— Каролина, именем всех…Она наклонилась, покусывая его нижнюю губу, на миг втянув ее к себе в рот. Затем слилась с ним в поцелуе.Он изнемогал от страсти, когда снова простонал: «Каролина…»Она начала сползать вниз, ясно давая ему понять, что собирается сделать.Наконец Гатри прохрипел:— Дай мне любви.В экзальтации она поднялась над ним и медленно приняла его в себя. Неожиданно он мощным усилием перевернул ее на спину и глубоко погрузился внутрь нее. Каролина, лежа под ним, впилась ногтями в его спину.Гатри скользнул рукой по ее животу и погрузился большим пальцем в то место, где прятался клитор. Каролина вскрикнула от прикосновения. Наслаждение было острым, сильным и всеобъемлющим.Гатри, весь дрожа, сделал отчаянный рывок в глубь ее тела. Каролина почувствовала, как внутри нее разливается теплота. Восторг сладострастия заставил тело молодой женщины приподняться для нового испытания наслаждением, на этот раз неожиданным и еще более неотвратимым, чем предыдущее.Гатри ухватился руками за ее запястья и прижал их высоко над ее головой. Затем он наклонился, чтобы ласкать губами ее груди. Из-за этого он почти вышел из ее лона. Каролина жаждала оргазма, он же дозировал свои погружения в нее дюймом, двумя дюймами, снова дюймом.Распаленная, задыхающаяся от страсти, Каролина наконец поняла, что он от нее хочет.— Гатри, — прошептала она, чувствуя, как он водит языком по ее соску, — дай, дай мне любви!Прошло достаточно много времени, прежде чем между ними начался разговор.Гатри положил теплую ладонь на ее живот.— Надеюсь, дорогая, мой беби уже развивается внутри тебя?Каролина отвернулась с горьким чувством. Она знала, что любит Гатри, но ситуация была безнадежна.— Не говори так. Ты ведь собираешься жениться на Адабель. Ты принадлежишь ей.Он взял ее за подбородок и повернул лицом к себе.— Каролина?Она разрыдалась.— Лучше бы я не встречала тебя! Лучше бы я не знала твоего имени!Гатри крепче прижал к себе Каролину.— Ш-ш-ша, — прошелестели его губы у виска. — Я сказал, что женюсь на тебе, если ты забеременеешь.— Ты не любишь меня, — укорила его Каролина, охваченная отчаянием.Она почувствовала, что он улыбнулся. Его улыбка сквозила и в голосе.— Может быть, и нет, Дикая Кошка. Я еще не разобрался в своих чувствах к тебе. Но наше совместное пребывание в постели по ночам, несомненно, стоит многого. ГЛАВА 14 На рассвете Гатри разбудил Каролину, Она поднялась с ворчанием и пошла к речке, где ополоснула лицо студеной водой. На березах, росших по обоим берегам речки, щебетали птицы. Утренний воздух был прохладным.Возвращаясь к костру, Каролина почуяла запах кофе и вяленой говядины. Опять вяленая говядина!Подбородок Гатри оброс щетиной, одежда его порядком поизносилась. Каролина подумала про себя, что убийце и грабителю предпочла бродягу.— Сожалею, ваше высочество, — сказал Гатри, церемонно кланяясь, — у меня не было времени поохотиться. Так что придется довольствоваться вяленой говядиной.Каролина окинула взглядом деревья, водопад и мягкую, благоухающую траву, среди которых они с Гатри провели ночь. В эти мгновения ей ужасно хотелось, чтобы она и Гатри никогда не покидали этого места, чтобы они вдвоем жили здесь, как Адам и Ева в саду Эдема.— Так куда все же мог направиться Флинн? — проговорила Каролина.Гатри седлал ее лошадь.— Вчера мне казалось, что он поехал в южном направлении, сейчас же я думаю, что ты, видимо, права. Флинн — порядочный мерзавец и кретин. Вполне возможно, что он останется в Вайоминге и будет искать случая застать нас врасплох.