Сам спектакль целиком держится на Мамонове, все вертится вокруг него: декор пьесы, атмосфера. Он – центр представления. И притягивающий. За ним интересно следить. Пьеса, пожалуй, слабовата, вторична. Не выразительна, но с претензией на новизну мышления. Но нарочитый ее авангардизм вымучен и тяжеловат. Как литературный текст она вряд ли самоценна. Хотя временами встречались потрясающие по силе фразы, реплики. Говорить о целостности произведения, когда дело касается сюрной вещи, бессмысленно. Фрагментарность – стиль этого спектакля. Яркие зафиксированные позы. Неестественные, нездешние гримасы, сменяющие друг друга быстро мелькающие кадры. Впечатляет и оставляет равнодушным. Это увлекает на миг. Прелесть этого спектакля в постоянном движении мига и осознании этого движения. Маска оживает. Маска молчит. Миг осязаем, вещественен. Он оживает в игре и из единицы времени превращается в субъект действительности. И невольно подпадаешь под гипноз его движений. Ритм пауз, динамика пауз. Лицо Медузы, неуловимость происходящих метаморфоз. То ли это показалось. Уловить, остановить этот танец мимических линий трудно. И от этого ощущение неподвижности времени в спектакле. Оно так стремительно порывается за пределы сцены и зала, что утрачивает свою будничную сущность и воспринимается мгновением неподвижности, уместившимся в полтора часа театрального действа.
М. талантлива. Вчера давала читать свой рассказик. Даже не рассказик. Это вне жанра, близко к тому, что делаю я, наброски самочувствий, оформленные в выдуманные события. Через действия, происходящие с кем-то, передать собственный душевный склад и мысли. Но то, что я делаю – нечто совсем иное по своей природе. Интенсивность чувства другая. Потенциал творческой энергии. Но до чего я ленива. Мы вчера втроем с М. и В. часа полтора проболтали в нашей «театралке». О смысле творчества, смерти и жизни, бесконечности, сомнениях и внутренней уверенности. Казалось, коснулись всех важных вопросов, говорю это полушутя. Вот за такое общение я люблю универ. Но к театрально-кинематографическому миру хочу быть много ближе. Хочу по ту сторону баррикад. Критики же всегда по эту сторону рампы.Пресловутое отстранение, о котором твердит Г., для них – все. А живое творчество – удел немногих, которые умеют делать его частью души. Я должна быть среди них. Мое место там, я чувствую свои силы.Вот-вот мне должно что-то открыться. Такое чувство, что все уже предрешено и всем вокруг известна разгадка. Одна я в неведении. И загадки-то собственно нет, все это выдает мое больное сознание. И близка, близка развязка этой пьесы. Ответ прост до смеха. Но пока я не знаю его. Интуиция подсказывает крах комплексов, а сердце боится.У М. имидж благополучной, уверенной в своих силах девушки. И жизнь у нее такая и будет. Диктует она. Могут быть и дурные периоды, о которых она вчера говорила, но в целом жизненная магистраль ровна.По большому счету я в себе уверена. Но я хрупкая и быть все время сильной устаю. Я должна доказать свое право на свое место. И я не должна ничего никому доказывать, потому что судьбу не доказывают, она приходит сама и распоряжается. С ней надо уметь не поссориться, поладить, перевести отношения в ранг приятельски-легких. Это самое сложное в жизни. Совпадать.
30.04. Чем лучше выгляжу, тем хуже на душе. Не учусь. Состояние безнадежности. Отвращение ко всему, связанному с критикой. Хоть люблю всех наших, привыкла, но все равно уйду.Жизнь перестала быть ожиданием и стала жизнью.Во внутренней жизни перемен множество, а во внешней все то же. И это невыносимо.А Москву люблю так же страстно. Обожаю. Город рассыпавшихся жемчужин. Никто их не может собрать. И в этой тайне – вся прелесть.
