Я думаю, они достойны иной участи. И оттого, что этого не происходит, всякое желание писать, выкладываться пропадает. Это ведь не стихи. Отклик необходим. И, конечно, опять боюсь читать на семинаре. Опять же, в себе уверена, но страшно жутко. ОК, что-нибудь придумаю. Что за странная девчонка, просто невыносимо. Имела уже возможность убедиться, что не полная чума, а иногда совсем даже наоборот. Вчера на «N» перед спектаклем на меня все глазел Поповски. Может, помнит, как я в компании желающих прорваться на «Волки и овцы» в ГИТИСе просила его пропустить. Может, не помнит, но несколько раз ловила его несколько удивленный и немножко заинтересованный взгляд. Ну а после спектакля глазел Юрий Николаев. Мы с Варей тусовались внизу, у гардероба (было слишком много народу), а он с двумя дамами в возрасте стоял недалеко. Мне интересно было наблюдать его вблизи, я иногда посматривала и тоже ловила его взгляды. Но все это чушь собачья! Но до чего приятно находиться в такой элитной компании. Анастасия Вертинская, Никита Михалков, etc. Просто полный бомонд. Аншлаг полнейший. Может, потому, что вчера был день рождения Нижинскому. Странно, что Га-евского не пригласили на спектакль. Я бы очень хотела услышать его мнение, Вот посмотрела еще раз и поняла, что была права в своих догадках, и действительно, как заметила Варя, чем больше проходит время после просмотра, чем больше отстраняешься, тем больше возникает мыслей на тему, не отстает спектакль, держится в сознании, не отпускает. Это что-то значит. А для меня это является признаком безусловного таланта. Если вызывает спектакль так много разного, поднимает с глубин души особые чувства, значит, в нем было что-то важное, значит он с затаенными, не раскрываемыми сразу смыслами. Вроде все ясно, смотришь, все здесь как на ладони, а уходишь, и он преследует тебя неожиданно возникшими догадками, воспоминаниями, новыми непривычными впечатлениями. Врывается сумбурно и необъяснимо. Игровая стихия бушует, насмехается, плачет и танцует. И все это – «Нижинский». Все это очаровательный Меньшиков и не менее великолепный Феклистов. Все это – изысканность стиля и атмосфера богемная и чудесная.Ах, как я люблю Москву! Лучшие люди ея Величества, мое место среди вас. Иначе я умру от сжигающих меня желаний.
2.03. Прекрасная лекция по кинематографу. Сегодня я снова болею. Сижу дома. Сердце ноет. Весна, весна, зову ее беспрестанно. Хочу выглядеть ярко, изящно, насколько могу себе позволить. Заходила сегодня на Тверской в магазин «Наташа». Он стал такой шикарный, ломится от одежды. Красивейшие женские костюмы из шелка, шерсти, кажется, самой нежности. Все безумно привлекательно, приятно на ощупь, и, конечно, дорогое. Это так мучает. Я извожу себя от бессилия приблизиться к миру этих чудесных вещей, но также и миру лучших людей творческого истеблишмента. Это желание уже стало навязчивым, манией, бесконечным укором моей лени и страха.
Сегодня А. дала прочитать статейку для ее газеты на «N». Очень компактная. Она меня поразила странным спокойно-равнодушным тоном, правильностью, «сделанностью» всех фраз и небрежным отношением к творчеству других. Не могу точно объяснить, в чем это – едких уколах автору пьесы, снобистскому взгляду свысока, когда она говорит о цитировании? Это и было, возможно, я тоже временами чувствовала вторичность выражений, но все это растворялось в темпераменте игры, стилистике. А. превосходно умеет уцепить самую суть, расписать все безупречно просто и лаконично, читается легко и приятно. И все же это та самая смерть, о которой говорили N и незнакомец, когда рифмовали критику со смертью. Она опять так хорошо все расписала, что нечего добавить. Но это и главный недостаток – рецензия ничего не оставляет после себя, она не заставляет думать. А чтобы, прочитав такую статью, люди рванули на спектакль, то очень сомневаюсь. Она не активизирует творческие силы души. Она прекрасно все написала, я ловила себя на мысли, что даже порой завидую той легкости, непосредственности пера, с которой она пишет буквально обо всем. Авторитетов нет, и это правильно. Но я имею в виду сейчас немножко другое. Она очень правильно поняла главное спектакля – тему гениального безумия. Но она написала об этом, отстраняясь, оценивая со стороны. Я, в отличие от нее, пытаюсь изнутри уже созданного образа раскрыть то, на чем основывается спектакль. Не результат, а движение, динамику творимого образа. Это несносно трудно, но, я надеюсь, иногда у меня что-то получается.