Потом он вновь посмотрел на Мишель и спросил:
– Кто позаботится о младенце? Вы?
Сердце Мишель замерло. Она сглотнула и ответила:
– Нет, не я. Но он в хороших руках.
Клаудио кивнул:
– Мы не рассчитывали, что вы возьмете его…
– Только потому, что у меня нет возможности, – перебила Мишель. – Если бы была, то, поверьте, я усыновила бы ребенка. Он такой милый. Но мы уже зарегистрировали его в американском агентстве, и, насколько нам известно, им заинтересовались пять супружеских пар.
– Спасибо, – сказал Клаудио. Затем он поднялся на ноги и жестом пригласил Мишель и Антонио следовать за ним.
Оказавшись у задней стены дома, старик повел гостей к вершине холма. Тропический лес становился все гуще и поражал обилием красок. Наконец они очутились на небольшой поляне, откуда открывался вид на убогие трущобы.
– Видите реку? – спросил Клаудио, указывая на извилистую черную полоску внизу.
Мишель кивнула. Им пришлось пересечь реку по пути сюда, и она уже знала, что ее ширина составляет около десяти футов, глубина – четыре, а вместо воды по ее руслу течет вязкое зловонное месиво.
– Четыре дня назад, – продолжал старик, – сюда приехали полицейские и ради забавы заставили восьмерых детей прыгнуть в канал. Одна маленькая девочка едва не утонула.
Наученная горьким опытом, Мишель знала, что слова в таких случаях бессильны, к тому же услышанное ужаснуло ее до такой степени, что она не могла произнести ни звука.
– Вы спасли сына Марсио от подобной участи, – сказал Клаудио. – А то и от чего похуже. – Вернувшись вместе с гостями в дом, он сел в кресло и уже собирался что-то сказать, когда над холмом прогремело несколько мощных взрывов.
Мужчины промолчали, и Мишель осведомилась:
– Что это – предупреждение о приезде полиции?
Клаудио кивнул.
Мишель посмотрела на Антонио.
– Думаешь, они знают, что мы здесь? – спросил Антонио у старика.
– Очень даже возможно, – отозвался тот. – Не забывайте, в нашем районе немало таких, кто готов делать все, что угодно, ради нескольких реалов, например, шпионить для людей, которые пытают и убивают нас. Думаю, кто-то сообщил о вас полицейским в тот самый миг, когда вы появились здесь.
– Что же нам делать? – осведомилась Мишель. Она была твердо намерена остаться, но заметно тревожилась.
Клаудио улыбнулся.
– Сохранять спокойствие, – ответил он и, подняв руку, выкрикнул что-то на незнакомом Мишель диалекте. Почти в ту же секунду в комнате появилась жена старика, невысокая, с худой угловатой фигурой и лицом, на котором лежал отпечаток пятидесяти пяти лет лишений и невзгод. Она привела с собой четырехлетнего мальчика. Завидя Клаудио, малыш вытянул руки, просясь к нему.
– Это мой внук Пауло, – сказал Клаудио и, легонько потормошив мальчика, опустил его в кресло за своей спиной. Мишель, улыбаясь, следила за Пауло, который просунул голову под рукой деда и вытаращил глазенки. Клаудио посадил его себе на колени и заговорил с ним мягким любовным голосом. Мишель от души пожалела, что представители так называемых высших классов Рио-де-Жанейро, как огня боящиеся бедняков и преступности, которую они собой воплощают, не могут сейчас видеть старика с внуком; тогда они наконец осознали бы, что бедные любят своих близких не меньше, чем богатые, а может быть, даже больше.
– Хотите кофе? – предложил Клаудио.
Мишель вспомнила кухню, по которой они прошли, когда отправлялись на прогулку к вершине холма, и ей очень захотелось отказаться, но она никогда не простила бы себе подобной брезгливости. Самое смешное заключалось в том, что она терпеть не могла крепкого сладкого кофе, который варили повсюду в Рио, но решила, что обязательно выпьет до дна. Если, конечно, не заявится полиция.
– Вы не боитесь, что нас обнаружат здесь? – спросила она, обращаясь к обоим мужчинам.
Несколько секунд Клаудио смотрел на нее невозмутимыми карими глазами, потом опустил внука на пол и сказал:
– Они не придут. Они дали понять, что знают о происходящем, и я не сомневаюсь, что с минуты на минуту поступит сигнал о том, что они уехали.
– Но если полицейским известно, что вы разговариваете со мной, значит, вам грозит опасность, – возразила Мишель.
– Может быть. Но я старый человек и все равно скоро умру. Куда больше я беспокоюсь о Луисе.
– Луис? – переспросила Мишель, чувствуя, как ее охватывает возбуждение. – Тот самый юноша, который побывал в «Преисподней»? Он здесь?
Клаудио помрачнел.
– Полицейские, которые только что въехали в район, почти наверняка служат у Пастиллиано. Они ищут Луиса. Они понимают, что Луис может заговорить, а ваше присутствие убеждает их в том, что он прячется где-то неподалеку.
