле слова оставившей след на своем убийце Джесси Тимменде-касе (это был шрам от укуса, благодаря которому и был найден преступник). В двух последних случаях семьи жертв Клаас и Канки вместо того, чтобы замкнуться в собственном горе, начали общественную кампанию с целью ужесточения законодательных мер по отношению к лицами, совершающим преступления на сексуальной почве (этот термин все чаще заменяет слово «педофил»).
В результате убийства Клаас в городе Петалума, штат Калифорния, началось повсеместное принятие законопроекта под условным названием «три правонарушения — и ты вне игры», подразумевавшее пожизненные сроки заключения для преступников-рецидивистов. Убийство Канки в июле 1994 года странным образом положило начало так называемому «закону Меган» — закону, вводившему принудительную регистрацию всех лиц, совершивших преступления на сексуальной почве.
В настоящее время власти подготовили к печати список, доступный для широкой общественности, в котором указано, где проживают «уличенные в педофилии». (Парадоксально, но в Соединенном Королевстве некоторые дети, не старше Поли Клаас, уже клеймятся как лица, совершающие преступления на сексуальной почве. В статье, опубликованной в газете Daily Telegraph , говорится о девочке, трижды пытавшейся изнасиловать четырех-, пяти— и шестилетних мальчиков и дважды подстрекавшей четырнадцатилетнюю девочку к совершению непристойных действий.)
И в том и другом случае опасность, исходящая от насильников-рецидивистов, рыщущих по стране в поисках невинных детишек, была использована федеральными властями и властями штатов для того, чтобы внести законопроект, предусматривающий определенные последствия для тех людей, которые не согласились принять разрешенные формы сексуального поведения. Однажды пойманные на этом, они считались опасными для общества и могли быть на неопределенный срок упрятаны за решетку.
Едва ли не в половине всех штатов США в качестве обязательного условия при вынесении приговора или досрочном освобождении широко используется так называемая «химическая кастрация» — медикаментозное лечение, предназначенное для подавления сексуального желания. Лекарство, о котором идет речь, называется трипторелин, и первоначально оно использовалось при лечении рака поджелудочной железы. Подавление сексуального желания — это одно из известных последствий применения данного лекарства наряду со множеством «не столь важных» последствий, таких, как «выпадение волос, желудочно-кишечные расстройства, увеличение молочных желез, головокружение, кратковременные увеличения кровяного давления, а также ухудшение зрения».
2 февраля 1998 года, в статье о результатах изучения эффективности химической кастрации, опубликованной в New England Journal of Medicine , сообщалось о возмутительном юридическом прецеденте. Добровольцы, пожелавшие принять участие в исследовании препарата, состояли из двух групп: осужденные за преступления сексуального характера и освобожденные из тюрьмы на условии, что они примут участие в проводящейся программе, а также не осужденные за преступления, но участвующие в программе, чтобы избежать уголовного преследования за предполагаемые преступления сексуального характера. Может показаться, что с точки зрения закона само наличие тестостерона у мужчины в настоящее время рассматривается как патогенная предрасположенность к педофилии.
Созданный внутри военно-промышленного комплекса и описанный в книге Кубрика «Заводной апельсин» плетизмограф полового члена (PPG, прибор, регистрирующий изменение его объема), служащий для измерения «возбуждения», используется в настоящее время тюремными психологами США и Великобритании. Изначально он был разработан для чешской армии, чтобы устанавливать гетеросексуальность новых рекрутов. Использование этих приборов было прекращено после скандала, разгоревшегося в 1992 году, когда общественность обнаружила, что психологи Аризоны и Техаса используют этот прибор на десятилетних мальчиках. Впоследствии американское Управление по контролю за продуктами и лекарствами привлекло производителя плетизмографа из Небраски к суду за продажу этого прибора без разрешения федеральных властей.
В государственный центрах по исправлению сексуального поведения люди, страдающие половыми извращениями, носят на пенисе специальный фиксатор с наполненной ртутью резиновой петлей (которая регистрирует изменение толщины половых органов). Фиксатор подключен к папиллометру (определяющему изменения диаметра кольца).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70