Корриган, а
что решили вы? Почему мне приходится спрашивать? У вас было время решиться
на что-то.
Корриган был бледен. Его толстое круглое лицо лоснилось, покрытое
каплями пота. Он оглянулся на своих коллег, посмотрел на Лориса, которого
крепко держали солдаты, затем вынул огромный носовой платок, вытер лоб и
медленно пошел к королю. Не дойдя до короля футов десяти, он снова
оглянулся на Лориса и опустил голову.
- Простите меня, сэр, но я стар, болен и не могу сражаться. Я с вами
не согласен, но у меня нет сил бороться, а тюрьму мне уже не выдержать. Я
прошу разрешения удалиться в мои владения в Ремуте. Сэр... я... мне
нехорошо.
- Пусть так, - спокойно согласился Келсон. - Если вы дадите слово,
что не будете выступать против меня, я освобожу вас. Лорды, благодарю вас
всех за решение этого важного вопроса. Ну, а теперь, Морган, Варин, лорд
Гамильтон, я хочу выступить в полдень, если получится. Подготовьте все к
предстоящему походу.
Все было готово не в полдень, а к вечеру, но, несмотря на близость
ночи, Келсон дал объединенной армии приказ выступить. Если двигаться всю
ночь до следующего полудня, они пересекут почти весь Корвин, а там,
отдохнув до утра, к полудню следующего дня достигнут Джассы. Таким
образом, через два дня похода они уже соединятся с армией, ожидающей их в
долине под Джассой. Так что можно ожидать, что через неделю им предстоит
встреча с армией Венсита на севере. Келсон с нетерпением ожидал этой
встречи.
Было уже довольно поздно, когда первые отряды вышли из Корота. Но,
несмотря на поздний выход, никто не выражал недовольства. Они шли по
направлению к северо-западу, и над ними полоскались на ветру алые
королевские знамена со львами, серо-черные с соколами Варина, пурпурные -
епископа Кардиеля.
Груженные провиантом и одеждой телеги скрипели на выбоинах дороги,
конные отряды весело скакали прямо по изумрудным полям Корвина. Вьючные
животные ржали и фыркали, когда по их бокам прохаживался безжалостный кнут
погонщика, подгоняя их, чтобы не отстать от основного отряда армии короля.
Разодетые солдаты Моргана, копейщики Халданов, пехотинцы Брунка,
корпус королевских лучников - все они соперничали друг с другом в роскоши
одежды, стройности рядов, боевой выправке. Но всех их - от знатного лорда
до простолюдина - связывали крепчайшие узы: преданность королю Келсону,
который гордо ехал впереди.
Вернувшись в свой лагерь, Келсон переоделся для похода: накинул
золоченую кольчугу королей Гвинеда, зашнуровал сапоги позолоченными
шнурками, обтянул талию широким кожаным белым ремнем, отделанным золотом,
вложил в ножны меч Халданов, с которым ходили в походы его предки.
Золотой шлем Келсона сверкал в лучах заходящего солнца, соперничая
блеском с игрой драгоценных камней, которыми была усыпана маленькая
корона, украшавшая шлем. Со шлема горделиво спускалось алое перо. На
плечах свободно висел алый плащ, а руки обтягивали тонкие перчатки алой
кожи.
Белый конь плясал под ним и горделиво выгибал длинную шею, когда руки
в алых перчатках твердо и уверенно натягивали поводья.
Рядом с Келсоном ехали Морган, Дункан, Кардиель, Арлиан, Нигель и его
сын Конал, офицеры Моргана и некоторые другие из числа наиболее знатных.
Вот в таком порядке они выехали сегодня из Корота и в таком порядке
должны были вступить в бой с армией Венсита спустя несколько дней.
Но в данный момент главным было то, что они объединились, что они
идут на соединение с другими войсками, верными престолу.
Они знали, что одержали первую победу в этой войне - моральную победу
в стенах Корота. Впереди у Келсона будут и другие, более примечательные
дни. Но вряд ли король Гвинеда забудет о том дне, когда он выехал из
Корота, так как этот день принес ему первую настоящую военную победу -
победу, несмотря на то, что ни один меч не был обнажен.
Он выступил в двухдневный поход к Джассе в приподнятом состоянии
духа.

18
Они прибыли в Джассу, как и планировали, так что им еще оставались
ночь и день на согласование военных планов. Однако никаких вестей от армии
с севера не поступало. Более того, уже целую неделю вестей не было
ниоткуда. Беспокойство возрастало. Теперь, когда в Гвинеде было достигнуто
согласие и единство, исход войны представлялся Келсону благоприятным, но
неизвестность тяготила молодого короля. Морган, ко всему, был сильно
обеспокоен тем, что ему не удавалось вступить в контакт с Дерри.