6.05. Вчера впервые была в Большом театре на «Раймонде».Вчера же после первой пары ушли и отправились в ГИТИС. Сами на прослушивание не пошли, сидели, смотрели и слушали. Публика поступающая меня несколько разочаровала. Я ожидала богемствующих эстетов-театралов. А были вчера – зеленые школьники или профессиональные короткоюбочницы с непрофессиональным гримом. Из четырех девушек первой пятерки – три ужасны, что-то глубоко провинциальное, плебейское, но с апломбом и самомнением. Выбрали на следующий тур самую приличную с какими-то проблесками мысли на лице и одетую с большим умением. Большая часть – вот такие девицы, наивные и глуповатые, стремящиеся стать звездами. Были и нормальные люди. Но в целом – грустное зрелище.Одна и та же эта тусовка ходит из вуза в вуз, где уж повезет. Создается впечатление, что там много желающих, а это одни и те же лица. Слышала через закрытую дверь громогласное декламирование стихов и басен. Рассмешило. Нелепо до чего. Я вряд ли смогу так утрировать, я не умею читать громко, у меня тихий голос, задушевность, камерность, интонационный стиль, возможно, кому-то и подойдет. Но нужно, чтобы этот кто-то подошел мне.Видела Бородина, набирающего курс. Старый, невысокого роста, седой человек. В ГИТИСе вообще-то учиться не хочу. Но во ВГИКе… Что-то нужно менять в жизни. Я с каждым днем гасну. На своих собственных глазах. Наблюдать за этим смертельно. Я не могу допустить своей гибели, пока не выполнила предназначенное.Не боюсь. Болезнь схлынула, оставив корку нарыва. Боюсь, страх это поселился внутри. Он – постоянное сомнение в себе и во всем, что делаю. Самочувствия королевы нет. Но если бы это было судьбой. А природа моя свободная. И оттого, что никогда не бываю собой, плохо.Много мыслей, соображений. Не даю им воплотиться в жизнь. Ограничиваю творческую стихию сознательно. Ни о театре, ни о душе. Боюсь последующей боли.Мои претензии необоснованны в принципе. Что это значит: не напечатают «N», ничего больше не напишу. Нелепица. Уперлась. А вот боль осталась. Приглушенная, но живая.На что мне «все царства мира и слава их», если нет освобождения маленькому царству моей души? Все настолько переплелось, перекрутилось, что распутать вряд ли возможно, надо рубить. Честнее сжечь все мосты, уйти в непознанное пространство жизни, бросить тяготу, недовоплощенность отношений в универе. Хотя все и всех жалко.
13.05. Нежно-восторженный май. Скоро зачеты, а я опять не готова, но про это не думается. Инертность и страх всегда убивали во мне живую жизнь. Это дыхание рутины коснулось меня, а мне ближе – истинно творческое, живое, меняющееся. Легкая жизнь мне не дана. Пусть же она будет вдохновенной и стремительной.
14.05. В.М. меня почему-то обижает постоянно, вольно или невольно. Обижает жизнь. «Акварельное пламя удачи» осталось в прошлом лете? Я не хочу так думать. Но не могу побороть судьбу.
17.05. В пустоте хандры теряешь себя, разрушается личность. А может, наоборот становится крепче, пройдя испытания?Я не знаю, что со мной. Что вообще происходит в жизни. Откуда все взялось? Что со мной? Где я? Почему так? Все на месте, земля вертится, войны нет, я живу, где хотела. В чем же дело? Что-то происходит со мной непонятное и невнятное.
18.05. Вер. Потрясающий сценарий. Фантазии на тему канувшего в Лету Камерного театра. Я в восторге. Это то, что надо сейчас. Она – молодчина, да помогут ей время и Бог. Я восхищаюсь ее смелостью.Перебежала дорогу черная кошка. По английским поверьям это к счастью. Черный кот и горе – это банально. Судьбе (моей особенно, я думаю) не пристало идти проторенными путями. Может, что-то пооригинальней?И что за характер? Как экстремальные обстоятельства, так я оживаю. Устала от себя. Зато снова немножко полюбила замарашечку неприкаянную, Золушку золотоносную. Куда-то меня в золотоносные жилы потянуло. Раскопать бы хоть литературные прииски и угодить Ес-ву и К-ву. Второму после В-ной прелести будет сложнее.Иногда кажется, я глупее всех. Люди постоянно что-то пишут, тренируют мозги. Я же – думаю, думаю. Гоняю на холостом ходу машину интеллекта. Какая ядовитая смесь во мне величия и мелочности, обожания к себе и презрения! Разорваны все границы. Миражи ли? Или живая жизнь?
20.05. Уже столько времени мне никто не звонит, не интересуется мной. Меня оживляет любое внимание. Нет не любое. Но внимание. Я расцветаю просто.Вот Алеша. Свела жизнь, подарив знакомство. Рассчитывала – останемся хорошими приятелями. Но, как я и подозревала, общался он со мной, когда это было ему нужно. Мне казалось, я его интересую, он прислушивается к моему мнению. И для него что-то значат мои слова. Но нет, сама по себе я не значу для него. Может, я вела себя с ним как-то не так. Но хоть на какую-то индивидуальность и независимость я имею право? Зачем пригибаться, подчиняясь представлениям человека, встреченного на жизненном пути? Это унижает. Оставаясь, по философии Пер Гюнта, довольным собой, самим собой не остаешься, растрачиваясь в тревогах о своем имидже. Поэтому я и презираю себя, когда не свободна от мнения других. И не вообще всех, а каждого. И количество масок все растет, выявляя одну, все прирастающую. «Нежной» поэтической натуры, хрупкой беззащитной женщины, достаточно умной, легкой, ночересчур скованной и самолюбивой. Это забавляет, раздражает слегка и в конечном итоге заставляет не принимать всерьез. Я позволяю относиться к себе небрежно. Вот мое самое большое горе. Все знакомства обрываются в ничто.