Он готов был поклясться, что его любовница радуется победе Вассалли. Почему? Что за этим скрывается? Если тут замешан ее муж, он устроит этому рогоносцу веселую жизнь!
Сейчас, после истории с шестью миллионами, подозрения Бертрана усилились. Он стал вспоминать в подробностях разговор с любовницей, но тут зазвонил телефон.
– Я кое-что выяснил, – сказал Бертрану его лондонский собеседник. – Эта сумма поступила из Милана через Женеву. Отправитель – «Икс красный».
Для банкира это был удар ниже пояса: «Икс красный» принадлежал его собственному банку в Джорджтауне.
– Благодарю за услугу, – стараясь не выдать своего отчаяния, сказал в трубку Бертран. – За мной цветы, те, что вы любите.
Цветы – тоже был условный код, под ними подразумевались денежные купюры.
Теперь все стало окончательно ясно: Вассалли купил акции у Грея на его, Бертрана, деньги. Этот кретин Фурнье выдал ему под честное слово шесть миллионов фунтов стерлингов якобы на выкуп похищенной матери. В результате банкир остался с носом – ни акций, ни денег.
Кровь прилила к голове, застучала в висках. Бертран почувствовал острую боль в сердце. Если бы в эту минуту рядом оказался врач, он наверняка настоял бы на госпитализации банкира.
Глава 18
– Изабелла, нам надо повидаться, – сказала Джулия по телефону своей сестре.
– Что у тебя стряслось? – встревожилась Изабелла.
– Просто хочу с тобой поговорить.
– Понимаю, радость моя, отлично понимаю.
Она, конечно, ничего не понимала, но всегда делала вид, будто все схватывает на лету и во всем разбирается. С годами Изабелла не становилась ни умней, ни отзывчивей, но Джулия, вопреки логике, любила ее все больше. Их связывали детство, семья, воспитание, у них было общее прошлое, а это много значит.
– Так я приеду? – спросила Джулия.
– Как, прямо сейчас? – В голосе сестры прозвучала растерянность. – У меня тут сумасшедший дом. Мои мальчишки привели кучу приятелей, и Альбериго звонил, что приедет обедать…
– Ладно, Изабелла, не беспокойся, как-нибудь в другой раз, – сказала Джулия.
По ее голосу Изабелла догадалась, что сестра расстроилась.
– А что, если я сама к тебе приеду? – предложила она. – Буду через полчаса.
– Но у тебя полон дом народу, и Альбериго будет недоволен, – запротестовала Джулия.
– Ничего, перебьются, они меня совсем заездили. – Изабелла вдруг засмеялась. – Ты, кажется, говоришь в таких случаях «затуркали»? Сколько ты слов народных знаешь, я поражаюсь, вот что значит писательница!
– А ты как думала? Твоя сестра – кладезь народной мудрости, крупнейший знаток фольклора! Значит, я жду тебя, – добавила она обычным тоном и положила трубку, чтобы остановить поток комплиментов, – восторги Изабеллы ее утомляли.
Откинувшись на спинку кресла, Джулия тяжело вздохнула. Новость, которую она узнала от профессора Пьерони, поразила ее, как гром среди ясного неба. Может быть, надо было сначала самой все взвесить, а потом уже приглашать Изабеллу на совет, тем более что они сразу же начнут спорить? Впрочем, в споре рождается истина, это верно, хотя и банально. Изабелла ей сестра, родной человек, с кем же еще советоваться, как не с ней? А то, что у них отцы разные, так об этом только Джулия знает, Изабелла и не догадывается.
Изабелла, конечно, заставила себя ждать. Одетая точно на званый обед, вся в золоте, она вошла в кабинет Джулии с огромным букетом алых роз, распространяя вокруг себя аромат «Опиума».
– Ну зачем эти цветы! – поморщилась Джулия и обняла сестру вместе с ее протокольным букетом.
– Да брось ты, глупенькая, я от души. Хотела выразить тебе свою сестринскую любовь. – Изабелла уселась в кресло напротив Джулии и положила руки на подлокотники. – Рассказывай, только все-все и с самого начала. Я – вся внимание.
– Я жду ребенка, – тихо сказала Джулия.
Рука сорокашестилетней Изабеллы инстинктивно потянулась к животу.
– Ты слышала, что я сказала? – спросила Джулия.
– Конечно, слышала. – Изабелла восприняла эту новость на удивление спокойно. – Тебе сорок два, твоему сыну пятнадцать, ты недавно перенесла операцию груди, у тебя это, как его? А теперь ты ждешь ребенка, верно?
– Верно, только «этого» у меня больше нет, я здорова, – уверенным тоном сказала Джулия.
– Конечно, нет, – согласилась Изабелла, – но ни один врач не может знать, как поведут себя твои гормоны в период беременности. А что говорит Гермес?
– Он в Риме, приедет завтра. Пока он не знает. Я взяла слово с Пьерони, что он не скажет ему.
– Решила сама сообщить ему благую весть? – с шутливой улыбкой предположила Изабелла. – Ты ведь меньше чем на главную роль никогда не согласишься, дорогая сестричка. А если Гермес сам спросит Пьерони?
