— Мисс Кемпбелл; скоро будет лучше.
Энн посмотрела на отца. Блеск, который засиял в ее глазах со времени появления в доме Холли, погас. В них ничего не осталось — только пустота, такая же, как после смерти матери. Она с вымученным равнодушием, от которого голос ее казался слишком взрослым для ребенка, отозвалась:
— Со мной все в порядке, папа. Просто мне хочется уйти к себе.
Джон встал и кивком головы велел Саре увезти Энн. К кровати подошла леди Аптон, в выцветших глазах которой блестели слезы.
— Ах, Анория, — покачала головой старая дама. Тедди обнял ее за плечи.
— Это не Анория, бабушка. Ваша дочь умерла сорок лет назад от чахотки.
Леди Аптон посмотрела на него в замешательстве.
— Нет-нет, Анория.
— Нет, ее имя мисс Кемпбелл.
Леди Аптон замолчала, погрузившись в свои спутанные мысли.
— Не проводить ли вас в вашу комнату? — предложил Тедди.
— Да. Вы не поиграете со мной в казино? Игра не дает расслабиться. А мы сейчас никак не должны расслабляться.
— Я с удовольствием поиграю с вами в карты. — Тедди улыбнулся бледной улыбкой и вышел из комнаты вместе с леди Аптон.
— Мы тоже пойдем, милорд, — пробурчал Прингл.
И они вышли. Последней ушла Сара с Энн. Энн так и не подняла головы. Джон смотрел им вслед, не сомневаясь, что, если что-то случится с Холли, Энн уже никогда не оправится. Он всеми силами души надеялся, что Холли выживет.
Брок взял Холли за руку.
— Она поправится, да, папа
— Конечно, — ответил Джон, стараясь говорить с уверенностью, хотя совершенно ее не чувствовал.
Глава 20
В полночь Джон взглянул на бесчувственное тело и бледное лицо Холли и понял, что задохнется от неподвижности. Походил по комнате, потом вышел в коридор. После несчастья с Холли в доме воцарилась тишина.
Проходя мимо двери в комнату Энн, Джон услышал тихие приглушенные всхлипывания. Осторожно открыв дверь, он увидел, что Энн лежит в постели, закрыв лицо руками, и плачет.
Джон вошел и сел на кровать.
— Уходите. Я хочу остаться одна, — всхлипывала девочка.
— Я уйду не раньше, чем ты скажешь мне, что случилось. — Джон обнял дочку.
Она спрятала лицо у него на груди. Все ее тело содрогалось от рыданий. Джон прижал дочь к себе и принялся укачивать. Так они сидели долго, потом Энн проговорила между всхлипываниями:
— Уже почти сочельник, папа.
— Ну и что, не стоит плакать.
— Нет, стоит, стоит. Холли умрет, как умерла мама. Я знаю. Я не хотела праздновать Рождество. Во всем я виновата. Мне ни в коем случае не следовало помогать готовиться к рождественской вечеринке. Я знаю, знаю, что она умрет. Все, кого я люблю, умирают на Рождество. Я ненавижу Рождество, и мне все равно, знает об этом батюшка Рождество или нет. Я его ненавижу! — И она снова расплакалась.
— Не плачь, здесь совсем нет твоей вины. — Джон погладил девочку по голове. — И что за рождественская вечеринка, о которой ты говоришь?
— Мы хотели сделать для вас сюрприз. — Энн подняла на него глаза. По щекам ее текли слезы.
— Тайна, да? — Джон вынул носовой платок из кармана и вытер ей лицо.
— Да, и, наверное, я все испортила, сказав сейчас вам. Но все равно уже теперь все испорчено. Холли хотела сделать вам сюрприз. А теперь она даже не сможет прийти. Мы пригласили всех арендаторов. Не сердитесь.
Джон смотрел на слезы, блестевшие в ее синих глазах.
— Я не сержусь, просто обескуражен, что все держали в тайне от меня.