Вот Гена. Романтическое увлечение. Причем взаимное. Реальная возможность сниматься. В чем дело? Опять во мне. Забыта. Обладая дарованием и интуицией, я не умею убедить своим поведением и главное внутренним самочувствием в своей ценности, в том, что я им всем нужна. Не хватает силы воли и духа, самообладания и решимости быть собой до конца. Обрываю часто в самых решительных местах, уходит из рук важное, потому что сама постоянно сомневаюсь в своем праве на него.Я сжимаюсь в клубок нервов, дрожи. Все, что делаю, вызывает у меня опасение в своей нужности, красоте, таланте. Сомнения, не плодотворные, не помогающие в борьбе с трудностями, а испепеляющие на корню все порывы и радости, стойко стоят на страже. Охраняют меня от жизни. Что бы я ни говорила, среди других это не пользуется настоящим вниманием. Все выслушивается из вежливости, потому что неважно, искренне я говорю или неискренне, я внутренне готова к неуспеху. Я думаю, как я выгляжу, какое произведет впечатление сказанное мной. И вообще, лучше помолчать, а то вот уже кто-то смотрит явно презрительно. И я совсем тушуюсь и сникаю. И все привыкают, что я – молчунья и тихоня. Высокомерная недотрога и эстетка. Это повод для насмешек и небрежности. Я сама его все время подаю.Тоскую, когда у кого-то получается удачливее, быстрее. И судьба, как в насмешку, делает явными, наглядными сопоставления. Я сталкиваюсь с очевидностью сравнения себя и других. И все время, т. к. готова к этому (так и оказывается), не в мою пользу сравнение это. И другие привыкают к этому. И всем нет дела до меня. Вот опять все привела к себе. Любимой. А как же не любить себя? Как? Если в этом спасение. Но любить себя, не делая из этого предмета бреда. Бреда чем угодно, только не собой. Как будто написав все это, я смогу что-то изменить.Да, я уже изменила, вытащив все это месиво на свежий воздух. Я уже изменила, не оставив уголка в сердце не потревоженным. Но измениться может только время. И оно наступило. Прощавшаяся,с одышкой,Весна не хотела ранить.Перчатки надев,вышла,сдерживая рыданья.
31.05. Я люблю тебя, Москва. Я хочу танцевать и петь тебя. Только бы судьба состоялась. А так оно и будет, этого хочет небо.
Утро. Настроение: весенние прохожие. Проходят сюжеты. Миражи чьей-то скуки и моего прошлого. Воспоминание – сплошная боль. Страшно дотронуться даже улыбкой. Падежи прошлого. Несбывшаяся ошибка. Музыки скомканный жест. Повтор. Слезы радуги, погубленной солнцем. Радуги божество в ладонях судьбы. Май бубнит про себя падежи. И с улыбкой победной уходит в «былое».
Линии судьбу выпрямляют строчкой. А она не хочет славословить лето. Музыки скомканный жест. Повтор. И с улыбкой победной уходит в «былое» Наш неоконченный спор. Жалоба липы остыла. ГрустнаяБродила вокруг и в стихи прониклаСлучайностью вещей.Ты бубнишь падежи разлукИ не догадываешься о встречеС летом московским.Такая беспечность.Вчера на рассвете унеслось в дикариНоситься по светуРастроганным гениемИ судьбам мираПризнаваться в любви.
2.06. Вешняя томность сменилась июньским томлением. Завтра экзамен. И опять я совсем не занимаюсь. Это сильнее меня.Объявился Слава. Полгода прошло. И вот опять звонит, как ни в чем не бывало. Мне начинает нравиться эта настойчивость. Тактика у него классная. Прошло достаточно, чтобы я уже не злилась, все – в прошлом, и он делает новую попытку как бы опять с нуля, но качество, безусловно, другое. Качество возможных отношений.Через неделю в «ТД» С. Шолохова о «Дюба-Дюба». Интервью с Хваном и Олегом. Вчера была передача о Каннах.Почему я так долго одна. Я понимаю – судьба. Я ее снова чувствую, хоть она и молчит. Дышит в висок. Нагоняет тучи. До грозы, правда, не доходит. Но погромыхивает иногда совсем рядом.Слава немного знаком с Олегом. Они встречались в Англии и пили целую ночь. По его словам, Олег здорово поддает, так же как и Хван.Я безумствую. Вчера была в киноцентре. Смотрела фильм из жизни сумасшедших. Очень даже уютненький дурдом в «Улыбке». Слишком часто, правда, показывали голых мужиков, хоть смотреть-то там, в общем, было не на что, но забавно, увлекательно и сюрно. В духе времени.Вспоминаю шикарную вечеринку в Доме Актера. Тот день остался праздником. Подъехала на машине, уехала на машине. Выглядела, даже с учетом моей самокритики, на 5. Чудесный вечер с угощением всех мороженым, светским обществом, хорошими сигаретами и шампанским. Я была очарована этой атмосферой, легкостью. Были Меньшиков с Хваном, Боголюбова, еще несколько теток. Именно теток. Девушек с ними (как ни странно) не было. Они тусовались рядом в буфете. Олег чудесно выглядит, как всегда, впрочем. Загорелый, стильный. Когда они с Боголюбовой шли по сцене при вручении премии спектаклю, был несколько напряженным. Что и понятно, если слышишь такую речь. Вручал Львов-Анохин, который принялся разоряться, что хотя в спектакле нет ни драматургии, ни режиссера, все-таки он – неплох.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76