Все это объединяло нас и отсекало доступ всем чужакам. Однако личным взаимоотношениям все это, вероятно, шло во вред.
Я по-прежнему жил один в Лондоне, когда все стали жениться один за другим и переезжать в пригороды, поближе к гольф-клубам, что меня вовсе не привлекало: во-первых, я не был женат и не видел смысла в переезде (теперь-то я их понимаю: они переехали, чтобы растить детей). А во-вторых, оставшись в Лондоне, я мог чаще бывать в театрах, галереях и знать обо всем, что происходит вокруг».
Джон : «Я рад, что все вышло так удачно, потому что, когда мы добились настоящего успеха, нам начали говорить: „Вы величайшие со времен…“ Мне осточертело слышать, что мы величайшие с каких-то там времен. Мне хотелось, чтобы „Битлз“ просто были величайшими. Это похоже на золото: чем больше его ты имеешь, тем больше хочется иметь» (70).
Ринго : «Мы знали, что мы отличная группа, но в то время никто не мог предугадать, чем все это кончится. Мы играли хорошую музыку и зарабатывали неплохие деньги. Играя с Рори в „Батлинз“, я получал шестнадцать фунтов в неделю, а как помощник инженера приносил домой два фунта и десять шиллингов в неделю и надеялся после окончания срока ученичества получать фунтов двенадцать — пятнадцать. Но настоящие деньги завелись у меня теперь. Деньги — это здорово. Это значит, ты можешь иметь ванную в доме, иметь машины. Больше всего денег мы тратили на квартиру, которую занимали вместе с Джорджем. У нас появилось много костюмов, рубашек, ботинок, мы часто бродили по магазинам и транжирили деньги. Однажды я насчитал у себя тридцать семь рубашек и долго не мог в это поверить. В первый год мы получали по пятьдесят фунтов в неделю от Брайана. Когда я присоединился к группе, мы получали двадцать пять фунтов, и даже тогда это казалось целым состоянием».
Джон : «Мы не чувствовали себя богачами. Внимание обращаешь только на то, что у тебя появились материальные блага. А денег мы не замечали. Хотя они у нас были, мы их никогда не видели. Я никогда не видел больше ста фунтов сразу. Обычно нам выдавали тридцать — сорок фунтов в неделю каждому. Как правило, я отдавал их жене, потому что мне деньги были не нужны, за меня всегда платили. Деньги мне были необходимы только на отдыхе».
Джордж : «Мы еще не разбогатели, но нам жилось значительно лучше по сравнению с тем, как мы жили прежде. Но это ни в коей мере не означало настоящего богатства, хотя с нами расплачивались наличными. Недавно я нашел лист бумаги, на котором записано, сколько мы заработали в 1963 году. Из заработанных семидесяти двух тысяч фунтов каждый из нас получил что-то около четырех тысяч, Брайан Эпстайн зарабатывал две тысячи двадцать пять фунтов в неделю, а Нил и Мэл — по двадцать пять фунтов. Стало быть, в неделю Брайан получал на две тысячи фунтов больше, чем Мэл и Нил!
Но наша жизнь изменилась. Свой успех и богатство мы измеряли тем, что у нас были машины, мы жили в Мэйфейре и брали в поездки по четыре костюма. А это не так уж плохо».
Джон : «Можно задрать нос и заявить: «Да, мы намерены продержаться наверху десять лет», — но сразу после этого начинаешь думать: «Если мы продержимся хотя бы три месяца, можно будет сказать, что нам повезло» (63).
