Слух о смирнягинском диабете оказался удачно пущенным во время подготовки к празднованию дня рождения ректора, учитывая возможную близость Анны и Федорова скорость его распространения должна была превышать все пределы космической. Оставалось только поставить жирную точку... И длительная русская рулетка с наполовину заряженным револьвером вот-вот должна была подойти к концу, И подошла...
Будучи человеком одной идеи Инна Константиновна призналась себе, что нисколько не сожалеет о содеянном и рада смерти своей соперницы. Рада, но испугана. От этого вязкого жуткого страха, она превозмогая брезгливость поперлась на похороны и даже деликатно посетила поминки. Андрей Леонидович - теперь вдовец, но для Ирочки тоже очень хорошо.
И все же вздохнув спокойно Григоренко не могла. Неприятности принесла с работы племянница.
- У меня есть две новости: плохая и очень плохая. С какой начать, Ирочка прищурила родственный глаз и поковырялась в ухе тонким пальчиком с обгрызанным ногтиком.
- Давай очень плохую, - тяжело вздохнув, попросила Инна Константиновна
- У меня на дежурстве померла бомжиха.
- Но это их нормальное состояние, - выдохнула тетя Инна.
- Да, я тоже так думаю. Но шорох какой то начался. Где я была, почему не оказала помощь при остановке сердца. Представляешь, жуткое отравление, свалилась с лестницы, вся пробитая прошитая, а умерла от остановки сердца. Там препарат в капельнице кончился, а может она рукой неудачно шевельнула. Короче, сестринская небрежность. Ну живучая, гад, страшное дело. Представляешь, в лестничный пролет с пятого этажа и просто пару переломов.
- А где ты была? Где ты действительно была? - хмуро спросила Инна, понимая, что рабство у заведующего будет продолжаться ещё неизвестно сколько.
- Трахалась, - Ирочка тряхнула жесткими волосами и вызывающе уставилась на тетку. - Мне же замуж надо выходить... За презервативом он сбегал, не волнуйся...
- О боже, Ира, - Инна Константиновна не знала как правильно отреагировать и решила промолчать, вписаться в паузу, в конечном итоге свой главный разговор с Ирочкой она начнет не со смерти бомжихи... Нет, совсем нет. - А какая плохая.
- Твоя клиентка умерла от передозировки инсулина , - племянница посмотрела на тетку восторженно, вопросительно и напряженно. - С твоей подачи, что ли ? Или тоже небрежность? Ну, теть Ин, колись немедленно. Будем тебе алиби шить. Меня заведующий вызывал - расспрашивал.
Инна Константиновна оттолкнула племянницу и на негнущихся ногах пошла в ванную.
- А бомжиха - то, бомжиха жила по тому же адресу, что и твоя Анька, крикнула вслед Ирочка. - Я её выписку смотрела. Слышь
Григоренко все слышала, и ничего не понимала. Она просто не знала, что ей теперь делать и не вменят ли ей в вину этот несчастный инсулин, и не оставила ли она каких-нибудь догадок, наводок мыслишек относительно своей нелепой подобострастной дружбы с Анной. И зачем это заведующий так интересовался? Ведь гораздо логичнее было бы предположить, что Анна Семеновна решила устроить себе кому, потому что жить ей просто надоело.
Ах, как она потом жалела, что поддалась эмоциональному порыву и не продумала свое поведение спокойно и логически. Зачем - то вылетела из квартиры, поймала частника и понеслась в ирочкину больницу. А тогда радовалась, что застала лоснящегося доктора, что успела с ним договорится, что они оба были заинтересованы в сокрытии факта этой торговли. Он, вытирая жирные руки о нечистый белый халат, сказал: "Меня не интересует ваша мотивация. Я хочу остаться в стороне. Мы с вами не знакомы, вместе не работали ничего не знаю и знать не хочу." На этих словах в мозги поступило просветление, Инна Константиновна гордо выпрямилась и заявила:" Очень жаль, что вас это не интересует. Я могла бы с вами поделиться. Секретами своего мастерства. Иногда бывает очень полезно."
Заведующий ирочкиным отделением и за полминуты похудел на пару килограммов. Инна с удовлетворением отметила его бледность, запавшие щеки и провалившиеся прямо в голову глаза. Она усмехнулась и подумала, что может заказывать себе значок :Хочешь стать стройным? Спроси у меня как!"
- Я прошу вас оставить меня в покое, я вас не знаю, - он пытался чеканить слова и казаться смелым, на самом деле проглатывал буквы и был насмерть напуган.
- Так давайте познакомимся, - Инна Константиновна вальяжно расположилась на хорошем кожаном стуле. - Ну?
Она и в самом деле призабыла как это чудо медицины кличут по отчеству и была не против немного поиграть в триллер. В тот момент, мужчину можно было бы брать тепленьким и вести под венец, но зачем Ирочке такой неуравновешенный трус, который не может правильно распоряжаться своими знаниями о жизни и смерти.
