- Чует мое сердце, из леса две "аглаи" выйдут: Осенева и Жарков, высказался он вслух о себе в третьем лице. - Ничего, не пропаду. Пойду слепым бандуристом в ансамбль песни и пляски МВД. Буду былины слагать о... - он не договорил, поежившись от пронзительного холода.
Жарков остановился и огляделся. Быстро темнело и Михаил бросил взгляд на часы. "День, а темно, как в сумерках", - отметил про себя. Сквозь верхушки деревьев просматривалось мрачное, затянутое грозовыми тучами, небо.
- Тучи над городом встали, - запел Михаил, продираясь меж деревьев. Где же ты, наша Аглая? Черт тебя, ведьму, возьми! Аглая-я-а-а! - закричал и вмиг задохнулся от порыва шквального ветра. Он надрывно закашлялся, зло сплюнул под ноги и тут же получил по лицу хлесткий удар веткой. - Да что же это, мать твою, за сказочный, венский лес такой! - заорал он в бешенстве, пытаясь унять дрожь. Ветер рвал одежду, голые ветки, ощетинившись, не давали сдвинуться с места. - Где эта чародейка, Мэри Жопинс заховалась, в конце-то концов?! Аглая-я-а-аа! Ау! - выкрикнул Жарков и невольно засмеялся.
"Ну да, "ау" - в самый раз! Согласно оперативной обстановке. Позывные, так сказать. Ни фига себе, в лесок сходили! - подумал Михаил, обхватывая руками ствол ближайшего дерева. С неба хлынул ливень. - Ну, ва-а-аще класс! Щас попьем водички, успокоимся и пойдем искать добрую девушку Аглаю с ее "чинганчгуками" клыкастыми."
Жарков, в изнеможении, но не отпуская из рук ствол, сполз вниз, тщетно стараясь спрятать лицо от ветра и жестко секущих струй дождя. Он прислонился щекой к шероховатой, мокрой коре. И уже через несколько мгновений ощутил состояние блаженного покоя, легкой грусти и еще чего-то забытого, но теплого и надежного. "У каждого человека есть дерево-покровитель..." - всплыли в памяти прочитанные где-то строки. Он поднял голову, вглядываясь в остатки листвы.
- Дуб. Ну, здравствуй... дерево дуб! - прошептал Михаил, давясь от смеха. - Какой человек - такое и дерево.
Ему казалось, он пьян и тонет в дубовой бочке, наполненной хмельным и забористым зельем. Стало нестерпимо жарко. Он порывисто, с силой рванул молнию на куртке, теснее прижимаясь телом к стволу.
- Эх, дубинушка, - прошептал доверительно, - щас бы граммов сто, да дымящей картошечки с хамсичкой малосолненькой, огурчик хрустящий и хлебушек черненький. Моя Наташка такие обалденные огурцы солит! Сказка! Я тебя с ней познакомлю. Завалимся как-нибудь в гости: винца возьмем домашнего, картошки напечем. Желудей насобираем. Из твоих желудей может дуб вырасти? Я обязательно посажу возле дома. Будет у тебя сын...
"... А у меня - койка в сумасшедшем доме, - подвел он итог. - Так, надо вставать и идти искать этого "Слепого Кашпировского в юбке". Жарков, приказал себе Михаил, - ставь на место свою крышу и - вперед! Поиграли в друидов и хватит. Друиды... Друиды? Эт что за мутотень? Группировка? Где-то я о них слышал... Банда? Секта? Хорош гадать, подъем!"
Он медленно встал, опираясь о ствол. Рядом продолжала бушевать гроза, и он не сразу понял, что именно изменилось в этом неистовом и неукротимом "рядом". Михаил словно находился внутри прозрачной капсулы, которую плавно обтекали дождь и ветер. Неосознанным движением Жарков погладил ствол дерева:
- Ну, будь здоров, я еще приду. Жди... - пробормотал, чувствуя, как к руке приливает тепло, будто в ладонь вложили нагретый летом морской камень-голыш.
