Всегда ведь есть смысл проверить людей, с которыми предстоит сотрудничать.
– И доводов вам тоже не занимать. – Пожалуй, этот парень заслуживал внимания.
– Я всего лишь хотел бы работать у вас, синьор граф, – сказал Чезаре, чувствуя благоприятное направление, которое принял разговор, – и работать там, где вы сочтете мое участие полезным.
– Располагайтесь, – пригласил наконец старик, показав на один из двух стульев, обитых кожей, стоявших перед столом. – Мне говорили, что вы умеете заключать выгодные сделки.
Он встал, сделал несколько шагов по мягкому светлому ковру с восточным орнаментом и снова сел.
– Я неплохо умею покупать, – сказал Чезаре, – и могу отличить полезную вещь от бесполезной. – Он подумал, но не сказал, что его ловкость была ловкостью «покупать» людей, после того как он нашел их годными для покупки. Возможно, это было важнее всего.
– Но нам нужны люди, которые умеют продавать, – возразил старик, которому все время хотелось осадить его. – Цех велосипедов и мотоциклов у нас расширился. Однако легче произвести продукцию, чем убедить людей купить то, что производится. Продать – вот настоящая проблема.
– Особенно теперь, когда война кончилась. – Эта мысль, высказанная вслух, не очень-то понравилась старику.
– Мой сын хотел направить вас в отдел реализации. Заведующий отделом уже немолод. И устал. Ему нужен надежный помощник.
– Вероятно, ваш сын прав, – осторожно сказал Чезаре, – и я, по моей молодости и неопытности, не должен бы возражать. Но если вы позволите мне высказать мое мнение, то, думаю, что был бы более полезен в сфере покупок. Я мог бы купить все: сырье, оборудование по сходной цене, патенты, идеи. Ведь гораздо легче продать, когда имеешь в своем распоряжении отличный товар с низкой себестоимостью. Таким образом я мог бы способствовать и успешной реализации продукции фирмы. – Он вынул одну из своих сигарет «Македония» с золоченым мундштуком и, не спросив разрешения, закурил.
Старик, оценив его логику, сделал вид, что не замечает этого легкого нахальства. Чезаре явно не был заурядным «типом с улицы», с ним нужен был иной тон.
– Есть одна проблема, которую вы могли бы мне помочь разрешить, – сказал граф. Он открыл ящик массивного письменного стола, достал большой плотный лист бумаги и развернул его. – Это карта земельных участков, – пояснил он.
– Сразу за корсо Буэнос-Айрес, – с первого взгляда определил Чезаре изображенную на карте местность.
– У вас верный глаз, – прокомментировал Казати, приятно удивленный.
– Я живу в тех местах. – Он не хотел излишним усердием пересолить – не стоило без нужды подвергать себя риску.
– Тогда мне нет необходимости характеризовать эти земли, вы их знаете сами: огромные луга, заброшенные фермы, старые лачуги, бараки. Мы хотим построить тут новую фабрику велосипедов и мотоциклов. Современное предприятие, где будет занято более пятисот человек. Эта земля, – продолжал он, проводя широкой и сильной рукой по листу бумаги, – почти вся куплена. Не хватает лишь нескольких клочков. Они принадлежат мелким владельцам, которые держатся за них из какой-то сентиментальной глупости, в общем, принадлежат нескольким упрямым строптивцам. Вопрос: сможете ли вы выгодно купить их?
– Если это предложение, я благодарю и принимаю его, синьор граф.
Чезаре тут же стал жадно рассматривать карты и читать документы, очертя голову бросившись в дело, которого давно ждал, бросившись в приключение, где он должен был стать главным героем. Проект был намечен с размахом, и, конечно, требовалась согласованность действий банка и производителей, между предприятиями строительных фирм. Но главное, что приводило его в восторг, – это земля, которую требовалось купить, земля, на которой он будет строить дома, возводить дворцы и фабрики. Земля, известь, цемент, кирпичи – в этом было его призвание.
Почти молниеносно он выработал конкретную тактику и стратегию намечавшегося дела, но подал это таким образом, чтобы казалось, что все эти выводы принадлежат старику, в то время как сам он заглядывал уже значительно дальше.
Увлеченный его расчетами и выкладками, граф Ринальдо Казати и сам невольно заразился предприимчивостью своего собеседника. Склонившись над столом, они ворошили бумаги, ставили многочисленные значки и пометки на картах, наспех набрасывали карандашами столбцы цифр на листочках и вскоре полностью нашли общий язык. Старый породистый конь и молодой жеребенок шли по одному и тому же следу.
Эта увлеченная совместная работа была прервана появлением Бенедетто, который вошел в кабинет, предварительно постучав, но не дождавшись от отца приглашения войти.
