— Губернатор?
— Да. Очень добрый человек. У меня к тебе просьба, капитан.
— Говори.
— Не называй меня Базир.
— А почему?
— Меня все здесь знают под именем Абдаллах.
— Пусть будет Абдаллах. Скажи мне, давно ли ты плаваешь?
— С того самого момента, как вернулся. Я потерял свою прежнюю должность, но не жалею об этом.
Далее последовала совершенно фантастическая история о приключениях-злоключениях несчастного чиновника-пленника, побывавшего и в рабстве и в почете (но очень коротко), болевшего болезнями, посланными Аллахом, и кусанного крокодилами и скорпионами, посланными шайтаном.
— Но ничто не вечно на этом свете, даже превратности судьбы, капитан. Надеюсь, когда-нибудь эта истина распространится и на меня. Я несчастный больной старик, все мое богатство — это мой язык и те языки, с которыми мой язык знаком. Когда человек не может понять человека, я помогаю им. Я не беру много денег, и потому мой халат не расшит золотом. Но я никогда не останусь без дела, ибо непонимание велико в мире. И скорбнее всего то, что часто друг друга не понимают люди, говорящие на одном языке.
Кидд поверил каждому слову, произнесенному Базиром-Абдаллахом.
Он был поражен этими словами до глубины души.
Он захотел сделать хоть что-то для него.
Он спросил у толмача, чем он может ему помочь.
Мусульманин мрачно задумался:
— Мне ничего не нужно.
— Так не бывает.
— Мне ничего не нужно сверх того, что нужно каждому человеку, где бы он ни жил, чем бы он ни занимался.
Капитан поднял в удивлении рыжие брови:
— Что ты имеешь в виду?
— Свобода — вот товар, который нельзя купить ни за какие богатства, потому что он ровно ничего не стоит.
— Ты хочешь свободы?
Базир коротко кивнул:
— Да. Я хочу того, что ничего не стоит.
— Я постараюсь тебе помочь.
Базир-Абдаллах сделал попытку поцеловать руки Кидда, тот ловко уклонился от этой чести.
— Скажи мне лучше, почему ты хотел спрятаться от меня, почему ты боялся, что я тебя узнаю?
— Шайтан затмил мой разум.
Несмотря на всю свою тихоходность, «Приключение» сумело оторваться от «Кедахского купца» и вошло в гавань острова Сент-Мари в полном и отнюдь не гордом одиночестве.
Остров недаром слыл самым большим логовом английских каперов в здешних морях. Кидд увидел три больших многопушечных корабля на якорной стоянке. На их мачтах висели флаги, не имеющие ничего общего с полотнищем Святого Георга.
— Кто это такие? — задумчиво спросил сам у себя Кидд.
— Скоро мы это узнаем, — ответил штурман.
Стоявший поблизости Хини высказал свое мнение:
— Очертания вон того корабля, с золотой полосой вдоль корпуса, мне, кажется, знакомы.
Все обернулись к ирландцу.
— Это «Моча», — сказал он.
Название не произвело особого впечатления на капитана и штурмана.
Хини пояснил:
— Корабль Каллифорда.
— Какого Каллифорда, Роберта?
Ирландец кивнул:
— Роберта.
Кидд вцепился руками в фальшборт, пальцы побелели от напряжения.
— Мы не можем входить в эту гавань!
Теперь все повернулись к капитану. К его странным выходкам подчиненные могли бы привыкнуть, да только всякий раз выходки эти были разными.
— Почему, сэр?
— Роберт Каллифорд мой враг.
— Может быть, и Уильям Мэй ваш враг, потому что второй корабль, по-моему, принадлежит ему.
Кидд потеряно кивнул:
— И Уильям Мэй мой враг.
Дело было нешуточное — драться с двумя великолепно оснащенными галионами у «Приключения» не было ни малейшей возможности. Да и бежать было бесполезно.
Гребцы измотаны.
Мачта сломана.
