Это не твоя обязанность, Джод.
– Ваша правда, мисс Танзи. Но сдается мне, что люди захотят посмотреть королевскую Белую Серри.
Танзи одобрительно наблюдала какое-то время за его работой, а потом, когда он ее закончил, но ворота оставались еще открытыми, они вместе прошли немного вдоль Уайт Бор Лейн до ее пересечения с Хай стрит. После всех изнурительных трудов, выпавших на их долю совсем недавно, эта маленькая передышка дала им возможность снова спокойно побыть вместе, а Джод души не чаял в Танзи еще с того времени, когда она была ребенком.
– Знаешь, что сказала хозяйка, Джод? Что она хочет рядом с нашей вывеской повесить доску, на которой должно быть написано, что здесь ночевал король. Мне кажется, что этот юноша из Лондона мог бы нарисовать такую доску.
Они стояли на углу, глядя на постоялый двор, с которым была связана вся их жизнь, – тоненькая девушка с красивыми светлыми волосами и сутулый старик.
– Наша старая вывеска неплохо потрудилась, а, мисс Танзи? – спросил он, улыбаясь беззубым ртом.
– На следующей неделе мы ее заново покрасим, – сказала Танзи, не подозревая, что ей непременно придется сделать это, но совсем по другой причине.
И неожиданно они оба закричали от радости, увидев, как Роберт Марш въезжает на свой двор через Яблоневые ворота. Танзи бросилась навстречу отцу, видя, как тяжело он спускается с лошади.
– Мы не ждали тебя так скоро! – закричала она.
– Они уже готовы к сражению, как раз на том месте, о котором и говорил король, – возле Босворта, на берегу Твида. Мне нечего было больше делать там. Вот я и решил, что лучше вернусь и помогу вам здесь. У нас много дел, и мы должны подготовиться к возвращению короля.
Танзи не верила, что это единственная причина его возвращения. Когда они шли через двор, отец тяжело опирался на ее плечо, и, войдя в дом, повернулся к ней с виноватой улыбкой:
– Я хотел остаться, – сказал он ей очень тихо, чтобы не услышала жена, которая явно находилась где-то поблизости, – но я сомневаюсь в том, что могу быть хоть чуточку полезен во время сражения.
Танзи опустила голову, ее сердце сжалось от тяжелого предчувствия.
– Сегодня утром Том Худ приходил помогать нам, и мы заработали кучу денег.
– Славный парень этот Том, – сказал Роберт, усмехнувшись. – Тебе следует быть с ним поласковее, крошка.
У них действительно выдался нелегкий вечер. Любопытные, нетерпеливые, скрытные ланкаширцы и самоуверенные йоркцы – в тот вечер все пили в «Белом Кабане». Но они пришли не только для того, чтобы выпить, они также хотели узнать и какие-нибудь новости. Например, их очень интересовало, почему хозяин, имевший репутацию достойного человека и храброго солдата, не остался с королем.
– Где расположились люди лорда Стэнли? – нетерпеливо спрашивал мэр.
– Вы знаете, что он и его брат, сэр Уильям, подошли к лагерю позже. Они поставили свои шатры между двумя лагерями, как раз посередине между двумя лагерями, – ответил Роберт Марш, передавая ему кружку.
– Король поступил очень мудро, взяв с собой этого молодого человека, сына лорда Стэнли, – заметил кто-то.
– Может быть, это и так. Но лучшей и более дисциплинированной армии, чем та, которая прошла через наш город, никто не видал. Ни мародерства, ни приставания к женщинам, – сказал с гордостью мэр Уайстон.
– Мне кажется, они слишком устали, чтобы заниматься этим, ведь они проделали неблизкий путь, – засмеялся Марш.
Мистер Джордан, школьный учитель, сидел на своем обычном месте возле камина.
– Серьезно, Роберт, как ты оцениваешь шансы Генриха Тюдора?
– Мне кажется, что они невелики, Уилл, – весело ответил Марш, но добавил, понизив голос:
– Когда я еще был там, шпионы сообщили, что у них есть эти современные пушки.
Это замечание вызвало всеобщий интерес.
– Такие, как те, которые будто бы есть во Франции?
– Да, они стреляют камнями с помощью приспособления на манер кремневого ружья.
– Они ведь очень тяжелые, правда?
– Скоро они увязнут в нашем болоте…
– Если вообще наши стрелки из лука позволят им пострелять, – внес свой вклад в эту оживленную дискуссию Том Худ.
– Насколько я знаю нашего короля, он нападет на них, как только светает, – улыбнулся Роберт Марш.
Беседа продолжалась в том же духе еще какое-то время, а когда все разошлись, хозяин опустился на лавку такой же изможденный и обессиленный, как и накануне. На этот раз он чувствовал себя еще более усталым после утомительного путешествия верхом и многочисленных вопросов посетителей.
– Похоже, что я болен, – признался он и позволил жене и дочери уложить себя в постель.
