- Девочка, славная моя! Разве ты ещё не поняла, что во всех переплетениях наших судеб есть какой-то смысл? Дяде Йохиму удалось угадать его! Уж не знаю, что руководило его святым безумием, но он сделал великолепный подарок мне, сотворив тебя. И, главное, преподал дорогой урок... Я никогда не мог бы быть счастлив с Антонией. Мне нужна была именно ты - со всеми твоими дурацкими, милыми, изысканными потрохами! Весь я создавался по плану и меркам твоей души и лишь для тебя писал, думал, изобретал...
Не могу объяснить, почему, но именно ради тебя я зачитывался опытами по селекции гороха, выявляющим механизм наследования... Да, да, не смейся, - из-за тебя я заразился этой наукой, стал одержим ею. А теперь упиваюсь работой, будто меня несет могучая волна! Понимаешь, волна - это ты!
- Жанни, - Виктория гладила растрепанные длинные пряди Жан-Поля, а смотрела мимо, в неведомую, туманную даль. - Милый, я тоже чувствую это, но не могу выразить точно. Йохим совершил чудо, соединив нас. Мы непременно должны навестить "Каштаны" и сообщить ему это. Как ты смотришь насчет июня? Мне полагается неделя на "библиотечные разработки".
- Ах, Тори, как бы я теперь не заглядывал в будущее - вижу сплошной июнь - все в цвету, в радости и в самом начале огромного, бесконечного лета...
...Жан-Поль уехал, обещая через месяц забрать Викторию к себе в университет, где также существовала потребность в социологах, а в муниципальном отделе регистрации браков с нетерпением ждали молодоженов. Уже оттуда, в статусе молодой семьи, они явятся к "сосватавшему" их дяде Йохиму. Но не прошло и половины намеченного срока, а планы рухнули: от Мейсона пришло известие о гибели доктора Динстлера с предупреждением для Виктории не являться на похороны. Наверняка, у него были на то веские основания.
- Вот мы и промахнулись во времени, Тори. Серьезно промазали упустили возможность сказать человеку доброе слово, а как он его заслужил! - в голосе звонившего Жан-Поля клокотала обида. - Жди меня дома, девочка. После похорон я прямо к тебе.
- Эй, милый! Шепни ему от меня... Мне посчастливилось полюбить доктора Динстлера. К тому же он был моим крестным. Я думаю, это что-то, да значит. Наверное - очень важное...
...Позвонив утром на остров, Тори узнала от Алисы, что Остин в больнице, а проводить Йохима в последний путь прибыли Антония и Жан-Поль.
- Не мучь себя, девочка. Никто из нас уже ничего не сможет сделать для него. Йохим по-своему любил тебя и, конечно, порадовался бы за вас. Я знаю от Жан-Поля о вашем решении, поздравляю, детка... - Алиса помолчала, что-то соображая. - Послушай меня внимательно: когда Жан-Поль вернется, вам предстоит серьезный разговор. Нет, милая, не о вас - вы все уже сами решили. Скорее... о нас, стариках. У тебя доброе сердце, девочка, ты поймешь и простишь. И еще: что бы ни случилось, не сердись на Тони. Ей сейчас тяжелее всех.
В мрачных раздумьях Виктория опустила трубку.
Рассказ Жан-Поля произвел на неё странное впечатление - она будто бы слушала сказку и, в то же время, Виктории казалось, что обо всем этом она уже давно откуда-то знала. Но просто не могла вспомнить.
- Бедная Тони, ей, наверно, совсем не просто. Подумай, ведь она не только произведение Динстлера, как я. Дочь, толкнувшая отца к самоубийству! Что же она должна была пережить до того момента, пока Артур не сознался в своем деянии...
- Кто-то очень хитрый обвел нас вокруг пальца. Хотелось бы знать автора этого замысловатого сюжета... - Жан-Поль воинственно крутил в руках вилку, не притронувшись к еде. В сковороде стыла приготовленная к его приезду Викторией пицца.
- Ты же сам сказал - судьба, случай, - напомнила Виктория, включая кофеварку.
- Случай не прячет в автомобиле часовой механизм и не посылает наемных убийц... Хотя, в рисунках наших судеб вплетена и эта нить. Мазутно-вязкая краска зла. - Вторично столкнувшийся с чьей-то злой волей, Жан-Поль чувствовал неведомое доселе ожесточение.
Виктории пришлось втянуть его в пространную дискуссию о непротивлении насилию, пока взъерошенный поборник справедливости не успокоился и даже не расправился с остатками остывшей пиццы.
Встречаясь в маленькой квартире Виктории, они не очень мудрили с застольем. Ближайшее кафе снабжало трапезы всем необходимым - от картофельного салата и сосисок до разнообразных сладостей.
- Больше всего на свете люблю охлажденные пирожки, растекшееся клубничное мороженое и рыжеволосых "невест Америки" в мужской рубахе на голое тело, - заявил Жан-Поль, завершая десерт.
- А я - стройных брюнетов, имя Роланд и пирог с яблоками! - Это Чехов. У нас шестьдесят лет назад сняли прекрасный комедийный фильм "Свадьба". Я обязательно его перепишу, тебе очень понравится.