— Ведь Холли думала, что вы не одобрите.
— Она права.
— Зачем я только помогала с этим Рождеством! Если бы я отказалась, ничего бы не случилось. Не нужно было устраивать вечеринку. Мы ведь не должны ее устраивать, да, папа?
— Конечно, нет. Я велю Принглу взять приглашения обратно.
— Я никогда больше не буду праздновать Рождество. Никогда!
— Никто тебя не заставляет. — Джон крепко обнял ее. — А теперь тебе нужно уснуть.
— Хорошо, папа.
Джон уложил ее снова в постель и поцеловал в лобик.
— Я зайду к тебе утром. — Он задул свечу, стоявшую на столике, и в воздухе запахло свечным жиром. Жаль, что у него нет денег на восковые свечи.
— Спокойной ночи, папа.
— Спокойной ночи, котенок.
На следующее утро Джон услышал стук в дверь и открыл глаза. Он уснул на кровати рядом с Холли. Джон посмотрел на нее — не двигается ли она, но она лежала в том же положении, как мертвая.
Данн сунул голову в дверь и прошептал:
— К вам посетитель, милорд.
— Кто? — нахмурился Джон.
— Сэр Джозеф Ромли, милорд. Он говорит, что у него срочное дело. — Голос Данна звучал испуганно.
У Джона все внутри сжалось. Какие новости может привезти ему Ромли? Тут он вспомнил слова Скибнера о том, что Ромли может быть одним из тех, кто пытается его разорить. Джон помрачнел еще больше.
— Куда Прингл провел его? — спросил Джон, вставая с кровати.
— К вам в кабинет, милорд. — Данн вошел в комнату и, неодобрительно посмотрев на Джона, поднял галстук, валявшийся на полу. — Вы всю ночь спали одетый, милорд. Я принесу свежую рубашку и фрак.
— Не беспокойтесь. — Джон посмотрел на свое отражение в зеркале. Рубашка расстегнута до пояса. На подбородке выступила густая щетина, отчего лицо казалось грязным. Под глазами темные круги. Волосы спутались. Он провел по ним рукой. — Стоит ли одеваться, чтобы услышать плохие новости? Пойду как есть. — И, наклонившись, Джон натянул сапог, брошенный возле кровати.
— Надеюсь, не плохие новости, милорд. — Данн помог ему надеть второй сапог.
— А разве могут новости быть хорошими, если учесть, как мне не везет? Побудьте с ней, Данн.
— Слушаю, милорд. — И Данн благоговейно посмотрел на Холли.
Через несколько минут Джон входил в кабинет. При виде пышущего здоровьем лица Ромли все мускулы у него напряглись.
— Сент-Джон. — Ромли поднял свое тяжелое тело из кресла и поклонился.
Джон почувствовал запах сигарного дыма.
— Что заставило вас пуститься в путь в такой снегопад, Ромли? Я же понимаю, что вы явились не со светским визитом. — Джон уселся за письменный стол, вцепился руками в стул и с грустным нетерпением устремил взгляд на Ромли.
Ромли снова тяжело опустился в кресло. Коричневая кожа скрипнула, протестуя против такой тяжести.
— Необыкновенные новости, Сент-Джон. Чертовски необыкновенные!
— Какие же?
— Некто — и я не знаю кто — скупил все акции вашей компании.
— Неужели? — Джон откинулся на спинку стула.
— Видели бы вы, какой переполох поднялся среди остальных инвесторов. Когда они узнали, что кто-то скупает все акции, им захотелось больше — такой непостоянный народ! Цена поднялась до предела. У вас будет более чем достаточно денег, чтобы возместить ущерб от затонувших кораблей и товаров, но дом вы пока что вернуть не сможете. Я сожалею, но по крайней мере вы остаетесь на плаву. — Ромли постучал тростью о письменный стол. Он казался весьма довольным собой. — Неплохой подарок на Рождество?