Когда читаешь ее рецензию, она захватывает, по-настоящему нравится, хоть и без экзальтации (хорошо сделанная), но стоит ее отложить – и все, пусто. Это важный симптом. Со спектаклем «N» как раз наоборот. Чем больше времени отделяет человека от него, тем больше он отлеживается в сознании, тем богаче и ярче видится, кажется, сам все выдумываешь, но нет же, было в спектакле все то, о чем не перестаешь думать спустя дни. Не могу говорить за всех (я все-таки натура увлекающаяся), но смею надеяться, с понятием о хорошем вкусе у меня все в порядке, элементарное чутье у меня есть. Сама пишу, творю и живу этим. И мне близка атмосфера судьбы и творчества, неважно, в каком проявлении: кино, живопись или спектакль. Вся гамма чувственного восприятия затронута, если произведение настоящее. И надо достойно об этом сказать. А написать так о спектакле, чтобы это не было смертью (как для него, так и для самой рецензии), можно лишь создав новое творение. Рецензия должна быть равной спектаклю (надо чувствовать уровень, я не умею писать разгромные), должна сама являться произведением, но, говоря о реалиях постановки, неразрывно связанная с ней, сохранять необходимую независимость. Быть самоценной в заданном жанре. Тематика ограничена, но не ограничены творческие силы писателя (фантазия, импровизация). Написать хорошо о спектакле могут очень малое количество людей. Все это выглядит нескромно, будто все свожу к себе. Но что сделаешь, если все эти силы в себе я чувствую постоянно, они не убывают, и даже когда подолгу не пишу, не покидает уверенность в своих возможностях. Меня до сих пор несколько шокирует звание критика и вся сопутствующая атрибутика: рецензия, театроведение, анализ спектакля. Даже вызывает глухое раздражение и протест. Я не говорю, что мое мнение единственно верное, может быть, я не права, но я – есть, и я пишу так, как пишу. По-другому не умею и не хочу.
Иногда, сталкиваясь с просто фатальным непониманием В. каких-то очевидных для меня вещей. И ведь так – большинство. В. – чудесная, искренняя, добрая, но дальше? Это жестоко, наверное. Но, пожалуй, большинство группы в целом примерно то же. Кто-то, безусловно, способнее, даже талантливее, но в них нет той человеческой теплоты, что так привлекает меня в Варе. И я предпочту ее общество многим интеллектуалам. Все у нас очень разные. И это меня очень радует. Еще бы побольше понимания, но невозможно добиться понимания со всеми. Так не бывает. Даже у самых лучших, добрейших, милейших всегда бывают недоброжелатели. А я, может, и лучшая, но с двумя другими качествами – проблемы.Купила книжку про М. Булгакова. Она дорогая, но я не удержалась. С предвкушением жду чтения. А сейчас увлечена воспоминаниями Шаляпина.
11.03. Невозможность ничего изменить сводит меня с ума. Все в лапищах судьбы. Я одинока, одинока. Гр., грусть моя, моя непутевая, безвольная тоска. Забытье перил, лестниц, мостов. Я живу, кажется иногда, только для встречи. Но, конечно же, это не так. Трезво рассуждая, 19 лет – это огромность, если учитывать мое самолюбие. И чего я добилась? Живу в Москве, учусь, где хотела, рецензии, которые пишу, периодически начинаю ненавидеть, а иногда – обожаю. Полгода я в Москве – и нет мне покоя. Не могу сбросить каких-то шор с себя. Удерживают, а, может быть, хранят. Ничего не знаю. Невнятно мне. Глухо.На семинарах до сих пор трясусь, с людьми, которых не люблю, держусь скованно и не лучшим образом. Злюсь на себя за это. Думала, время сгладит эти шероховатости моей натуры, а оно, похоже, делает их более резкими. Просто гимн безнадежности, которая превращается в мое настоящее состояние. И вроде не так уж все мерзко вокруг, а тяжесть эта давит, выводит из себя, безумствует, изводит.Я одичала, похоже. Все в себе. Ничего извне. Зажимаюсь. Закрываюсь. И дело не только в поведении. В более глубоких, скорее всего, понятиях и чувствах. Нужна встряска, несколько встрясок. Я снова чахну духовно. Ах, март-пересмешник, картежник и плут. Я люблю тебя, ты похож на него. Издевайся, я не способна противиться, но я обрету прежнюю уверенность, нет, не прежнюю, новую, в которой не будет ничего от былых мучений и недоговоренностей. И ты будешь свидетелем, топящий снега, ты увидишь меня другой, драчун и подхалим, ты улыбнешься, быть может, мне, очаровательный импровизатор. Я очень надеюсь на это, стиляга и творец судеб.А сейчас больно.
