– А ты тут кто? Ты никто! – заорал Светунец, хватая Кащея за грудки.Бессмертный сунул мне в руки сумку, прошептал:– Пуще ока храни! – имея в виду свой драгоценный плащ.– Стой, давай уйдем! Нам светиться нельзя! – зашипела я, дергая его за полу.– Ага, – кивнул Кащей и врезал подвыпившему молодчику в глаз.Что тут началось! Как и планировали: тихо и незаметно пересидели до ночи!Светунец поморгал, как бы оценивая силу удара, и дал Бессмертному в дыхало. И пошла кулачная! Противники месили друг друга как тесто. Несмотря на тысячелетний опыт Кащея, молодец довольно крепким оказался, видимо, морды бить тренировался каждый день. Местная потеха и развлечение, способ размять затекшие от безделья мышцы. Пахать бы их заставить!Все присутствующие тоже вступили в эту игру. Одни пытались оттащить Светунца, крича:– На кого полез! Лазарь – зверь, тебя как котенка задавит!Другие цеплялись за руки Кащея, вопя:– Угомонись, Лазарь! Ты же только из ямы вышел! Руки не марай, а то снова упекут!Видимо, местный Лазарь был тот еще ухарь.Все эти крики только распаляли дерущихся. Красочными фингалами обзавелись уже многие из пытающихся их разнять.Те, кто в драке не участвовал, наблюдали схватку с любопытством и делали ставки. Стопки монет звонко шлепались на столы.Тут в ход пошла тяжелая артиллерия. Кащей ухватил длинную лавку и ловко раскрутил ее вокруг себя, лихо уложив половину присутствующих. Светунец опрокинул стол, посуда разлетелась вдребезги. Заголосил хозяин кабака, подсчитывая убытки и не зная, кому лучше предъявить счет.«Тихо и незаметно»… Я едва успевала уворачиваться от летящих кружек и тел. По полной программе пошли… Как же теперь остановить их?«Как», «как»! Да никак. От меня уже ничего не зависит. Это я поняла, когда в кабак ворвались стражники. В кольчугах, вооруженные дубинками и мечами, они сразу же стали командой-фаворитом в этой потасовке. Бравые ребятушки живо начали успокаивать толпу, раздавая щедрые удары направо и налево.Из толпы доносились вопли боли и возмущенные крики типа:– Пошто дерешься?! Зачинщика бери!– Это Лазарь опять бушует! В яму его!– А я вообще мимо проходил! О-ой!Стражники быстро сориентировались, вычислили виноватого и подступили к нему со всех сторон, в то время как остальные тихо расползались по углам, словно тараканы.– Эй, Лазарь, сдавайся! – скомандовал предводитель отряда.Но Странник сдаваться не собирался. Сжимая в руке тяжелую дубовую ножку, отломанную от стола, он бесстрашно бросился грудью на дубинки и не заметил, как сзади один из стражников с размаху приложил его рукоятью меча прямо по голове. Бессмертный-то он бессмертный, но от такого удара вырубился моментально.Я бросилась к нему, расталкивая на ходу стражу, и припала к груди, чтоб понять, пациент скорее жив или мертв. Я бы ему еще и искусственное дыхание сделала, если бы успела. Воин, уложивший Кащей, ухватил меня за сарафан и оттолкнул в сторону.– Тащите Лазаря в яму, пусть охолонет, – скомандовал главный, и несколько человек не без труда подняли Бессмертного за руки-ноги и поволокли к выходу.Я снова бросилась за ними:– Ребята! Оставьте его! Пожалуйста!Вдруг чья-то железная ладонь легла на мою руку:– И девку забирайте! Она вместе с Лазарем смуту вносила, добрых молодцев стравливала! – крикнул Светунец.– Что?! Да как ты смеешь, сморчок недоношенный?! – возмутилась я до глубины души и изо всех сил пнула его коленкой в больное для мужчин место.Светунец позеленел, и от ярости тоже.