Паруса — лохмотья.
Кроме того, в случае бегства команда «Приключения» теряла права на часть груза, находящегося на «Кедахском купце», который рано или поздно придет в бухту Сент-Мари.
Надо было искать другой выход из ситуации. Чтобы выбраться из истории, надо узнать предысторию. Это может помочь.
— Скажите, сэр, каким образом пересеклись ваши дорожки с Каллифордом и Мэем?
— Был еще третий — Берджесс.
— Сожран крокодилом в устье Инда, — успокаивающе сообщил Хини.
— Все-таки, сэр, чем вы им насолили?
— Это они мне насолили, и весьма! Они угнали у меня корабль, «Блаженный Уильям», из гавани Порт-Элизабет, что на Невисе.
Лицо Робертсона просияло.
— Клянусь хвостом сатаны, как сказал бы покойный Мур, нам нечего бояться в этой гавани.
Расчесав пятерней свои все еще ярко-рыжие кудри, капитан поинтересовался:
— Почему это?
— Вот если бы вы угнали у них корабль, тогда были бы основания опасаться этих джентльменов. Не только у вас, но и у всех нас. Поскольку же они перед вами виноваты…
— Еще как!
— Хотите добрый совет, он же и полезный: не напоминайте Каллифорду и Мэю о том досадном эпизоде, и они не доставят вам неприятностей. Надолго мы задерживаться здесь не станем, починимся, если это еще возможно, дождемся «Ноября» и…
Штурман не договорил и затянулся дымом сладчайших предвкушений.
По своему ландшафту и устройству гавани Сент-Мари мало чем отличался от Джоанны. Те же зеленые холмы, те же песчаные косы, те же деревянные постройки на берегу. Такие же португальские развалины. Только на Джоанне был разрушен круглый форт, а здесь шестигранный.
На Сент-Мари чувства капитана впервые сделались созвучны чувствам его команды.
Все жили ожиданиями.
Все жили приятными ожиданиями.
Теперь грезил не один Кидд. И если ему являлась в видениях великолепная Камилла, то матросам «Приключения» снилась громадина «Ноября», качающаяся на дружелюбной волне и набитая бесценными тканями.
Капитан выполнил свое обещание, данное Базиру-Абдаллаху: тот был отпущен на волю. Правда, ему трудно было ею воспользоваться. Покинуть остров он не мог. Более того, он, по всей видимости, не мог покинуть и борт «Приключения». Это нежелание прогуляться по твердой земле, после стольких недель плавания, выглядело несколько странно, но Кидд не стал приставать к нему с вопросами.
Такое поведение Базира его даже радовало. У него всегда был под рукой собеседник, с которым можно было поговорить не только о кораблях, добыче, абордаже и прочих вещах, считающихся среди пиратов важными и интересными. Базир охотно поддерживал разговор о предметах более сложных и отвлеченных.
Они говорили о судьбе и о судьбах.
Они говорили о видениях и предчувствиях.
О роке и предначертаниях они тоже говорили.
Вопрос о Каллифорде и Мэе решился сам собой. Кидд полностью следовал совету мудрого штурмана, то есть ничего не напоминал этим господам.
Более того, он делал все, чтобы с ними вообще не увидеться.
Долго ему это удавалось.
Он просто не покидал пределов «Приключения», и все. Ему этот подвиг давался без труда.
Хороший собеседник — это так много в нашем мире.
Правда, надобно заметить, что откровенничал во время этих длительных, упоительных собеседований в основном Кидд, Базир старался отделываться общими словами и рассуждениями, примеры он приводил из жизни своих знакомых и Из прочитанных книг.
Но однажды, когда капитан и мусульманин говорили о справедливости и несправедливости, о наказании и воздаянии, Базир возбудился, с него слетела маска восточной благообразной сдержанности, и он в сердцах заявил, что иногда ему абсолютно непонятны пути Божьего промысла. Непонятно, почему он жалует грешных и карает невиновных.