– Тот скажет, что у меня было обычное отравление, но не в этом дело. Я пока еще не знаю, радоваться мне или плакать.
– Как я тебя понимаю! – Изабелла села на своего любимого конька. – Рожать в сорок два года не то, что в двадцать четыре! Но ты справишься, я верю в тебя. Счастье, что Гермес рядом – тебе есть, на кого опереться в трудную минуту. А вообще-то, Джулия, – она вдруг повеселела, – это здорово! Родить своего малыша, вместо того, чтобы внуков нянчить, снова почувствовать себя молодой…
Знаешь, я тебе даже завидую. Ты хотела Гермеса – ты его получила, а теперь у вас будет общий ребенок. Я уж не говорю, какой эффект это произведет на твоих читателей. «Джулия де Бласко, у которой недавно вышел в свет новый роман, готовится произвести на свет ребенка». О дорогая моя Джулия!
Она порывисто вскочила с кресла и со слезами на глазах обняла сестру.
– Остановись, Изабелла, тебя уже заносит, – попыталась урезонить ее Джулия.
Но Изабеллу было уже не остановить.
– Нужно сообщить брату, – продолжала она. – Бенни будет просто в восторге. И надо обязательно отметить это событие. Организацию праздника беру на себя. Надо придумать что-нибудь грандиозное. Лео будем звать, как ты считаешь? Да, надо в деликатной форме все объяснить Джорджо. Он, конечно, сначала рассердится, первенцы все такие, будет мучиться ревностью, но ты должна набраться терпения. В конце концов, он уже почти мужчина; вот увидишь, он привяжется к малышу. А о приданом позволь уж тетушке позаботиться, для меня это будет большой радостью. Я уже предвкушаю, как буду готовить распашоночки для этого пупсика, надо их будет отдать вышить. Боже, что за прелесть! Представляешь, я только вчера видела у Мартинелли прелестную кроватку для новорожденного, завтра же поеду и куплю. Ах, Джулия, какая же ты счастливая!
Она всплеснула руками, и на ее запястьях зазвенели браслеты.
– Ну хватит, я попросила тебя приехать не для того, чтобы сюсюкать по поводу распашонок, – решительно остановила сестру Джулия. – Мне надо серьезно поговорить, чтобы принять решение.
Изабелла сделала серьезное лицо.
– Говори, я тебя слушаю.
– Сначала насчет Гермеса. Если ты ему проговоришься, убью!
Изабелла испуганно посмотрела на сестру.
– Но почему?
– Я Гермесу ни слова не сказала по телефону и не скажу, когда он вернется. Потому что я пока не знаю, хочу я оставить этого ребенка или нет.
– Понятно, ведь с ребенком столько хлопот… – Изабелла уже была готова произнести еще один монолог, но Джулия ее перебила.
– Не в этом дело, – взволнованно объяснила она, – проблема во мне. Я ни в чем не уверена, я сама не знаю, что мне надо, да и боюсь на себя брать ответственность за новую жизнь. Иногда я не понимаю, кто я – женщина или подопытный кролик. Обследования, анализы, пробы, то к одному врачу надо идти, то к другому – сил больше нет. А Гермес… да, он привязан ко мне, но можно привязаться и к пациентке, которую пытаешься вытащить из лап смерти. Ты правильно сказала насчет гормонов. С одной стороны, они помогают мне оставаться женщиной, но с другой – они спровоцировали мою болезнь, и за это я их ненавижу.
А как разорваться между двумя детьми? Как поделить материнскую любовь, в которой старший нуждается не меньше, чем маленький? У Джорджо сейчас опасный возраст, ничего не стоит его упустить. Любовь к мужчине, к Гермесу, – она мне тоже нужна, и работа, мои романы… я просто не знаю, как все это совместить.
Изабелла сочувственно смотрела на сестру.
– Все говорят, что я в рубашке родилась, что я счастливая, а что это такое, счастье? Я все время мучаюсь, что-то сама себе доказываю, от самой себя защищаюсь. Я устала быть несчастной, Изабелла, я устала страдать! Мне хочется жить, радоваться жизни и не бояться смерти.
Нервы Джулии не выдержали, и она разрыдалась, закрыв лицо руками. В эту минуту на пороге комнаты появился Джорджо. Он только что пришел из школы и не успел еще снять с плеча свой набитый учебниками рюкзак.
– Что у вас тут происходит? – грубовато спросил он и с испугом посмотрел на тетку.
– Ничего, дорогой, – мягко ответила племяннику Изабелла, выходя из кабинета и прикрывая за собой дверь. – Мамочка сейчас успокоится, не будем ей мешать. А ты мне пока расскажи, как ты поживаешь.
Глава 19
Франко Вассалли разбудил свет, проникавший через щели закрытых ставень. Волк, терпеливо ждущий возле кровати пробуждения хозяина, вскочил на ноги и принялся в знак приветствия лизать ему лицо.
– Доброе утро, приятель, – ласково сказал Франко, запуская пальцы в густую шерсть собаки.
