– воскликнула Роза, и Танзи вздохнула с облегчением.
– Я только надеюсь, что ты разговаривала с ним достаточно определенно, и ему не придет в голову предложить этот рулон кому-нибудь другому. Я сама позеленею от злости, если увижу жену мэра в наряде из этой ткани!
– Это как раз ваш цвет, – сказала Танзи, смеясь и немного завидуя. – В субботу я встану рано и поеду на базар к открытию, чтобы у вас не было сомнений, – добавила она, размышляя о том, где Роза собирается взять деньги для этой покупки.
Однако казалось, что эта проблема вовсе не волнует миссис Марш.
– Очень мило с твоей стороны, Танзи, – ответила она. – Я приду попозже, чтобы рассчитаться, а потом буду здесь весь день на тот случай, если кто-нибудь захочет посмотреть королевскую кровать. Она действительно великолепна, правда ведь? И эти прекрасные лилии… – Напевая, она подошла к окну, и выглянула на улицу. – Знаешь, после того, как вы поставили кровать посередине, мне эта комната стала нравиться значительно больше. Она такая солнечная. Я думаю устроить здесь свою спальню. Моя комната очень мрачная, и она выходит во двор.
– Тогда мы с Дилли должны принести сюда ваши вещи и постель, – предложила Танзи, не испытывая никакого восторга по поводу такой перспективы. Постоянное пребывание мачехи в комнате покойного короля, к которому та не питала никакой симпатии, казалось Танзи вторжением в чужие владения.
На следующий день еще до рассвета она передала Гаффорду письмо Дикону и договорилась с ним об отрезе для мачехи. Однако Роза захотела купить у него не только зеленый тюдоровский бархат. Она вернулась с базара в сопровождении вьючной лошади, нагруженной всевозможными экстравагантными украшениями и безделушками. Миссис Марш чувствовала себя очень уверенно: она все еще выглядела достаточно привлекательно, месяцы траура прошли, и приближалась весна. Она выбросила много старых дешевых вещей и почти полностью обновила свой гардероб.
Танзи старалась хвалить все покупки, но не могла не видеть, что на них уходили все деньги, которые она с таким трудом зарабатывала в течение всей зимы. Однажды, когда Джод закрыл ворота за последним клиентом, а мачеха наверху вертелась перед зеркалом, Танзи юркнула в маленькую комнатушку, где ее отец хранил все счета, и впервые стала внимательно изучать их.
После смерти мужа Роза держала их в менее строгом порядке, однако поскольку деньги всегда интересовали ее, она вынуждена была уделять счетам достаточно времени. Такому непосвященному человеку, как Танзи, было трудно разобраться во множестве цифр, но даже и она поняла, что на их счету не так много денег, и следовательно, не было никаких оснований тратить их так непродуманно на предметы роскоши и не очень нужные вещи. Было совершенно очевидно, что в то время, как «Золотая Корона» приносила своему владельцу большой доход, «Голубой Кабан» едва сводил концы с концами и с трудом обеспечивал своим хозяевам сносную жизнь, но не более того, несмотря на интерес, которые многие проявляли к королевской кровати.
Она отложила счета и уже собиралась отправиться спать, размышляя о том, следует ли ей высказать мачехе свое мнение обо всех ее тратах, когда неожиданно увидела на кухне свет и услышала, как кто-то торопливо открывает и закрывает шкафы, где хранилась посуда. Войдя туда, Танзи увидела полуодетую Розу, которая нетерпеливо что-то искала.
– Что вы ищете? – спросила Танзи.
– Я думала, ты давно уже в постели, – недовольным тоном ответила явно раздраженная миссис Марш. – Но уж раз ты здесь, куда, черт возьми, подевалась стамеска?
– Стамеска? – переспросила Танзи, не понимая, зачем в такое время могла понадобиться стамеска.
– Да, да, стамеска, – ответила раздраженно Роза, не вдаваясь в объяснения. – Она всегда лежала в этом ящике, вместе с другими инструментами, но какая-то ленивая неряха засунула ее, куда попало.
По крайней мере, здесь Танзи оказалась ей полезна.
– Разве вы забыли, что Джод пользовался ею, когда снимал вывеску? – спросила она. – Надо посмотреть в сарае. Я сейчас схожу.
Танзи вышла во двор. Ярко светили звезды, было пустынно и тихо, она быстро нашла стамеску в сарае, на лавке, где Джод обычно ремонтировал упряжь, и вернулась в дом. Ее мысли были настолько поглощены другими визитами в сарай и на сеновал, что она едва обратила внимание на поспешно брошенное «спасибо» в свой адрес и «этот забывчивый дурак» – в адрес Джода. Но она не могла не заметить, с какой поспешностью Роза выхватила у нее стамеску и убежала наверх, в свою новую спальню, и как она была раздосадована, что не смогла обойтись без посторонней помощи. Однако по мере того, как все новые и новые заботы, связанные с постоялым двором, сваливались Танзи на плечи, она забыла об этом эпизоде.
