Высказывались самые разные мнения, итог подвел лорд Хардуэй:
— Если бы эти джентльмены попались мне в руки еще каких-нибудь четыре месяца назад, они бы уже благополучно калились на солнышке. Сейчас обстоятельства изменились. Разделяя чувства сэра Вудфорда, я сделаю то, чего требует от меня мой долг.
Он сделал жест рукой своему секретарю, и тот поставил на стол изящную, инкрустированную перламутром и лазуритом шкатулку.
Лорд Хардуэй отпер ее маленьким серебряным ключиком и открыл. Она была доверху набита плотно свернутыми гербовыми листами.
— Я выпишу королевские офицерские патенты этим негодяям, тем более что формально они этого заслужили, потопив французский капер.
— Вы им верите, милорд?
Лорд Хардуэй улыбнулся:
— Все, что я сейчас говорю, предназначено не для вашего слуха, джентльмены, а для парламентской комиссии палаты лордов. Должен же я буду рано или поздно объяснить, почему взял на королевскую службу явных бандитов.
Полковники понимающе кивнули.
— Многие наши заслуги со временем забудутся. Нас еще обвинят и в попустительстве пиратам. Но вот то, что у нас сейчас не хватает здесь сил и мы готовы поставить под ружье любого англичанина, невзирая на его прошлое и на его наклонности, — это останется в памяти. Но только в том случае, если… Война должна быть выиграна.
В каюте возникла неловкая пауза, лорд Хардуэй невольно приоткрыл дверь туда, куда его спутникам заглядывать не стоило бы.
Политика — дело темное.
— Для палаты лордов я придумал еще один аргумент, который смягчит впечатление от нашей непозволительной мягкости.
Присутствующие заинтересованно вскинули головы. — Мы назначим капитаном «Блаженного Уильяма» человека с безупречным прошлым.
Майор Плант расстроился, он решил, что лорд Хардуэй заберет у него кого-нибудь из его офицеров, которых и так катастрофически не хватает. Война все-таки.
— Сэр, мне бы не хотелось думать…
— Подождите пугаться, майор. Командовать «Блаженным Уильямом» будет Уильям Кидд.
Сказать, что все были поражены, — значит преуменьшить произведенный эффект.
— Погодите возражать; дайте я договорю. Я исходил из того соображения, что банда негодяев, управляемая честным человеком, полезнее, чем команда честных людей, управляемая негодяем. «Блаженный Уильям» будет находиться в составе невисской эскадры. Судя по всему, и Каллифорд и Берджесс — моряки опытные. Управлять кораблем будут они. Кидд будет нашим глазом и нашей рукой на его борту. Если пираты держат в сердце своем бунт, они взбунтуются при любом капитане. Если они взбунтуются и убьют нашего сорокалетнего любителя перепелиной охоты, потеря для королевского флота будет невелика.
К концу длинной речи лорда Хардуэя все пришли к выводу, что замысел его не так уж плох.
— В конце концов, джентльмены, в данный момент меня больше волнует этот индус.
— Мусульманин, сэр.
— В данном случае верно и то и другое.
— А что в нем интересного, милорд?
Лорд Хардуэй немного помолчал, может быть, размышляя над тем, стоит ли сообщать то, что было ему известно.
— Дело в том, что на «Порт-Ройяле» плыл высокопоставленный посланец Аурангзеба, Великого Могола. В его багаже должен был находиться алмаз «Посланец небес» — по восточным поверьям, камень, обладающий необыкновенными свойствами. Он и излечивает многочисленные болезни, и возвращает молодость, и еще много всякого. Я не слишком верю в подобные сказки, знаю только одно, что этот «Посланец» — один из самых больших известных в мире алмазов. Пока все выглядит так, будто он затонул вместе с «Порт-Ройялем» неподалеку от Мадагаскара. Но что-то мне подсказывает: в этой истории возможны варианты,
— Я прикажу не спускать глаз с этого мусульманина, — сказал майор Плант.
Лорд Хардуэй устало помассировал веки.
— Это само собой разумеется, майор. Нужно думать над тем, как выяснить, знает ли он что-нибудь о судьбе алмаза. Судя по внешнему виду и разговору, трудно оценить, тот ли он мелкий портовый чиновник, за которого себя выдает.
Полковник Маллин поинтересовался, как быть с теми деньгами, что достались пиратам при дележе добычи с «Порт-Ройяла».
— Думаю, нам можно о них позабыть. Деньги перепрятаны и, может быть, даже зарыты где-то. Притом не надо забывать, что добыты они на французском капере, то есть являются фактически законной добычей. В каперском патенте, который я сейчас выдам капитану Кидду прямо оговаривается, что он имеет право на часть добычи с каждого захваченного французского корабля. Все? Больше нет вопросов?
Все молчали.
— Ведите сюда этих головорезов!
«БЛАЖЕННЫЙ УИЛЬЯМ»
(продолжение)
Против ожиданий пираты отнеслись к назначению Кидда капитаном совершенно спокойно. Сразу и полностью признали его власть над собою.