На будильнике было шесть тридцать утра. Вассалли легко поднялся, босиком подошел к окну и распахнул ставни.
Мрачный свет пасмурного дня, проникнув в комнату, лишь придал густоты серым тонам клетчатого штофа на стенах и ковра на полу с таким же геометрическим рисунком. Красное шерстяное одеяло, казавшееся багровым на фоне белоснежных простыней, было единственным ярким пятном в комнате, обставленной дорого и со вкусом: заваленный книгами письменный стол и кресло, стоящее рядом, относились к эпохе Директории, изящный комод, над которым висела картина Больдини, – к эпохе Реставрации, широкая двуспальная кровать, хоть и не представляла художественной ценности, но выглядела удобной.
Вассалли позвонил в колокольчик, и в комнату вошел слуга. Пока хозяин принимал душ, он готовил ему одежду.
Квартирка в доме на улице Боргонуово, как и весь дом, состоящий из таких же небольших квартир гостиничного типа, принадлежал домовладельцу под вымышленной фамилией. Квартиросъемщиком значилась компания «Провест», а настоящее имя домовладельца было Вассалли. Подобная система обмана налоговых служб, когда все законно и незаконно одновременно, почти неуязвима. Расследование таких махинаций напоминает русскую матрешку или китайские шкатулки в шкатулках: открыл одну, а в ней еще одна, и еще, и еще.
Завтрак, сервированный в столовой, состоял из стакана апельсинового сока, йогурта и большой чашки некрепкого кофе. На столе уже лежала кипа утренних газет, которые Вассалли равнодушно перелистал, не обнаружив ничего для себя интересного. Затем он позвонил в «Интерканал», чтобы уточнить новую сетку вещания: студия готовилась начать трансляцию на немецком и английском языках. Магда получила задание пригласить к одиннадцати часам выпускающих редакторов и директоров программ на экстренное совещание.
В восемь они с Волком уже шли по улице Монтенаполеоне. Одна из самых оживленных миланских улиц в этот ранний час еще не проснулась: витрины магазинов были плотно задраены металлическими жалюзи. На перекрестке Волк привычно свернул на улицу Багутта и первым вбежал в подъезд жилого дома. Портье, поздоровавшись с Вассалли, предупредительно распахнул дверь лифта.
– Девочки готовы, – с улыбкой сообщила грациозная мулатка в черном платье и белоснежном фартуке, когда двери лифта открылись в прихожей квартиры.
Тут же, весело смеясь, появились две хорошенькие девочки-близняшки лет восьми в школьных передниках и с одинаковыми косичками. Волк бросился к ним, лая и радостно виляя хвостом.
– Вероника, Вьоланте, девочки мои дорогие, – нежно сказал Вассалли, целуя каждую в щеку.
– Скорей, скорей! – торопила девочек служанка, помогая им застегнуть куртки и надевая на спины ранцы. – Как вы думаете, синьор Вассалли, дать им зонт?
– Нет, никакого зонта не надо! – хором запротестовали обе.
– Они его обязательно забудут в школе, – поддержал дочек Вассалли, – да и дождя сейчас нет.
В это время из глубины квартиры появилась высокая стройная блондинка в голубой шелковой пижаме. Ее свежее румяное лицо с тонкими чертами лица еще хранило следы сна. Подставив Вассалли щеку для поцелуя, она оглядела дочерей.
– Слушайтесь папу! – сказала она им, а затем повернулась к сидящей в углу собаке: – А ты не лижи их и не хватай за руки!
Они могли показаться счастливой семьей, однако такое впечатление было обманчивым: спокойная доброжелательность в отношениях между мужчиной и женщиной возникла не сразу, ей предшествовали мучительные годы совместной жизни.
– Есть что новое в деле с матерью? – спросила она, когда Вассалли был уже в дверях лифта.
– Пока все на стадии переговоров.
– Беспокоишься?
– Нет, – ответил он, – все складывается хорошо.
– Вчера приходили два полицейских.
– Что им было нужно?
– А что бывает нужно полицейским? Что-нибудь пронюхать.
– Такая уж у них работа, – вздохнул Вассалли.
До самой школы на улице Спига девочки бежали бегом, стараясь перегнать собаку, которая была очень довольна веселой игрой. У дверей Вассалли поцеловал дочерей и подождал, пока они войдут в здание, а затем они с Волком двинулись обратно. На углу площади Сан-Бабила и Корсо Венеция он вошел в телефонную будку и едва закрыл за собой дверь, как телефон зазвонил. На третьем звонке Вассалли снял трубку.
– Я слушаю, – негромко сказал он. – Да, когда вы скажете. – И после небольшой паузы добавил: – Если можно, лучше в пятницу, это для меня счастливый день.
Франко повесил трубку на рычаг и вышел из кабины. На Корсо Витторио Эмануэле он зашел в книжный магазин, купил десять экземпляров последнего романа Джулии де Бласко и попросил доставить их немедленно в его офис на площади Миссори. Пройдя через Галерею дель Торо, снова очутился на улице Монтенаполеоне, где в это время уже начали открываться магазины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36