– Он действительно рядом? – усомнилась Мишель.
Клаудио кивнул:
– Да, но только на то время, пока вы здесь. Ваше присутствие обеспечивает ему относительную безопасность – полицейские не могут убить его на ваших глазах, только если убьют и вас тоже. А они не настолько глупы, чтобы расправиться с американским подданным.
– На самом деле я англичанка, – сообщила Мишель.
– Это одно и то же, – заверил ее старик и, вынув из пачки следующую сигарету, закурил и выпустил из ноздрей две струи дыма. – Но если все же они поднимут на вас руку, то не от глупости, а потому, что у них не останется другого выхода, так что берегитесь. Мы живем в таком страхе, – с горечью продолжал Клаудио, – что боимся даже молиться, потому что для этого нужно закрыть глаза. Военная диктатура закончилась, но, кажется, кто-то забыл сказать об этом полицейским и людям вроде Педро Пастиллиано, который хочет стать нашим новым губернатором. И если его выберут – а в этом почти не приходится сомневаться, – то на окрестных холмах воцарится нечто страшное. Незаконное лишение свободы, пытки и уничтожение нашей молодежи примут еще больший размах, чем при нынешнем режиме, который и без того присвоил себе право действовать практически безнаказанно. Я могу назвать множество высокопоставленных лиц, которые не только одобряют политику Педро Пастиллиано, но и лично принимают участие в кровавых ритуалах, которые отправляются в его частных тюрьмах. Это люди, которых вы ежедневно видите на страницах газет и телеэкранах. Бизнесмены, политики, полицейские, журналисты, знаменитости – люди, обладающие властью и влиянием. Вы когда-нибудь задавались вопросом, кто снабжает зельем наркодельцов, торгующих в кварталах бедноты?
Мишель посмотрела на него. Она заранее знала ответ, но хотела услышать его из уст Клаудио.
– Те самые люди, о которых я только что говорил, – сказал он. – Люди, которые держат город в руках. Они контролируют правоохранительные органы, они же заправляют преступностью. Иными словами, никто не может чувствовать себя в безопасности и никому нельзя доверять. Что же до Педро Пастиллиано, то он разворачивает грандиозное шоу, жертвуя беднякам тысячи реалов, предлагая нам льготные условия, чтобы мы могли отовариваться в его магазинах, покупать его телевизоры, видеомагнитофоны и музыкальную аппаратуру. Он скармливает нам объедки из своих ресторанов и сулит множество благ, которыми одарит нас, став губернатором. Он обещает возвести очистные станции, наладить водоснабжение, снизить плату за проезд в городском транспорте, сделать все, лишь бы облегчить жизнь обитателей трущоб. Ему нужны наши голоса, и многие из нас так отчаялись, что готовы поверить ему, хотя и знают, что под маской благопристойности, которую Пастиллиано являет общественному мнению, скрывается отпетый негодяй. Его «эскадроны смерти» состоят из полицейских и служащих охранных структур. Главная их задача – убивать или пытать, либо то и другое вместе. Нас следует душить, словно крыс. Убийцы почти никогда не предстают перед судом. Пастиллиано хвастается этим точно так же, как похваляется своей личной тюрьмой и теми ужасами, которые творятся в ее стенах. Все это не просто бесчеловечно, это столь отвратительно, что вам будет трудно поверить моим словам.
– Я вам верю, – сказала Мишель.
Старик улыбнулся.
– Иначе я бы не стал разговаривать с вами, – ответил он. – Марсио так верил в вас, что отдал вам своего ребенка. Моя жена тоже доверяет вам. Вам удалось найти в Рио прокурора, который согласится помочь нам?
Мишель кивнула.
– Его зовут Карлос Камилло, – сообщила она. – Это достойный, честный человек, он готов даже пожертвовать карьерой, лишь бы не позволить Пастиллиано творить злодеяния с еще большим размахом, чем сейчас.
Клаудио кивнул.
– Я слышал о нем, – сказал он, раздавив сигарету в пепельнице. – Вы знакомы с судьей да Сильва?
– Я встречалась с ней несколько раз, – ответила Мишель. Том называл да Сильву одной из самых бесстрашных и неподкупных женщин-юристов в Бразилии.
– Она хороший человек, – продолжал Клаудио. – В ее суде бедняки могут добиться справедливости и даже снисхождения. В прочих органах правопорядка ни то ни другое нам не доступно. А сейчас я дам вам возможность поговорить с Луисом. У него нет ни матери, ни отца. Нам не удалось найти вообще каких-либо его родственников. Он знает лишь, что его зовут Луис и что ему около четырнадцати лет. Мы познакомились с ним через Марсио – они состояли в одной группировке. Вряд ли он долго протянет, побывав в «Преисподней», поэтому нам удалось уговорить его встретиться с вами. Если он погибнет, вы должны поведать миру правду о его судьбе и проследить, чтобы убийцы понесли наказание. – Над трущобами прогремело еще три взрыва, и Клаудио умолк. – Это сигнал о том, что полиция уехала, – сообщил он. – Но они вернутся, и я хочу, чтобы вы дали слово защитить Луиса после того, как поговорите с ним.