— Не понимаю, кто бы мог пойти на такой риск ради меня?
— Не знаю, милорд. Радуйтесь, что некто пожелал вложить в вас такую сумму. Мне лично хотелось привезти вам хорошую новость. Она, разумеется, не замедлит оказаться во всех газетах.
— Полагаю, вы купили большую долю акций? — Джон, прищурившись, посмотрел на Ромли.
— Да, должен признаться. Никак не мог упустить такую возможность.
— И как, вам понравилось делать деньги на моих несчастьях?
— Вы что же, думаете, что я как-то связан с разорением вашей компании? — Ромли заерзал под резким взглядом Джона.
— Кто-то все же связан.
— Клянусь честью, не я. Я нашел для вас инвесторов. Я помог вам начать дело. С какой же стати мне так поступать?
— Деньги. Полагаю, в них корень зла. — Ромли так сжал трость, что пальцы побелели. И Джон продолжал, глядя на руки Ромли: — Когда мне было нужно сохранить инвесторов, вы всячески старались уговорить их изъять свои вложения. А теперь некий неизвестный инвестор до предела поднимает стоимость наших акций.
— Даю слово. Вы же не можете думать, что я занимаюсь таким неблаговидным делом,
— Почему же нет? Вы на этом неплохо заработаете. Из всего случившегося следует одно: я узнал ваш истинный характер. Вы — двуликий Янус, который наживается на несчастьях ближнего. В будущем я найду себе другого банкира.
— Думайте что хотите, но я ни в чем не виноват, и вы убедитесь в этом. К тому же вы оскорбляете меня — вместо благодарности за то, что я проделал такую дорогу в метель, чтобы принести вам добрую весть!
— Веселого Рождества, — протянул Джон, с презрительной усмешкой приподняв уголок рта.
— Ну, знаете ли… — Ничего больше не сказав, Ромли вышел, с силой хлопнув за собой дверью.
Джон откинулся на спинку стула. Интересно, действительно ли Ромли пытался его разорить? Но зачем ему понадобилось посылать наемного убийцу? Может, он надеялся завладеть судовой компанией после смерти его, Джона? Вполне вероятно. Но что, если это не Ромли? Тогда кто же богатый инвестор, который ставит на него целое состояние? Снова на ум ему пришла леди Матильда. Не она ли пытается спасти его компанию тайком от него? Да, обязательно нужно с ней встретиться.
Тут он снова подумал о Холли. Перед его мысленным взором предстали ее большие карие глаза. Как они просияют, когда он поделится с ней такой хорошей новостью! Ему очень хотелось, видеть, как раскроются в улыбке ее алые губы, как оживут ямочки на щеках. Но Холли лежала на кровати бесчувственная, с пепельно-серым лицом. Все его удачи — ничто, если Холли не сможет радоваться вместе с ним. Он встал из-за стола, чувствуя, как перехватило дыхание.
Стук в дверь привлек его внимание.
— Войдите.
Дверь открыл Прингл.
— Я проводил сэра Ромли до дверей, милорд.
— Хорошо, и больше не позволяйте этому негодяю появляться в доме.
— Слушаю, милорд. Только что привезли почту, милорд. Немного поздновато. Снегопад помешал доставить ее вовремя.
— Благодарю вас, Прингл. — Джон взял письма.
— Вы будете завтракать, милорд?
— Нет, у меня нет аппетита
— Слушаю, милорд. — Прингл хотел было закрыть дверь, но его остановил голос Джона:
— Прингл.
— Слушаю, милорд.
— Вам придется побывать у всех арендаторов и передать, что рождественская вечеринка откладывается. Не прикидывайтесь удивленным, Энн мне все рассказала.
— Я хотел вам рассказать, но мисс Кемпбелл уговорила нас держать все в тайне. Она хотела сделать вам сюрприз.
— Я вас ни в чем не виню, Прингл. Я знаю, как убедительна может быть мисс Кемпбелл. Вы только проследите, чтобы вечеринка была отложена.
