(Он всегда заступался за своих ребят.) Кажется, меня на три месяца лишили водительских прав».
Ринго : «А вот еще один памятный случай, связанный с фургоном, — это когда Джорджу и Полу вздумалось вести машину вдвоем; Джордж уселся на водительское место, а ключи оказались у Пола. Ни тот ни другой не желал уступать, и мы не могли тронуться с места и простояли на месте два часа. На гастролях напряжение иногда становится слишком сильным и начинаешь придавать огромное значение даже ничтожным мелочам, а это была не такая уж и мелочь».
Джордж : «Как группа мы были крепко спаяны — это единственное, что можно твердо сказать о нас. Мы на самом деле были друзьями. Между собой мы могли спорить до хрипоты, но были очень и очень близки в присутствии других людей, да и в других ситуациях, всегда держались вместе.
Если мы и спорили, то по такому поводу, как места в машине — кто поедет на свободном месте? — потому что кому-нибудь всегда приходилось сидеть на кожухе колеса или на полу всю дорогу до Шотландии или еще куда-нибудь. Мы злились друг на друга, толкались, спорили: «Теперь моя очередь сидеть впереди!»
Пол : «В машине мы часто смеялись, иногда просто перечисляя альбомы, болтая обо всякой всячине, о девчонках, о музыке других групп. Серьезных разговоров я что-то не припомню. Но смеялись мы много.
Помню такой случай: мы ехали по шоссе, когда ветровое стекло вдруг разбил камешек. Наш администратор Мэл Эванс, который вел машину, просто надел шляпу на руку и полностью выбил стекло, и мы поехали дальше. Это случилось зимой, в холод и туман, и Мэлу пришлось высматривать бордюрный камень всю дорогу до Ливерпуля, а это двести миль».
Ринго : «У нас не было других администраторов, кроме Нила и Мэла. На протяжении всей нашей карьеры о нас заботились только двое этих парней. Мэл начал постоянно работать с нами в 1963 году. Он был нашим телохранителем и отлично выполнял свою работу, потому что ни разу никого не покалечил. С его габаритами ему было достаточно произнести: „Простите, ну-ка дайте ребятам пройти“. Он был очень сильный, мог один поднять усилитель для баса, что казалось нам чудом. Ему следовало бы выступать в цирке».
Мэл Эванс : «Я брел по улочке Мэтью-стрит, которую прежде никогда не замечал, и наткнулся на клуб „Кэверн“. В нем мне не случалось бывать, но я услышал, что внутри играет музыка — настоящий рок в стиле Элвиса. Поэтому я заплатил свой шиллинг и вошел…»
Джордж : «Мэл часто появлялся в клубе «Кэверн». Он работал инженером на телефонной станции за углом и приходил в клуб в час ленча, сидел среди других посетителей и заказывал песни Элвиса. Вскоре мы привыкли к парню, который постоянно требовал песни Элвиса, и начали объявлять: «А теперь мы выполним заказ Мэла». А вскоре он стал по вечерам работать в клубе вышибалой.
Однажды Нил заболел, а нам надо было ехать в Лондон, и мы обратились за помощью к Мэлу. Он был славным малым, мы часто болтали с ним. Чтобы помочь нам, ему пришлось взять на работе пару отгулов. Когда мы начали выступать чаще, мы поняли, что нам нужен водитель фургона, чтобы Нил мог присматривать за нами, нашими костюмами и так далее. Решение было принято единодушно. Мэл уволился и начал работать с нами».
Нил Аспиналл : «За одни гастроли я похудел на целых восемь килограммов и сказал Брайану, что мне необходим помощник. Тогда мы и приняли на работу Мэла Эванса. Все мы знали вышибалу Мэла, он был добрым великаном и хорошим другом.
Мэл начал водить машину, сторожить аппаратуру и сценические костюмы, а на мою долю остались сами «Битлз», пресса и остальные люди в нашей жизни. Мне пришлось учить Мэла расставлять барабаны Ринго (поначалу Ринго заверял, что будет устанавливать их сам, по делать это пришлось все-таки мне)».
Пол : «В 1976 году Мэла Эванса застрелили полицейские в Лос-Анджелесе. Это был ужас, полное безумие. Мэл был дружелюбным здоровяком, иногда он выходил из себя; мы прекрасно знали его, и у нас с ним никогда не возникало проблем. Но полицеским не так повезло. ИМ сообщили, что Мэл заперся наверху с дробовиком, они поднялись по лестнице, вышибли дверьи пристрелили его. Его подружка рассказала полицейским: „Он был не в духе и принял какие-то таблетки“. Будь я там, я сумел бы сказать ему: „Мэл, не дури“. В сущности, его легко мог бы образумить любой из друзей, потому что он вовсе не был психом. Но его подружка — она родом из Лос-Анджелеса — почти не знала его. И зачем она позвонила в полицию? Но так уж вышло… Они выломали дверь: „Где он? Где преступник?“ И бац-бац-бац! Эти ребята не задают лишних вопросов, они сразу стреляют».
