Все они вместе, знают друг друга, а я – вне.Не хочется ни о чем писать. Живу. Болею жизнью. Вечная простуда судьбы.
18.04. Москва, я снова с тобой. Пишу пером, купленным в пушкинском музее на Мойке. Оно на вид – не блеск, потрепанное несколько. Но гению не пристало быть аккуратным. Так даже лучше. Важен не факт, а отношение к нему.«Это легкое имя – Пушкин», – говорил Блок. Эта легкость жизненных проявлений, о которых мечтаю. Надоело находиться на задворках жизни. Захотелось в дамки? А может, судьбе нужно было именно такое, ясно осознаваемое желание. Ощущение, а не искусственные потуги? Реальность чувства, а не игра эфемерных форм? Жизнь удивится и покажет, на что способна.
19.04. Читаю книгу о Мэрилин Монро. И нахожу общее в наших судьбах. Не внешнее, а души. Невыносимость одиночества, бегство от него «в люди», постоянно преследующие депрессии и разочарования, невозможность, в конце концов, жить с легкостью, непосредственностью, не сомневаясь.Если бы просто – плохо мне жить. Нет, это было бы слишком легким ответом. Мне всегда сложно. В себе для других. Меня так много, что я путаюсь в своих проявлениях, ролях, масках, отражениях. Меня много всегда. И во всем. К любому событию или человеку я испытываю гамму чувств, таких разнообразных, противоречивых. Все усложнено моей интеллектуальностью. Легкости простоты не получается. Не простая я, ни во внешних проявлениях (обожаю стилизовать), ни в своих мыслях и писаниях. К тому же разрастающееся самомнение мешает терпеть жизнь как таковую. Чем больше проходит времени, тем большего хочется добиться от судьбы. У каждого свои критерии успеха. Я изнемогаю от мысли, что не получу признания, не буду печататься, сотрудничать с известными людьми, что я могу оставаться никем. Что может быть страшнее? С моим честолюбием – это смерть. Потому раздражаюсь, плачу, схожу с ума, пропадаю. И возрождаюсь. Потому что пока надежда не оставила меня. Но у нее тоже есть предел терпения, она – не совершенство. Я ведь хочу не чисто внешнего успеха, но и не умствования. Во мне слишком сильно женское начало. «Я жажду сразу всех дорог». Любви, славы, умиротворенности. Слишком много, наверное. А почему нет? Почему? Это разве нереально? Я хочу жить, а не терпеть жизнь. Я хочу быть настоящей, но все время играю. Ну, хорошо, если такова моя природа, пусть играю, но с легкостью настоящей жизни.Погода сумрачная. Сильнейший ветер и дождь. А со мной происходит беспробудная тоска. Вымучила меня до дна. Болею.Хочется «выдернуть шнур из розетки дня». Хочется «упасть в небы-, незна-, нежи-». Миражей уже не хочется. Болей тоже. Игры тоже. И в то же время где-то глубоко внутри есть невнятное желание всего этого, восстановления всех жизненных пространств.Отрава – жизнь, отрава – жить и жалеть об этом. Отпустите меня, разрешите не быть, хотя бы на день остановите часы и дали. Отпустите же, наконец, на свободу мое сердце. Я задыхаюсь в темноте рутины. Я не живу ей, но и ничего другого мне не предлагается. Я постоянно себя ощущаю между – между небом и землей. Между жизнью и небытием. Между светом и пропастью, безумием и возвышенностью. Я – ничья. Силы на исходе. Я могу чувствовать что угодно, но сил-то никаких.Я довожу любое свое проявление до предела. Пора перестать плакаться и побольше самовыражаться. Хоть какая-то отдушина, хотя бы только для себя. Самовыражение – девиз дня. И, видимо, уже пришло время браться за учебу.Видимо, состояние упадка постепенно уходит. Я же несколько дней назад уже почувствовала перемены. Продолжение следует? Да хоть бы что-нибудь более определяющее.
20.04. Прикатила сегодня в Казань. До чего странно чувствовать себя дома, будто всегда вот так здесь сижу в зеленой гостиной, пью чай, смотрю телевизор, и нет ничего вторичного и ложного. Но не то все это, моя стихия и судьба – моя Москва. Даже старые подруги меня не устраивают уже. Не дотягивают до моего уровня. Люди же из других «высших сфер» еще пугают меня, хотя я и чувствую близость. Мое место – среди них. Елена Пол. жаждет вырваться из обыденности и войти на равных в круг избранных, заинтересовав самобытностью мысли и стиля.