Можно было подумать, что так будет продолжаться только до тех пор, пока на борту «Блаженного» остается кто-нибудь из офицеров эскадры, а стоит кораблям удалиться, как бывший узник тотчас почувствует истинное к себе отношение.
Ничуть не бывало.
Сопровождавшие Кидда лейтенанты сразу по прибытии «Блаженного» в бухту Порт-Элизабет сошли на берег, а Каллифорд, Берджесс и прочие продолжали демонстрировать свою полную лояльность по отношению к новой власти.
Кроме как «сэр» никто к Уильяму не обращался.
Камердинер капитана Лича, Билли (совсем, кстати, не погибший при абордаже «Витесса»), был сама услужливость и предупредительность.
В день прибытия в Порт-Элизабет Кидд впервые за последний месяц вымылся как следует. А в ночь после дня прибытия, опять же впервые за последние три месяца, лег спать на чистых простынях, в самой настоящей кровати. У капитана Лича были аристократические привычки. Помимо голландского белья он возил с собой целую коллекцию ароматических масел и эссенций, пропитывал духами перчатки, а в ботфорты на ночь клал лимонную цедру.
Впрочем, что сейчас об этом говорить. Не важно, какими привычками обладал прежний командир, нужно присматриваться к привычкам нынешнего.
После прекрасно проведенной ночи Уильям облачился в лучший костюм своего щеголеватого предшественника. В голубой камзол с батистовыми отворотами. В башмаки из красной испанской кожи с бронзовыми пряжками. В белые шелковые чулки и черные атласные панталоны.
Позавтракал он в гордом одиночестве большим куском жареной поросятины со сладким картофелем под соусом из юкатанской зелени. Запил он все это бутылкой не слишком сладкой местной малаги.
Явившиеся с докладом «офицеры» застали его в великолепном расположении духа, что, впрочем, нетрудно было предвидеть. Каллифорд, Берджесс и Мэй тоже были одеты не слишком обычно. Красные мундиры со строгими черными отворотами, серые груботканые чулки, круглые шляпы со скромными белыми перьями. И разумеется, парики. Одежда эта была им вроде бы впору, но сидела на них как-то временно, если так Можно выразиться. Повсюду из-под нее выпирало их плохо скрытое пиратское естество.
Лорд Хардуэй не зря сомневался, стоит ли брать на королевскую службу эту подозрительную публику.
Надо сказать, что простые матросы отнеслись к тому, что их капитаном отныне будет Уильям Кидд, еще с большим пониманием, чем офицеры. В их представлении он давно уже был человеком, владеющим тайной мадагаскарского клада. То есть человеком в каком-то смысле богатым, а кроме того, и таинственным. Кому же, как не ему, быть при власти.
Дружелюбно поглядев на своих подчиненных, Кидд поинтересовался, что их, собственно, интересует. Зачем пожаловали?
— Ждем приказаний, — сказал Каллифорд, оставленный лордом Хардуэем в должности старшего помощника.
Уильям задумался. Он не знал, что ему приказывать. Шли бы они отсюда подобру-поздорову.
— Вы тут посмотрите, что к чему. Ремонт, может быть. Или течь. В общем, посмотрите. А я сейчас в губернаторский дворец. Надо узнать, какие планы, приказы…
— Неплохо бы кренговать «Блаженного» и почистить дно, раз уж мы оказались в этой гавани, — подсказал Берджесс.
Уильям обрадовался:
— Конечно! Обязательно кренговать! Как следует!
— Нужно заменить бочки для пресной воды. Некоторые рассохлись, в других завелась плесень, — заметил Каллифорд.
— Обязательно! Как же мы без бочек?! Заменить бочки, обязательно заменить.
— Поговорите там насчет пороха, наш запас на исходе. Не хватит на один хороший бой.
Кидд кивнул Мэю, давая понять, что поговорит. С кем именно, сейчас неизвестно, но непременно.
Когда капитан покинул борт корабля, его офицеры переглянулись.
— Что будем делать? — спросил Берджесс, привычным Движением почесывая загорелую лысину.
— Подчиняться, — коротко ответил Каллифорд, расстегивая крючок своего кафтана.
Мэй поглядел на одного, на другого и поинтересовался совершенно серьезно:
— Кому?
Уильям весело шагал по набережной, поигрывая тросточкой и поглядывая по сторонам. Конечно, здешняя набережная была не ровня бристольской, да и сам город не потрясал размерами. Весь он уместился в небольшой котловине, охваченной двумя крыльями невысокой, поросшей кудрявым лесом горы. На живописных склонах, меж купами араукарий и акаций, мостились небольшие, но непременно ярко-белые дома. Жилища богатых жителей выделялись количеством этажей. За белыми стенами, как правило, располагались уютные внутренние дворы с несколькими платанами и небольшим фонтаном.