– Добрый день, папа, – весело поздоровался он, недоумевая, кто этот господин, что, склонившись вместе со стариком над картами, увлеченно и темпераментно обсуждал с ним проекты. И лишь когда Чезаре поднял голову от стола, улыбаясь ему ослепительной дружеской улыбкой, он признал в этом элегантном, уверенном в себе молодом человеке своего денщика.
– Добрый день, капитан, – сказал Чезаре, протягивая руку. – Капитан или граф, не знаю, как мне вас теперь называть.
Потрясение было велико. За элегантным обликом этого красивого молодого человека Бенедетто Казати вдруг увидел грязного вонючего солдата, который стоял над ним, валявшимся в окопной жиже, приставив ему к горлу штык. Не слишком ли быстро совершилась в парне эта метаморфоза? Не слишком ли много берет на себя этот его вчерашний денщик? Мрачный, он прошел мимо протянутой руки Чезаре и остановился рядом с отцом.
– Ты не пожимаешь ему руку? – удивленно спросил старик.
– Он еще недавно чистил мне сапоги, – презрительно бросил на это сын.
– Но ты же сам просил меня принять его?
– Однако он должен при этом знать свое место и вести себя скромно, как полагается, – холодно отрезал молодой граф. Эта мгновенная вспышка неприязни, которую вызвал у него новый облик Чезаре, была неожиданной для него самого, неожиданной, но нельзя сказать – беспричинной. Перед этим сукиным сыном он навсегда останется лежащим навзничь на земле со штыком у горла, и если на фронте он в любой момент мог по своему усмотрению наказать его или отправить на передовую, то здесь больше не было чинов, и воинская дисциплина не защищала его. Он должен был дать своему бывшему денщику урок, чтобы тот понял, кто здесь командует, и предупредить всякую фамильярность между ними на будущие времена.
Чезаре побледнел, шрам на его правой щеке обозначился явственней, но улыбка сохраняла то же дружелюбие и спокойствие.
– Возможно, синьор граф и несколько излишне щепетилен, – сказал он, – но в общем-то он прав.
Самым растерянным из них троих выглядел старик: сцена, разыгравшаяся вдруг перед ним, была столь неожиданной и непонятной, что он не знал, что и сказать. Очевидно, что-то в отношениях его сына с этим парнем не укладывалось в рамки обычной логики.
– Ты был расторопным денщиком, парень, – произнес Бенедетто холодным тоном, – ты служил мне усердно, но это вовсе не означает, что ты с ходу начнешь играть в нашей фирме какую-то роль. Я не говорю, что это в будущем исключается, но ты должен с малого начинать. Твоя карьера должна быть обеспечена опытом, свое право на нее ты должен еще доказать.
– Справедливое замечание, – сказал Чезаре. Он был спокоен и сдержан, слушая все это, и никакого трепета или страха не испытывал. Времена окопов прошли, и речь больше не шла о том, чтобы выбирать между жизнью и смертью, а просто между этой карьерой или другой.
– Так вы согласны работать у нас? – вмешался старик, пытаясь как-то уладить этот конфликт и жалея в душе о таком несвоевременном появлении сына.
– С моим малым жизненным опытом, в мои молодые годы, – ответил Чезаре, – я не могу позволить себе отказаться от подобной возможности.
– Тогда подождите нашего окончательного решения, – с облегчением сказал старый граф. – Мы вам сообщим о нем позднее.
– И не бросай своей теперешней работы, если она у тебя есть, – проворчал молодой хозяин. – Наш вызов может прийти не слишком рано, и к тому же неизвестно еще, будем ли мы нуждаться в твоих услугах.
– Не стоит торопиться, синьор капитан. Разумеется, все надо тщательно обдумать. Синьоры… – по-офицерски едва заметно кивнул он головой в знак прощания и, улыбнувшись, словно ничего не случилось, вышел из кабинета.
Глава 37
– Но где же он взял столько денег, этот сукин сын? – Зеленый от злости, Бенедетто Казати нервно расхаживал перед инженером Луиджи Феррари, который принимал его в своем кабинете в мэрии. – Откуда у него эти деньги? Он же из нищей семьи.
– Это нас не касается, – пожал плечами Феррари. – Но бумаги в полном порядке, – сказал он, сверившись со своими заметками. – Контракты заключены по закону. Два участка земли возле бульвара Абруцци законно приобретены синьором Чезаре Больдрани за сумму в десять тысяч лир.
Феррари говорил простым и сердечным тоном, чтобы не вызвать тягостные воспоминания о последней встрече в отеле «Поста» в Падуе, когда он унизился до просьбы о деньгах, в которых ему к тому же было отказано. Ему не хотелось вспоминать этот злополучный карточный долг.
– Негодяй! – сыпал проклятиями Казати. – Этот сукин сын слишком много себе позволяет! – С инженером он терпел второе унижение. Первое пришлось вытерпеть от отца, который без околичностей окрестил его высокомерным болваном за то, что оттолкнул своего бывшего денщика. За это теперь и пришлось расплачиваться.