— На все воля Аллаха, но почему она так сурова!
Кидд осторожно поинтересовался, не свою ли печальную историю имеет он в виду.
— Да, — сказал тот. — Ты угадал. Я перебираю камешки, которыми выложена линия моей судьбы, и не нахожу ни одного фальшивого или краденого. Я всегда был честен, я не украл ни рисинки, ни финика. Я был усерден в учении. Я был исполнителен на службе. Я не брал взяток, потому что мне их не предлагали. Не предлагали, зная, что Базир взяток не берет. Я женился и родил детей и был счастлив с женой и детьми. Мое горе заключается в том, что меня отправили в плавание вместе с тем злосчастным камнем.
— С «Посланцем небес»?
— Будь он проклят. Камень пропал. Пропал не по моей вине, но я теперь не могу явиться домой в Сурат, потому что меня казнят. Я не могу вернуть камень, и, значит, вечно мне скитаться вдали от моей любимой жены, моих ребятишек.
Кидд осторожно ощупал карман и тихо вздохнул.
Каллифорд и Мэй, просиживавшие все вечера в единственной местной таверне «Кит» за бутылкой отвратительного цейлонского пойла, нагло называвшегося ромом, сами не слишком горели желанием повстречаться со своим прежним капитаном.
Они не ремонтировали свои суда, а дожидались каких-то сведений, пользуясь которыми можно было бы пуститься в очередную экспедицию.
Когда прошла неделя пребывания «Приключения» в гавани Сент-Мари, Каллифорд и Мэй вдруг озаботились тем, что Кидд не сходит на берег.
Может быть, он готовит какую-то каверзу против своих старых друзей?
Если нет, то почему боится показаться.
Корабль у него дерьмо, отремонтировать его вряд ли можно, и что он на нем высиживает, совершенно непонятно.
Робертсон, Хини, Хейтон и доктор, к которым люди Каллифорда подъезжали с вопросами, разумеется, помалкивали о причинах, заставляющих их торчать в Сент-Мари. Отделывались байками о якобы необходимой починке и прочих насущных проблемах.
— Что-то тут не так! — сказал Каллифорд.
Мэй только кивнул, дивясь умению своего друга выражаться красиво и умно.
— Надо с ним поговорить.
— Надо.
И вот уже Кидд слышит стук в дверь своей каюты.
— Какого дьявола?! — дружелюбно интересуется он.
Вваливаются Каллифорд и Мэй.
— Привет, старина! Ты болен? Глоток хорошего виски поднимет даже мертвеца с одра, не говоря про такого орла.
Мэй продемонстрировал бутылку.
Орел поднялся с одра.
Причем на душе у него было кисло. Дружелюбный, по видимости, стиль визита капитанов его ничуть не успокоил.
— Чем могу служить, джентльмены?
— Стаканами!
Стаканы нашлись в кают-компании.
Мэй гулко откупорил бутылку. В воздухе отвратительно запахло. Запах сделался сильнее, когда жидкость, именуемая в данном случае виски, потекла в стаканы.
Каллифорд проверил мизинцем состояние своих ноздрей (оно не улучшилось за последние годы, отметил Кидд) и предложил тост за встречу.
Только после этого Кидд подумал о том, как эти господа умудрились попасть на его судно. Ведь должны же быть какие-то часовые! Задавать этот вопрос Каллифорду он не стал, чтобы не выглядеть полным идиотом в его глазах.
Раз проникли — значит, проникли.
— Выпьем!
Выпили.
После чего бывший старший помощник, глядя в упор в глаза Кидду, сказал:
— Ты что-то хочешь у нас спросить?
— А? — добавил немногословный Мэй.
— Хочу!
— Да-а, тогда спрашивай.
Каллифорд ждал другого ответа, он даже заинтересовался, что посмеет сказать этот рыжий дурак в нынешней ситуации.
— Почему вы пришли вдвоем?
— То есть? А-а, ты хочешь узнать, где Берджесс.
