.. огородами. За тебя могут зацепиться.
- Чьи-то дубинки или "берсы"? Аптечку свою брать или у вас есть?
- Она тебе не понадобится... - зловеще прошипел Звонарев.
Дмитрий положил трубку и с минуту задумчиво смотрел на телефон. Затем закурил и пригубил остывший кофе.
Почему человек совершает убийство?
В жизни мы, рассвирепев, походя бросаем: "Я тебя убью!". Но часто подобная угроза гаснет, не воплотившись в реальность. Состояние аффектации идет на спад, срабатывает невидимый тормоз и нередко человек уже в следующую минуту корит себя за несдержанность и гнев. Но каковы истоки хладнокровного, тщательно продуманного, умышленного убийства? Что происходит и что заставляет человека скурпулезно подбирать варианты встречи, планировать детали, анализировать способы и орудия убийства. Какие эмоции движут человеком, какие умозаключения толкают его, в конце концов, перейти грань, навсегда ставящую его на самой низкой общественной ступени а роли изгоя и парии? А имела ли человеческая жизнь вообще когда либо свою реально высокую цену?
Казалось бы, прошло ни одно тысячелетие, человечество стало мудрее, имея опыт предшествующих поколений и постигнув самостоятельно, уже на сегодняшнем этапе, немало тайн. Но отказаться от убийства, по-прежнему, не в состоянии. Убийство - мера ума или души? Во все времена общество его осуждало, но... Осуждало единоличное убийство, не государственное. Сколько мы потеряли, например, в Афгане, учитывая инвалидов, хроников и тот будущий генофонд, который никогда уже не восполнится, надежно запаянный в цинковых гробах? Массовое убийство под эгидой государственного флага. Некоторые, кто выжил там, вернулись и стали убивать здесь. Но здесь убивать нельзя. Здесь за это карают лагерями и вышкой. И различие только в одном - место действия. Там - можно, здесь - нельзя. Выходит, цена человеческой жизни не везде одинакова. И так до логического завершения: моя жизнь - все, чужая ничто.
Истоки убийства берут свое начало у жертвенных алтарей древних святилищ. Уже тогда будущий царек природы постигал не в меру пытливым умишком азы мироздания, но так, как хотелось бы ему: если хочешь заслужить себе внимание, любовь и снисхождение богов, принеси им в жертву кого-то другого. И уже тогда начала формироваться могущественная каста избранных: шаманы, жрецы, будущие священники, церковные отцы и папы, идеологи всех рангов и мастей. Они-то и не давали засохнуть крови на всех последующих алтарях, сделав убийство неизменным атрибутом государственной политики, как внешней, так и внутренней.
Два века по всей Европе полыхали костры. Сколько было сожжено инквизицией во славу Божью? Сколько жизней стоили России прорубленные Петром Первым в Балтийское и Черное моря "иллюминаторы"? Сколько индейских племен уничтожила ныне благовоспитанная и богобоязненная Америка? Сколько вообще сгинуло бесследно людей во всех этих сомнительных развлечениях власть придержащих и желающих ее вырвать: войнах, восстаниях, революциях и переворотах?
Через сто пятьдесят лет после отмены в России крепостного права, очередные отцы нации настоятельно рекомендовали измочаленному ветрами перемен народу выдавливать из себя раба. Но в отличие от Спартака, на вооружении у "раба" уже были атомная и водородная бомбы, не считая других "игрушек". Совершенствовались не моральные и нравственные принципы государства и общества, совершенствовались орудия убийства. И если раньше это был жертвенный нож, то теперь его с успехом заменила ядерная боеголовка.
Но "что дозволено Юпитеру, то недозволено быку". Поэтому лицензию на убийство государство ревностно охраняет от рядовых граждан. А запретный плод, как известно, сладок. Вот и случаются накладки. Пока Клинтон с пикирующих бомбардировщиков сбрасывал на головы югославов западные свободу и демократию, у него самого в "свободной и демократической" Америке, перестреляли учащихся в одной из школ. И плевать хотели эти недоноски на то, что в Югославии, якобы, можно, а в Америке - нельзя. Везде можно! Если в воскресенье отцы нации стоят в церкви, а в понедельник отдают приказ бомбить чужие города и села, объявляя их либо зоной своих "жизненноважных интересов", либо - "субъектом федерации", то можно быть уверенным, что во вторник или в среду непременно зазвучат выстрелы в собственном доме. И природа еще не раз ткнет нас самодовольной, гомосапиенской мордой в то отвратительное и дурнопахнущее, которым мы уже по самые полюса завалили планету.
Дмитрий подъехал к зданию горуправления.