Танзи принесла ему горячий напиток с вином и сидела рядом, пока Роберт медленно пил его.
– Завтра мне непременно нужно быть на ногах, – сказал он, постепенно приходя в себя с помощью целебного напитка, приготовленного на травах. – Король обещал остановиться у нас на обратном пути. Все говорят, что если они захватят Тюдора живым, его повезут в Лондон на расправу. Кстати, о Лондоне. Этот правовед, о котором говорил король, появлялся здесь?
– Да, и обедал у нас. И с ним был молодой человек по имени Дикон, я фамилию его я спросить забыла.
– Не совсем подходящее время, чтобы король мог отвлекаться на таких гостей.
– Конечно. Но он старался объяснить, почему король хотел их видеть. Как он сам это понимает.
– Кто? Джервез?
– Нет, Дикон. Он рассказал мне кое-что по секрету. Танзи привыкла полностью доверять отцу. И поэтому, а также отчасти, чтобы отвлечь его от мыслей о болезни, она рассказала ему все, о чем говорил с нею юноша из Лондона. Занятый более серьезными проблемами, Роберт Марш со смехом отмахнулся от их предположений.
– Хорошенькое дело! – рассмеялся он. – Разве ты не знаешь, что в Бедламе полно сумасшедших, которые считают себя потомками Джона-баптиста или Юлия Цезаря? А, может, и еще кого-то.
– Но этот юноша совсем не похож на сумасшедшего, – серьезно настаивала Танзи. – Он ни на что не претендует. Единственное, что он хочет, – стать каменотесом или строителем и спокойно жить в Лондоне.
– Тогда, возможно, этот Джервез хочет воспользоваться парнем, чтобы получить какое-то большое наследство. Чего стоят все эти выдумки про приглашения в большой, красивый дом! Когда меня не будет рядом с тобой, не будь такой легковерной, дитя мое. И если они захотят остановиться здесь на обратном пути, – добавил он устало, – скажи, что у нас нет мест, да так и будет, наверное, на самом деле. Пусть идут куда-нибудь в другое место.
Казалось, что боль в груди, которая мучила его, вплотную приблизилась к сердцу, потому что его речь звучала более резко и отрывисто, чем он хотел бы. Прежде, чем уйти, Танзи немного уменьшила свет ночника и поправила одеяло, надеясь, что мачеха скоро сменит ее у постели отца.
Однако утром Джоду пришлось поспешить за доктором, который сказал, что какая бы работа ни свалилась на постоялый двор, хозяину следует оставаться в постели. Роберт Марш был очень огорчен этим приговором, однако нашел небольшое утешение в том, что король Ричард начал битву на рассвете, чтобы застать своих противников врасплох: по городу уже вовсю говорили об этом, и люди клялись, что слышали стрельбу из пушек и звон церковных колоколов.
– Они вот-вот вернутся! – крикнул Джод со двора.
– По дороге из Уэльса идут люди, целая армия, – доложила Роза, которая, несмотря на занятость, не забывала иногда высовываться из спальни.
– Откуда ты знаешь? – спросил у нее Роберт, который ненавидел и свою болезнь, и беспомощность, в которой он оказался из-за нее.
– Дозорные видели их с башни замковой церкви. – В нетерпеливом ожидании она хлопнула дверью, несмотря на слова доктора о том, что ее мужу необходим покой.
– Значит, все закончилось, – прошептал он, и, вздохнув с облегчением, откинулся на подушки.
Да, все было кончено. Незнакомые люди обменивались новостями на улицах; те, кто в течение многих лет враждовали друг с другом, обнимались у всех на виду; женщины поспешили к своим очагам, чтобы заняться приготовлением праздничной трапезы.
И вдруг, совершенно неожиданно, колокола смолкли, и воцарилась странная, пугающая тишина, словно сама жизнь остановилась. Удивленные и испуганные горожане высыпали на улицы и стояли возле своих домов, некоторые побежали к Вестбридж. В наступившей тишине были отчетливо слышны приближающиеся шаги, поступь целой армии, как сказали дозорные из замка, организованной и дисциплинированной. Но к их ужасу оказалось, что это не та армия, которую они провожали и которую готовились встретить. Вместо леопардов и лилий – символов Англии – и белого кабана – символа короля Ричарда – над ними победно развевался огромный штандарт с красным уэльским драконом. И человек, который направлялся в их город, был чужестранец – Генрих Тюдор, в котором кровь Валуа смешалась с уэльской и ланкаширской кровью, который провел большую часть своей тридцатилетней жизни в Пемброкском замке или в изгнании за пределами страны и которого почти никто из англичан никогда не видел.
Большинство лестерцев смотрели на него с ненавистью, и лишь немногие – с надеждой. Наиболее здравомыслящие горожане молились о том, чтобы был, наконец, положен предел кровопролитию и разорению страны и чтобы это сражение стало последним, кто бы ни победил в нем.
