Шкаф был пуст. Он вытер рукавом нос, пытаясь сосредоточиться. Она могла спрятаться в амбаре или где-то в сараях. А может быть, в пустующем бараке стригалей.Мервин вернулся в кухню и, увидев недопитую бутылку виски на столе, сбил ее на пол.– Больше никогда, – бормотал он. – Никогда-никогда не притронусь…Мервин уже открыл было дверь на веранду, но что-то бросилось ему в глаза. Что-то было не так, только он не мог понять что.Он отступил назад, осмотрел кухню, и, когда не увидел на стене бурдюка с водой, другие подробности стали складываться в голове. Шкаф Матильды был пуст. Ботинок под кроватью тоже не было. Шаль Мэри, которая всегда висела на спинке кровати, исчезла.Жалость к себе и дочке моментально вытеснил страх. Куда, к чертям собачьим, она подевалась?!Мервин выскочил на веранду и зажмурил глаза от солнца. Она должна была быть где-то здесь! Даже у Матильды хватит ума не сбегать из дома, когда вокруг на сто миль никто не живет.Правда, она может попытаться догнать овчаров, пару дней назад уехавших на зимние пастбища, но у них хватит ума держать язык за зубами. Вряд ли они захотят потерять работу из-за глупой болтовни девчонки. С ними он справится. Если только она не направилась в Вилгу – к Тому и его идиотке жене. Это было бы куда хуже. Но самое ужасное, если она отправилась к Этану, в Курайонг…Его прошиб ледяной пот. Он должен найти ее во что бы то ни стало! Через некоторое время Мервин уже бежал к выгону с седлом и поводьями в руках. За спиной у него болтался бурдюк с водой. Он был зол и испуган. Если Матильда доберется до Вилги или Курайонга, его жизнь в Чуринге будет закончена. На этот раз его не спасет никакая ложь.Подбежав к выгону, Мервин испытал шок. Выгон был пуст, а дальние ворота открыты. В гневе Мервин швырнул седло на землю. В отличие от Этана Сквайрза, у него не было денег на грузовик, и без лошадей он не сможет догнать эту маленькую хитрую дрянь!Он закурил сигарету и взвалил седло на плечо. В конце концов, не так уж он и виноват перед ней. Если бы она сама не хотела, она не стала бы пить с ним виски и не села бы к нему на колени. А если уж она оказалась достаточно взрослая для этого – значит, и для всего остального тоже. И он не виноват, что она так похожа на свою мать и внешностью, и своим дрянным языком. Вот и допрыгалась! К тому же еще неизвестно, его ли она дочь вообще. Если верить слухам, что-то такое было между Этаном и Мэри задолго до его женитьбы на ней. Тогда понятно, почему Патрик примчался к нему со своим безумным предложением. И еще понятней, почему Этан с Мэри составили такое завещание в пользу своей дочери…Так, убеждая и растравляя себя, Мервин шел по густой траве к открытым воротам. Эту паршивку надо обязательно найти. Ни в коем случае нельзя, чтобы она добралась куда-нибудь и рассказала о том, что он с ней сделал. Никто не будет вникать, что она не его дочь. Но, кстати, нечего им вообще совать нос не в свое дело!Мервин вытер шляпой пот и вдруг напрягся. На горизонте появился темный силуэт, одна из кобыл возвращалась на выгон. Мервин свистнул и застыл неподвижно, поджидая, когда она приблизится. Видимо, кобылка отбилась от стада и, напуганная одиночеством, вернулась в единственное знакомое ей место.Мервину нелегко дались эти последние мгновения, но он знал, что, если лошадь сейчас вспугнуть, она ускачет и больше не вернется сюда. Поэтому он дождался, когда она приблизится совсем, нежно заговорил с нею, поглаживая шею, и лишь потом оседлал ее, стараясь не делать резких движений. Он поехал вперед, присматриваясь к следам. Было ясно – тут проскакал табун. Мервин ехал по его следам, пока наконец не увидел цепочку одиноких следов, свернувших к Вилге. Так и есть, эта паршивка Матильда поехала к Тому и Эприл Финли! Он должен ее догнать и вернуть в Чурингу.