– Ну нет, я никогда не унижусь до сделок с каким-то плебеем, с моим бывшим денщиком! – в ярости воскликнул Казати.
– Мне казалось, в прежние времена между вами было доброе согласие, – с легкой иронией произнес Феррари.
– То были просто нормальные отношения с подчиненным, не более того. Но этот мерзавец не заслуживал даже их, он оказался неблагодарным.
– Как бы то ни было, дорогой граф, это проблема, которую можете разрешить только вы с ним. – Инженер встал, показывая, что хочет проститься с гостем. – Через десять минут, – извинился он, – у меня совещание с мэром.
– Неужели в самом деле нет никакой зацепки? – Казати готов был душу заложить дьяволу, лишь бы найти такую зацепку.
– Нет, – отрезал Феррари. – Единственная возможность – это перекупить земли, а чтобы сделать это, фирма должна начать переговоры с синьором Чезаре Больдрани, их законным владельцем. Я вполне допускаю, что синьор Больдрани расположен продать их, – уточнил он.
– Но, если он купил их только для этого, какую же цену он заломит? Негодяй обманом получил информацию и купил их, чтобы шантажировать нас. Но, с другой стороны, мы же не можем начать строить фабрику, имея чужие участки посреди земель, принадлежащих нам?
– Если дела обстоят так, то стоит выбрать меньшее зло, – пожал плечами Феррари.
– Так вы советуете вступить с ним в переговоры? – Это был лишний вопрос, ответ на него был очевиден.
– Будьте благоразумны, – снова начал Феррари. – У вас же нет альтернативы. Зона за корсо Буэнос-Айрес – единственная, где разумно построить фабрику. – Он очень изменился с той последней их встречи в Падуе, снова обрел достоинство и уверенность.
– Никто и не сомневается в этом. Мы уже пригласили архитектора из Франкфурта, чтобы он сделал для нас проект.
– В таком случае я бы на вашем месте не стал терять времени и постарался бы эти участки купить у него, если Больдрани еще расположен вам их продать.
– А вы что, в этом сомневаетесь? – встревожился Казати. Без двух участков, купленных Чезаре, эта земля теряла две трети своей ценности.
– Я незнаком с владельцем, – солгал инженер, в то время как очень хорошо его помнил, – но ему может кто-то отсоветовать. Возможно, он вообще не нуждается в деньгах. Вы ведь сами спрашивали себя, где он достал такую сумму.
– Этот сукин сын! – снова взвился Казати. – Он всегда был продувной бестией.
– Я и в самом деле должен идти к мэру, – прервал его инженер. – А что касается вашей проблемы, я тут не вижу другого выхода. На вашем месте, – закончил он, – я бы не стал усложнять ее.
– Проклятье! – опять, не сдержавшись, воскликнул граф. – И это мой бывший денщик!
– Дорогой Казати, – дружески похлопал его Феррари по плечу. – Вам же с этим бывшим денщиком не детей крестить. Чем скорее вы с ним поладите, тем быстрее решится ваша проблема.
Глава 38
– Но сам ты на чьей стороне? – Старик перешел с ним на дружеское «ты», заговорил как бы на равных. – Ты сознаешь, что мы погрязли в долгах?
Он начинал издалека, с экономического положения страны, и вел разговор в общих словах. В сущности, этот разговор между Чезаре и графом Ринальдо Казати стоил не больше, чем толки в кафе и остериях; это был обычный для того времени разговор.
– Мы воевали и победили. А теперь, – продолжал граф, – бунтари роют землю у нас под ногами, рабочие миллионами записываются в профсоюзы, а их лидеры организуют забастовки, рядом с которыми волнения 1901–1902 годов – это ничто.
Положение ухудшалось с каждым днем: стачки парализовали промышленность. Бастовали железнодорожники, крестьяне, почтово-телеграфные служащие, но Чезаре Больдрани пришел к старику не за тем, чтобы обсуждать ситуацию в стране. Речь шла об уступке земель за корсо Буэнос-Айрес, и Чезаре отдавал себе отчет, что положение в стране не зависело от него.
– Я ни на чьей стороне, – сказал он, – и вы это прекрасно знаете. – Он спокойно курил свою «Македонию», ожидая, когда старик перейдет ближе к делу.
– Занимают фабрики теперь, когда у социалистов сто пятьдесят шесть депутатов в парламенте. – Старик напирал на него, словно именно он организовал эти забастовки.
– Дороговизна, – сказал он, – вот проклятие. Бывшие солдаты самовольно занимают земли в Лацио и по всему югу, но почему? Потому, что цены им недоступны.
– Потому что нет государства! – воскликнул старик, хлопнув кулаком по столу. – Не хватает твердой власти, отсюда полная анархия и моральное разложение.
– Многие голодают, – бросил Чезаре.
– Еще бы, если они бастуют, чтобы показать свою солидарность с Советской Россией!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60