23.04. Москва. Университет. 3-я пара. Опоздала на 20 минут, делая прическу. Давненько я здесь не была. Почти две недели снова. Что будет в сессию, она в несколько раз сложнее, чем первая.Тема театра в лирике Мандельштама. Интересно. Надо подумать. Театральность в нетеатральных видах творчества.Погода бесподобная. Солнце. Цветет все.Вряд ли в ближайшее время много буду писать в дневник. Так много всего, что не хочется жертвовать хоть чем-то, говоря о частностях.Хочется на актерский. «Танец, благодаря тебе…, танец, благодарю тебя!». Танец – моя весна, мое стремление. Танец жизни, чарующий многих, судьба, смотрящая свысока на мои тревоги и неудачи. Она-то знает все мои роли, несыгранных страхов шепот седой. Не свадьба, не памятник чьим-то слезам, судьба идет в решающий бой. Партию не отменить. Мертвы дороги.Отвращение к жизни, потеря к ней вкуса – неизлечимая болезнь. Каких только способов не испробовала – тщетно. Я постоянно порываюсь куда-то, но остаюсь на месте. Ну, не остаюсь, хожу по замкнутым кругам. И даже если бы добилась всего, вряд ли бы уничтожила в себе все это месиво мерзостей. Я же еще ничего не добилась. И парадоксально, но именно это меня спасает. Невыносимо было бы ощутить себя пустоцветом, но еще невыносимее пресытиться всеми возможными благами.Мысли скачут. Путаница. Мелькают строчки из «N», свои собственные. «Но длилась пытка счастьем» – Ахматова. Привязалось. Но длилась пытка жизнью. Недовоплощенной.Деньги – ерунда, говорю, может, с легкостью человека, не работающего. Хотя я уверена: такая моя натура, независимо от того, много их – мало. Всегда трачу с размахом и отношусь легко. Сегодня все же перебрала. Называется: выбросить на ветер.Ночь, полтретьего. Дочитала недавно роман о Мэрилин Монро. На последних страницах горько плакала. Болит сердце. Чудится непредставимое. Горюю над судьбой слишком много познавшей звезды и над своей собственной, еще не распустившейся. Всегда остаюсь фасадом красивой оболочки, за которой пустыня протяженностью в мое бескрайнее одиночество. Болею им который месяц. Москва любит сильных. Я – разная. Могу быть всякой. Но суть не меняется. И не меняется жизнь.
25.04. Референдум. Сходила проголосовать.Я наивно думала, что плохое в моей жизни – всего лишь период. А это как болезнь. Я надеялась, что все пройдет мимо и сменится удачей, потому что в основе натуры – оптимизм и уверенность. Но не судьба подстраивает каверзу за каверзой, а сама жизнь такая.А весна распрекрасная. Нега. Птицы разволновались. Первая весна в Москве на законных правах. Не проходит, не проходит мука моя. Вчера ночью и сегодня ночью записала стихотворение замечательное, где попыталась передать свое теперешнее состояние. Оно автобиографично.Пепелище. Ничего живого не осталось. Только Москва еще радует. Любуюсь на ее юность. Талант судьбы. Во мне все погасло. И не сейчас. Как я не заметила, не смогла предотвратить эту медленно надвигающуюся пытку? Предупреждали.Ни любимого, ни друзей, ни уверенности, что права и знаю свое место в жизни. Что это? Итог всех порывов? Разум-то остался невредим. Честолюбивая марионетка в руках рока. Я лелеяла свое избранничество, так верила, а это в нужный момент дергались ниточки, и я выполняла чужие прихоти, считая капризами собственных ролей. Со мной вытворяют, что хотят. Живу в последнее время в мареве. Сегодня ночью долго не могла заснуть. Вереницы снов зыбких сменяли друг друга. То ли я спала, то ли грезила наяву.Снова осталась одна. Хотя одна я была всегда. Только иногда видимость стремительной жизни. Додумываю за себя и других. Создаю сказки, такие же недолговечные, как мыльные пузыри. Вот уже ни одной рядом. Пусто.
26.04. Посмотрела «Дюба-Дюба». Талантливый фильм. Влюблена еще больше.Этот фильм не оставляет загадок. События реальной жизни – его содержание и стиль. Современность со всеми ее парадоксами, выдуманными и живыми – мир этой необычной, шокирующей на чей-то взгляд картины. Весь этот фильм – загадка, пугающая откровенностью интонаций и притягивающая невозможностью прикоснуться к пространству тайны. Возникает смутное желание куда-то срочно бежать и предпринимать что-то важное. Для спасения себя? Мира? Холодок неприятия постепенно сменяется странной ноющей тревогой. Она становится постоянной. И необходимость разобраться в своих и чужих болях заставляет вновь и вновь возвращаться к реалиям фильма.
Желание сформулировалось. Я не могу быть критиком с несостоявшейся актерской судьбой. Этот комплекс будет давить.Решили сегодня с Варей попробовать поступать на актерский, она тоже не может терпеть такую ситуацию, какая сложилась у нас на отделении.«Дюба-Дюба» реж. А. Хван.Этот фильм не оставляет загадок, реальность происходящих событий не вызывает сомнений. Расставлены все акценты. Жизнь действительно грубая.Написала я рецензию. Отмучилась. Хоть непосредственно, когда я писала работу, никакой сложности не было. Писалось легко и довольно быстро. Но мне, как всегда кажется после написания, все плохо, скучно и не нужно никому. Уж тем более Козлову. Все написали о классике. А моя «Дюба» не вписывается в привычную манеру наших семинарских занятий и рецензий. Говорить о них не хочется. «Не думай о них, их больше нет для тебя». Хоть это неправильно. Но заставлять себя подстраиваться, фальшивить – тоже нечестно. Я написала так, как умею. И мне, как ни страшно это говорить, нравится то, что я сделала. Он жесток, консервативен.