Казалось, что Роза большую часть времени проводит либо наверху, либо покупая и примеряя новую одежу, либо гуляя по городу.
– Не исключено, что она снова собралась замуж, – сказала как-то Танзи Друсцилла Гэмбл, наблюдая однажды утром, как Роза, одетая в новое зеленое пальто, которое ей очень шло, выходит из дома в компании жены одного из членов городской управы.
Танзи повернулась и в ужасе уставилась на Друсциллу, ибо сама мысль о возможности Розиного замужества пугала ее.
– И я не удивлюсь, если на этот раз она выберет Хью Мольпаса, – добавила миссис Гэмбл, явно завидуя и Розиному пальто, и ее компании.
– О, миссис Гэмбл, неужели вы действительно так думаете? – воскликнула Танзи.
– А почему бы и нет! Ты что, сама за него хочешь?!
– Избави Бог! Но что я буду делать с ними двумя?!
– Да, ты права. Бедное дитя! – согласилась Друсцилла, которую нельзя было назвать бессердечной.
На следующий день Танзи возилась на кухне, торопясь испечь медовые пирожные для постояльцев с детьми, и в тот момент, когда хозяйка ушла из дома, с грохотом захлопнув за собой дверь, к ней вбежала зареванная Дилли.
– Господи, Дилли, что с тобой?
– Тебе снова досталось от нее? – поинтересовалась повариха, отрывая глаза от теста, которое месила.
Танзи обняла девочку, а когда повариха слегка приспустила изношенное, убогое платье с ее худеньких плеч, стали видны красные следы побоев.
– Что ты натворила, Дилли? – спросила Танзи, прекрасно зная, какой непонятливой и упрямой может быть девчонка и сколько требуется терпения, чтобы иметь с ней дело.
– Это все из-за платьев, я не знаю, как с ними обращаться. Ей надо, чтобы я стояла рядом и помогала ей одеваться. Причесывала и надевала корсет. Говорит, что сделает из меня настоящую горничную. Как у миссис Уайстон. Но я не гожусь. Я пролила розовую воду и испортила ее выглаженные кружева своими потными пальцами. Она очень рассердилась, сказала, что я совсем дурная и мое место в Бедламе. И стала меня бить. Мисс Танзи, что такое Бедлам?
– Это такая больница. Но ты ведь очень много делаешь в доме, Дилли.
– Да, я что-то могу сделать и для вас, и для поварихи. Но я умею только мыть тарелки, кормить кур и подавать пиво. И сейчас уже пришли клиенты, а я с красными глазами, и платье в таком виде!
– Ничего. Посиди возле печки, а я пойду подам им пиво, – сказала Танзи, торопливо запихивая в печку пирожные и прося повариху присмотреть за ними. Однако прежде чем девушка дошла до дверей, она услышала нечто такое, что заставило ее остановиться.
– Она отправилась покупать шкаф.
– Кто покупает шкаф?
– Как кто? Конечно, хозяйка. Кто же еще?
– Какой такой шкаф?
– Для платьев. Чтобы они все вместе висели. И еще там есть зеркало, она так, вроде бы, говорила. Его поставят у стены в королевской комнате, где она теперь спит.
Танзи медленно вернулась к печке.
– Дилли, ты ничего не путаешь? Откуда ты это знаешь?
– Я слышала, как она разговаривала с плотником. Она позвала его наверх все измерить. Очень волновалась. Ей нужны крючки в одном месте и вешалки – в другом. – Девочка рассмеялась, наверное, боль от побоев немного утихла.
Роза Марш вернулась домой в сопровождении Хью Мольпаса: казалось, что предположения миссис Гэмбл выглядели правдоподобными. Он задержался, чтобы пропустить стаканчик, расспрашивая Розу о ее последних покупках, и Танзи даже показалось, что он рассматривал все вокруг с каким-то новым хозяйским интересом.
Отчасти потому, что не выносила его присутствия, отчасти из-за сильного волнения Танзи выскочила из дома, перебежала дорогу и поведала обо всем Уиллу Джордану.
– Она всегда была транжиркой, вы ведь это знаете. Но отец никогда не позволял ей так много тратить. Ведь она тратит больше, чем мы зарабатываем.
– Это правда. О ней судачит весь город. Никто не понимает, откуда у нее столько денег, – заметил мистер Джордан, соглашаясь с Танзи.
– Наверное, они знают, что мы не зарабатываем столько в «Кабане», – сказала Танзи. – В конце месяца придет счет от виноторговца, и если она действительно купит этот шкаф с зеркалом, нам нечем будет ему заплатить.
– Тебе не приходит в голову, что Мольпас может рассчитаться? Может быть, она потому так много тратит, что действительно собирается за него замуж? Может быть, все обстоит именно так?
– Может быть, вы и правы. Но в любом случае, я остаюсь на улице, – медленно произнесла Танзи. – Если у нас появятся долги, я лишусь дома, а если они поженятся, я просто не смогу с ними жить. Мне придется наняться к кому-нибудь.