Джордж Мартин : «В 1963 году было невозможно представить себе, что „Битлз“ не утратят популярность и что мне придется рассказывать о них еще тридцать лет. Хорошо было уже то, что они пробились на первое место. Им понадобился целый год, чтобы покорить мир. Только в 1964 году они стали первыми в Америке — весь 1963 год ушел на то, чтобы укрепить наши позиции в Англии. За это время они выпустили четыре сингла: „Please Please Me“, „From Me To You“, „She Loves You“ и „I Want To Hold Your Hand“ („Хочу держать твою руку“). По мере того как мы записывали их, я посылал каждый сингл моим друзьям из американского „Кэпитол Рекордс“ и твердил: „Это потрясающая группа. Вы должны выпускать их пластинки и продавать их в Штатах“. И каждый раз глава компании отказывался: „Извините, но наш рынок мы знаем лучше, и нам они вовсе не кажутся потрясающими“. В конце концов им пришлось подчиниться требованиям публики».
Нил Аспиналл : «Итак, они покорили Великобританию. „Битлз“ были повсюду — Джордж даже вел собственную рубрику в „Дейли Экспресс“, где ему помогал наш будущий друг Дерек Тейлор».
Дерек Тэйлор : «Впервые я столкнулся с «Битлз» чуть раньше, в 1963 году, и это было удивительно. В то время мне исполнилось всего тридцать лет, но в 1963 году я был слишком далек от интересов молодежи и потому не слышал о новом феномене. Я работал журналистом в «Дейли Экспресс» в Манчестере и однажды мне пришлось освещать концерт в «Одеоне», в котором участвовали «Битлз» и Рой Орбисон. Я посмотрел концерт, а два часа спустя, в шумном баре, подошел к телефону и на одном дыхании продиктовал свою статью, предварительно даже не написав ее. Статью опубликовали. Я был уверен, что в лице «Битлз» мир обрел истинных героев века, а может быть, и не только… С того дня, 30 мая 1963 года, меня никогда не покидала уверенность в том, что они зажгли над миром новую радугу, с каждого конца которой лился золотой дождь…
Я обрадовался, когда мне поручили вести рубрику Джорджа в «Дейли Экспресс», но начал с неверного шага. Мне предстояло писать статьи за Джорджа. Его отец был водителем автобуса, поэтому я задумал статью в виде разговора между Джорджем и его отцом — разговора в типичном газетном стиле. Там были такие слова: «И отец сказал мне: «Обо мне не беспокойся, сынок, держись за свою гитару, а я буду по-прежнему держаться за баранку своего зеленого друга».
Я привез в Лондон первую статью для рубрики Джорджа, и Брайан спросил меня: «А вы не могли бы прочесть ее ребятам? Я хотел бы, чтобы они ее послушали». Я вынул статью из кармана и, как будто ее написал Джордж, начал читать: «Держись за свою гитару, а я буду по-прежнему держаться за баранку своего зеленого друга». Услышав это, Джордж спросил: «Что это такое — зеленый друг?» Я объяснил: «Как это что? Автобусы, ливерпульские автобусы». Джордж сказал: «Понятия не имел, что их так называли». Джон добавил: «И я не знал». Тут я признался: «И я не знаю». Я просто выдумал все это. Такие выдумки часто встречаются в газетах, вот почему статьи часто звучат фальшиво.
Так или иначе, после того как я выдержал испытание, признавшись, что выдумал «зеленого друга», Джордж предложил: «Я помогу тебе писать статьи — мы могли бы этим заниматься вместе».
1964
Джон : «Если от нас хотят такие вещи, как «Салли» или «Бетховен», то нам не нужно для этого стоять на ушах. Мы могли бы хоть завтра изменить программу концерта в «Олимпии», вставить в нее ранние рок-н-ролльные номера, которые мы исполняли еще в Гамбурге и в «Кэверн», — такие, как «Sweet Little Sixteen» («Милая маленькая шестнадцатилетка»), и так далее. Легко.
Нам есть чем гордиться, особенно тем, что на афишах «Олимпии» наше название значится первым. Если бы мы открывали шоу и сделали бы это скверно, нам не было бы оправдания, тем более что после нас должны были выступать другие артисты. Но мы звезды концерта — будем надеяться, что это сработает» (64).
