Даже на расстоянии Матильда видела их счастливые лица.– Дождь идет! – кричала она без остановки, не в силах удержаться.– Чертовски верно подмечено! – смеясь, крикнул в ответ Уолли, младший из них.Ликование переполняло Матильду. Заметив, как отплясывает Габриэль со своей толстушкой-женой, она схватила Уолли за руки и закружилась с ним по всему двору в диком языческом танце. Майк схватил младшую дочь Габриэля на руки и последовал их примеру. Через несколько секунд все были в грязи и задыхались от счастливого смеха.Вконец обессиленные и промокшие, они упали в кресла на веранде и молча наблюдали за тем, как живительная вода все выше и выше поднимается во дворе. Это было чудо! И на этот раз его пришлось ждать слишком долго.Майк первым высказал вслух то, о чем они все уже успели подумать.– Думаю, пока не поздно, лучше перевести овец на высокие пастбища. Они сейчас находятся слишком близко к реке, и, если вода выйдет из берегов, мы многих потеряем.Он бросил на Матильду чуть смущенный взгляд, и она вдруг сообразила, что ее тонкая ночная сорочка насквозь промокла и прилипла к телу, оставляя мало места для воображения. Покраснев, она резко оттянула подол вперед.– Дайте мне время одеться, – пробормотала она. – Майк, займись пока завтраком.Вбежав в дом, Матильда бросилась в ванную, быстро разделась и наскоро помылась. Она с наслаждением вытерлась насухо новым пушистым полотенцем, купленным у Чалки в один из его последних визитов.Чалки Уайт приезжал в их округ уже много лет. Никто не знал его настоящего имени и возраста, но женщины всегда с нетерпением поджидали его, урывая от хозяйства и откладывая по пенни на будущие покупки. Потому что он всегда привозил именно то, что им было нужно: модные платья, косметику и обувь, а также пластинки, книги и все те вещи, которые делают дом уютным. Раньше он путешествовал в фургоне с лошадью, но сейчас пересел на современный, довольно вместительный и мощный грузовик и приезжал регулярно дважды в год.Матильда с сомнением посмотрела на новые молескиновые брюки и ботинки и не решилась их надеть: еще испортятся в такой грязи. Но длинный водоотталкивающий плащ с капюшоном был в такую погоду настоящим подарком небес. Завтрак состоял из наскоро нарезанной холодной баранины с хлебом и обжигающего крепкого сладкого чая. Они поели молча, так как из-за барабанной дроби дождя по крыше разговаривать было трудно, и выскочили из дома, лошади были уже оседланы.Дождь бил с такой силой, что было больно. Матильда низко надвинула капюшон и опустила шляпу пониже на глаза, наблюдая, как Блю со своими тремя щенками управляется с овцами. Леди была возбуждена, пританцовывала и трясла гривой, бешено вращая глазами. Матильде приходилось все время понукать ее двигаться вперед. Это был долгий, утомительный день, но слава богу, что дождь продолжался. Матильда с наслаждением вдыхала свежий запах мокрой земли и кустарника.В конце концов они добрались до высокого безопасного пастбища к востоку от Тджуринги. Здесь трава подпитывалась ручьями, текущими с гор. Загнав овец в ограду и заперев ворота, промокшие всадники повернули домой.Было около трех часов дня, но дождь все не переставал. Низкие, тяжелые тучи неслись по небу. Лошади с трудом двигались, преодолевая бесчисленные реки и ручьи. Вода в некоторых местах доходила им до крупов. Мокрая земля вязла и скользила под копытами. Дождевик Матильды промок, холодная вода стекала по телу. Но ей было все равно. Промокнуть и замерзнуть – не очень большая плата за то, что позволит ей выжить.Ручей, который несколько часов назад они спокойно одолели, вышел из берегов и превратился в бушующий поток, сметавший все на своем пути. Матильда натянула мокрые поводья и осторожно направила Леди по скользкому спуску.Старая лошадь упиралась, с трудом нащупывая под ногами твердую опору. Копыта скользили, в глазах появился ужас, когда ее ноги погрузились в воду. Матильда пыталась успокоить ее и направить вперед, но Леди в панике пятилась назад. Черный мерин Майка оказался слишком близко. Он в испуге отпрянул назад и заржал.Матильда почувствовала, как в ответ задрожала Леди. Прошло несколько минут, прежде чем животных удалось успокоить.– Молли, мы должны перебраться! – крикнул Майк. – Сзади дороги нет. Если мы не сможем, то будем отрезаны.– Знаю! – крикнула Матильда. – Но Леди напугана, и не думаю, что у нее получится.– Не будешь же ты ждать здесь, пока кончится дождь! Он зарядил дня на три, – раздался голос Уолли. Его гнедая спокойно стояла у края потока. – Я переберусь первым по веревке.Он достал моток, сделал петлю и закинул ее на дерево, стоящее на той стороне. Обмотав веревку два раза вокруг талии, он кинул ее Майку. Гнедая вошла в воду и вскоре уверенно поплыла вперед.