Мишель положила руку на сердце.
– Клянусь, – сказала она.
– Луис может назвать вам имена по меньшей мере двух офицеров «эскадронов смерти». Он поведает о том, что творится в застенке, о других юношах, которые побывали там, но остались живы и которым тоже есть что рассказать. Сомневаюсь, что они согласятся беседовать с вами, но некоторые разрешили Луису рассказать вам об их злоключениях. – Он поднял голову и посмотрел на жену, входившую в комнату с подносом и покрытыми пятнами жира стаканчиками, на донышке которых плескалось немного густого сладкого кофе. – Иди сюда, Луис, – сказал Клаудио.
Мишель и Антонио повернулись, с удивлением рассматривая высокого угловатого подростка, возникшего из тени смежной комнаты, в которой он, должно быть, прятался до сих пор. Он робко заковылял к гостям. Сначала увечья было трудно разглядеть, большую их часть прикрывали джинсы и футболка, но как только он приблизился и неловко уселся в кресло, которое ему уступил Клаудио, на его лице, шее и предплечьях стали видны темно-багровые незажившие ожоги. Полуприкрытый правый глаз юноши окружала пунцовая опухоль, его губы были изрезаны и до сих пор кровоточили.
Мишель смотрела на него с жалостью и состраданием. Ее душу переполняла решимость заставить палачей поплатиться за то, что они сделали.
– Мне повезло, – сказал Луис, с трудом шевеля израненными губами. – У меня уцелели ноги. В тюрьме часто ломают ноги.
Представив себе это, Мишель поморщилась, потом, посмотрев на Клаудио, сунула руку в сумочку.
– Ты не возражаешь, если я запишу наш разговор на пленку? – спросила она.
Юноша насторожился. Его налитые кровью глаза метнулись к магнитофону, потом он посмотрел на Клаудио и произнес несколько слов, смысл которых ускользнул от Мишель.
– Луис хочет знать, где вы спрячете его после того, как он расскажет вам свою историю, – объяснил старик.
– Мы отвезем его к прокурору Карлосу Камилло, – ответила Мишель. Затем, повернувшись к Луису, добавила: – Прокурор Карлос и судья да Сильва организовали несколько убежищ для защиты свидетелей – как в самом Рио, так и в его предместьях. Ни я, ни Антонио не можем сказать точно, где эти дома, ради безопасности их местоположение скрывают даже от нас. Но даю тебе слово, что, если потребуется, я лично отправлю тебя за границу, прочь от Педро Пастиллиано и его «эскадронов смерти».
Луис вновь посмотрел на магнитофон. В его глазах по-прежнему угадывались страх и неуверенность. Он принялся сжимать и разжимать кулаки.
– Ничего страшного, – мягко произнесла Мишель, убирая аппарат в сумочку. – Мы можем просто поговорить. Нет нужды записывать беседу, пока ты сам этого не хочешь.
Жена Клаудио присела на подлокотник кресла, в котором сидел Луис, и успокаивающе обняла юношу за плечи.
– Сеньора не оставит тебя в беде, – шепотом сказала она. – Ты должен верить ей и вот этому сеньору из приюта. Они помогут тебе. Они помогут нам всем, но для этого ты должен рассказать им все, что знаешь.
– Может быть, для начала ты расскажешь мне, где находится «Преисподняя»? – предложила Мишель.
Луис вновь обратил на нее взгляд круглых припухших глаз и, чуть поколебавшись, ответил:
– Не знаю. Никто не знает. Туда доставляют в фургоне без окон – если, конечно, ты находишься в сознании. Но чаще всего бывает иначе. Иногда завязывают глаза. Тех, кого отпускают, вывозят точно так же. А бежать еще никому не удавалось.
Мишель кивнула. Как бы ни разочаровал ее ответ, она не ждала ничего другого.
– Что ты слышал, пока находился там? – спросила она. – Может быть, шум океана, дорожного движения, звук пролетающих самолетов?
Юноша на секунду задумался, потом сказал:
– Я слышал шум воды. Но не океана. Скорее, звук текущей воды. Кажется, это был водопад.
Мишель ободряюще улыбнулась.
– Значит, это могло быть в горах? – предположила она.
Луис моргнул, явно не понимая, почему она так решила.
Мишель предпочла не допытываться.
– Ты хотя бы догадываешься, как выглядит здание «Преисподней»? – спросила она. – Ты видел его снаружи?
Луис покачал головой:
– Я знаю лишь, что камера, в которой мы сидели, находится под землей. Там нет ни света, ни воздуха, ни уборной. Лишь одна дверь, которую все время держат на запоре.
– Ее не открывали, даже чтобы накормить вас? – удивилась Мишель.
Юноша вновь покачал головой:
– Нас не кормили. Давали одни огрызки и немного воды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62