Первые несколько миль Матильда довольно сильно подгоняла Леди, но потом решила, что ни одна лошадь, тем более такая старая, не выдержит подобного галопа на жаре. Лучше двигаться медленней, чем загнать ее совсем.Утро разгоралось, жара усиливалась; тишина вокруг поглощала перестук копыт, который слабым эхом таял в воздухе. Если бы Матильда не была так напугана, она бы наслаждалась сейчас видом, знакомым и любимым с детства. Его необъятность всегда пробуждала в ней чувство свободы, а неяркие краски затрагивали что-то такое в душе, от чего ей хотелось обнять этот мир и купаться в его теплоте. Ее умиляла мягкая красота нежной листвы, блеклых полевых цветов и седой коры, сладкий запах акаций и сосен, радостные трели жаворонков.Матильда заерзала на спине лошади, устраиваясь поудобнее. Усталость росла с каждой милей, отдалявшей ее от Чуринги, но времени отдыхать у нее не было. Она вытерла пот с лица и поглубже натянула старую фетровую шляпу и сделала глоток из бурдюка. Вода была теплой и отдавала ржавчиной, но и ее следовало экономить. До ближайшей воды было еще много миль…Змея спала, свернувшись клубком, в узкой трещине окаменевшей глины, которую прикрывал от солнца кустик травы. Вибрация от копыт приближавшейся лошади разбудила ее, заставив насторожиться. Красно-бурые кольца сверкнули в грязи, узкий язычок быстро задвигался, открытые глаза следили за девочкой и лошадью. Когда острое копыто коснулось каменной кромки трещины и куст травы упал, змея с силой распрямила кольца, ядовитые зубы обнажились, желтые глаза наметили цель. Она ударила стремительно и метко.Лошадь отпрянула, яростно фыркнув, и с громким ржанием встала на дыбы. Глаза у нее дико вращались, она трясла головой, ноздри раздувались, задние ноги плясали, разбивая окаменевшую глину в пыль. Матильда вцепилась в разлетавшуюся во все стороны гриву, коленями и ногами инстинктивно сжимая бока Леди, но все усилия девочки удержаться на ее спине были бесполезны. Когда передние ноги кобылы со страшной силой опустились на землю, Матильда выпустила от толчка гриву и в следующую секунду оказалась на земле.От удара у нее перехватило дыхание, но она быстро поджала ноги и откатилась подальше от острых, смертельно опасных копыт.Отфыркиваясь и мотая головой, Леди развернулась и поскакала в сторону Чуринги. Пыль поднималась вокруг нее, земля дрожала под копытами. Матильда осталась одна.– Леди, вернись! – жалобно крикнула она. – Вернись ко мне, прошу тебя!..Но только пыль вилась за бешено скачущей лошадью, а вскоре растаяла и она.С трудом поднявшись на ноги, Матильда подобрала бурдюк с водой, узел и немного постояла, прислушиваясь к тишине. Змеи нигде не было видно, но это еще не значит, что она уползла.– Возьми себя в руки, – пробормотала девочка. – После того шума, что устроила Леди, эта тварь куда больше испугана и давно убралась отсюда подальше.Матильда натянула шляпу на лоб, закинула узел на плечо и осмотрелась, пытаясь оценить ситуацию. Серо-голубая вершина Тджуринги приблизилась, Вилга лежала с другой стороны, покрытой эвкалиптами и соснами. Но она знала, что пешком до нее идти еще много часов.Матильда испуганно посмотрела в ту сторону, куда ускакала Леди. Мервина пока не было видно. Она решительно задрала подбородок и двинулась в путь. У подножия горы протекала река, там можно было искупаться и немного отдохнуть.
Мервин ехал вперед, потея от жары, страха и беспокойства. Намного ли эта паршивка обогнала его? Он то и дело привставал в стременах, вглядываясь в даль, от чего лошадь приседала и пританцовывала на месте, а потом снова нещадно подгонял ее. Девчонки нигде не было видно, а солнце палило так, что Мервину казалось: еще немного – и он не выдержит.Лишь мысли о том, как он накажет эту дрянь, когда поймает, и страх разоблачения подгоняли его вперед.Неожиданно Мервин вспомнил о Галлиполи, о той ночи, когда он сбежал из окопа и которая стала могилой для многих его приятелей.Он тогда дошел до точки – от постоянного страха быть убитым, от этих бесконечных залпов и разрывов турецких снарядов, звук которых целыми днями стоял у него в ушах, от вида и запаха искалеченных трупов, разлагавшихся рядом. С него было довольно. Он сходил с ума и больше не мог этого вынести.Мервин вспомнил, как тихонько пробрался мимо немногих уцелевших после атаки солдат, которые спали сидя, зажав винтовки между коленями. Он добрался до самого дальнего края окопа, выскочил из него и, пригнувшись, добежал до следующего. Так он добрался до самого штабного блиндажа, где сновали какие-то люди, и затаился за кучей земли, не зная, куда бежать дальше. Сердце громко стучало в груди. Прямо перед ним была госпитальная палатка, там горел свет и слышались стоны раненых, а немного в стороне зияла короткая траншея, в которую сваливали трупы солдат. Сзади послышались приглушенные голоса, и Мервин в панике бросился к траншее. Он нырнул туда, попав руками на чей-то труп, быстро встал на четвереньки, подхватил упавшую винтовку и в следующую секунду услышал чей-то голос:– Вставай, трусливая свинья!Мервин в ужасе оглянулся. В нескольких дюймах от него торчало дуло винтовки – очевидно, патрульный заметил его у блиндажа.