Причем шел все время на звук нарастающего шума. Шум этот, мешаясь с действием недавно перенесенного запаха, рождал какой-то странный эффект. Кидд не мог подобрать слова, которое описало бы его состояние.
Перебравшись через очередной камень, проскользнув под широколистной кроной, наполненной веселым птичьим щебетом, Уильям Кидд увидел перед собою сияние.
Настоящее, трехцветное, выгнутое вверх. Сияние это дышало влажно и прохладно.
Оно было как-то связано с тем манящим шумом, поиски которого привели его сюда.
Кидд сделал еще несколько шагов, и тогда картина чуда открылась ему полностью.
Он увидел водопад, белой лентой рушившийся справа от него в каменную чашу, вымытую в скале. Над этой чашей горела холодная радуга, зажженная лучами склонившегося к горизонту солнца.
Это был тот самый водопад.
Это была та самая чаша.
Капитан посмотрел налево вниз и увидел ту самую бухту.
И только после этого возликовал.
Ликование не помешало ему полностью овладеть собой.
Он осмотрелся, нет ли с ним кого-нибудь.
Слава Богу, никто не увязался.
Надо было действовать.
Как можно быстрее. Времени совсем мало. Сейчас кто-нибудь из матросов придет в себя и захочет посмотреть, куда это подевался их капитан.
Кидд бросился к чаше. Забрался в нее с ногами и начал выгребать со дна камни и выбрасывать их на берег. Водопад был небольшой, не такой уж мощный, но пару раз свалил его на колени. Капитан не переставая рылся руками в гладких, облизанных водяным языком голышах.
Наконец — сверкнуло!
Сверкнуло, пересверкнуло.
«Посланец небес», переворачиваясь, откатывался от водяной геенны.
Кидд бросился за ним. Башмаки скользили по мокрым, гладким стенкам вымоины. Он больно ударился коленом. Зашипел от боли, но продолжил погоню.
Он настиг камень, попытавшийся спрятаться между кусками базальта. Смешная попытка, королю не укрыться среди рабов.
Капитан взял в руки холодный кристалл. Закрыл глаза, представляя, как покажет его Камилле, и так застыл. На мгновение или на бесконечное количество мгновений.
— Что с вами, капитан?
Битти и Смайлз стояли по сторонам водопада и плескали себе в лицо холодной водицей.
— Решил искупаться. Жара, — сказал Кидд, незаметно засовывая камень в карман.
Тут же появились и остальные. И полезли толпою в чашу, хохоча и задирая кверху лица.
Экспедиция капитана Кидда закончилась всеобщим купанием после легкого наркотического сеанса. Канонир Мур принял бой с настигнутой группой португальцев.
Была одержана замечательная победа. Перебили или ранили не менее двух десятков этих бородатых негодяев. Собственные потери оказались втрое меньше.
Муром все восхищались.
Он же был в ярости.
Пресловутый денежный ящик канул в дебрях мадагаскарского леса.
На обратном пути к корабельной стоянке канонир непрерывно и энергично изливал свою ярость. Если судить по его словам, то в его относительной неудаче был виноват не кто иной, как капитан Кидд.
Где он бродил, когда люди Мура дрались как львы?
Зачем он увел с собой половину людей, хотя ему было прямо сказано, что там, куда он собирается идти, никаких португальцев нет!
Не из-за капитанского ли упрямства они упустили денежный ящик? Ведь, обладая вдвое большими силами, они могли бы перед атакой окружить португальцев, и никому из них не удалось бы бежать с деньгами, как это, видимо, случилось.
Подчиненные Мура молчаливо с ним соглашались. Конечно, всем было понятно, что его аргументы высосаны из грязного пальца, но кто откажется, если есть такая возможность переложить на другого свою вину.
Команда Кидда вернулась на «Приключение» на сутки раньше команды Мура.
Вернулась ни с чем, если не считать забавных рассказов о «пьяной долине», о купании в водопаде и удачной охоте на свиней, впоследствии со смаком съеденных.
Совсем по-другому возвращались богатыри Мура.
Мрачные, молчаливые, все в собственной и вражеской запекшейся крови. И рассказы у них были другие. О настоящем сражении, о победе и трупах врагов. И о том, что они почти уже держали в руках тот самый ящик и удержали бы… дальше следовали намеки и презрительные кивки в сторону легковесного капитана.
Сниматься с якоря решено было на следующий день, когда все раны будут перевязаны как следует, когда все изможденные выспятся.
Кидд был в великолепном расположении духа.
Цель была достигнута.
Сразу.
Почти без потерь.
Ничто, ничто не мешает теперь лечь на обратный курс.
Кидд приказал приготовить праздничный обед.
Вынул из сундука красный парадный камзол. Велел начистить башмаки и расчесать парик.
Больше ни один человек на борту «Приключения» не испытывал праздничных ожиданий.
Канинг, Робертсон и доктор играли в карты.