— Слушаю, милорд. — С унылым лицом Прингл вышел.
Джон мрачно Посмотрел на письма. В глаза ему бросился внушительного вида конверт. Он взял нож для разрезания писем и, осторожно сломав печать, вынул лист бумаги. К нему прилагалась записка. В ней было всего несколько слов, написанных, по-видимому, измененным почерком:
“Желаю веселого Рождества. Друг ”.
Джон отложил записку в сторону и развернул бумагу, которая оказалась документом на его лондонский дом. Он тихонько выругался. Когда он сможет думать, вместо того чтобы беспокоиться о Холли, он повидается с леди Матильдой и положит конец ее вмешательству в его дела. Теперь, когда у него появились деньги, он сможет расплатиться с ней и не чувствовать себя обязанным. Она в некотором смысле достойна жалости. Вернуть ему дом, вложить деньги в его компанию — отчаянные попытки добиться его внимания и отвлечь его чувства от Холли. Придется объяснить леди Матильде, что между ними никогда ничего не будет. Холли — единственная женщина, которую он будет любить.
Его мысли вернулись к тому, что случилось с Холли. У него оставались сомнения, что Холли упала случайно. Ему казалось, что Драйден толкнул ее. Часть его сознания отказывалась верить, что его сын способен на такую жестокость, но ведь он не пришел навестить Холли, когда все остальные так беспокоились о ней. Джон был уверен, что если Холли упала по вине Драйдена, то мальчик должен страдать от угрызений совести. И он решил поговорить со старшим сыном. Может быть, мальчик расскажет правду.
Джон спускался вниз по лестнице, качая головой. Где же Драйден? Брок сказал, что не видел его утром. Джон обшарил весь дом, но мальчика так и не нашел. Тогда он бросил поиски и пошел навестить Холли. Идя к своей комнате, он увидел, что Данн стоит в коридоре, опустив голову. Джон пошел медленнее, и с каждым шагом его охватывала все большая слабость.
Должно быть, Данн услышал его приближение, потому что поднял голову и хмуро посмотрел на Джона.
— Милорд, незачем так сокрушаться. Она все в том же положении.
Джона охватила радость, и он спросил:
— Почему вы стоите в коридоре? Почему не смотрите за мисс Кемпбелл?
— Там мастер Драйден, — указал кивком головы на дверь Данн. — Я никогда еще не видел его таким расстроенным, а потому решил, что ему нужно немного побыть с ней.
— Понятно. Можете идти. Теперь я буду около нее
Джон осторожно открыл дверь, стараясь не шуметь. Драйден сидел на стуле возле кровати, плечи у него поникли, локти опирались о колени, лицо закрыто руками. Темные волосы, которые давно уже следовало подстричь, падали на руки. Снег наконец-то перестал, и засияло солнце. Поток утреннего света врывался в окно и падал на кровать. Он касался макушки Драйдена, отчего в волосах его загорались отблески.
Джон заметил, что Холли так и не пошевелилась. Над ней проплывали освещенные солнцем пылинки, образуя туманное облачко света вокруг ее недвижного тела. Смотреть на нее долго оказалось делом невыносимым. Джон вошел и закрыл за собой дверь.
Драйден поднял голову и посмотрел на отца. В его золотых глазах блестели непролитые слезы. Взгляды отца и сына скрестились, потом, устыдившись своих слез, мальчик отвернулся и снова закрыл лицо руками. Джон положил руку ему на плечо.
— Давай поговорим?
Некоторое время Драйден не отводил рук от лица, а потом поднял голову. Теперь лицо его заливали слезы. Он вытер их тыльной стороной руки.
— Я с ней жестоко обращался, а она всегда была ко мне так добра.
Джон спросил, изо всех сил стараясь сдерживаться:
— Это ты толкнул ее?
— Нет! — крикнул Драйден. — Это не я, не я! Клянусь!
— Скажи мне правду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44