- Не сомневаюсь. Практически мы любим одно и то же: себя друг к друге. И мы всегда знаем, чего хотим.
- А хотим мы сейчас... - Виктория интонацией обозначила многоточие, уже зная, что Жан-Поль удивительно точно продолжает её мысль. - Ах, нет, милый. То есть, да. Во-первых, и как всегда. - Она позволила Жан-Полю снять с себя рубаху. - А, во-вторых, мы хотим...
Жан-Поль обнял её и прижавшись губами к губам, так, чтобы говорить в унисон, промычал: "Мы хотим поддержать Антонию!"
После похорон Динстлера Тони замкнулась себе. Она отсиживалась в своей комнате, каждый день собираясь покинуть Остров. Но бежать было некуда, от себя не уйдешь, от бессильной злобы, растерянности, страха. "Кто же я?" - думала она, разглядывая в зеркале ставшее незнакомым лицо. И пыталась угадать, как скоро Ванда Динстлер возьмет свое - неведомая кокетливая мещаночка, мать...
Пигмалион ушел, завещав своей дочери поскорее избавиться от его дара, неспроста он оставил ей ту, детскую фотографию - нетронутый "оригинал". Он так и покинул этот мир - отвергнутый отец и неудачливый мастер, убежденный, что Тони проклинает дарованную ей красоту.
Разве можно было примириться со всем этим, сочинив себе сразу иное будущее? Вначале она решила уйти из рекламного мира, поселиться в уютной глуши с сыном и каким-нибудь заурядным добряком-мужем, делающим ей по праздникам маленькие подарки, а в будни - бесконечных детей. Именно то, о чем блистательная А. Б. когда-то лицемерно мечтала: обывательское существование курносой, хозяйственной клуши.
Но чем больше распаляла она свое воображение картинами мирного семейного будущего, тем сильнее вскипала злость. Очень скоро уготованная для себя судьба казалась ей не более привлекательной, чем собственные похороны. Но что же делать - возвращаться в Париж без верного Шнайдера прямиком в объятия Феликса?
Артур исчез сразу после сцены на кладбище, оставив в порядке все бумаги Антонии и написав короткое заявление об отставке. Он даже не добавил ни слова для неё - ушел без следа...
Видеть Картье Антонии совсем не хотелось, а кроме того - прятаться от страстного принца, новь возвращающегося к осени в Сорбонну. Бейлим несколько раз звонил на Остров, получая весьма категоричный ответ горничной: "Мадемуазель Браун подойти к телефону не может".
Что делать с ним? Стать официальной любовницей восточного креза на глазах у всего Парижа? Устраивать тайные встречи, прячась от пронырливых журналистов и чувствуя, что с каждым разом все сильнее хочет удержать его? Нет, этот мальчик слишком серьезно задел её сердце, чтобы разыгрывать банальный флирт...
Бежать! Подальше от своего прошлого, от всех тех, кто досаждал любовью или хищно выжидал провала. Но нет, она не позволит забыть её - она покинет поле боя под триумфальные фанфары!
Антония воспряла духом, поставив перед собой головоломную задачу она решила покорить Америку, прошуметь, прогреметь, стать обожаемой "звездой" огромного континента. И как Золушке - в самый разгар бала - на гребне славы и популярности - исчезнуть навсегда с удовлетворением осуществившейся справедливости. Ее последняя победа будет посвящена Йохиму.
Задача не простая, если учесть специфику американского "рынка", отсутствие Шнайдера и солидных деловых партнеров. "Ничего, Тони, год. Год ты не сможешь ни спать, ни есть спокойно. Ты станешь корыстной, пробивной, изворотливой. И ты будешь "возлюбленной Америки", как Мерилин Монро или легендарная Грета Гарбо. Ты покоришь эту страну, и она запомнит А. Б. навсегда", - подбадривала себя Антония, твердо решив преодолеть все препятствия.
Дождавшись, когда Остин вернется домой из больницы с условием постоянного медицинского контроля и отсутствия стрессов, Тони доложила родителям о своем плане.
- Через год я найду себе добропорядочного мужа и заберу Готтла. Обещаю вам - я буду примерной матерью семейства, Алисой и Вандой в одном лице. Но прежде я хочу сама, слышите, сама, стать Тони Браун... Мне надо успеть стать вашей настоящей дочерью - волевой, крепкой, целеустремленной и,,, я должна, как смогу, увековечить то, что дал мне Динстлер.
- Ты очень повзрослела, дочка. И похорошела - твоей красоте идет воинственность. - Остин усадил её рядом. - "Старики" не станут мешать тебе, милая. Мы с Алисой "за". "Мисс Барби" умерла, да здравствует "мисс Америка"! - Остин поцеловал её. - О нас не беспокойся - мы крепко будем держать тылы.
Он слегка кивнул в сторону сада, из которого раздавались веселые визги залезшего в фонтан Готтла. "Мадам Алиса! Готтлиб требует принести ему сюда сласти!" - взволнованно сообщила запыхавшаяся няня.