27.04. Жизнь хороша! В который раз! «Танец, благодаря тебе… Танец, благодарю тебя!»А может, и не она хороша, а хороша я.Варя взбудоражена и темпераментна. На подъеме. Гротескничает. Утрирует. Выраженная характерная актриска. А насколько талантлива, не мне судить. У меня же внешне – никаких эмоций, все тщательно загоняется внутрь.Все такие милые у нас. Мне грустно будет с ними расставаться. Но придется. Я недовольна собой. И надо продолжить поиск, пока еще не поздно. Я решила, что учиться здесь не смогу.Я – как опустевшая Вселенная. Ничего не хочется. Дело не во времени и не в месте действия. А во мне. Я была бы такой в любых обстоятельствах. Но наложилась горечь момента, и я чувствую в себе все противоречия трагической нашей эпохи.Мне всегда будет трудно с собой. Но я талантливая личность. Талант не может быть однобоким. Поэтому я считаю, что могу состояться и в другой сфере. Слишком много продумала и прочувствовала. Нужен выплеск. Литературы уже мало.Выдохлась. Пытка. Тюрьма. Конечно, все познается в сравнении, но я на данный момент кончилась. Даст Бог, переживу этот тягостный год становления. Я-то уже, было, думала, что сформировалась как личность, все важнейшие вопросы для себя решила и разобралась со своим призванием. Нет, еще и еще нагромождение невыно-симостей. И вроде бы неоткуда им браться. Благополучно все, но их так много. Я заплутала, и обратной дороги уже нет. Снова все ставлю на карту. Только ставки во много раз возросли. Думала раньше: московский вуз – вот все, что мне нужно, главное – быть в Москве, в тонкости не вникала. Сейчас же запросы переросли мои мысли и чувства. И изводят тщеславием и гордыней. Но тут же страх и сомнения примостились сбоку. И вся эта разношерстная компания улюлюкает, кривляется, не отстает, где бы я ни была, они тут как тут. Неразлучная чертова свора. Очень медленно, но уходят жизненные силы, и я затухаю. Огонек в глазах погас, задор в речах, внутренний пламень ослаб. Тлеют уголечки. Бесконечная усталость сковала члены. Она не физическая. Это душа сбрасывает бремя внешних условностей. Задыхаюсь. Все весеннее великолепие Москвы не для меня. Я настолько отравлена ненужной бездарной мутью и тоской, что мне кажется, представляю опасность для общества, от меня исходит это катастрофическое осознание никчемности всего живущего…Нет, почему же, я держусь, улыбаюсь, разговариваю, думаю, поддерживаю жизненные функции организма – вот как это называется.Отпустите меня на свободу. Но ведь никто меня и не держит, кроме собственных комплексов. Никто?
28.04. Москва. Апрель. Солнце. Мой любимый центральный скверик. Съела шоколадку. Вокруг шумы дневной столицы. Лопнули почки, и уже проклюнулись крошечные листики. Ветер слегка обдувает. Растворяюсь в моменте. Жизнь продолжается? Куда же ей деваться. Искусственно возродить былые впечатления и самочувствие невозможно. А нового ничего не возникает. Осознаю причастность к московскому бытию. Я здесь своя. Чего же мне еще надо? Не быть одинокой? Уверена, этого мало.Славы? Тоже. Вечно мучаю себя. Зачем? Боюсь смирения, боюсь, что предполагаемый масштаб не соответствует действительности. И что даже будучи полностью уверенной в себе, не получу поддержки современников, их отклика.Не бойся, все придет.Иногда кажется – участвую в уже написанной пьесе. Разыгрываю жизнь. Постановка предопределена, высвечены основные коллизии, расставлены акценты, персонажи заранее известны и их взаимоотношения тоже. Идет театральное действо, где я – главное действующее лицо. И я принимаю правила игры, предугадывая ходы. И конец, как в сказке. Переболев, переборов многие и многие трудности, героиня добивается поставленных целей. И все получается. Это данность. И от меня ничего не зависит. Все раз и навсегда решено. И иногда так ясно, так жизненно я понимаю это. Движется жизнь в необратимость. У меня все должно получиться.
29.04. Вчера, просматривая репертуары театров, обнаружила, что будет «Лысый брюнет», и рванула в центр. Администратор входной билет не выписывал, но меня выручил какой-то полубогемно-полупопсово выглядевший человек. Нет, скорее ближе к рокерам. Он провел меня через служебный вход, и я спокойно сидела в 12 ряду и смотрела спектакль. Публика была своеобразная. Поклонники Мамонова, околотеатральная пошловатая публика, молодые особы в коротких юбках и с самомнением, жаждущие приобщиться к «блестящему» миру элиты, не имеющие вообще-то отношения к театру и искусству, но уверенные в безупречности своих ножек и мордашек Забавно и поучительно было наблюдать эту разномастную смесь большей частью кичевых замашек и претензий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76