Он отдернул руку, но, помедлив, приложил вновь. По руке растеклось ласковое тепло. "Надо выбираться отсюда", - запаниковал Михаил, ломанувшись сквозь деревья, как обложенный королевскими егерями свирепый, но, увы, обессиленный и загнанный вепрь. Ему с трудом удалось преодолеть метров тридцать, когда, вглядевшись, он различил впереди широкую поляну. То, что на ней происходило, заставило его закаменеть, застыв изванием. Это были даже не шок или потрясение. "Дружок, ты слишком долго стоял рядом с дубом. Получите результат...", - иронично усмехнулся про себя Михаил. На это он пока был способен...
В центре поляны стояла полностью обнаженная Аглая. Впрочем взору Жаркова видна была лишь верхняя часть ее туловища. Остальное надежно укрывали переплетенные меж собой ветки густого кустарника, обрамлявшего поляну. У ее ног сидели животные. Голова женщины была низко опущена. Рыжие волосы разметал ветер и они, как солнечная корона, образовали ослепительный ореол. Позади Аглаи в землю непрерывно били молнии и один за другим следовали оглушительные раскаты грома. Они не успевали еще стихнуть, как в них уже начинали вплетаться протяжные и тоскливые нотки собачьего и кошачьего воя. Жуткая какафония звуков нарастала и усиливалась. Вибрируя, она постепенно заполняла и пропитывала, насыщая собой, все окружающее поляну пространство.
Жарков почувствовал, что еще чуть-чуть и он кинется от этого кошмара прочь, не разбирая дороги. Но в тоже время ноги будто приросли к земле, не давая возможности сдвинуться ни на шаг. Между тем, на поляне появились два пульсирующих облака - светлое и темное. Они находились в непрерывном, скользящем движении. Перемещаясь, сталкивались, поглощая друг друга. Но затем вновь распадались, уплывая и возвращаясь. Становились то непроницаемо плотными, то невесомо прозрачными, принимая или причудливые, рваные формы, или четкие, но фантастические, очертания.
- Я пришло, - сказало ТО, ЧТО БЫЛО ВСЕГДА. - Женщина, рожденная людьми, знаешь ли ты, что открыла дверь в мир, куда не должен приходить человек? Что ищешь ты здесь, в Царстве Тьмы и Зла?! Душа твоя чиста, но держат ее руки человеческих богов, а боги ваши - алчны и жестоки. Зачем ты позвала меня?
- Я не хочу, чтобы здесь, где стою, была твоя власть, - ответила Аглая громко. - И власть моих богов, - добавила она, помедлив.
ТО, ЧТО БЫЛО ВСЕГДА снисходительно засмеялось.
- Ты принадлежишь к тем, кто приводит меня за собой, куда бы они не пришли, ибо там, где человек, всегда буду и Я - ЗЛО. Я знаю: ты хочешь, чтобы тьма ушла из этого леса. Ты хочешь стереть память у травы и листьев, деревьев и ветра, птиц и дождя, у каждой букашки и зверя, что построили тут свой дом. Ты хочешь стереть память об одном из своих сородичей... Но их слишком много. Когда-нибудь сюда придут другие и, рано или поздно, приведут меня за собой. Они будут жечь костры, ломать руки деревьям, топтать траву, стрелять птиц и ставить капканы на зверей, они оставят здесь пьяные, визгливые голоса и зловонный, мерзкий запах. Но главное - они оставят здесь страх. Страх перед злом, рожденным человеком. И этот страх спасет тех, кто вырастит здесь и построит свой дом через много лет. Все здесь переболеет страхом, а я вернусь к людям. Женщина, рожденная людьми, чего ты хочешь больше: чтобы я осталось тут на долгие годы или чтобы сейчас вернулось к людям?
- Я хочу увидеть того, за кем ты пришло, - твердо ответила Аглая.
ТО, ЧТО БЫЛО ВСЕГДА несколько минут молча смотрело на нее безжизненными, пустыми глазами холодной, бесконечной вечности.
