- А ты что надеялся услышать? "Реквием" Моцарта или "Хоральные прелюдии" Баха?
Димка замер, прислушиваясь.
- Блеск! Дествительно БЛЕСК - увидеть, услышать и умереть. Ни "горячих точек", ни криминала, ни державных идиотов. Ничего и никого. Бездна первозданности. Неужели такое возможно?
Смолкли последние аккорды музыки. Входная дверь открылась и Дмитрий пристально вгляделся, весь подавшись вперед, заметив мимолетный, ироничный взгляд Тани. Что и говорить, зрелище было впечатляющим. В дверном проеме стояла высокая, хрупкая девушка, с копной огненно-рыжих волос. На этом все нормальное заканчивалось. Дальше начинались сюрпризы наследственности: несвойственная рыжим смуглость кожи; классически правильные овал, черты лица и вдруг миндалевидный, восточный разрез глаз.
Хозяйку дома обтекало простенькое, чуть ниже колен, зеленого цвета, платье. Из тех простеньких, которые дают возможность судить о хорошем вкусе и чувстве меры их обладателей. Колоритный портрет в обрамлении дверной коробки довершала огромная черная псина, из породы... Дмитрий затруднился бы точно определить породу, что-то среднее между немецкой овчаркой и крупным волком. Но что он понял наверняка - собака была из породы друзей, которые будут защищать, не разомкнув челюсти даже после смерти и которые способны умереть на могиле хозяина. Всю эту сцену Осенев охватил разом в считанные минуты. "Действительно, ведьма, - подумал с восхищением. - Что там Багамы и Канары брателл с фотомобледями - мезозойская эра! С такой бы дивой укатить на шабаш, даже на горбатом "запоре" - это круто! Так, Осенев, открой "бардачок" и достань губоскататель, - одернул себя Димыч. - Неужели правда все то, о чем рассказывала Танька? О, мой Бог, а походка... походка - держите меня, силы небесные! И такой экземпляр - безхозный. Но как уверенно идет! Одно слово - ведьма. А я, шо, до сих пор стою?! Странно... Такое чувство, будто давно упал и валяюсь..."
Хозяйка дома, улыбаясь, шла навстречу гостям. Рядом, торжественно, в ногу, вышагивала собака. Они остановились возле машины, в ту же секунду Татьяна радостно повисла на шее у "ведьмы", не забыв потрепать по загривку пса и застрочила словами со скоростью пулемета "Максим" в фильме "Чапаев".
Дмитрий воспользовался суматохой, открыл дверцу машины и с заднего сиденья достал пакеты и цветы. Он вдруг почувствовал себя маленьким и беспомощным. Это было выше его сил, самого отвязанного журналиста, "беспредельщика пера", как величали его в городе. На его теле шишек было больше, чем написанных им статей. Его боялись, любили, уважали и ненавидели. Но он сам испугался впервые. Больше всего бесил тот факт, что он не мог объяснить причину своей слабости, только чувствовал, что пропал... Пропал! Окончательно и бесповоротно. Наконец, он оказался с ней лицом к лицу. Она протянула руку и приветливо улыбнулась:
- Здравствуйте. Я - Аглая. А это, - жест в сторону собаки, - Мавр.
Дмитрий быстро переложил пакеты и цветы в левую руку и протянул ей свою правую для приветствия. Ладонь Аглаи была горячей, сухой и ему не захотелось, чтоб она убрала свою руку из его. Димыч неловко приподнес ей цветы:
- С Днем Ангела! - и впервые в упор, как следует, заглянул ей в глаза.
- Спасибо, - она приняла букет, тонкими пальцами прошлась по головкам колокольчиков, как по клавишам фортепиано. На лицо ее набежала легкая тень. - Жаль... - неопределенно заметила она и грустно улыбнулась.