После того, как в Приморске высадился десант "варягов", прошмонавший город вдоль, поперек и вглубь, приморские группировки, соблюдая дисциплину и порядок, организованно ушли в подполье. Фамилии "отцов-командиров" были у всех на слуху, а растиражированные на листовках лица - на виду. Впрочем, словесные портреты бывших депутатов, а ныне лиц, "находящихся в розыске за совершенные тяжкие преступления", были столь характерны, что узнать их не смогла бы даже родная мать. Оставив нажитое непосильным и упорным рэкитирским трудом добро, братки благополучно скрылись из города. Поговаривали, это стало возможным благодаря "джентельменскому" соглашению братков и властей: ну, типа, мужики, вы нам - город без боя, а мы вам гарантируем жизнь, кое-что на хлебушек с маслицем и икоркой и сутки-двое форы. Осенев отчасти в это верил, ибо формула "кошелек или жизнь" куда старее по происхождению всякой там мафии и автором ее является никто иной, как само государство.
Силовики, тем не менее, приободренные "победой", отрапортовали об этом эпохальном событии по всем каналам СМИ: радио, пресса, телевидение. Правда, высокие милицейские чины скромно умолчали, что для этого им понадобилось столько же времени, сколько когда-то для освобождения города от немецко-фашистких захватчиков. Пока наши генсеки боролись за мир во всем мире, собственные детки как-то выпали из воспитательного процесса и дома не замедлил подрасти и войти во вкус собственный прожорливый "коммунюгенд", трансформировавшийся в конечном итоге в так хорошо знакомые по кинохронике короткие аккуратные стрижки, спортивные фигуры, отмороженные глаза и готовность убивать, не рассуждая.
"Варяги", очистив город от чуждых светлому капиталистическому обществу личностей, как водится, принялись за собственные ряды. Полетели перья. Их вырвали ровно сто - те, кто все эти годы не соблюдал правил личной гигиены, заляпав и руки, и мундир. Новые центуриончики оказались в некотором роде людьми культурными, образованными и с претензией на эстетство, о чем свидетельствовали многочисленные полотна живописи, заменившие в кабинетах портреты "рулевых". В основном, это были морские пейзажи, выполненные в стиле Айвазовского и итальянского цикла Сильвестра Щедрина. Пейзажи радовали глаз школой, техникой исполнения, мастерством и настроением. Да и сам подбор полотен давал обильную пищу для размышлений. В целом же, коллекция собраний маринистов ненавязчиво так намекала , что "рулевые", мол, приходят и уходят, а море-океан - колыбель человечества, было, есть и будет. Правоохранительные органы тут, вроде, и ни причем. На первый взгляд. А если приглядеться, то они - при ком, при нас с вами, от самой этой колыбели. Рядышком, так сказать, бдят. И всем сразу ясно, кто в доме с колыбелькой хозяин. Осенев по поводу "варягов" не питал больших иллюзий, хотя ему нравилось, что держались они достаточно независимо в этом городе, погрязшем в коррупции, кумовстве, жульничестве и воровстве.
Дмитрий постучал в дверь кабинета Звонарева и, услышав "войдите", переступил порог. В тесном и маленьком помещении стояли три стола. За двумя сидели оперативники - Звонарев и Миша Жарков.
- Здравствуйте, - Димка нерешительно замер на пороге.
Оперы с интересом смотрели на него, не скрывая ироничных улыбок.
- Дяденьки, я пришел оружие сдать, - вид у Осенева был испуганный и откровенно дебильный.
- Что у тебя, рус Иван? - подыграл ему Миша.
- Дык, это... как его, оружие массового поражения... На эти, - он осторожно потрогал голову, - мозги влияет...
- Оно и видно, - фыркнул Юра. - Проходи, садись.
- Надолго? - не унимался Димка, присаживаясь к свободному столу.
- Тебя долго держать не будем. - Звонарев ласково улыбнулся: - Психами у нас Минздрав занимается.
- Чем порадуете, сатрапики? - Дмитрий раскрыл пакет и стал доставать пирожки и пакетики с растворимым кофе. - Кипяток есть?
По кабинету поплыл аппетитный запах сдобы.
- С чем пирожки? - Миша включил электрочайник и, откусив пирожок, блаженно зажмурился: - М-м-м...
- С цианистым калием, еще тепленькие, - мрачно пошутил Димка. "Привет от Альбины" называются.
- Неужели расщедрилась?! - удивился Жарков.
- Успокойся, - осадил его Звонарев, - Воронова нам только на некролог может расщедриться.
- Зато на первой полосе и самым крупным кеглем, - засмеялся Осенев и, сменив тон, серьезно поинтересовался: - Ну, рассказывайте, ребятки, как вы три "сиятельных трупа" запротоколировали. Обчественность знать желает...
- Обойдется твоя "обчественность"! - зло бросил Юра. - Ты официально или...
- Нет, меня Интерпол вам в подмогу прислал. Юра, я с Аглаей говорил, Осенев закурил и остро глянул на друга.
Оперы перестали есть и выжидающе смотрели не него.
Дмитрий встал и с безразличным видом принялся неторопливо готовить кофе. Пауза затягивалась.
- Ты, часом, не с общепитом наше заведение попутал? - не выдержал Звонарев.