– Ну я тебе, Грушка-игрушка, сделаю подарочек, – прошипел он сквозь зубы и заорал во весь голос: – Девка эта хвалилась, что со всей дружиной князевой перетрахалась и ни одного свежего перца не нашла, все сушеные! Глава 37ШОУ ДВОЙНИКОВ Стражники возмущенно загудели и потащили меня за собой.– Да не говорила я!– Язычок твой, Грушка, не всегда тебе друг, – бросил гневно командир отряда, склонившись к моему уху.Видно, девчонка, за которую меня принимают, и здесь отметилась.Что ж делать-то теперь?Я попыталась упереться в дверях, но разве моим тонким ручкам состязаться с ручищами древнерусских добрых (или недобрых) молодцев? Только и успела заметить ехидный взгляд подлеца Светунца. Меня вытащили на улицу и под свист и улюлюканье наблюдателей потащили к княжескому терему. В дверях мы столкнулись с новым лицом в этой трагикомедии. Это был русоволосый молодой мужчина с простоватым, добродушным лицом.– Малинка?! – крикнул он, прищурившись. – А куда это вы ее тащите?Если посетители кабака дружно видели во мне Грушку, то этот принял меня за другую.– Помогите! – рванулась я к нему.– Отпустите Малинку! Это же невеста моя! Кузнеца Власа Славия дочь!– Да, это я!Рано я радовалась, моего новоявленного «жениха» ухватили Светунец с друзьями за руки и потащили назад. До меня еще доносились голоса:– С ума ты, Вернидуб, что ли, сошел?– Это Грушка, гулящая девка, пущай посидит в яме!– Уж не хворь ли у тебя с глазами приключилась? Меня видишь?Без суда и следствия, не обращая внимания на мои крики: «Я буду жаловаться князю! Я буду жаловаться на князя!», меня спустили на веревке в глубокую яму и надвинули сверху решетку. А куда Кащея дели, вообще не видела.Провалили мы миссию. Скоро обнаружится, что настоящие Груша и Лазарь гуляют на свободе и ни слухом ни духом не знают о сегодняшних событиях в «Старом сапожнике».Какой срок, интересно, здесь дают за самозванство? А вдруг сочтут нас колдунами? Интересно, тут не практикуется сожжение на костре? Или причастность к ведьмовскому народу здесь проверяют погружением подозреваемых в воду: не утопла – ведьма, утопла – значит, невинная была? Я еще немного порылась в мозгах, выуживая сведения об отношении в разные исторические времена к необъяснимым явлениям. Ой, кажется, нужно сматывать удочки, пока трамваи ходят.Я внимательно осмотрела свою «камеру предварительного заключения» и не нашла никаких возможностей для побега. Улеглась головой на сумку (ее пытались конфисковать, но, когда я закричала, что там «предметы женской гигиены», оставили) и, размышляя, как там Кащей, незаметно для себя уснула.
– Малинка! Малинка, чтоб тебя днем и ночью, и только я! Малинка!Во сне я превратилась в сорокадевятикилограммовую сочную ягоду малину, которую кто-то пытался съесть.– Малинка! Сонь тьмутараканская! Просыпайся!Меня больно щелкнул по носу камешек, и я испуганно подскочила. Кто? Что? Бежать? Куда?Тьфу ты, чего только не покажется спросонья, бежать-то некуда, и я собралась досмотреть свой странный сон.– Малинка!Наконец-то до меня дошло, что сиплый шепот доносится сверху. Я подняла глаза. Тяжелая решетка была сдвинута в сторону, и в яму заглядывало румяное лицо добра молодца, называвшего меня намедни Малинкой и своей невестой.Кажется, дела начинают сдвигаться с мертвой точки! Если этот древнерусский богатырь считает себя моим женихом, он просто обязан спасти свою суженую от тягот заключения.Как же его там называли? Вернидуб, вот! Точно!– Я здесь!– Веревку лови!Я живо набросила на плечо сумку, подхватила веревку и, упираясь ногами в стену, подтягиваемая «женишком», выбралась на поверхность.