Осенев продолжал неотрывно смотреть на нее, пытаясь разглядеть признаки фальши или мистификации. Тщетно. Глаза не скрывали никаких тайн. Они были надежной, непробиваемой преградой, отгородившей душу Аглаи от остального мира. Девушка, действительно, была слепой.
Все вместе они прошли в дом и Димка с интересом стал изучать обстановку. По выражению его лица можно было догадаться, что он разочарован. Ему с самого начала представлялось, что вещи в доме неминуемо должны нести оттенок способностей его хозяйки. "Танька, разумеется, приврала, - рассуждал Осенев, разглядывая стеллажи с богатейшей фонотекой и... библиотекой. - Если бы эта дива в самом деле обладала сверхъестественными способностями, о ней бы давно на каждом углу кричали. Слухи и сплетни на сегодня - самое "скоростное средство передвижения". Да и большими деньгами здесь явно не пахнет. А они - первый и верный признак "офигительных" способностей всяких колдунов, магов, экстрасенсов, ведьм и прочей нечисти. "
Из кухни доносился оживленный женский разговор. Внезапно у Дмитрия возникло неприятное ощущение, словно к спине приставили острый нож. Он резко обернулся: на пороге комнаты сидела миленькая собачка хозяйки дома. "Вот и Отелло пожаловал, - усмехнулся он про себя. - Сейчас навалится, придушит, как Дездемону, и плакало твое интервью, Осенев.".
- Мавр, - тихо позвал Дима пса, - иди ко мне. - Зверь не шелохнулся, лишь ярче сверкнули в сумерках глаза. - Ну, хороший, иди ко мне. - Он протянул к нему руки, раскрытыми ладонями вверх: - Видишь, у меня ничего нет. Оружие не принес и стырить ничего не успел.
Собака поднялась и, мягко переставляя мощные лапы, двинулась к гостю, не спуская с него немигающих, диковатых глаз. Дмитрий запаниковал. "Сейчас эта зверюга подарит ко Дню Ангела своей хозяйке бифштекс с кровью. Из меня." В самый драматический момент в комнату вошла Аглая, включила бра и обратилась к собаке:
- Мавр, он - наш гость. Хороший гость, - сделала она ударение на последних словах.
Зверь зыркнул в сторону Аглаи, затем вновь посмотрел на Осенева. Димка готов был поклясться, что глаза Мавра горели лукавством, как у нашкодившего ребенка, а сам он, если такое вообще применительно к собаке, буквально давился от смеха.
- Уютно у вас здесь. Душевно, я бы сказал, - он даже не пытался скрыть сарказм.
- Дима, пока Таня готовит ужин, давай поговорим, - предложила Аглая, присаживаясь в старинное кресло. Рукой она указала место напротив, на мягком уголке. - Проходи, здесь тебе будет удобней.
- Мы уже на "ты"?
- Тебя что-то смущает?
- Да нет, нормально.
Мавр улегся у ног Аглаи, положив морду на лапы и прикрыв глаза. Димка кивнул в его сторону:
- Он всех так встречает?
- Нет. Он просто не понял смысл твоего интереса ко мне, - она склонила голову к плечу и пальцами стала перебирать пряди волос.
Приглушенный свет бра, падавший сзади, окутал ее голову тонкой медной вуалью. Кожа приобрела бронзовый оттенок, отчего руки и лицо сделались похожими на ожившее древнеиндийское божество. Осенев не мог оторвать от девушки очарованного взгляда и совершенно не подумав, с нотками ревности, выдал:
- Тобой часто интересуются? - И тут же понял, что вопрос прозвучал двусмысленно, если вообще не бестактно.
Осенев был журналюга до мозга костей, но какими бы "горячими и бомбометательными" ни были его статьи, он никогда не позволял себе опускаться до оскорблений и унижений тех, о ком писал. А писал он круто. Сейчас, задав Аглае вопрос, подумал о том, что она неправильно его поймет: ну кого, мол, может интересовать какая-то слепая девушка?
Однако Аглая упредила его извинения.