Он пытался много раз, но контакт через магический медальон не
получался. Все попытки Моргана и Дункана были тщетны. Морган был уверен,
что на таком сравнительно небольшом расстоянии можно было бы, по крайней
мере, нащупать, где находится Дерри в данный момент. Но никаких следов
Дерри Моргану обнаружить не удалось. Даже усилив свои чувства до предела,
Морган не нащупал ни малейшего контакта и с неохотой должен был заключить,
что Дерри либо погиб, либо находится в руках могущественного врага и
поэтому не может ответить на вызов Моргана.
Больше всего Морган боялся, что Дерри мертв, он ругал себя, считая,
что дал ему очень опасное задание, послал на верную смерть.
Итак, в ночь перед выходом армии в поход в епископском дворце Джассы
допоздна горели свечи.
Епископ Кардиель предоставил Келсону для проведения военного совета
зал заседаний Курии как самое подходящее место. В то время как там
обсуждался план действий, солдаты армии Гвинеда спали у своих костров в
долине у озера под Джассой.
Военный совет был в самом разгаре. Огромный стол очистили от посуды и
остатков ужина, чтобы освободить место картам, схемам, руководствам по
тактике и стратегии. В комнате звучали с полсотни голосов. Опытные
военачальники обсуждали план кампании, рисовали на картах яркие стрелы,
указывающие перемещения войск, своих и чужих, направления ударов и прочие
военные премудрости.
Слуги вносили в зал фрукты и сыр, но мало кто интересовался едой.
Хотя на столах стояли кувшины с вином и люди время от времени наполняли
кубки, веселья не ощущалось, атмосфера была суровой, напряженной, даже
угрюмой. Военачальники стояли плечом к плечу с князьями Церкви, которые,
несмотря на свое сугубо невоенное образование, иногда давали дельные
советы, поражавшие даже опытных вояк. Изредка в зал вызывали младших
офицеров различных родов войск, чтобы они, как специалисты, ответили на
некоторые частные вопросы. Зал был полон звяканьем металлических шпор о
каменный пол, стуком ножей о дубовые кресла и стол, люди входили и
выходили, споры не утихали.
Король решил в эту ночь остаться в стороне. Одетый в простую тунику,
без короны, Келсон беседовал с мелкими священниками и дворянами, стараясь
успокоить свои разгулявшиеся нервы. Все дела Келсон предоставил решать
Моргану, Нигелю и другим генералам. Он решил провести время среди тех, кто
был его опорой, но не мог предложить ему ничего, кроме слепой преданности.
В случае необходимости Келсона приглашали в зал. Он выслушивал
военачальников, но принимать решения отказывался, понимая, что генералы и
военные советники разбираются в вопросах войны гораздо лучше него,
несмотря на то что он был сыном Бриона, великого воина. Поэтому он
предоставил им самим принимать решения. Он не хотел никого обидеть, приняв
чью-то сторону. Келсон хорошо понимал, что их сила в единстве и что без
поддержки каждого человека в армии нет надежды победить в грядущей войне с
Венситом.
Но не только Келсон общался с мелкими дворянами, стараясь успокоить
их и себя. В противоположном конце зала Морган и Конлан спорили о чем-то с
тремя баронами Моргана, присоединившимися к Келсону в Короте. Несколько
молодых аристократов, в том числе и Конал, сын Нигеля, слушали их, раскрыв
рты. Сам Нигель тоже принимал участие в споре, но затем вернулся к
главному столу, чтобы разрешить конфликт между Варином и графом Данком.
Только Дункан, казалось, не принимал участия в жарких спорах этой
ночи. Он спокойно стоял у открытого окна и думал о чем-то своем. Дункан
держался в стороне потому, что, как и Келсон, не считал себя специалистом
в военных делах. Однако Мак Лейн был неплохим бойцом и, несомненно,
получил некоторые зачатки военного образования, прежде чем сердце призвало
его принять духовный сан.
Келсон заметил, что священника что-то беспокоит. Безразличие и
инертность были несвойственны Дункану.
Дункан вздохнул и оперся на подоконник, бессознательным движением
откинув назад плед, когда тот стал сползать с плеча. Его голубые глаза
рассеянно скользили по чернильному мраку гор к востоку от Джассы, и тонкие
пальцы машинально постукивали по стене.
Если бы кто-нибудь спросил его, почему он молчалив в эту ночь, он не
смог бы ответить. Он был встревожен, неспокоен. Конечно, все эти жаркие
споры могли взволновать кого угодно, и волнение непрерывно усиливалось по
мере того, как приближался час выступления в поход. Но он также тревожился
и о Дерри, а еще больше о состоянии духа Моргана, который считал себя
ответственным за гибель юноши. Дункан знал, что смерть Дерри сильно
подействует на Моргана. И это действительно большая потеря для Гвинеда.