— Я знаю, где этот бритоголовый. В желудке у крокодила.
Мэй сокрушенно покачал головой:
— Бедный Сэм, настоящий моряк не должен так погибать.
— Я не про Сэма, я хочу узнать, куда подевался сын губернатора!
Каллифорд усмехнулся:
— Ах, это! Небось и сам его высокопревосходительство перешел в мир иной.
Кидд напустил на себя самое суровое выражение лица.
— И все же где он, Эндрю? Я искал его по всему побережью, от Массачусетса до Флориды.
Каллифорд хлопнул Мэя по плечу:
— Видишь, наша шутка удалась! А этот Эндрю…
— Его тоже съел кто-нибудь?
— Нет. Он просто сбежал от нас. На Мадагаскаре. Может быть, пойман какими-нибудь дикарями и съеден. А может, сделался богом.
Говоря эти слова, Каллифорд весело смотрел на Кидда, и тот не выдержал его взгляда.
В этот момент скрипнула дверь в кают-компанию, и на пороге появился Базир. Он не нашел капитана у себя, поэтому решил его поискать.
Нашел.
Но не оказался этому рад. Это было заметно по его лицу, смертельно побледневшему.
Гости Кидда, напротив, обрадовались, и очень.
— Ба, дружище! — воскликнул радостно Каллифорд, доставая пистолет из-за пояса.
— Действительно, ба! — подтвердил Мэй и выложил на стол сразу два пистолета.
— Вы знакомы? — зачем-то поинтересовался Кидд.
— И даже очень. Этот парень обещал нам, что отведет нас на место, где лежат деньги капитана Леруа. И не отвел.
— Он нас обманул, — буркнул бывший канонир.
Базир закрыл глаза, ожидая, видимо, что его сейчас застрелят. Сразу из трех пистолетов.
— Я хотел вернуться домой, поэтому мне пришлось вас слегка обмануть. Вы ведь все равно собирались плыть к Мадагаскару. Чем я вам навредил?
Каллифорд молча взвел курок.
— Я и так наказан. Обманув вас, я не добился своего. Домой я не могу вернуться. Мне даже пришлось изменить имя, чтобы люди Аурангзеба не схватили меня.
— Мы сейчас расплачемся, — хмыкнул Каллифорд. — Как же тебя зовут теперь?
— Абдаллах.
— Лично я убежден, что все равно, под каким именем умирать, но тебе, по старой дружбе, мы сделаем одолжение. Ты можешь выбирать, как будет называться твой труп.
— Пусть выбирает, — дружелюбно кивнул Мэй и взвел курки на своих пистолетах.
Тут вмешался Кидд:
— Вы не сделаете этого!
Каллифорд раздул остатки ноздрей:
— Сделаем. Еще никому не удавалось меня одурачить, вот он попробовал. Как я могу такое простить. Мы неделю стояли на якоре у мадагаскарского берега, пока он разыгрывал свою комедию. В конце концов сбежал.
— У меня не было другого выхода.
— У него не было другого выхода, джентльмены!
Каллифорд поднял пистолет на уровень плеча.
Кидд вскочил и заслонил любимого собеседника собой:
— На моем корабле этого не будет.
— Тогда я заберу его на свой корабль и там повешу.
— Я не дам его забрать отсюда. Я сейчас позову своих людей, и они…
Каллифорд поморщился:
— На твоем корабле сейчас хозяйничают мои люди и люди Мэя, а твои даже не пытаются сопротивляться. Им приятнее подчиняться мне, а не тебе.
Кидд знал, что бывший помощник говорит правду. Сейчас Базира убьют. Хорошо еще, что не будут пытать. И вдруг ему пришла в голову счастливая мысль:
— А если я выкуплю жизнь этого человека?
— Что значит выкуплю?
Пистолет слегка клюнул дулом вниз.
— Он обманул вас, пообещав привести на то место, где лежат деньги капитана Леруа?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45