- Дима, - засмеялась она, - если ты сейчас попытаешься иначе задать вопрос, то еще больше запутаешься. Я совсем не считаю себя ущербной, а тебя - бестактным. Я - другая.
"Да, родная-другая, с тобой не соскучишься," - подумал Осенев, с сожалением осознав, что ситуация выходит из-под контроля. Из-под его контроля. Впервые за все время работы корреспондентом, инициатива с его стороны была потеряна. Надо было как-то исправлять ситуацию. Проигрывать Осенев не любил, тем более - женщинам. Надо было собраться и... вывести эту "огненную дамочку" на чистую воду.
- ... Давай отбросим некоторые условности, - донесся до него голос Аглаи. - Что касается интереса, то он чисто практический. Кто-то испытывает потребность в моих способностях, а мне, в свою очередь, надо на что-то жить. Я - не одна, со мной Мавр, Кассандра, родителям хочется помочь.
- Кассандра?
- Моя кошка. Еще познакомишься, - усмехнулась Аглая.
- Ясно. Значит, ты продаешь свои способности? - Глаза Димки загорелись: - Как это происходит практически?
Девушка улыбнулась, почувствовав его нетерпение.
- Ты уже мечтаешь о сенсации? - иронично осведомилась она.
Дмитрий в который раз испытал смущение. "Чертова ведьма! - подумал он. - Мысли она читает, что ли?"
- Я тебя понимаю, - продолжала хозяйка дома, как ни в чем ни бывало. Это твоя работа. Ты привык докапываться до дна, загоняя собеседника в угол. Это, как охотничий гон. И вдруг ты сталкиваешься с ситуацией, когда тебя опережают. Хочешь совет? Не старайся во что бы то ни стало согнуть, переломить и подчинить. Ведь ты в незнакомой, скажем так, местности, не знаешь законов этого пространства. Ты действуешь хорошо проверенными методами. Как же, они тебя еще не подводили! Но в моем доме иное восприятие - людей, окружающего мира, вещей и предметов. Этот дом привык ко мне и если ты попытаешься в него не войти, а вломиться, он просто выдует тебя, как фантик от конфетки. Этот дом живет в мире образов, которые сформированы не цветом и формой, хотя и ими в какой-то степени, но, в основном, слухом, запахами, осязанием, психологическими ощущениями.
- Ты... не видишь с рождения?
- Этого, к сожалению, никто не знает. Я ведь подкидыш, - ничуть не смутилась Аглая. - Когда меня нашли на ступеньках роддома, в городе бушевал страшный ураган. В ту ночь погибла санитарка приемного отделения - Аглая Федоровна Чистякова. Ее убило молнией. Мне тоже, говорят, досталось. Дежурным был Сергей Филиппович Тихомиров. Он и его жена, Ирина Ильинична, опекают меня все эти годы. Этот дом раньше принадлежал матери Сергея. После ее смерти он сделал мне дарственную.
- Тихомировы удочерили тебя?
- Ирина не могла иметь детей. Они предоставили мне право самой решать. Я ношу имя Чистяковой, отчество - Сергея, а фамилию - девичью, Иринину Ланг.
- Ты не захотела быть их дочерью?
- Пойми, бумаги абсолютно ни к чему не обязывают. Важно, что я люблю их. - И, по- видимому, чтоб закрыть эту тему, твердо добавила: - В моей жизни есть только четверо, кого я люблю - Сергей, Ирина, Кассандра и Мавр. И они все на одной ступеньке.
- Люди и звери?
- Не помню кто сказал: "Человек - самый страшный зверь на земле.", она иронично улыбнулась. - Да, для меня нет разницы; Сергей и Ирина добрые, преданные звери, а Мавр и Кассандра - тактичные, умные, доброжелательные люди.
- Когда ты поняла, что "другая"?