Дерри, несмотря на молодость, горячность и легкомыслие, был одним из
немногих людей, кто мог общаться с Морганом на расстоянии при помощи магии
Дерини. Если Дерри погиб, выполняя задание Моргана, хотя идея послать
Дерри принадлежала Келсону, Морган долго не сможет прийти в себя и забыть
об этом юноше.
Кроме того, Дункан думал о себе. Он находился на перепутье. Как может
он теперь следовать своему призванию быть священником, если все знают
тайну его происхождения?
На дальних холмах выли волки, и глаза Дункана скользнули по городским
стенам. Он увидел факелы, которые приближались от озера к городским
воротам: с полдюжины танцующих огненных точек, которые несли всадники.
Ворота открылись, и группа всадников с факелами въехала во внутренний
двор.
Один из всадников - паж, судя по одежде, - сидел в седле согнувшись,
припав к шее лошади. Голова его болезненно дергалась при каждом толчке. На
таком расстоянии трудно было разглядеть подробности, но Дункану
показалось, что лошадь пажа хромает и сильно ранена.
К группе приблизился конюший, вспыхнули еще факелы. Но как только
конюший взялся за поводья раненой лошади, она внезапно споткнулась и упала
на колени, выбив своего всадника из седла. Паж покатился по земле, затем с
трудом поднялся на ноги, опираясь на руку охранника, и посмотрел в окна
дворца, прежде чем двинуться к крыльцу.
Дункан стиснул пальцами край подоконника, высунулся из окна и ахнул,
провожая глазами всадника, уже скрывающегося в дверях.
Он узнал тунику. Небесно-голубой шелк Мак Лейнов был знаком ему с
детства, так же как и вышитый на груди спящий Лев серо-серебряного цвета.
Но эта туника была оборванной и грязной. Она была запачкана чем-то
более красным, чем глина. Лев на груди был разорван пополам от самой шеи
всадника до его пояса.
Что случилось? Паж принес известия об армии герцога Джареда?
Удар меча, оборвавший страдания смертельно раненной лошади, вывел
Дункана из оцепенения. Он пришел в себя.
Мальчика проведут прямо к Келсону, подумал он. Дункан повернулся,
чтобы посмотреть, где находятся Келсон и Морган.
Дверь распахнулась, и на пороге показались охранники и поддерживаемый
ими усталый мальчик лет девяти-десяти с перевязанной головой. С его плеч
свисали обрывки ливреи Мак Лейнов, запачканные, как и боялся Дункан,
красно-коричневой запекшейся кровью. Под левым глазом кровоточила большая
царапина, левое колено было разрублено сильным ударом меча. Все его тело
было изранено, в царапинах и ушибах.
С трудом перешагнув через порог, мальчик обежал карими глазами весь
зал. Если бы не поддержка стражи, он бы не мог стоять на ногах.
- Где король? - прохрипел мальчик, опираясь на охранника и стараясь
не потерять сознания. - У меня плохие вести, сэр.
В этот момент он заметил Келсона, который уже направлялся к нему.
Мальчик хотел опуститься на колени, но лицо его исказила гримаса боли, и
он сполз на пол.
Стражник подхватил его с одной стороны, а подоспевший Келсон - с
другой.
Морган и Дункан быстро пробрались сквозь толпу, опустились на колени
перед мальчиком. Морган подсунул колено ему под голову.
Всех четверых сразу же окружила удивленная толпа.
- Он потерял сознание от истощения, - сказал Морган, ни к кому в
частности не обращаясь. Он положил руку на лоб мальчика. - И его лихорадит
от ран.
- Конал, принеси вина, - приказал король. - Отец Дункан, это же
ливрея вашего клана. Ты знаешь, кто это?
Побледневший Дункан покачал головой.
- Если я когда-нибудь и видел его, то забыл. Но я видел, как он
въезжал в город. Его лошадь, которая была смертельно ранена.
- Хм, - промычал Морган, исследуя раны мальчика. - Должен сказать,
что, судя по его виду, он прошел через ад. Всего этого много даже для... а
это что?
Рука ощутила странную выпуклость под туникой мальчика, рядом с
сердцем. Морган быстро достал обрывок шелковой ткани, тщательно свернутый.
Он попытался развернуть его, но не смог, так как тот весь пропитался
засохшей кровью.
Келсон пришел ему на помощь, и они вдвоем развернули ткань.
Глазам всех предстало боевое знамя. Та часть, что не была запачкана
кровью или грязью, переливалась ярко-оранжевым цветом. Центр знамени
занимал прыгающий олень в серебряном круге.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48