Джордж : «В январе 1964 года мы дали несколько концертов в Париже. Французская публика оказалась кошмарной.
Нам представлялись девчонки-фарнцуженки — «О-ля-ля» и все такое, но в зале, по крайней мере на первом концерте, сидело старичье в смокингах. А шайка парней педиковатого вида околачивалась у служебного входа, крича «Ринго, Ринго!» и гоняясь за нашей машиной. Мы не увидели ни одной Брижит Бардо, которых надеялись встретить».
Ринго : «Эти парни гонялись за нами по всему Парижу. Нам было бы привычнее видеть поклонниц-девушек. В зале ревели, а не визжали, это немного напоминало наше выступление в мужской школе «Стоу».
Джордж : «Во время концерта звук пропал, вся аппаратура испортилась по вине техников (которые передавали наш концерт в эфир, даже не предупредив нас).
Все это вызывало разочарование, которое, правда, несколько скрасило то, что нас впервые в жизни поселили в огромных номерах с великолепными мраморными ваннами. Кажется, нам дали два соседних номера, казавшихся бесконечными.
Билл Корбетт, наш тогдашний шофер и славный малый, захотел побывать с нами в Париже, поэтому сообщил, что умеет говорить по-французски. Он сказал: «Да, Пол, по-французски я говорю довольно бегло». Поэтому мы отправили его на корабле вместе с машиной, а сами полетели самолетом и встретились с ним уже в Париже».
Ринго : «Билл сказал: «Ребята, с лягушатниками вам лучше не связываться, иначе они в два счета вас облапошат. Давайте лучше я поеду с вами, буду водить машину и переводить». И мы, конечно, были так наивны, что согласились.
Когда мы прибыли в Париж, он остановил полицейского, и первыми из его рта вылетели слова: «Oi [Да]! Можно припарковаться ici [здесь]?»
Джордж : «Кто-то из нас охрип и попросил Билла принести меду, чтобы смягчить горло. Билл подошел к официанту и спросил: «Avez-vous [У вас есть]…э-э-э?»
Ринго : «Нас опять обманули. Но Билл тем не менее мог достать все, что угодно. Помню, однажды я послал его за парой зеленых носков. Когда Джордж купил в Эшере дом с бассейном, он сказал Биллу: „Я хочу восьмиметровую вышку для прыжков в воду“, и Билл ответил: „Завтра утром я доставлю ее сюда, мистер Харрисон. Она будет здесь“. Он умел доставать все, чего бы мы ни пожелали».
Джордж Мартин : «Когда они выступали в театре «Олимпия», я приехал в Париж и устроил им сеанс записи на тамошней студии «EMI». Им предстояло записать на немецком «She Loves You» и «I Want To Hold Your Hand».
Глава немецкой студии «A&R» объяснил мне, что в Германии пластинка «Битлз» будут покупать лишь в том случае, если они споют свои песни на немецком. Мне в это не верилось, но так он сказал, а я передал его слова «Битлз». Они расхохотались: «Что за чушь!» А я продолжал: «Если вы хотите продавать пластинки в Германии, придется сделать так, как нам предлагают». И они согласились записать песни на немецком. Я тоже считал, что это чушь, но компания прислала некоего Отто Деммлара, чтобы помочь «Битлз» выучить немецкий. Он подготовил переводы слов песен, и «She Loves You» стала звучать как «Sie Liebt Dich» — не слишком утонченный перевод!
В назначенный день я ждал их вместе с Отто в студии, а они так и не пришли. Впервые за все время они подвели меня. Я позвонил в отель «Георг V», где они остановились. Трубку взял Нил Аспиналл. Он сказал: «К сожалению, они не придут — так они просили передать вам». Я ответил: «Значит, они просили вас передать мне это? И они ничего не объяснят мне сами?» — «Да, именно так». — «Я сейчас приеду», — пообещал я.