- Ира и Сергей возили меня по всем медицинским светилам. Никто не мог понять причину моей слепоты. Когда мне исполнилось семь лет, вояжи закончились... - Аглая нервно сжала пальцы рук, резко выдохнула и вся неожиданно сгорбилась и уменьшилась: - Извини, мне до сих пор не совсем приятно об этом вспоминать. Я испугалась тогда очень сильно сама, а за Иру и Сережу вообще говорить не приходится.
... Она помнила этот день до мельчайших подробностей. День своего семилетия.
Девочка еще спала в мягком и теплом коконе ЧЕРНОГО, но слух уже уловил едва различимый шорох. А потом к лицу прикоснулся запах. Из-под одеяла выплеснулись смуглые, худенькие руки. Пальцы растопырились, заколыхались, пытаясь нащупать шорох и запах. Девочка открыла глаза и улыбнулась.
Черное проворно скатало кокон и затолкало его под кровать. Потом бережно подхватило тело ребенка на руки, прижало к себе. Ласково целуя, заскользило губами воздуха по щекам, лбу, носу и глазам. Черное отпустило девочку на ступеньку нового дня, незыблемо встав за спиной, как друг и страж, готовое в любую минуту прийти на помощь.
- С Днем рождения, Аглашка-букашка! - услышала девочка мужской голос.
Сильные руки выхватили ее из-под одеяла и высоко подбросили вверх.
Черное испуганно бросилось вослед ребенку, но ощутив энергию любви, отступило, успокаиваясь.
- Сережа, - прошептала девочка восторженно и, обвив руками шею мужчины, уткнулась ему в плечо.
Послышались легкие шаги.
Черное приоткрыло одно из чувств и удостоверившись, что это "свой", вновь плотно смежило восприятие и задремало, как старая, бдительная нянька.
- Где наши самые большие уши? - раздался радостный женский голос.
- Ира! - Девочка отстранилась от мужчины и очутилась в объятиях женщины.
- Огонек ты наш, светик, - Ира порывисто расцеловала ребенка, слегка потрепав его за уши. - Сережа в честь тебя сегодня намерен дать грандиозный, царский бал. У тебя, Огонек, будет уйма гостей.
- Вы не дежурите сегодня?
- Ни сегодня, ни завтра, ни послезавтра, - ответил Сергей. - Тебе, милая, исполняется целых семь лет. Ты - безнадежная старуха. Но мы намерены отпраздновать это событие хорошим кутежом!
- Как во время вакхических мистерий во Фракии? - восторженным шепотом спросила девочка.
Наступила тишина. Супруги переглянулись. "Вот, опять!" - говорили глаза Ирины. Сергей пожал плечами и только развел руками. Иногда Аглая ставила их в тупик своими вопросами. Со временем они, прада, смирились, но привыкнуть так до конца и не смогли.
- Это будет настоящая мистерия? - продолжала допытываться девочка. - С вином и плясками?
- Лимонад будет литься рекой и хороводы будем водить до утра, - придя в себя, бодро заверил ее Сергей.
У Черного сладко замерло в груди сердце. Оно радостно закудахтало, заливаясь счастливым смехом.
После предпраздничного домашнего завтрака, Ирина и Сергей взяли ребенка за руки и повели в свою комнату.
Черное засеменило следом, вытянув рожки-антенны и горя темными, атласными чувствами, Черное распирало любопытство.
- Огонек, - услышала девочка голос Ирины, - положи сюда свои руки и нажми.
Девочка с опаской прикоснулась к поверхности.
Черное задрожало от нетерпения и возбуждения, все обратившись в слух. Оно было полно ожиданием...
Поверхность под пальцами оказалась в тоненьких, едва осязаемых, трещинках. Они шли через равные промежутки между гладкими, небольшой, одинаковой длины, палочками. Девочка нажала на одну из них. Раздался резкий высокий звук.
Черное охнуло и сжалось, замерев в испуге.
Но пальцы уже заскользили вдоль поверхности, высекая все новые и новые звуки, от высоких до низких.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47