Покончив с кофе, Каролина пошла к речке помыть посуду, затем убрала ее во вьюк. Ее пробирала нервная дрожь при мысли о том, что Ситон подстерегает их где-нибудь в засаде. Когда же она представила, как он пытается заняться с ней любовью, то ей стало дурно.— Не бойся, Дикая Кошка, — сказал Гатри, сажая ее в седло, — я никому не позволю обидеть тебя.Каролина отвернулась. Очевидно, Гатри не приходило в голову, что именно он может обидеть ее. Для этого достаточно жениться на Адабель и привезти ее в Болтон. Там Каролина будет встречаться с его добропорядочной супругой на рынке или в церкви, а затем начнет обучать в школе его детей. И каждый миг этой жизни будет для нее пыткой, потому что она безнадежно полюбила Гатри, хорошо это или плохо.Бросив на Каролину пронзительный взгляд, Гатри, оседлав свою лошадь, поехал между деревьями. Каролина следовала за ним. Она рассчитывала, что ее любовь к Хэйесу пройдет, как болезнь, но этого не происходило. Ее чувство к нему было гораздо глубже и сложнее, чем прежняя легкомысленная влюбленность в Ситона.Самое ужасное состояло в том, что любые, даже самые предосудительные поступки Гатри не могли бы заставить ее разлюбить его. Даже если бы Гатри оказался убийцей, столь же жестоким и хладнокровным, как Ситон, чувства Каролины к нему не изменились бы. Конечно, она избегала бы Гатри Хэйеса до конца своих дней, но ее любовь к нему продолжала бы жить в сердце, пока оно бьется, и в душе до скончания века.Она закусила губу, чтобы не разрыдаться, и стоически переносила езду верхом вслед за своим спутником. В ее положений был, разумеется, выход. Она могла бы заиметь ребенка от Гатри, и это означало бы взвалить на себя бремя забот совершенно иного свойства. Выйти замуж за Гатри и знать, что он любит другую женщину, было бы значительно хуже, чем провести остаток жизни рядом с ним в Болтоне и каждый день приветствовать Адабель при встрече: «Доброе утро, миссис Хэйес!»Будущее, по мнению Каролины, не сулило ей ничего хорошего. Надежда на счастье появилась бы лишь в том случае, если бы она навсегда покинула Болтон. Она купила бы себе простенькое обручальное кольцо, и если бы с ней был ребенок, то говорила бы всем, что она вдова. Именно так. Она поехала бы в Чикаго и обегала бы все приюты и детприемники, пока не нашла бы тот единственный, из которого были отправлены на Запад Лили, Эмма и она сама. Возможно, в какой-нибудь из приютов пришло письмо от одной из сестер или от людей, которые приняли их.Каролина надеялась, что Гатри был прав в своем суждении о Лили и Эмме. Она полагала, что сестры стремились найти ее так же горячо, как она их. Никогда она не ощущала так остро, как сейчас, потребность увидеть их, Все утро Каролина и Гатри ехали молча. Гатри был насторожен и внимателен. Каролина погружена в себя и рассеянна. В полдень они сделали остановку, чтобы дать отдых лошадям и съесть порцию солонины. Гатри взял Каролину за подбородок и нежно провел большим пальцем по ее нижней губе.— За три часа ты не вымолвила ни слова, — сказал он. — В чем дело, Каролина?Интересно, что бы Гатри сказал, если бы она призналась, что любит его, подумала Каролина. Ей, однако, не хватило смелости получить ответ на свой вопрос. Быть отвергнутой или стать предметом недостойного торга было выше ее сил.— Я думала о своих сестрах, — сказала она. И отчасти это было так. — После того как мы поймаем Флинна, я поеду в Чикаго и попытаюсь выяснить, где они затерялись.