Я отправился к ним и прихватил с собой Отто. Я был вне себя и, ворвавшись в номер, обнаружил, что они пьют чай, сидя посреди комнаты. (В конце концов, они были на редкость обаятельными людьми.) Происходящее напоминало чаепитие у Сумасшедшего Шапочника в Стране Чудес, а Джейн Эшер в роли Алисы сидела посредине и разливала чай.
Как только я вошел, они вскочили и стали прятаться за диванами и креслами, а кто-то надел на голову абажур. А потом из-за диванов и кресел послышался хор: «Извини, Джордж, извини, Джордж, извини, Джордж…» Я не мог не рассмеяться и сказал: «Ублюдки, вот кто вы такие. А кто будет извиняться перед Отто?» И они завели хором: «Извини, Отто, извини, Отто…» Наконец они согласились поехать в студию и поработать. Они записали две песни на немецком. Это была их единственная запись на чужом языке. Но, как оказалось, делать этого было не нужно. «Битлз» были правы: их пластинки покупали даже с записями на английском».
Нил Аспиналл : «Пока мы жили в отеле «Георг V», с нами произошло множество разных событий. К примеру. Джордж Мартин договорился о записи на немецкой студии. Дерек Тейлор приезжал брать у Джорджа интервью для рубрики в «Дейли Экспресс», которую Дерек вел за Джорджа. Джон работал над своей второй книгой — «A Spaniard In The Works». В то же время у них появился первый альбом Дилана, а еще приезжал Дэвид Уинн, который лепил скульптурные портреты «Битлз».
В «Олимпии» «Битлз» играли три недели, что, если не считать выступлений в «Кэвэрн» и в Гамбурге, было самым продолжительным их пребыванием на одной и той же сцене».
Джордж : «Самым ярким воспоминанием об этой поездке для меня стал экземпляр альбома „Freewheelin“ Боба Дилана, который мы постоянно слушали».
Джон : «Кажется, тогда я услышал Дилана впервые. По-моему, эта пластинка досталась Полу от какого-то французского диджея. Мы выступали в тамошней радиопрограмме, а у этого парня в студии была пластинка. Пол сказал: «О! Про Дилана я часто слышу», — а может, он слышал его песни, точно не помню, — и мы принесли ее в отель (70). До самого отъезда, в течение трех недель, мы постоянно крутили эту пластинку. Мы все помешались на Дилане.
Услышав Дилана впервые, думаешь, что это именно ты первым открыл его. Но множество людей уже открыли его до тебя» (64).
Дерек Тейлор : «Я приехал в Париж в 1964 году, чтобы написать статью для рубрики Джорджа. Он сказал: «Чтобы рубрика получилась интересной, пойдем побродим. Сходим в ночной клуб, поднимемся на Эйфелеву башню. Сделаем все то, что полагается делать во Франции». Тогда путешествия для них еще были в новинку. Все было интересно.
К тому времени мне начали доверять, и однажды вечером Джон спросил меня: «Ты, что ли, прикидываешься ливерпулъцем?» Все остальные уже легли спать, мы немного выпили, тогда и завязался этот трудный разговор. Я сказал: «Не знаю, что значит прикидываться, но я из Ливерпуля». Он сказал: «Да, только родился в Манчестере». Я возразил: «Это как посмотреть. Сейчас я действительно живу в Манчестере. Многие люди рождаются в одном городе, а живут в другом. Я родился в Ливерпуле, жил в Уэст-Керби, моя жена из Биркен-хэда».
После разговоров о том, кто откуда родом, под жесткой маской в Джоне удивительно быстро обнаружился славный парень, с которым (доказав, что ты не из Манчестера и что с тобой стоит поговорить) можно было приятно поболтать на самые разные темы. Но о чем мы говорили, я не помню, потому что мы напились вдрызг. Эта ночь один на один в обществе Джона очень понравилась мне».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107