- Ха-ха-ха!!! - разорвал тишину издевательский смех. - Вот он! Смотри!!! Ты этого хотела? Ведь ты узнала, почувствовала его - проводника смерти... Теперь он твой! Что ты сделаешь с ним: предашь и убьешь или... спрячешь и помилуешь?
Застывшая неподвижно, как мраморная скульптура, фигура Аглаи чуть шевельнулась. Жарков нервно провел ладонью по лицу, судорожно всхлипнул и, облизав пересохшие губы, прищурился, вглядываясь.
Она медленно поднимала голову, одновременно ослабляя пальцы рук, сжимавшие плечи. Животные вскочили и испуганно прижались к ее ногам, жалобно поскуливая. Аглая резко вскинула голову, одновременно выбрасывая вперед руки, будто пытаясь защититься от чего-то страшного, неумолимо на нее надвигающегося. Глаза ее были широко распахнуты. Спустя мгновение, сердце Жаркова сжал ледяной спазм ужаса - он понял, что она его видит. Михаил отшатнулся и неосознанно стал креститься...
Собака присела на задние лапы и, оскалив пасть, зашлась громким, хриплым лаем. Кошка, выгнув спину и шипя, неистово скребла лапами, наполняя окрестности пронзительным, истошным воем. Черное облако перед Аглаей, набухая и разрастаясь, выплескивало длинные, тонкие и мохнатые щупальца. Жаркову послышались приближающиеся голоса, шум толпы, скрип повозок, лязг оружия, стук подков и показалось, что где-то впереди сплошной стеной катит вал неудержимого огня, ослепительно яркого и нестерпимо жаркого... И спустя мгновение, он увидел это...
КАССАНДРА: Мавр, куда их ведут?
МАВР: На заклание. Это древний обряд.
КАССАНДРА: Заклание? Их, что, убьют? Да, убьют... Мавр, они ведь знают, что рядом смерть. Почему же они идут?!
МАВР: Они верят человеку. До последнего.
КАССАНДРА: Но зачем человеку убивать столько быков?!
МАВР: Отвернись, не надо смотреть на это.
КАССАНДРА: Посмотри: жертвенный нож. Мавр, сделай что-нибудь! Разгони их! Пожалуйста... Ай, кровь! Зачем столько крови?У меня все лапы в крови. Я не хочу! Уходите! Прочь, прочь, прочь... Бегите, ну, же!
МАВР: Святой Анубис, помоги мне... Пошли, пошли отсюда! Вот тупые создания! Эй, есть среди вас вожак? Ваш поводырь?
КАССАНДРА: Мавр, смотри, вон всадники на лошадях, а кони умнее быков. Гони их в середину стада. Пусть эти тупицы сворачивают в боковой проход. Да не в храм! Не в храм же. Отгоняй их, Мавр! Там нож, слышите вы, болваны, прочь от храма, там - смерть. Понимаете, смерть! СМЕРТЬ!!!
МАВР: Эт-т-то что? Кассандра, где мы?
КАССАНДРА: Это танки, Мавр! Святая Багира! Ну и попали в переплет... Аглая! Выводи нас отсюда. Аглая, ты чувствуешь нас?! О-ох, сарделькина мать, да это ж пули... Во дела! Мавр, ты ее чувствуешь?
МАВР: Что я могу в этом грохоте и лязге?! Это война!
КАССАНДРА: А где быки? Быки где, Мавр? Откуда здесь столько техники?
МАВР: Я тебе главный вожак, что ли? Я даже не знаю, как это все называется! Это ты сутками с Васькой у телевизора сидишь, кино смотришь. Нет, ты только посмотри что делается, что творится! Да за что они так друг друга колошматят-то?
КАССАНДРА: Известное дело - за сферы влияния.
МАВР: Чего-о-о?
КАССАНДРА: Мавр, тебе не кажется, что люди чем-то похожи на жертвенных быков и....
МАВР: Вот он, смотри!
КАССАНДРА: Кто?
МАВР: Убийца!
КАССАНДРА: Да где?!