— Кто-нибудь смотрел за ними в поезде? — спросил Гатри, убирая с ее лица прядь темных волос. Каролина печально покачала головой.— Не думаю. Нами интересовался только склочный старик кондуктор. И то потому, что мы беспокоили пассажиров. — Она помолчала и добавила. — Я хотела запомнить станции, на которых возьмут Лили и Эмму, чтобы потом найти их.Зеленые глаза Гатри смотрели с сочувствием. Он нежно улыбнулся.— Как ты думаешь, что с ними теперь стало? — спросил он. Каролина почувствовала благодарность к нему за его внимание. Ей хотелось поговорить о сестрах.Джинсы и фланелевая рубашка Каролины, выстиранные прошлой ночью, загрубели и морщились. Она села прямо в высокую траву, Гатри последовал за нею. Каролина сорвала великолепный желтый одуванчик.— Лили, — сказала она, — была самой младшей среди нас. Она была яркой блондинкой с большими карими глазами. Мне кажется, она и сейчас очень симпатична. Маленькой она была замкнутой и довольно своенравной. Полагаю, из нее выросла женщина весьма самостоятельная.Гатри ухмыльнулся.— Замкнутая и своенравная? — подтрунивал он над ней. — Твоя сестра? Невероятно.Каролина бросила в него одуванчик и сорвала другой.— Эмма, средняя сестра. Когда я видела ее в последний раз, у нее были ярко-рыжие волосы. Она пела лучше всех нас. Вероятно, она очень красива сейчас, обладает вспыльчивым нравом и склонностью к импульсивным действиям.— Выглядит похожей на твою родственницу, — согласился Гатри. Насмешливые искорки все еще плясали в его глазах.— Может случиться и так, — предположила Каролина, избегая его взгляда, — что их обеих уже нет в живых. Запад не всегда добр к женщинам.— К мужчинам тоже, — произнес Гатри серьезно. — Но я бьюсь об заклад, что Лили и Эмма живы и здоровы. Люди со свойствами, которые ты сейчас охарактеризовала, живучи, Каролина. Живучи, как ты сама.Каролина вздохнула.— Я так много хотела бы у них спросить.Гатри поднялся и потащил за собой Каролину.— У тебя еще будет для этого возможность, Дикая Кошка. После того, как мы найдем Флинна и вызволим тебя из тюрьмы.Напоминание о тюрьме развеяло остатки мечтательности Каролины.— Если мы не найдем Флинна, то отвезешь меня назад в Ларами и сдашь шерифу Стоуну? — спросила она мрачно, заглядывая ему в глаза.Он спокойно встретил ее взгляд.— Нет, — ответил он твердо, — но я хочу разделаться со всем этим как можно скорее, чтобы тебе не приходилось изменять свое имя и скрываться от правосудия всю оставшуюся жизнь. Мы едем искать Флинна, Каролина. Когда мы его найдем, все станет как прежде.Как прежде? Каролина никогда не станет как прежде. Одно лишь знакомство с Гатри Хэйесом перевернуло всю ее жизнь вверх дном. Она позволила ему подсадить себя в седло просто потому, что любила его прикосновения, хотя и отрицала бы это, если бы ее спросили.— Расскажи мне об Анне, — дерзнула она спросить, когда тропа пошла в гору. Сейчас она была достаточно широкой и не было необходимости ехать гуськом.Гатри вздохнул и поправил шляпу на голове.— Полагаю, я обязан сделать это после всего, что произошло между нами, — сказал он. — Анна и я обручились до войны. Она ждала меня все время, пока я воевал. По возвращении домой я женился на ней, и мы уехали в Канзас, где приобрели домик.У нас ни черта не было, кроме участка земли, пары лошадей, коровы и скромной хижины. Но мы были счастливы. Зимой Анна забеременела.Мы нуждались в провизии, поэтому мне пришлось надеть лыжи и поехать на охоту. Вернулся я ночью. В доме не топилась печка, лампа не горела. Я обнаружил Анну на кровати. — Он помолчал и с трудом проглотил комок в горле. — Она была изнасилована и потом задушена.