Из больницы Инна Константиновна вышла с гордо поднятой головой. А теперь жалела, страшно жалела о своем визите туда. Потому что расценить его можно было как угодно. Как угодно прокуратуре. И кто бы мог подумать, что эта бездомная Крылова способна создать такую огромную бурю в стакане воды. Вчера, когда она утихомиривала Танечку, появившуюся на кафедре в роли собственной тени, Инна Константиновна поняла, что вся эта борьба за кресло президента не сойдет ей с рук. Просто так - не сойдет.
А потому сегодня, с самого утра она ждала неприятностей . И совершенно не представляла, как будет из всего выпутываться. Отключить телефон? Уехать на огород, гордо именуемый фазендой? Взять больничный? Или нанести упреждающий удар по прокуратуре: так мол и так, я продавала ей лекарства, услышала о причине смерти, теперь волнуюсь... Нет, прокуратура - это глупости. Какой идиот предложит себя на растерзание властям в качестве свидетеля? Только тот, кто не хочет выступить в амплуа убийцы. "Продавал" и "волнуюсь" - это версия для дураков. Но, кажется умные там не работают.
Рискнуть?
Инна Константиновна с ненавистью посмотрела на птичку, примостившуюся на её подоконнике. "Если они свили здесь гнездо, неприятности будут у меня каждый день", - подумала она и решительно взялась за швабру - главное орудие горожан в борьбе с ласточкиными поселениями. Она была настроена вырезать всю семью, вздумавшую вдруг расплодиться на её территории ещё и на зиму глядя. Она распахнула окно и уставившись на землю с высоты девятого этажа почувствовала, как у неё останавливается сердце. Право слово, все эти приметы - такие пустяки, из-за которых не стоит укорачивать себе жизнь. Себе не стоит, а другому можно. Должны же быть у неё заступники, пусть кто-то ляжет на амбразуру и все объяснит. Этот солнечный день Инна Константиновна хотела пересидеть в тени. Инна немного подумала и из всех возможных кандидатов на защиту её чести и достоинства выбрала Мишина, которого совсем недавно подсиживала и ненавидела. "Ведь он мой непосредственный начальник. Даже не мой, а наш. Вот пусть и отдувается. Пока его не заменю."
Инна Константиновна сменила швабру на телефон и нервно нажала заученные на память кнопки. минут пять у Мишина было занято. За это время Инна успела передумать и решиться вновь.
- Да, - голос Мишина был глухим и далеким. Вялым, как обычно. Григоренко даже немного рассердилась.
- Инна Константиновна на проводе, - представилась она и дала начальнику время, чтобы осознать важность предстоящего разговора.
- Рад, что вы на месте и не скрываетесь, - сообщил тот.
- В чем дело? Что случилось, - у Инны прихватило живот т тревожно напряглись волосы. Еще минута и она готова была бежать прочь из этой дурацкой страны.
- Случилось, случилось, - по-стариковски выдохнул Владимир Сергеевич. - Умотали вы меня, девочки. Совсем умотали. Пойдите-ка расскажите сами все, что знаете. Не ждите особого приглашения.
Пот скопился над верхней губой и норовил создать во рту серьезное нарушение кислотно - щелочного баланса. Инне снова стало страшно. Она лихорадочно пыталась выяснить, кто же это на неё так стукнул, но молчала, предпочитая повышенную тревожность прямому обвинению в убийстве.
- Куда пойти, Владимир Сергеевич? - как можно спокойнее спросила она.
- Да в прокуратуру, куда же еще. Нас всех рано или поздно пригласят. Так давайте проявим сознательность, а потом на ректорате я так и доложу. Наши преступники, хоть и ошибаются, но сдаются властям самостоятельно, не принуждая налогоплательщиков тратить на это деньги. Пусть нам хоть в чем-то будет плюс? Согласны?
- Я не в чем не виновата, твердо сказала Инна.
- Тем более, так и доложите. Я вас прошу, не ждите вы анонимок. На нашей беде многие карьеристы ещё погреют руки. А если вы это нечаянно, то тем более не надо бояться. В жизни бывает всякое, - философски заключил он, а Инна Константиновна подумала, что ещё не встречала людей, способных нечаянно подменить флакон с лекарством, предполагая, что это может повлечь за собой смертельный исход. Ах, если бы все окружающие эту ситуацию люди были такими же простодушными как Мишин.
- Дело в том, Владимир Сергеевич, что этот наш контакт на почве внеакадемических отношений должен был стать последним, - таинственно закрутила Инна, рассчитывая, что разговоры кафедры могут уже просушиваться.
- Нет, ну в больницу сходить надо. Это даже не по-человечески как-то...
- На профосмотр? - нервно спросила Инна, понимая, что шефа как всегда занесло.