МАВР: Вон тот, высокий, красивый мужчина, с коротким галльским мечом. Рядом с ним черный бык и на плече его большая птица, кажется, это кондор.
КАССАНДРА: Мавр... Ты чувствуешь его?
МАВР: Да.
КАССАНДРА: Мне показалось или...
МАВР: Тебе не показалось, Кассандра. Они одной крови.
КАССАНДРА: О, боги... Но как это могло случиться?!!
МАВР: Ты забыла, как она пришла в этот мир - безымянной. Но так не бывает. Мне жаль ее...
Жарков давно перестал ощущать, на каком, собственно, свете он находится и что вообще происходит вокруг. И вместе с тем, на подсознательном уровне понимал, что стал свидетелем таинственного, загадочного явления, поведай он о котором, неминуемо привело бы его в дружеские объятия приморского Общества невропатологов и психиатров. Михаил оставил тщетную попытку объяснить происходящее с точки зрения привычных категорий и здравого смысла, полностью положившись на неизбывный, классический русский "авось". Он заставил себя ничему и никому не удивляться и спокойно, насколько это представлялось возможным, дождаться конца этого захватывающего действа. Закончилось оно столь же неожиданно, как и началось.
Сначала прекратился ливень, потом стихли порывы ураганного ветра, небо прояснилось, вновь сверкая голубизной сквозь кружевную вязь оголившихся верхушек деревьев. В воздухе запахло свежестью и озоном, мокрой листвой, слегка тронутой увяданием и прелью. На лесном полумраке, как на бархатном, плотном полотне, то здесь, то там замелькали золотистые стежки, вышитые острыми иглами солнечных лучиков. Все возвращалось на привычные круги своя, если не вспоминать, конечно, пережитого страха и ужаса.
Михаил отряхнулся, рукой смел с одежды остатки листвы и мусора, энергично потер ладонями лицо и решительно двинулся к поляне, на которой стояла Аглая, в наспех накинутом платье и поверх - плаще, в окружении притихших животных.
- Милицию вызывали? - бодрым голосом проговорил он, подходя. - С вами все в порядке, Аглая Сергеевна?
- Это вы, Миша? - послышался ее слабый голос.
Он внимательно вгляделся в бескровное, с признаками усталости, лицо. Видимо, путешествие в "параллельные миры" стоило ей колоссального напряжения и сейчас она держалась, на пределе сил и человеческих возможностей. Михаил, бережно ее поддерживая, повел по едва заметной под опавшей листвой тропинке к дороге, где предположительно их должны были ждать.
Первым к ним кинулся Кривцов, увидевший их сквозь деревья. Вид у него был весьма потрепанный и жалкий. Александр Иванович с междометиями, которые очень смахивали на "непереводимую игру слов", ломанулся через густой кустарник, на ходу крича:
- Где вы были, черт вас возьми?! С вами все в порядке?
Жарков, наконец, выбрался из подлеска, шатаясь от усталости и с трудом ведя под руки почти повисшую на нем Аглаю. Он вскинул больные, измученные глаза на Кривцова, собираясь от всей души прокомментировать происшедшее, но неожиданно осекся, натолкнувшись на изумленный и испуганный взгляд майора. Кривцов смотрел, как бы на него, но в тоже время - мимо. Это был странный, ничего хорошего не сулящий взгляд человека, который, казалось, находится за гранью нормального восприятия мира.
- Что? - хрипло спросил Жарков. - Что еще?!!
- Миша... Миша... - начальник впервые назвал подчиненного по имени и лицо его при этом приняло выражение крайнего сочувствия. - Миша... повторил он в который раз, видимо не в состоянии поверить в очевидное. ... Ты только не волнуйся, ладно? - Он судорожно сглотнул: - Дело в том, что ты... ты... весь седой.
Жарков дернулся и неосознанным движением схватился руками за голову, словно пальцы его могли видеть и передавать изображение. При этом он выпустил Аглаю и она стала медленно заваливаться навзничь на землю. Подбежавшие комитетчики живо подхватили ее и на руках понесли в сторону своей машины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47