Матильда и Майк крепко держали веревку, готовые вытащить Уолли, если его смоет с лошади. Дождь лупил, как одержимый, заливая глаза; руки коченели. Но жизнь Уолли сейчас зависела от них.Наконец Уолли достиг берега, но гнедую с трудом удалось вытащить на твердую землю. Покрепче затянув веревку на дереве, Уолли махнул им рукой.– Молли, ты следующая! – крикнул Майк. – Если почувствуешь, что лошадь ускользает, не держи ее, добирайся до берега по веревке.Матильда кивнула, но не собиралась отпускать Леди на верную смерть. Они слишком много пережили вместе, чтобы позволить ей так погибнуть. Она обняла лошадь за шею, шепча успокаивающие слова прямо в ухо и направляя к воде. Одной рукой она удерживала поводья, другой веревку, а ногами и бедрами старалась удержать лошадь под контролем, когда вода поднялась до крупа.Наконец Леди поплыла. Течение было довольно сильным; впереди что-то кричал Уолли, но из-за шума дождя, который хлестал и заливал глаза, Матильда ничего не видела и не слышала. Она только чувствовала, что лошадь стала уставать.– Давай, Леди, давай! – кричала она. – Еще немного, и мы дома!Самым трудным оказалось вытащить лошадь на берег. Копыта Леди скользили, она металась в панике из стороны в сторону, пытаясь найти точку опоры. Матильда соскочила с ее спины и старалась облегчить дело, подталкивая лошадь наверх. С берега в воду зашел Уолли. Теперь они вдвоем тянули Леди за поводья.Лошадь устало перебирала ногами, но все равно откатывалась назад, и течение сразу начинало сносить ее в сторону. Она фыркала от усилий, глаза дико вращались, зубы обнажились.Матильда с Уолли тянули поводья изо всех сил, скользя по жидкой грязи. Усталая Леди наконец нащупала опору, рванулась вперед и выбралась на берег. Она постояла немного, тяжело дыша, – худые бока резко раздувались и опадали. Затем ноги ее подогнулись, и она опустилась на землю. Желтые огромные зубы клацнули, глаза закатись, и она затихла.Девушка опустилась перед ней на колени, гладила по голове, и слезы текли по ее лицу, смешиваясь с дождем. Леди была ей настоящим другом, единственным в тот первый, трудный год, да и все остальное время. Даже смерть она приняла мужественно, стараясь бороться до конца.– Майк перебирается! – крикнул ей в ухо Уолли. – Помоги мне!Матильда быстро смахнула слезы и схватилась за веревку. Майк был уже в середине потока. Его сильный вороной мерин без особого труда боролся с течением. Блю плыл рядом. Наконец все выбрались на берег. Блю бросился в объятия Матильды, вылизывая языком мокрое лицо. Матильда и двое мужчин растянулись на земле, не заботясь больше о том, что промокнут совсем и замерзнут еще сильнее. Они сделали это, сумели спастись!Немного отдышавшись, группа двинулась домой. Матильда села позади Майка. Она не могла спокойно думать о том, что им пришлось оставить Леди у ручья. Недостойная кончина для такой благородной лошади.
Трава после дождя поднялась по пояс. Впервые за пять лет скваттеры Нового Южного Уэльса перевели дух. Овцы, уцелевшие во время засухи, покрывались длинным, густым руном. Они расплодятся, и жизнь снова вернется в обычное русло – выпас, окот, стрижка и продажа.У Матильды вошло в привычку пару раз в месяц навещать друзей в Вилге. Новости из Европы были тревожными; премьер-министр Мензис предсказывал мировую войну.– Том, а как может отразиться на нас вторжение Гитлера в Польшу? – спросила Матильда. Все они сидели на кухне сентябрьским вечером 1939 года, слушая последние новости. – Неужели война в Европе может затронуть Австралию?– Думаю, нас втянут в войну, – задумчиво ответил Том. – Мы же часть Британии. Чемберлен должен немедленно отреагировать и что-то предпринять по этому поводу.Руки Эприл застыли со спицами в руках. Лицо побелело.– Но тебя же не должны призвать, Том? Ты работаешь на ферме! Государству для войны потребуется шерсть, сало и мясо… – испуганно сказала она, ловя взгляд мужа. Но он отвернулся, настраивая радио.– Все зависит от того, как пойдут дела, милая, – ответил наконец Том. – Мужчина не может отсиживаться в тепле, когда его соотечественники умирают. Если меня призовут, я пойду воевать.Женщины в ужасе уставились на него.– А что будет с Вилгой? Ты не можешь вот так все бросить и уйти! – воскликнула Матильда. – Что будет с Эприл и детьми? Как они тут управятся без тебя?Том улыбнулся.– Я же не сказал, что уже ухожу, Молли, – ответил он. – Может быть, войны вообще еще не будет.Но Матильда заметила взволнованный блеск в его глазах и поняла, что эти слова ничего не значат. Он был возбужден и горел нетерпением. Если его призовут, он пойдет на войну, даже не попытавшись уклониться.