12.03. Последнее зимнее колдовство. Снежное безумство за окном. Ветер воюет сам с собой. Зима неистовствует. Напрасно. Март разрешил ей напоследок покуролесить, чтобы затем твердо ступить и расцвести кротостью голубого неба, ручьями и настроением тихой радости. Это все скоро. Дней через пять. А сейчас – холодно.Так и есть, ветер додулся до того, что очистил небо. Еще летят снежинки, а уже синева. Но так же быстро он может задуть и этот осколок голубизны. Из тьмы к свету, из зимы к лету.Сегодня вереница снов. Гр., университетская публика, какой-то спектакль, зрительный зал. Что-то богемное до тошноты, вязкое в своих бесчисленных повторах и нагромождениях. Только Гр. – радость. Я сама себе опротивела. Трясусь, скована, одержима. Говорю, что никто меня не любит, но ведь и сама не открыта. От меня все больше отворачиваются, и я сама в этом виновата. Сейчас вот занимаюсь самоуничтожением, пытаясь вырваться из клетки своих забот. Тщетно. Но где же выход? Как бы я ни старалась, если не сломаю изнутри каких-то преград – ничего не выйдет.Отдала М. рецензию на «Макбета» и на «Город мышей». В. дала прочитать «Макбета», а А. и «Макбета», и «Город мышей». Приятно, когда хоть что-то положительное в жизни, например, слова о том, что я хорошо пишу.В стране – жуть. Верховный Совет поднимает бучу. Только бы сохранить свободу в нашей злополучной стране. Это самое важное сейчас. Так страшно временами становится. Бездонно.Все время боюсь поверить в себя до конца. Это и «подхлестывает» к дальнейшему творчеству. Что будет, то и будет, но я должна состояться. Должна. Нельзя иначе. И любовь у меня будет все-таки. Только бы демократия сохранилась и упрочилась. И это вполне серьезно. Без этого никакие мечты не осуществятся.«Мы очень гордые. И слишком разные. Но в нас есть что-то самое главное, в чем мы схожи…». Сколько, ну, сколько это продлится? Судьба, я не смогу остыть. Я буду вымаливать у тебя эту встречу. Если тебя такая формулировка не устраивает, я заслужу. И творчество. Нужные новые впечатления. Я понимаю, для творчества необходимы горести и страдания, любые недо– (воплощения), недо– (говоренно-сти), но должна же жизнь состоять не только из этого. Что-то другое. Хотя бы для разнообразия, хотя бы в виде исключения. Мечусь от себя – психа, к себе – эстетке. А что за состояние на самом деле, определить не могу.
13.03. Вчера и сегодня – продовольственное пиршество, дома гостит дядя Валера. Чего здесь только нет. Не жизнь, а рай. Всегда бы так, когда хочешь – лучшая ветчина, колбасы, окорока, соусы, любые торты, пирожные, пингвинистые мороженая и заливная осетрина, а на десерт – французское шампанское «Помпадур». Живи и радуйся. Хотя бы в этом. Мне так нравится роскошная жизнь. Жить с шиком – это стиль. Это призвание. Это избранничество.Никак зима не сдается, белая пыль с облаков все сыплется.
«Обезьянки», ау! Вас расхватали по киностудиям, по театрам, по всевозможным мероприятиям, но я верю, что мы еще встретимся на крутой тусовке нашей мечты. Я такая же «обезьянка», если подразумевать под этим живой ум, эмоциональную и физическую подвижность, умение быстро сняться с места и что-то резко изменить в жизни, веселый нрав и доброе отношение к окружающему. Все это, конечно, идеал.Какая широкая натура – мой дядя. Если есть у него что-то – непременно поделится, не задумываясь и не напоминая постоянно об этом, как некоторые. Замечательный человек! Дядя уехал. Вызвали такси. Какое блаженство – ехать в машине по ночной Москве. Движение, огни, чувство полной свободы и расслабленности. Почему так не всегда? Нет, почему никогда так?Снова что-то тревожное подступило к сердцу. Разбередило меня. Откуда ждать судьбу, из-за какого угла, с какой крыши или после какой встречи?
Вчера целый час проговорила с Геной. У него было видение очень страшное – про нашу страну. На меня его рассказ сильно подействовал. Когда пошла спать, было страшно. Казалось, всюду притаились кошмары и монстры, готовые растерзать меня. Детские фобии в темной комнате. А когда проснулась – горел свет, хотя я его точно выключила. Мистика просто. Все это, впрочем, можно объяснить чисто материальными причинами, но есть все же во всех событиях, происходящих со мной и вокруг меня, что-то свыше.Недо– (состояние) продолжается. В целом все неплохо, но внутренне не свободна от самой себя. Это мешает наслаждаться жизнью.Я живу предвкушением будущей судьбы. Я должна добиться желаемого или умереть. Выбора нет.Судьба насмешливо смотрит. Не одобряет мой пафос. Простите, иногда заносит в дурной тон. Простите, Вы снова рядом, снова мучаете, испытываете, тревожная леди. Это я превратилась в тревогу и трепещу под порывами ветра.Чем лечу хандру? Сплю, сплю, стараюсь отключить сознание, и сама потом злюсь на себя за эту слабость. Уходит драгоценное время, которое делает меня старше.
Настроение: нытье ветра. Ностальгическое. По славе, по ускользающей зиме и всевластию. Тихо проходят мимо мечты, как-то даже смущенно. Нет вокруг тепла, только ветер, холодная комната жизни, ограниченная стенами души и потолком возможностей. Но все это млечность, и нет ни потолка, ни предрасположенности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76