Мур не тратил времени даром. Он собрал всех канониров на пушечной палубе и долго втолковывал им, что они имеют право на большее, чем то, что они имеют. Несмотря на уклончивость и витиеватость этих речей, пушкари остались в глубоком убеждении, что если на этом весельном корыте и есть хотя бы один человек, кому их судьба и их карман не безразличны, то это главный канонир.
Когда пробило шесть склянок, офицеры были приглашены в кают-компанию.
Войдя в нее, они изумились. Такого им еще не приходилось видеть.
Сервировка!
Набор напитков!
Наряд капитана!
Все прочие офицеры были одеты как обычно, а Мур — так тот вообще явился в одной рубахе, руки и щеки у него были в пороховой гари и даже серьга в ухе закопчена.
Кидд любезно пригласил всех садиться.
Главному канониру подали медную посудину, в которой он мог ополоснуть натруженные длани. Тот отказался это делать, предвкушая, что предстоит разговор, при котором ему лучше присутствовать в своем натуральном облике.
Капитан велел своему камердинеру наполнить всем бокалы.
— А что за праздник сегодня, — спросил ехидно главный канонир, — сочельник или день рождения короля?
Кидд не сразу нашелся, что сказать, но все же нашелся:
— Сегодня день рождения моей жены.
По лицам офицеров пробежали сдержанные улыбки. Главный канонир не удержался от комментария:
— Ну что ж, тогда непременно надо выпить.
Выпили.
Обведя веселым взглядом собравшихся, капитан сказал торжественным голосом:
— А теперь я хочу сообщить вам приятную новость. Собравшиеся положили вилки и поставили на стол свои стаканы.
— Завтра мы ложимся на обратный курс! Наше плавание закончено!
Минута недоуменного молчания. Длинная, ненормально длинная минута.
Канинг вдруг закашлялся.
Робертсон с улыбкой откинулся на спинку кресла. Доктор втайне обрадовался, но чувствовал, что радоваться рано.
Мур вкрадчиво спросил:
— Надеюсь, это шутка, сэр?
Весело нарезая в своей тарелке кусок жареной свинины, Кидд отрицательно покачал головой.
— Это не шутка. Разве можно шутить с подобными «вещами, джентльмены.
Канинг продолжал кашлять, это он-то, никогда не имевший никаких проблем с легкими и не прикасавшийся к табаку.
— А с нами?! — грозно приподнялся главный канонир.
Кидд посмотрел на него с интересом и дружелюбием во взгляде.
— Что с вами?
— А с нами можно шутить?!
— Объяснитесь, дружище. Я вижу, что вы хотите что-то сказать, но никак не могу понять, что именно.
Беззаботный тон капитана разозлил канонира еще больше.
— Выходит, что мы плыли на Мадагаскар, чтобы совершить по нему краткую прогулку — и тут же домой.
«ПРИКЛЮЧЕНИЕ»
(продолжение)
Парадный мундир неуютно поежился в кресле. Капитану впервые пришло в голову, что в этой истории еще не все препятствия преодолены.
— Насколько я помню, вы, Мур, и все прочие офицеры подписали контракт, по которому обязаны выполнять распоряжения капитана незамедлительно и без обсуждения.
Напоминанием о контракте Кидд сильно испортил настроение Канингу и Робертсону, сказалась армейская привычка к повиновению, но Мур отступать не собирался.
— Мы подписывали эту бумагу в Нью-Йорке, а здесь Мадагаскар, если я не ошибаюсь.
Капитан отодвинул в сторону тарелку.
— Что с того?
— А то, когда мы вернемся в Нью-Йорк, пусть с нас там и спрашивают, почему мы отказались повиноваться сумасшедшим приказам.
— Сумасшедшим приказам?!
Мур вскочил с места во всем своем чумазом великолепии и решительно заявил:
— А как иначе можно назвать решение отправляться домой, так и не попробовав заняться делом, ради которого нас сюда послали.
Кидд взял со стола и повертел в пальцах столовый нож, главный канонир воспринял это движение как бессильную, бесполезную угрозу и встал в победоносную позу.
Капитан заговорил, глядя в стол:
— Откуда вы можете знать, зачем нас сюда отправили?
Мур расхохотался.
— Нам зачитали приказ. Вы в этот момент пользовались обществом вашей, супруги, день рождения которой мы сейчас так пышно празднуем, а лорд Белломонт объявил нам, что мы посылаемся затем, чтобы топить здесь французские торговые суда и отлавливать пиратов.
Увидев, как побелело лицо капитана, канонир понял, что с намеками в адрес супруги он дал маху, и слегка смягчил свою позицию:
— Я с удовольствием выпью за миссис Джонсон-Кидд, но хотелось бы мне поднять за нее бокал, оплаченный моими собственными деньгами.
Тут он одним ловким движением сунул руки в карманы своих черных полотняных панталон и вывернул эти карманы наружу. Два жалких грязных тряпичных языка повисли у него по бокам.
— Если я вернусь в Нью-Йорк, мне нечем будет заплатить за пинту пива, не то что отдать долги. — Он повернулся к остальным офицерам: — А вы, джентльмены, разве вы горите желанием вернуться в объятия кредиторов и полюбоваться на своих орущих от голода детей?!