Матильда задумчиво прикусила губу. Видимо, пришло время отдавать ее долг Тому.– Если ты уйдешь на войну, Том, я присмотрю за Вилгой, не волнуйся. Стада можно пасти вместе, стрижку проводить у тебя. Кто-нибудь из мужчин, думаю, останется и поможет нам. Если нет, как-нибудь продержимся сами, пока ты не вернешься.Эприл расплакалась, спрятав лицо в ладонях. Том обнял жену, успокаивая, и Матильда выскользнула на веранду, чтобы не мешать. Им нужно было побыть наедине, а ей хотелось подумать в тишине.Усыпанное звездами небо казалось бесконечно глубоким и замкнутым на этом отдаленном уголке земли. Трудно было поверить, что это же небо смотрит сейчас на далекую Европу, что где-то под ним воюют и умирают люди. На земле там теперь, очевидно, работают женщины и подростки или старики, не способные уже держать оружие в ослабевших руках. Впервые за последние несколько лет Матильда порадовалась, что она не мужчина. Что ей не надо покидать Чурингу и идти убивать иностранцев на чужой земле. Глава 14 День догорал. Дженни поставила законченную работу рядом с другими холстами у стены и стала мыть кисть в банке с растворителем. Внезапно залаял Риппер, и она услышала знакомые торопливые шаги по веранде и обернулась. Сердце как бешеное подпрыгивало в груди.– Привет, – сказала Дженни каким-то незнакомым высоким голосом, почти не дыша. – Вы рано вернулись, Брет.Он улыбнулся, снимая шляпу.– Вижу, вы тут не теряли времени даром, – сказал он, указывая рукой на холсты, и протяжно свистнул. – Черт, ну и быстро же вы работаете!Дженни повернулась к картинам. Ей нужно было немного прийти в себя после его неожиданного появления. Спастись от внимательных серых глаз и собраться с мыслями. «Что это со мной происходит? – думала она. – Трепещу, как школьница».– Ну и как вам мои усилия? – спросила она наконец.Брет, засунув руки в карманы, внимательно изучал ее пейзажи.– Знаете, я не очень разбираюсь в таких вещах, но мне кажется, вы ухватили самую суть этого места, – произнес он и показал на одну работу. – Мне особенно нравится вон та!Дженни сразу же расслабилась и мягко улыбнулась. Это была картина с овчарами и овцами на зимнем пастбище.– Я как-то приехала к ним туда с Риппером. Освещение было таким удивительным, что мне захотелось передать это, как характерную особенность Чуринги.Он еще раз посмотрел на картину и кивнул:– Думаю, вам удалось это сделать. Мне даже чудится запах травы и овец.Дженни подумала, что он насмехается над ней, но взгляд Брета был серьезным. Она стала нервно домывать кисть, не зная, о чем говорить с этим высоким красивым мужчиной, который стоял так близко, что она чувствовала жар сильного тела. Его не было три недели, но за это время Дженни поняла, что он является той частью Чуринги, которая волнует ее больше всего остального. И она боролась с собой, не желая поддаваться нахлынувшим чувствам.– Хорошо отдохнули? – выдавила она, когда тишина стала совсем невыносимой.– Мой брат Джон тяжело болен и нуждается в госпитализации. Но это такой упрямый идиот, что, скорее всего, умрет прямо на плантации, – грустно сказал Брет. – Мне не удалось убедить его позаботиться о себе. Так что визит к ним оказался бесполезным. Но я хорошо провел время у Джила в Квинсленде.– Будете пиво с бутербродами? – спросила Дженни неестественным голосом, гадая, почему в его присутствии у нее всегда что-то происходит с горлом.Она вынесла импровизированный ужин на веранду. Брет вышел за ней и прислонился к перилам напротив стола.– Завтра начнется праздник вооруженных сил со скачками с пикником. Может быть, вы захотите поехать проветриться?Эта тема была безопасной, а его тон – почти безразличным. Что она себе напридумывала, интересно? Дженни вежливо улыбнулась.– Да, я слышала, что его обычно проводят в Курайонге. В местном эфире только об этом и говорят в последние несколько дней.– Правильно, – кивнул Брет. – В последние годы это стало традицией. А Курайонг – это самое большое хозяйство в округе. Праздник длится три дня, поэтому надо взять с собой вещи.Дженни попыталась скрыть возбуждение. Встретиться с семьей Сквайрз было бы очень интересно, и она не собиралась упускать такую возможность. Забавно будет сравнить собственные впечатления с записями в дневниках Матильды. И узнать бы, почему Чарльз так резко прервал свои ухаживания тогда.– А где мы остановимся там? В одном из бунгало? – спросила она.– Думаю, вас, как нового владельца Чуринги, поселят в большом доме, – ответил Брет, глядя на нее поверх бокала с пивом. – Вы сейчас здесь самый интересный гость. Вы, наверное, уже наслушались о себе по местному радио?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56