– Оставьте меня, я не могу больше этого вынести! – взмолился он.– Ах ты, грязная собака! Я сейчас пристрелю тебя, как дикую динго, и оставлю здесь гнить! – Дуло двигалось возле самого его носа. – Встать!Красная волна бешенства ударила Мервину в голову. Поблизости снова послышались взрывы, но страх перед пушками отступил перед нависшей опасностью. И прежде чем он понял, что делает, Мервин нажал курок. Винтовка, которую ему дали, чтобы убивать врагов, выстрелила в земляка-австралийца!Совсем рядом прогремел очередной взрыв, и дикая боль в колене затмила все остальное. Когда Мервин пришел в себя, патрульный лежал неподвижно, его винтовка валялась рядом. Он не шевелился, не дышал, и, присмотревшись, Мервин понял почему. Его пуля снесла парню лицо…Осмотрев свою собственную рану, Мервин обнаружил, что пуля застряла в колене. Кровь стекала в ботинок. Ужас перед тем, что он натворил, уступил место боли и жалости к себе. При этом мозг лихорадочно работал, пытаясь найти выход из опасного положения. Мервин понимал, что если он сейчас потеряет сознание от боли, то окончит свои дни в этой вонючей яме.Наконец ему в голову пришло спасительное решение. Охая от боли, Мервин встал и взвалив патрульного к себе на плечи, выбрался из траншеи. Нужно было сделать вид, что он несет его со стороны холма, где шел бой. Шатаясь от боли и почти теряя сознание, Мервин побрел в сторону освещенной палатки. Последнее, что он помнил об этой ночи, были возгласы удивления и восхищения, на которые он и рассчитывал. Потом лица, маячившие перед ним, стали расплываться, и он провалился в темноту.Наутро с ним обращались как с героем. Еще бы: раненный сам, он под артиллерийским обстрелом вынес с поля боя своего друга и дошел до госпиталя! Мервин чуть не рассмеялся, когда санитар со слезами на глазах сообщил ему, что его дорогой друг умер. Идиоты! Когда его наградили Крестом и отправили в госпиталь в Сидней, Мервин ругал себя за то, что не придумал ничего подобного раньше. Можно было отстрелить мизинец на ноге, приволочь на себе труп с поля боя, и все его мучения давно бы закончились. Придурок!Вернувшись к действительности, Мервин вгляделся в горизонт и понял, что удача и хитрость, кажется, спасут его и на этот раз. Ему навстречу скакала Леди! А если Матильду сбросила лошадь, значит, он скоро ее догонит.Матильда из последних сил пробиралась сквозь цепкий кустарник, слыша впереди шум водопада и видя спасительную тень. Деревья с густой зеленой кроной, стоявшие у подножия горы, создавали настоящую крышу над головой, которая дарила прохладу. Времени на отдых не было, но она решила, что хотя бы ополоснется и наберет свежей воды в бурдюк. Даже мысль об этом придавала ей сил.Река брала начало высоко на горе, собирая по дороге многочисленные ручьи, а потом вырывалась из расщелины и падала с высоты в выдолбленный водой за много веков небольшой каменный бассейн. Добравшись до этого окруженного сочной травой озерка, Матильда бросила бурдюк и узел, разулась и плюхнулась в ледяную воду. Одежду девочка снямала: она была такая же грязная и пыльная, как и тело.Вынырнув, Матильда легла на спину и позволила себе полюбоваться на голубое небо и зеленые кроны. Она чувствовала, как грязь и пот смываются, боль между ног перестала ощущаться; в ветвях пели птицы, и девочка улыбнулась. Это было заповедное место, куда они часто приезжали с матерью купаться. Она любила эти поездки, особенно в детстве. Мать рассказывала ей сказки про единорога, фей и эльфов, и Матильда долго верила, что они все живут именно здесь. Но жестокая действительность убила ее веру в чудеса…Выйдя из воды, Матильда быстро обулась, наполнила бурдюк и повесила его на плечо. Она знала, что здесь есть тропинка, сокращающая путь до перевала, с которого можно спуститься прямо на пастбища Вилги.К тому времени, когда Матильда дошла до перевала, она опять вся взмокла, ноги ныли от усталости. Но, увидев зеленое море пастбищ Вилги и дом на горизонте, из трубы которого вился чуть заметный дымок, девочка почувствовала возбуждение. Она это сделала! Почти добралась.Ей осталось спуститься по крутому склону с валунами и острыми камнями к подножию горы, а затем пересечь пастбище.Она должна найти в себе силы дойти! Мервин уже наверняка встретил Леди и теперь мог быть всего в нескольких милях от нее. Эта страшная мысль придала ей сил, и она начала спускаться, думая о Томе и Эприл Финли.Родители Тома владели фермой много лет. После их смерти Том женился на Эприл и стал настоящим скваттером. Матильда не виделась с ними уже давно – с тех пор, как Мэри слегла, а Мервин запретил молодоженам навещать ее. Но Матильда знала, что у них она найдет убежище. Том не даст ее в обиду. Они вместе выросли, хотя Том был на несколько лет старше. Он всегда относился к ней как к младшей сестренке, которой у него никогда не было, и говорил, что имя Молли очень ей подходит: она всегда такая серьезная, не лазает по деревьям и не играет в грязи, как остальные дети. Матильда улыбнулась, подумав, что в этом не было ничего удивительного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56