Из глаз Каролины катились слезы.— Боже мой, Гатри. Мне безмерно жаль!— Тип, который совершил это преступление, был мне знаком, — продолжал Гатри. — Он был сержантом. Я сталкивался с ним во время войны, когда находился в лагере для пленных. Он оставил на подушке юнионистский знак со своей кепки. Знай, мол, кто здесь был.— Что было дальше? — спросила Каролина.— Первое, что я сделал, это похоронил Анну, — сказал он. — Понадобилось несколько часов, чтобы продолбить в промерзлой земле могилу. Но я так обезумел от горя, что нашел в себе силы работать за четверых. Похоронив Анну, я ушел, имея при себе ружье, комплект одежды и портрет Анны. Затем я выследил Педлоу.Каролину бил озноб, хотя майский полдень был солнечным и теплым.— Как ты его нашел?— Он пьянствовал в салунах Абилина. Под лентой вокруг своей шляпы он спрятал прядь волос Анны. Когда я подошел к столу, за которым сидел Педлоу, и предложил ему сходить за револьвером, он рассмеялся. Он сказал, что получил от меня по всему счету и не хочет подвергаться риску быть убитым.В течение нескольких минут Гатри ехал молча. Каролина тоже воздерживалась от разговора, понимая, что ему нужно собраться с мыслями. Она не могла себе представить, каково могло быть продолжение его ужасного рассказа.Наконец Гатри продолжил:— Я направил ствол своего ружья на Педлоу и сказал, что у него нет выхода. Педлоу был испуган, конечно. Но я хотел, чтобы он испытал настоящий животный страх.Каролина заметила следы душевных мук Гатри, когда их взгляды встретились.Она снова подождала, в надежде, что Гатри найдет способ облегчить свои страдания. Все, что могла сделать она сама, это только слушать.— В течение последующих пяти недель я ходил за Педлоу повсюду. Был ли это публичный дом или отхожее место — не имело значения. Наконец Педлоу не выдержал и сломался. Он принял мой вызов. Тогда я разрядил в него мое ружье.Каролина закрыла глаза. В ее воображении пронеслись сцены тех событий, о которых рассказывал Гатри.— Боже милосердный! — воскликнула она. — Тебя не арестовали за это?Гатри почесал затылок.— Скажем так: я не особенно желанный гость в этой части штата Небраска.— Почему сержант так ненавидел тебя? Почему он напал на Анну, а не на тебя? — спросила Каролина.— Он ненавидел всякого мятежника. В лагере военнопленных он клеймил людей, как скотину. Думаю, он испытывал особую ненависть ко мне потому, что я организовал побег из лагеря. За это он получил, очевидно, хороший нагоняй от начальства. Что же касается Анны, Педлоу, конечно, не был гением. Но он был достаточно смышлен, чтоб понять, что мне нельзя нанести более тяжелую рану, чем дать мне знать, что он заставил мучиться мою жену. С тех пор и до конца жизни я не смогу себе простить, что не был рядом с Анной, не смог спасти ее.С горьким чувством Каролина слушала эти слова. Хотя война закончилась более десяти лет назад, тяжело было вспоминать о несчастьях, которые она принесла воюющим сторонам.— Ты сказал, он клеймил людей. Уверена, что юнионистские офицеры не могли разрешить такое варварство.— Многие не разрешали, — мрачно согласился Гатри. — Но ведь лучшие из янки воевали на полях сражений с нашей стороны тоже. Не думаю, чтобы у них было время следить за тем, чтобы такие мерзавцы, как Педлоу, относились к пленным гуманно.Гатри натянул поводья лошади на вершине горной гряды. Внизу в лощине виднелось несколько ветхих строений, огражденных частоколом заборов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43