– Победа Генриха Тюдора, графа Ричмондского! – кричала толпа мальчишек-подмастерьев, пробегая мимо «Белого Кабана» к центру города.
– Ему принесли победу эти новые пушки и предательство Стэнли! – кричал Том Худ, вбегая в гостиную, где Роза Марш и ее падчерица, застигнутые ужасным известием посреди суеты и приготовлений, застыли с побледневшими лицами, неподвижные, как статуи.
– И вот теперь он входит в город, и на нем корона! Танзи стояла, ошеломленная, на полдороге к лестнице с кипой чистых полотенец.
– Прекрасная золотая корона с драгоценными камнями? Та самая, которая всего лишь несколько часов назад была здесь, в этой самой комнате?!
– Как же она попала к нему? – спросила Роза.
– Какой-то стрелок нашел ее в кустах.
– Английская корона, которая стоит сотни фунтов, – в кустах?!
– Это случилось после измены лорда Стэнли. Он и возложил корону на голову Тюдора.
Танзи положила на край стола лучшие полотенца «Белого Кабана», которые до того держала в руках. Сейчас они никому не понадобятся.
– Это значит, что король… – пробормотала она чуть слышно.
Том подошел к ней и сжал в своих ладонях ее похолодевшие руки.
– Король Ричард убит в сражении, – сказал он, произнося слова медленно и отчетливо, потому что в это было очень трудно поверить не только ей, но и всей Англии.
Глава 5
Последней каплей горечи, переполнившей чашу бед Маршей, было то, что новый король остановился в «Золотой Короне», хотя это и могло быть для него столь же символично, как ночлег в «Белом Кабане» – для Ричарда. И Генрих начал собирать писцов и глашатаев с таким же рвением, как Ричард собирал умелых стрелков. В то время, как мольпасовский повар держал наготове горячие куски лучшего мяса, предназначенные на обед, он диктовал сообщения о своей победе, которые должны были разлететься по всему государству.
«Генрих, милостью Божьей, Король Англии и Франции, принц Уэльский, лорд Ирландский…», – писал он, утверждая свою власть над всеми. И поступил очень мудро, начав с того, что под угрозой смерти запретил своим людям грабить, отнимать землю, ссориться с кем бы то ни было и нарушать мир, который король желал установить повсюду.
Когда же, наконец, наступило время отдыха от государственных дел, к Генриху послали Глэдис, которая пела пока он обедал. И хотя король аплодировал певице и хвалил искусство повара, было совершенно очевидно, что он вряд ли обратил внимание и на то, и на другое.
В то время, как Хью Мольпас лопался от гордости за свое заведение, к «Белому Кабану» по пустынным улицам робко подходили немногие постоянные клиенты, однако Роза Марш была рада даже им.
– Какой он, этот Тюдор? – спрашивала она тех, кто видел нового короля.
– Совсем не похож на Эдуарда Четвертого, – грубо загоготал торговец овцами, которому в юности довелось побывать в Лондоне. – Говорят, что эта мольпасовская певица только что не разделась перед ним, когда он обсуждал с лордом Стэнли, как увеличить налоги.
– По крайней мере, он хоть не хвастается своей победой, – добавил клерк, работавший у купца, явный ланкаширец. – Он действительно очень мало говорит об этом. Скрытный человек.
– Я имела в виду только его внешность. Какой он? – настаивала на своем Роза с чисто женским любопытством.
– В его внешности нет ничего примечательного, – ответил ей торговец овцами. – Такой же худой, как король Ричард, но более красивый. Такой же задумчивый и тонкогубый, как он. Но, конечно, у него нет этой доброй плантагенетовской улыбки.
– И вообще он совсем другой, – вмешался клерк и сам удивился своему выводу.
– Странно, – заметил Уилл Джордан, – как это – совсем другой? Они все-таки – двоюродные братья.
Танзи наблюдала за тем, как меняется настроение мачехи, а когда разговор немного стих, она подошла к школьному учителю, чтобы забрать его пустую кружку.
– Скажите, пожалуйста, мистер Джордан, не могли бы вы подняться и немного поговорить с отцом? – спросила она. – Он чувствует себя оторванным от всего, что происходит вокруг, из-за того, что заболел в такое неподходящее время. А вы могли бы рассказать ему так много интересного. И, конечно, – добавила она, понизив голос, – мы все волнуемся, как теперь пойдут наши дела.
Мистер Джордан сразу же встал и пошел с Танзи наверх, где она, поставив ему удобное кресло, задержалась, чтобы послушать их дружеский разговор и убедиться в том, что присутствие учителя действительно доставляет удовольствие ее отцу.
– Это грустный день для тебя, Роберт, и не только потому, что ты болен, – сказал мистер Джордан, и на его выразительном лице явно читалось участие.
– Как могло случиться, что этот предприимчивый нахал Мольпас победил нас?! – посетовал Марш слабым голосом. – И я, и моя жена были так уверены в том, что мы добились успеха и что теперь у нас все будет в порядке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34