- Ты торопишься? - как ни в чем не бывало спросил Осенев. Он разнес по столам кофе, поделил поровну пирожки, сел и тогда только заговорил: - Я думаю, она не согласится. - Увидев, как изменился в лице Звонарев, поспешил одарить его пока несуществующей надеждой: - Но есть шанс, что изменит свое решение. Мне нужны снимки с мест убийств.
- Хотел бы взглянуть? - Жарков брезгливо скривился: - Ты садист, Осенев! Сначала жрать приносишь, потом просишь снимки с этой бойней. Я тебе голову даю на отсечение - зрелище не для слабонервных.
- Оставь, Мишенька, свою голову при себе. До пенсии далеко, а голова твое орудие производства.
- Зачем тебе снимки? - спросил Звонарев.
- Хочу Аглае показать.
- Но она ведь...
- Слепая? Не ты ли говорил об ее выдающихся способностях? Ей не нужны глаза, она видит лучше любого из нас и при этом то, чего мы в упор не замечаем.
- Тогда, может, есть смысл свозить ее на место происшествия? - подал голос Миша.
- Обязательно, - согласился Димка. - Но сначала предстоит еще уговорить ее туда поехать.
- С помощью снимков? - недоверчиво глянул на него Жарков.
- Какой ты догадливый! - Осенев отхлебнул горячий кофе и, обжегшись, чертыхнулся.
- Дима, в этом деле есть один нюанс... - Звонарев замялся.
- Хочешь угадаю? - невозмутимо спросил Дмитрий. - Аглая, если согласится, должна будет работать бесплатно, это - во-первых. Во-вторых... Одним словом, достаточно и во-первых.
- Откуда...
- Догадался, - перебил Звонарева Осенев. - Еще бы, три работника горадминистрации с перерезанными глотками, с интервалом в семь дней, с точностью до часа, а у вас ни одной зацепки!
- Откуда... - снова начал Юра.
- Работа такая, - ехидным голосом припомнил тому его собственные слова Димка. - Хочешь я тебе полный расклад дам? Поправишь, если что. Этому делу придают политическую окраску. Но высокое начальство никогда не согласится на то, чтобы в расследовании участвовал посторонний человек, к тому же женщина, к тому же - слепая. Так далеко наши свобода и демократия еще не распространаяются. - Он отхлебнул кофе и продолжал: - Когда произошло первое убийство, вы заткнули всем рты и спокойно начали работать. В "биде"...
- Где-е?! - удивленно спросил Миша с полным ртом.
- В "би - де", - по слогам произнес Димка. - "Белый дом".
- А почему "бИ - де"?
- Тому, як по-москальски, "белый", а, по-хохлятски, "билый". Це я овладеваю ридной мовою. И бачишь, яки гарни слова слогаються! - с готовностью пояснил Осенев.
- Да? - Жарков с сомнением покачал головой.
- О чем я говорил? - Димка посмотрел на Звонарева.
- В "биде"...
- А-а, так вот... В кабинетах "биде", видя вашу целеустремленность и желание, поговорили и успокоились. Через семь дней, когда обнаружили второй труп, заткнуть рты стало трудно, но еще можно. Тех, кто считал это случайностью, было большинство. Ведь никто не мог поверить всерьез в то, что кто-то занялся "сокращением штатов" именно в горадминистрации. Вам на головы поплотнее уселись все самые большие задницы, не только в области. Прибыла бригада "важняков" из столицы. Те решили показать, яки вы - дурни, а воны - гарны хлопци. А тут - опачки! - объявился и третий трупец. И все поняли: это - пи... Ну, вы - большие уже мальчики, сами дорифмуете. Он, третий, надо полагать, и стал причиной паранормального явления: нашу глушь осчастливил "генеральский съезд". Рот затыкать уже никому не надо было. В "биде" и так стояла, можно сказать, предгробовая тишина. С девяти до восемнадцати ноль-ноль все сидели, молча уставившись в стену. Жизнь города никогда не интересовала чиновников. Но теперь сей процесс имел несколько иной смысл: "Кто следующий? А вдруг - я?"
Я тут подсуетился сегодня в разных местах... - Дмитрий лукаво глянул на оперов: - АТС и нотариальные конторы. В таких случаях обычно говорят: "На бирже царила настоящая паника". После третьего убийства, когда все поняли, что жертвы вообще никаким боком не связаны, за исключением места работы, в Приморске выпало годовое количество "осадков", в виде междугородних, международных звонков и... завещаний. Но самая интересная картина наблюдалась в центральной городской поликлинике. Две трети состава горадминистрации ушли на бюллетень! Потому что поняли: это - охота на власть. Не уголовщина, а политика.
На сегодняшний день у вас масса версий и ни одной зацепки. Никто ничего не видел, не слышал, не знает, конкретного, я имею в виду. - Осенев с усмешкой посмотрел на Юру: - Тебя, мой лепший мент, вызвали в службу безопасности и попросили выйти через меня на Аглаю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47