Здоровый, как медведь, Вернидуб подхватил меня, облапывая ручищами где только можно (и где нельзя – тоже). И только я рот открыла «спасибо» сказать, закрыл мне его поцелуем.– Мм, – попыталась я совершенно безрезультатно вырваться, – мм!А совсем даже неплохо они целуются в своем Китеже!Когда он отпустил меня, минут через пять, я даже не нашлась что сказать, а он отстранился, оглядев меня страстным взглядом.– Да ты еще краше стала, Малинка! А целуешься… Стой, а кто это тебя так научил? Когда успела? – Взгляд его потемнел.– Что ты, Дубушка! Это оттого, что ты меня из тюрьмы вызволил, чувства во мне проснулись особые, само собой так получилося. – Я стеснительно опустила глаза.– На пользу тебе яма пошла, милая моя. И называешь меня как ласково, раньше только Дубинушкой кликала.И Вернидуб снова собрался целоваться:– Стой, Дубушка! Нам отсюда убираться побыстрее надо, пока стража не подоспела.– Да стражники Стоян и Ломонос беспробудным сном уже спят.Неужели он из-за меня двух людей замочил?!– Знаешь, сколько я медовухи им приволок? – ухмыльнулся «жених» и полез мне под сарафан.Да, что-то строгим нравом в Китеже девицы не отличаются…– Дубушка! Давай уходить, не они, так другие явятся.– Точно. Помешают любиться нам с тобой. А я такого не люблю. Так пошли, вот только до травушки-муравушки доберемся, и…– Слушай, Дубушка! Только нам нужно сначала того парня, которого стражники вместе со мной забрали, освободить.– Что-о?! Лазаря?! Так это ты с ним целоваться училась?! Говорил мне Светунец…– Да не Лазарь он. Честное слово! Это брат мой, как говорится, единоутробный.– Не было у тебя брата отродясь!– Так я тоже о нем только вчера узнала.– Да откуда он взялся? И почему с Лазарем так схож?– Ах, Дубушка, там такая запутанная история и длинная. Я тебе все-все расскажу. Только не сейчас. Брата моего спасти надобно и из города вывести, как только Китеж из озера вынырнет.– Не могу поверить, – схватился за ворот рубахи Вернидуб. – Больно он на Лазаря похож.– Успокойся, милый. А ты к Лазарю домой сходи да проверь. Спит он, настоящий-то Лазарь, небось седьмой сон видит.– Пойду, Малинка. Не обижайся, но проверить должен, слишком дивно все.Вернидуб отвел меня в какое-то укромное место между постройками и велел ждать, никуда не высовываться.К счастью, вернулся он довольно быстро и, лукаво улыбаясь, подошел ко мне.– Ну что? – Я вдруг испугалась: а что, если он настоящего не нашел?– Есть, – кивнул богатырь. – Не совсем дома и не совсем спит, но есть Лазарь. Теперь верю, что это твой брат, и вытащить помогу. Только прежде поцелуй с тебя.– Не время…– Один. А то не пойду брата твоего выручать.Шантажист. Приходится соглашаться.Еще минут через десять, когда мы закончили целоваться, я почти забыла, куда нам еще нужно сходить. Ах да, спасти Кащея!Вернидуб взял меня за руку и повел мимо построек к яме, в которую бросили Бессмертного.– Эй, братик, ты тут?– Да тут он, точно, я сам видел. Вас как забрала стража, я все время наблюдал, думал, как свою милку освободить.– Спасибо, Дубушка… А что ж он не отвечает?– Может, дрыхнет, как ты. Я и тебя добудился еле-еле, это у вас что, семейное? А может, не пришел еще в себя. Приложили-то его крепко.– Ой, он хоть живой?– Добра молодца одним ударом не сгубить. Полежит-полежит и оклемается.– А как же мы его вытащим?– В яму придется тебе лезть, сладкая моя, – цокнул языком Вернидуб. – Меня-то ты не удержишь. Спустишься, брата вот этим напои. – Парень вытащил из-за пояса кварту и протянул мне.