- Это плохая. злая, и неуместная шутка. Не ожидал, - спокойно констатировал подполковник и вдруг заорал нечеловеческим командным голосом. - Не сметь издеваться, марш в больницу к Татьяне, просить прощения, а потом бегом в прокуратуру. Только вы на нашей кафедре способны довести человека до того, чтобы он сунул шею в петлю или сиганул с моста. Наделали, вот и разбирайтесь, - он резко замолчал и тихо добавил. - все вам конкуренция какая-то снится. Эх вы!
- Но я ничего не делала, - пролепетала совершенно сбитая с толку Инна Константиновна, понимая, что каким-то образом её сейчас выведут на чистую воду.
- Все. Решайте свои проблемы с законом. Получите там справку о том, что вас можно допускать к студентам и немедленно прибудьте на замену. А то, как помирать, так вас полно, а как работать я один.
- Кто-то ещё умер? - осторожно спросила Инна.
- Пока нет. Но она в больнице в тяжелом состоянии. Ни туда ни сюда, понимаете ли. Ладно, выполняйте.
Мишин дал отбой и команду оружие к бою, а потому считал свою миссию выполненной. Инна Константиновна нервно потерла виски. Тучи над городом стали, в воздухе пахло грозой. Но в прокуратуру сходить можно. Сказать нам всем шеф велел пойти сдаться, так что не по своей воле, а по воле пославшей мя жены. Инна Константиновна попыталась, уже в который раз, осмыслить ситуацию. Что-то не нравилось, что-то настораживало. Но главное, приходилось признать, что за ней следят, или это просто шизофрения. Причем - в эпидемической форме. Шизофрения, больница, стоп - вот оно. Почему весть об инсулине в дом принесла Ирочка? Что это - провокация через глупенькую девочку, просто проверка на вшивость или сотрудничество старшего с правоохранительными органами. Нет, не может быть. Девочка просто защищалась, пытаясь свести свою неудачу на дежурстве до минимума, она просто защищалась, и нечаянно, ненарочно задела цель. Попала.
Что же - от случайностей никто не застрахован. А вот с галлюцинирующей дурой - лаборанткой действительно вышла промашка. Господи, какие мы все нервные, но живучие. Инна нервно хрустнула пальцами и подалась всем телом за дребезжащим телефоном.
- Григоренко, - четко отрапортовала она.
- Тошкин, старший следователь городской прокуратуры. Нам надо задать несколько вам вопросов. Если вас не затруднит - сегодня. Если нет - пришлем повестку.
- Вещи брать? - строго спросила Инна Константиновна.
- Если вы с признанием, то конечно. Не задерживайтесь, - сухо ответил собеседник.
Париж стоит мессы - так кажется. Ничего, сейчас уже известны случаи, когда в депутаты баллотируются прямо из тюрьмы. Там много хороших богатых людей. Там тоже можно жить и сражаться за кафедру.
Но признания - нет. Никто не дождется признания от Инны Константиновны. Не на таковскую напали. Она взяла свой старенький дипломат и аккуратно уложила в него бумаги по диссертации, калькулятор, две шариковые ручки и толстую тетрадь для записей. В случае задержания по подозрению на трое суток работой она обеспечила себя вполне. А там будет видно.
Через пол часа Инна Константиновна уже сидела в кабинете у Тошкина и нервно слизывая холодный пот, которым так богата сегодня её верхняя губа путано, но почему-то честно рассказывала, как все собственно произошло: и об инсулине, и о злобной анонимке на Крылову, и о Танечке - лаборантке.
Тошкин смотрел на неё участливо и удивленно. Такого жениха для Ирочки Инна Константиновна хотела всегда.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
- Прошу прощения, пресса, - сказал Максим, презрительно улыбаясь.
- Я Приглашал тебя в номер? - Чаплинский легко подтянул ноги к груди и обнял руками колени. Он бы сел на корточки - здесь можно, но в мягкой, усердно устланной японской материей кровати это было крайне неудобно. - Я звал тебя, Максим? Нет или я стал таким старым и доступным, что меня не ждут даже в квартале красных фонарей? - Наум Леонидович не любил просыпаться вдруг, а уж тем более не любил, когда лозунгом нового дня становились средства массовой информации.
- Мне выйти? - Максим попытался изобразить струнку, но она вяло вытекла из позвоночника, оставляя место только для шарниров. - Извините. Мальчик ударился об молчание и аккуратно подсунул газеты под ноги не выспавшемуся диссиденту.
- Всего лишь, - ухмыльнулся Чаплинский и потянулся за очками. - Всего лишь. Я - то уж подумал - обложили.
Максим задержался в дверях, как бы ожидая дальнейших указаний. А в сущности ему просто было любопытно. Утрется еврейская диаспора провинциальными страстями или все-таки отмоется. И как непрост было был этот Чаплинский, а кое-какие соображения по этому поводу Максим уже наработал и изложил в докладной, кто-то здесь оказался гораздо хитрее него. Чувство большого местного патриотизма охватило его до такой степени, что задумка нового полотна "сеятель раздора "обрела реальные черты выставочной композиции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44