Мэл Эванс : «Прежде я никогда не видел вблизи ударной установки. Я ничего не понимал в них. Первые дня два Нил помогал мне, но, когда мне впервые пришлось действовать самому, это было ужасно. Сцена оказалась огромной, у меня из головы все вылетело. Я не знал, куда и что ставить, и потому попросил барабанщика из другой группы помочь мне. Я еще не знал, что каждый ударник устанавливает тарелки на нужной для себя высоте. Тот парень установил их по себе, но Ринго это не подошло.
Но худшее происшествие со мной приключилось в «Финсбери Эмпайр» в Лондоне, где я потерял гитару Джона — ту самую, на которой он играл несколько лет подряд. Она просто исчезла. «А где моя «Джамбо»?" — спросил Джон. Я не знал. Этот случай до сих пор остается для меня загадкой.
Поначалу мне очень нравилось встречать людей, которых раньше я видел только по телевизору. Это был парад звезд, от которого я оторопел. Однако я быстро понял, что многие с умыслом любезничают со мной, стараются познакомиться поближе, чтобы потом я познакомил их с «Битлз». Таких я скоро стал различать за версту».
Джордж : «Он любил свою работу, был великолепен, и я часто жалею о том, что его убили. До сих пор я думаю: „Мэл, где ты теперь?“ Если бы только он был сейчас с нами! Он был не только добрым и забавным парнем, но и во многом помогал нам: он умел делать все. С собой он возил сумку, которая с каждым годом становилась все толще, потому что мы постоянно спрашивали: „Мэл, у тебя есть пластырь? А не найдется ли у тебя отвертки? А ты не прихватил с собой бутылку? А это у тебя с собой? А то?..“ И у него всегда все находилось. Он был из тех людей, которые преданы своему делу и всегда готовы помочь. Каждый кому-нибудь служит в том или ином смысле слова, но многие об этом и не подозревают. У Мэла таких проблем не возникало. Он держался очень скромно, но с достоинством; его не унижала необходимость выполнять наши просьбы, он идеально подходил нам — именно это нам и требовалось».
Пол : «Мэл часто повторял: «Служить — значит править».
Джордж : «Помню, однажды Мэл уложил гитару и несколько чемоданов на подставку на задке «остин-принсес» и закрепил их веревками. Мы ехали по шоссе А1 в Йоркшире. Вдруг багажник открылся, и я услышал грохот. Помню, я выглянул в окно и увидел, как гитара в футляре катится по дороге и подскакивает. Я закричал, требуя, чтобы водитель остановился (за годы у нас сменилось три или четыре шофера), но было уже поздно: едущий за нами грузовик раздавил ее. Кажется, это была акустическая гитара «Гибсон».
Перевозить аппаратуру было нелегко, хотя весь багаж составляли только ударная установка и три усилителя. Но, кроме них, набиралась еще уйма вещей. Готовясь к отъезду, Нил должен был собрать аппаратуру, перетащить все к фургону, открыть его, сложить вещи внутрь, а потом запереть фургон, чтобы ничего не стащили, снова вернуться в здание, взять следующую партию груза, опять выйти, открыть фургон, все уложить и снова запереть его. Вот почему вскоре ему понадобился помощник: Нилу приходилось делать буквально все.
Повсюду наш первый фургон оказывался в центре внимания. Он был выкрашен красной и серой краской и от крыши до колес покрыт граффити — именами девушек, а также надписями типа «Я люблю тебя, Джон». Это выглядело забавно, но, как только кто-нибудь видел нашу машину, у него появлялось желание что-нибудь написать на ней. Возникала и другая проблема: все знали, где можно оставить необходимую пометку, но, с другой стороны, ее мог прочитать любой — фургон был слишком приметным. Нил всегда беспокоился по этому поводу».
Нил Аспиналл : «Иногда выступления бывали забавными. Помню, хуже всего нам пришлось, когда они выступали в Кру. Там собралось всего пять человек. Нас было больше, чем слушателей, но „Битлз“ все равно выходили на сцену дважды, и эти зрители дослушали концерт до конца. Когда мы снова приехали туда через месяц, в зале собралось семьсот человек (вероятнее всего, среди них были и эти пятеро)».
Пол : «Выступать в Бирмингеме было трудно. Всякий раз нам приходилось давать сразу два концерта в двух местах, которые, как считалось, расположены по соседству — скажем, в Вулверхэмптоне и Бирмингеме или в Вулверхэмптоне и Ковентри. Нам это нравилось, поскольку за такой вечер платили вдвое больше, но все-таки мы уставали. Если во втором заведении была вращающаяся сцена, нам приходилось устанавливать аппаратуру во время выступления другой группы и настраиваться, поднося гитары вплотную к ушам и пытаясь хоть что-нибудь услышать сквозь шум и музыку. Затем сцену поворачивали, а мы надеялись только на то, что настроились правильно.
В более длительных поездках нам приходилось останавливаться у бензоколонок, таких, как «Уотфордтэп», чтобы заодно и перекусить. Иногда там мы встречались с Джерри Марсденом или другими ливерпульскими группами, и тогда мы смеялись и обменивались шутками».