Ручки мои, ножки мои, люли мои! У меня все тело уже саднит от этих ям. Но хочешь не хочешь, а пришлось спускаться.Кащей не двигался, я даже перепугалась, но дышал. А когда я влила ему в горло целительный бальзам местного разлива, закашлялся и выругался последними словами, правда, может, и не последними, может, у него еще найдутся. Зато, узнав меня, смутился и даже попросил извинения.– Ладно, Странник, извинения потом, с процентами. А сейчас выбираться надо, скоро светать будет.– Угу, – кивнул Кащей.– Ты подняться сам можешь? Давай я тебя веревкой обвяжу, и полезай наверх.– А веревка крепко привязана? – подергал Бессмертный за ее конец.Сверху заворчали.– Ее парень один держит, мм… мой друг.– Ах, так ты, Неневеста, уже друзьями обзавестись успела, пока я здесь без чувств…– А ты думал, я тебя сама отсюда вытащу? Да если бы не он…– Все-все-все, не обижайся. Как друга-то зовут?– Вернидуб.– Крутое имя. Комплекция соответствует?– Соответствует, – подтолкнула я его под заднее место коленкой. – Полезай давай.Кащей взялся за веревку.– Да, я тебя братом представила, не проболтайся, а меня он Малинкой считает.– Ух ты, как вкусно! Ягодкой?– Имя такое! – И я врезала ему кулаком под ребра.– У-у-у! – взвыл Бессмертный. – Там болит!Я врезала с другой стороны.– И там тоже!– Лезь уже!Кащей галантно поклонился, указывая на веревку:– Ты первая!Фигушки. Если я вылезу, Дубушка сразу целоваться начнет, а тут Бессмертный. Представляю: картина Репина «Приплыли». Хотя, собственно, чего я должна стесняться? Я ведь ему никто, не невеста. Я вздохнула, но упрямо повторила:– Вылезай!Кащей пожал плечами: мол, не оценила воспитанности, уцепился за веревку и стал подниматься. Как только его ноги оказались на поверхности, не дожидаясь предложения, я поспешила наверх. А то без меня они точно что-нибудь не поделят. Почти у поверхности меня ухватили с обеих сторон две мощные руки и, как пушинку, вытащили на свет божий.– Малинка! – расплылся в улыбке Вернидуб. – Милка моя!– Чего это он? – округлил глаза Кащей.Вот тут я решила оторваться по полной:– Жених это мой, суженый. А ты, братик, рот закрой, лучше поспешим к стене городской, светать вот-вот начнет.Бессмертный послушно захлопнул рот и попытался идти, но зашатался и сел, – видно, не отошел еще полностью после удара.Я угостила его новой порцией бальзама, и Кащею стало полегче. Интересно, что это за зелье такое? Я понюхала кварту и отшатнулась. Тьфу ты, самогон настоящий!Вернидуб вырвал посудину из моих рук:– Девицам такое нельзя!Он что, думал, что я собираюсь пить ЭТО?– Да я такое на дух не переношу!– Так ты догадалась, что это? Смотри, никому не говори!– А что будет? – переспросил Кащей.– Зелье это новое, запрещенное, – объяснил добрый молодец. – Сбитень, медовуху можно пить, а за это и в яму упекут. А я без моей милки в яму не хочу.Он обнял меня за талию и крепко прижал к себе.– Пошли, Дубушка, помоги брата через ограду переправить.Вернидуб забросил мою сумку за плечо, подхватил одной рукой меня; другой – Бессмертного, и мы двинулись по направлению к городской стене. Опять ощущалась знакомая вибрация, Китеж поднимался из глубин. Народ еще спал, но только город окажется на берегу, Негасимый Свет снова упрячут в сокровищницу. Его можно взять только сейчас. Странник давно пытался подавать мне знаки, настолько «незаметные», что мой жених не выдержал и спросил:– Милка, у тебя брательник контуженый, что ли?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49