Те, кто победнее, селились поближе к порту. Отставные солдаты, мелкие торговцы, каторжники, отбывшие свой срок и не имеющие средств для того, чтобы вернуться на родину, проститутки, непонятно к чему относящиеся негры и белые джентльмены без определенных занятий.
Несколько таверн, несколько церквей, несколько повозок и военно-морской патруль. Вот и весь портрет.
Уильям направился прямиком к патрулю. Представился и поинтересовался, где находится дворец губернатора.
— Дворец? — Молодой офицер, начальник патруля, показал ему на большой двухэтажный дом с синими жалюзи, почти затерявшийся в тени платанов. Он начал было объяснять, как быстрее и легче до него добраться, но тут выяснилось, что этого не требуется. Из москательной лавки, двери которой открывались прямо на набережную, вышел майор Плант. Увидев Кидда, он громко его поприветствовал, сорвав с головы шляпу.
— Губернатор? Сейчас я вас провожу. Представиться? Да, нужно. Я вас представлю.
Сэр Вудфорд был в отвратительном расположении духа после бессонной ночи, устроенной ему родной подагрой. Губернатор принял все положенное в таких случаях лечение, дважды позволял отворять себе кровь, но облегчение получил лишь частичное. Он сидел возле фонтана в широком плетеном кресле, едва запахнув полы халата, заляпанного красными пятнами. Было такое впечатление, что он встал не из постели, а вернулся с поля боя.
— Сэр! — крикнул Плант. — Это мистер Кидд, командир нового корабля нашей эскадры.
Толстяк поднял затянутый туманом ноющей боли взгляд. В этот момент ему было все равно, каким количеством кораблей обладает его эскадра.
Кидд постарался как следует щелкнуть каблуками. чтобы продемонстрировать свою безусловную бравость, чтобы его превосходительство понял, что важный пост доверен стоящему человеку.
— Очень рад, мистер Кидд.
Уильям отчеканил что-то звучно-верноподданническое и еще раз щелкнул каблуками. На этот раз, от перехлеста эмоций, у него вышло не слишком хорошо. Он даже потерял равновесие и вынужден был сделать резкий прыжок в сторону, чтобы не упасть. В силу этого он выпал из поля зрения вяло моргнувшего губернатора. Сэр Вудфорд удивился, не обнаружив перед собою этого красавчика в голубом камзоле.
Был и исчез!
Губернатор так удивился, что на мгновение забыл о боли. Где же он? Может, это было видение от возобновившегося полнокровия?
Наконец Уильям снова был увиден сэром Вудфордом. Увиден, но не одобрен.
— Это какой-то кузнечик, а не капитан.
Кидд, конечно, смутился, и, чтобы сразу же разубедить толстого губернатора на свой счет и доказать свою пригодность, он немедленно завел разговор о проблемах своего Корабля.
Кренгование.
Порох.
Бочки.
Его превосходительство слушал с ужасом. К нему никто и никогда не обращался с такими разговорами, тем более сразу после приступа подагры.
Майор Плант взял капитана Кидда за локоть и довольно сильно сжал. Уильям принял этот жест за поощрение и широко улыбнулся страдающему старику:
— Так как же, ваше превосходительство, я могу рассчитывать на вашу помощь?
Понимая, что напрямую этому деятельному господину он ничего объяснить не сможет, губернатор повернул голову к майору и простонал:
— Плант, где ваши бочки?
— Дочки?! — удивился майор. В глубине души он всегда думал о замужестве своих дочерей, поэтому не надо удивляться тому, что он ослышался.
— Да, да, — капризно продолжал губернатор. — Отдайте их ему, отдайте, сколько он захочет.
Майор покраснел.
— Но, сэр…
— Отдайте, не жадничайте, видите, он не отвяжется просто так, ни за что не отвяжется.
— Но, сэр!!!
— И порох тоже.
— При чем здесь порох?!
Уильям вертел головой, пытаясь понять, что происходит.
— А кренгует пусть сам.
Плант почернел.
— Кого?! Моих дочерей?!
— Что вы все время про своих дочерей? Не до них сейчас. Дайте ему двадцать бочек пороха. Лорд Хардуэй велел оказывать содействие, вот я и оказываю.
— Но мои дочери, сэр, не обязаны этого делать.
Сэр Вудфорд застонал:
— Пусть ваши дочери делают что хотят. Пусть даже кренгуют, если им это нравится, а меня оставьте в покое. Ради Бога, оставьте меня в покое!
Уильям Кидд понял, что визит закончился удачно. Теперь у него будут и бочки и порох. А это значит, что в глазах своей команды он будет выглядеть орлом.
Орлом ему выглядеть хотелось.
Оставалось разобраться с дочерьми майора Планта. Каким образом они затесались в эту историю.
Когда они вышли за ворота губернаторского дома, он попытался, со всей возможной деликатностью, разобраться в этом вопросе.
Майор выслушал его витиеватую, полную расшаркиваний и одновременно странных намеков преамбулу и хмуро констатировал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45