– Да, ты не сможешь жить с ними, – согласился мистер Джордан. – Тебе нужно выйти замуж, Танзи.
– Молодые люди не имеют права жениться пока учатся в подмастерьях, – ответила Танзи, краснея.
– Не могут, верно. Но процветающие кузнецы – могут, – напомнил ей Уилл Джордан, которому было прекрасно известно, чего хотел ее отец.
Глава 12
После того, как в таверне побывал коллега Тома, Брестер, и рассказал, что молодой человек получил работу у сэра Вальтера Мойла и участвует в строительстве дома вместе с мастером Орландом Дэйлом и что заказ на стрелы для Кале – самый значительный из всех, которые имеет их гильдия, Танзи поняла, какой мудрый совет дал ей Уилл Джордан.
По мере того, как жизнь в «Голубом Кабане» становилась все более и более тяжелой для нее, а будущее – неопределенным, Танзи стала все чаще задумываться о том, что ей следует намекнуть Тому о своем намерении выйти за него замуж. Том сумеет защитить ее и обеспечить их будущее, и даже если он надумает развлечься с какой-нибудь девицей, со своей женой он всегда будет добр и ласков. Она слишком давно знает его и уверена, что достоинства этого человека явно перевешивают все его недостатки. Она поедет в Лондон, возможно даже, что когда-нибудь потом они вместе отправятся в Кале, и жизнь с Томом, как бы она ни сложилась, никогда не будет скучной и однообразной. И чтобы не думать о том, будто она хватается за него в панике, как утопающий за соломинку, Танзи напоминала себе о том, что все равно вышла бы за него замуж, не появись в их доме Дикон. И что значили два или три дня, наполненные взаимным интересом, и несколько часов откровенного разговора по сравнению с доброй дружбой, начавшейся еще в детстве?
Однако что-то произошло в течение тех нескольких часов, которые она провела, беседуя с Диконом, что-то изменило всю ее жизнь и заставило по-новому смотреть на привычные вещи. И она ничего не попросила Брестера передать Тому, кроме искренних поздравлений.
Брестер, хоть и с некоторым опозданием, рассказал и о том, что молодые люди встретились в Лондоне и подружились.
– Мистер Худ просил передать вам, что он очень благодарен господину Бруму за то, что он дал ему эту возможность. Приехав в Лондон, господин Худ сразу же отправился к нему, и теперь они каждый день встречаются в доме у сэра Вальтера Мойла. Я не знаю, кто такой этот господин Брум, но они вместе занимаются стрельбой из лука и развлекаются.
Надеюсь, что Том догадывается и с удовольствием платит за двоих, когда они вместе проводят время, подумала Танзи, зная, что подмастерья имеют очень мало карманных денег. Но она обрадовалась, что ничего не сообщила ему о своих страхах и не попросила ни о чем. Тем более, что счет виноторговца удалось каким-то чудом оплатить, а по мере того, как проходило время, ее мачеха не проявляла никаких реальных признаков того, что собирается замуж за Мольпаса. Или за кого-либо другого.
Казалось, Розу очень устраивает та жизнь, которую она ведет, тратя деньги на что попало, став в Лестере законодательницей мод. Единственное, что мешало ей чувствовать себя совершенно счастливой, это чрезмерная полнота, ибо в этом безумном ажиотаже, связанном с удовлетворением собственных потребностей и прихотей, она невероятно много ела и пила, в результате чего новая одежда очень быстро становилась ей мала.
С приходом весны Танзи попыталась забыть о всех своих тревогах и волнениях. Верхом на Пипине она совершала прогулки по полям, покрытым свежей зеленой травой, и использовала любую возможность, чтобы обмениваться письмами с Диконом.
Однако впереди ее ждали новые испытания. Однажды, вернувшись домой из Босворта, Танзи, к своему удивлению, застала в собственной гостиной Глэдис, певицу из «Золотой Короны».
– Что это вы тут делаете с самыми нарядными шляпами миссис Марш? – спросила она.
– Перешиваю, – спокойно ответила Глэдис. – Она попросила меня.
Танзи вновь ощутила уже знакомое ей чувство страха и неуверенности.
– Вот уж не думала, что вы мастер управляться с иголкой, – заметила она.
Глэдис оценивающе посмотрела на девушку из-под длинных темных ресниц. Если эта пигалица ждет достойного ответа, она его получит. Однако Танзи, выросшая в «Кабане», привыкла к определенным отношениям, и в ней была такая прямота и независимость, которые вызывали уважение окружающих. Лучше, подумала Глэдис, не ссориться с ней с самого начала.
– Я не портниха, но кое-что понимаю в шитье. И я надеюсь, что миссис Марш возьмет меня к себе горничной, – сказала она, выкладывая перед Танзи все свои карты. – Понимаете, мистер Мольпас выгнал меня из «Золотой Короны».
– Выгнал вас? – переспросила Танзи, как эхо, помимо своей воли. – Но ведь вы так здорово привлекали клиентов?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34