...Итак, А. Б. прибыла в Нью-Йорк. Контракты не слишком заманчивые, на них не всплывешь на гребень славы, но главное - это начать. Тони узнала, что такое настоящая черновая работа - тренировки, репетиции, бесконечные съемки. Ни минуты для себя, ни часа, чтобы поныть или расслабиться. До седьмого пота, сразу по трем контрактам - для рекламных щитов губной помады, для проспекта дамского белья крупной фирмы и даже съемки небольшого рекламного ролика, заказанного специально для американского телевидения Полем Карденом. "А. Б. в ресторане "Максим"". "Европейская мечта" в американской реальности". За две недели Антония сделал больше, чем заставляла себя делать в Париже в течение нескольких месяцев. Плевать на деньги - их почему-то платили гораздо меньше, чем умел получать Шнайдер. Но зато - мелькать, мелькать на экране, на придорожных щитах, на светящейся рекламе, покрывающей стены небоскребов... Ах, как она нравилась себе теперь, когда смотрела на все это со стороны, с позиции грядущей заурядности! "Ведь это - я! Я! - говорила она себе, наблюдая за прекрасной, чертовски обольстительной дивой, ужинающей при свечах в "Максиме" с элегантнейшим джентльменом. Как играют тени на скулах, что за чудный изгиб губ, а этот нос - бесконечная отрада для операторов: снимай хоть левой ногой, - выходит высший класс, словно очень старался.
Антония сняла апартаменты в роскошном отеле, чрезмерно роскошном для человека, не желающего быть на виду. Но А. Б. должна была сверкать в самом центре. Она даже сделала то, что никогда не позволяла делать раньше окружила себя журналистами второсортных, но популярных изданий. Человек с фотоаппаратом и карточкой журналиста мог попасть к ней в любое время суток, не опасаясь быть спущенным с лестницы. Вернее с террасы пентхауза, опоясывающей номер Антонии.
Прошел месяц, отведенный на завоевание Америки. А. Б. ярко мелькнула в океане американской рекламы и постепенно отошла на второй план, уступив место другим. Этих куколок явно кто-то раскручивал, подталкивая на авансцену и оставляя А. Б. незначительные роли в массовке.
Поток жаждущих встретиться с А. Б., по тем или иным причинам, ослаб. Специальная дежурная, охраняющая вход в обитель "звезды", могла даже найти время на изучения справочников по сербохорватскому языку, которым успешно занималась. Телефоны, так надоедавшие всего неделю назад, досадно помалкивали. Тони наконец могла перевести дух, но не о таком отдыхе она мечтала! В коротком платьице, похожем то ли на теннисный костюм, то ли на комбинацию, А. Б. металась по своим опостылевшим апартаментам, не оправдавшим надежд и затрат, в то время, как элегантная женщина лет тридцати пяти без устали терзала видеомагнитофон, просматривая отснятые с участием Тони материалы.
Жаклин Кастильо исполняла обязанности уполномоченной по делам А. Б., взяв на себя роль Артура. Изучив положение дел, она пришла к неутешительному выводу: произошло то, что и должно было произойти в данном случае. Европейскую "звезду" бесцеремонно оттеснили на второй, а то и на третий план. Причем, кампания носила не стихийный, а явно целенаправленный характер.
- Антония, - подвела итоги Жаклин, - не скрою, что поднять вас на волну американского успеха я не в силах. Вы достаточно опытны в этих делах и хорошо знаете, что за каждой "звездочкой" стоит мощный "патрон", щедро оплачивающий механизм "восхождения на небосклон".
- У меня достаточно средств, Жаклин, чтобы поднять себя собственными руками, - возразила Антония, понимая, к чему клонит Кастильо.
- Увы, вы не дома, мисс Браун. Кроме денег необходимы связи. Связи, милая моя, решают в нашем мире все. Конечно, при наличии дарований. Но даже при всех ваших неоспоримых достоинств и усердии вас легко обскачет любая фигуранточка из "кордебалета", имеющая солидного покровителя... - Жаклин закурила, старательно выпуская дым в сторону от Антонии, активно невыносившей сигаретного дыма.
- Вас прислал Майкл О'Ралли? Скажу прямо - этот джентльмен произвел на меня сильное впечатление. Он действует напролом, не только перечислив все свои титулы "биржевого короля" и "финансового магната", но и предоставив целый финансовый отчет по ведению дел в теле - и радиокомпаниях, которые он финансирует. Я, конечно же, должна была пасть в его объятия не позже, чем через двадцать четыре часа после лестного предложения...
- Прошло уже две недели. И наверняка вы заметили, как сократился выпуск рекламы и буклетов, как пропали куда-то выгодные работодатели, толпившиеся у ваших дверей с надеждой заключить интересный контракт? Это абстракция, моя милая. Майкл О'Ралли не церемонится с теми, кто осмелится щелкнуть его по носу... Теперь любой сведущий в нашем деле человек посоветовал бы вам, Тони, собирать чемоданы и заказывать билеты на рейс в Европу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63