Ринго : «В Элджине мы дали один из самых странных концертов. Мы проделали долгий путь до самого отдаленного шотландского пригорода и выяснили, что зал, в котором мы должны были играть, напоминал по форме букву L. Нам предстояло играть в самом дальнем конце этой буквы. Все слушатели — фермеры и другие местные жители — были в резиновых сапогах. В одном конце помещения располагался бар, а в другом были мы, и сразу становилось ясно, что привлекает пришедших больше. В те времена над нами еще смеялись, потому что мы носили кожу и приплясывали. Затем мы сели в мою машину и покатили на следующий концерт.
Во время тех гастролей мы как-то остановились в одном из пансионов. До нас дошли слухи, что раньше там ночевал горбун, и все мы боялись, что кому-то придется спать в его кровати. Джордж и Джон предлагали поискать другое место, но мы с Полом решили попытать удачу, надеясь, что кровать горбуна нам не достанется.
Мы часто останавливались в маленьких гостиницах (в отелях мы начали бывать только с середины 1963 года). Когда мы приезжали в Лондон, то жили на Рассел-сквер.
Мы занимали обычно две двухместные комнаты. Поначалу моим соседом по комнате чаще всего бывал Пол, потому что меня считали новичком, никто не знал, какие у меня привычки, ребята не знали, храплю ли я, пахнет ли плохо от моих ног. А может, это были их особенности — они-то прекрасно знали друг друга. Вместе они провели почти всю жизнь, а я только начинал привыкать к ним».
Джордж : «Когда во время гастролей мы останавливались в гостиницах — уже после ухода Пита Беста, — я чаще всего ночевал в одной комнате с Джоном, потому что это я настоял, чтобы Ринго приняли в группу. Я думал, будет лучше, если Ринго разделит комнату не со мной, а с кем-нибудь из них, — так он быстрее вольется в группу».
Ринго : «Когда мы возвращались с концертов, в маленьких гостиницах чаще всего было невозможно найти хоть что-нибудь перекусить. Нам приходилось просить, чтобы нам сделали хотя бы сандвич, — и это в четыре часа утра! Нам говорили: «Знаете, здесь у нас Алма Коган, а она не любит шума. Ужин закончился в восемь часов». Мы отвечали: «Послушайте, мы с концерта, нам надо что-нибудь перехватить. Не могли бы вы открыть бар или еще что-нибудь?» — «Нет, сэр, открыть бар мы не можем. Так у нас не полагается — вы не в Лондоне». Ночной персонал — это что-то ужасное, вот бедолаги.
На следующее утро Нил будил нас, и благодаря ему мы приезжали на концерт вовремя, чтобы успеть проверить свет и звук. Настоящий администратор».
Ринго : «Сначала ты участвуешь только в концертах, за которые тебе ничего не платят. Потом ты начинаешь играть в клубах и пытаться хоть что-нибудь заработать. Следующий этап — дансинги, и вдруг ты попадаешь в театр, где слушатели сидят (это продолжалось недолго). Мне нравились театры, они и сейчас мне нравятся. Я люблю играть в таких заведениях, как „радио сити мюзик холл“. Мне приятен контакт со зрителями. (Этот контакт мы утратили, выступая на стадионах. Больше я никогда не соглашусь играть на стадионах. В 1964 году это нравилось нам, потому что мы первыми стали давать такие концерты. Но теперь мне не нравится ходить на концерты групп, которые выступают на стадионах. Это похоже на телевидение — с таким же успехом можно дождаться выхода видеокассеты.)»
Нил Аспиналл : «Они начали гастролировать благодаря агентству импресарио Артура Хауэса. Он устраивал концерты в таких кинотеатрах, как «Гомон», «Одеон», и других залах по всей стране. Первой исполнительницей, с которой отправились в турне «Битлз», была Хэлен Шапиро.
Мне пришлось управляться со сложными осветительными системами. Они не были компьютеризованными, как сегодня. Тогда все ограничивалось огнями рампы, боковыми и верхними прожекторами и софитами. В первый же вечер Джонни Клэпсон, администратор Шапиро, спросил, кто администратор «Битлз». Никто не ответил. Тогда он не выдержал: «Так что, «Битлз» никто не сопровождает?» Я сказал: «Я с ними». — «А, так вы и есть их администратор?» Потом Клэпсон спросил: «Где ваша схема освещения?» — «Какая еще схема?» — «Слушайте, через полчаса нам начинать, — заявил он. — Хорошо, для начала я сам разберусь с освещением. А вы посмотрите, что и как я делаю, и потом вы будете делать все это сами».
Вот так я и стал официальным администратором «Битлз». Об этом звании я прежде и не мечтал. Я просто делал все, чего не делали они сами. Я выполнял необходимую работу — так бывало всегда.
Каждый вечер мне приходилось заново разбираться в осветительных приборах, поскольку мы выступали уже в другом театре (в зависимости от того, скажем, какую пантомиму они показывали на Рождество), у всех прожекторов были разные цветовые фильтры, или они включались по-разному.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107