Канинг глухо проговорил:
— У меня нет ни долгов, ни детей.
Эта попытка быть честным ничуть не сбила чумазого говоруна:
— Не забудь добавить, что у тебя также нет дома, нет ни единого фартинга за душой и нет никаких перспектив в будущем. Никаких, кроме этого похода, который наш великолепный капитан предлагает немедленно прекратить.
Никто не стал отвечать канониру, никто не стал с ним спорить, но это не помешало ему продолжить диалог:
— Может быть, кто-нибудь надеется, что мы поживимся на обратном пути, поохотимся на французских купцов у берегов Сенегала или на испанских у Эспаньолы? Не будет этого. Вспомните, как мы шли сюда! Мы не встретили ни одной живой души, а когда встречали кого-то, то бросались в бегство!
— Чего же вы хотите? — спросил капитан, вставая из-за стола и этим побуждая встать всех остальных.
Мур и без этого стоял, то есть ему не пришлось демонстрировать даже и формальной готовности подчиниться. Чувствуя силу своего положения, он закричал:
— Я тут ни при чем. Я говорю то, о чем думает самый последний матрос на этом корабле.
Он специально говорил громко, чтобы все собравшиеся у дверей каюты канониры могли слышать, как он борется за их интересы.
И они слышали.
— Я говорю, что мы должны отправиться на север. Может быть, в Красное море. Скоро индусы повезут мусульманских паломников в Мекку и Джидду, и все, чем набиты их фелуки, может стать нашим. Потом мы можем наведаться к острову Моча. Люди, служившие у самого Тью, рассказывали о тамошних богатствах. Как бы там ни было, отправляться сейчас обратно нельзя. Это все равно что плюнуть в душу всем тем трем сотням людей, что находятся на борту этого корабля. Вот так я считаю.
— Клянетесь хвостом сатаны? — участливо спросил Кидд, не услышав любимого присловья говорливого канонира.
Мур, ожидая совсем другой реакции, сбился и покраснел. Но это было уже не важно, все, что нужно было сказать, он сказал.
— Я жду ответа, капитан. И не только я, мы все ждем ответа, и офицеры и матросы.
Кидд посмотрел на Канинга:
— Вы тоже ждете ответа?
Тот насупился. Было видно, что в нем борется бог субординации с дьяволом мечтаний о наживе.
Кидд не стал вмешиваться в эту борьбу, зная, кто должен победить в этой ситуации. Он поглядел на Робертсона, тот торопливо выдохнул дым, стараясь скрыться в его клубах от прямого ответа.
— Что вы скажете, штурман?
— Вы капитан, Кидд, ваши приказы должны выполняться, это верно, но верно также и то, что наговорил тут этот парень с пушечной палубы. Кому мы нужны с пустыми трюмами в Нью-Йорке.
— Не только в трюмах можно привезти необходимую вещь, Робертсон.
Тот выдохнул еще один клуб дыма и проследил задумчивым взглядом за его эволюциями.
— Загадочные фразы хороши в разговоре между мужчиной и женщиной, а в нашей ситуации…
— Понимаю вас. Но что бы вы сказали, если бы я пообещал каждому из вас по две тысячи фунтов по прибытии в Нью-Йорк при условии, что мы немедленно туда отправляемся?
Офицеры смущенно молчали. Им было неудобно за своего командира. Кто же делает такие детские предложения таким взрослым людям.
Мур, так тот, не скрывая своего саркастического настроя, усмехнулся:
— А почему не по двадцать тысяч?
— Потому что у меня нет больших денег. Ведь нужно еще и команду не забыть. Они заслужили хотя бы по паре десятков гиней, я думаю.
В ответ на это рассуждение ухмылка появилась на лицах у всех офицеров.
На мгновение Кидд растерялся, он не мог представить, что ему могут не поверить. Ведь он говорит искренне, он правда готов заплатить те деньги, что обещает. Что заставляет этих людей столь иронически относиться к его словам?!
— Хорошо, — сказал капитан. — А если я предложу вам вот что…
И он задумался.
Офицеры терпеливо ждали. Переглядывались. Поднимали брови.
Первым не выдержал доктор:
— Что, сэр?
— А если я предложу вам немедленно, здесь же, десять тысяч фунтов, вы согласитесь плыть со мною в Нью-Йорк?
Десять тысяч фунтов — громадные деньги. Настолько громадные, что господа офицеры перестали усмехаться.
— Десять тысяч? — недоверчиво переспросил Мур.
— Да.
— Фунтов? — разгоняя ладонью дым, поинтересовался Робертсон.
— Да, да!
— Деньги на бочку, и мы поплывем хоть к черту в зубы! — заявил канонир.
— Деньги на бочку!!! — таков был общий вердикт.
Кидд просиял:
— Там, наверно, даже немного больше, чем десять тысяч, только за ними придется сплавать.
Офицерское собрание насторожилось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45