Желание быть с ним рядом. Стремление узнать, что произойдет, если он вдруг наклонится к ней и поцелует в губы…
Элис охватил прилив страстной тоски, и она с трудом перевела дух. Боже правый, она была ничем не лучше тех женщин, которые толпами выстраивались возле здания суда, лишь бы мельком увидеть его. А ей стоило только открыть утреннюю газету, чтобы узнать о нем все, что нужно. Он был убийцей!
Предполагаемым убийцей, поправила себя Элис. Человеком, оправдания которого она намерена была добиться.
– В чем дело, Элис?
Она попыталась сосредоточиться и подчеркнуто официальным тоном произнесла:
– Я пришла сюда в интересах моего клиента.
Любезная улыбка исчезла с лица ее отца. Он медленно выпрямился в кресле и приподнял брови:
– Твоего клиента?
– Да. Я должна получить…
– Уж не хочешь ли ты сказать, что Кларк справился с заданием быстрее, чем я предполагал, и ты уже получила дело, о котором я упоминал за ленчем?
– …полицейские протоколы, – закончила она и добавила: – Нет, это не имеет никакого отношения к делу, о котором шла речь за ленчем.
Какое-то время он смотрел на нее, постукивая пальцами по столу.
– Только не говори мне, что ты взялась за дело Лукаса Хоторна.
– Да, это так. Мистер Хоторн официально нанял меня несколько минут назад.
Его пальцы на твердом деревянном столе замерли, в комнате воцарилась тишина. Лицо Уокера прорезали глубокие морщины, придавая ему строгое выражение, словно он не знал, как поступить со своенравным ребенком.
– Элис, – произнес он предостерегающим тоном.
В ее памяти снова всплыли долгие годы, в течение которых он был для нее любящим и заботливым наставником. Прежде Элис никогда не обладала способностью противостоять отцу, хотя, откровенно говоря, у нее никогда не возникало ни желания, ни потребности с ним спорить. До сегодняшнего дня.
Она хотела заниматься этим делом не только потому, что родной отец вдруг усомнился в ее профессиональных способностях. Она устала наблюдать со стороны, как жизнь проходит мимо. С тех пор как Лукас Хоторн вошел в ее жизнь, она ощущала такой мощный прилив энергии, какого не испытывала очень давно.
– Я здесь для того, чтобы получить всю имеющуюся у тебя документацию по делу «Содружество против Лукаса Хоторна». – При этих словах голос ее слегка дрогнул, но в нем присутствовала и решимость.
– Черт возьми, Элис! – Уокер ударил кулаком по столу так, что перо в его чернильнице заходило ходуном. – Ты не ведаешь, что творишь. Я же запретил тебе браться за это дело!
Пораженная его вспышкой гнева, Элис отступила на шаг. Она не помнила, чтобы отец когда-нибудь набрасывался на нее подобным свирепым образом. Луиза, удивленная не менее ее, заглянула в дверь, как будто все это время стояла рядом и подслушивала.
– Что-нибудь случилось? – спросила она.
– Нет, – ответили в один голос Уокер и Элис.
После некоторого колебания Луиза неохотно удалилась.
– Что бы ты ни думал, отец, – произнесла Элис, собрав всю свою волю, – я знаю, что делаю.
– Вот как, Элис? Ты не отдаешь себе отчета в том, что за человек Лукас Хоторн! Изгой, поставивший себя выше закона. Преступник, чье место за решеткой. Он убийца!
Вся уверенность в себе, которую она накапливала в течение стольких лет, тут же дала о себе знать – уверенность, которую не мог поколебать один неудачный для нее ленч.
– Подозреваемый в убийстве, отец. Всего-навсего подозреваемый. Постарайся не забывать этого важного слова, когда говоришь о моем клиенте.
Лицо Уокера побагровело от гнева.
– Речь идет не о дружеском споре дома за столом, Элис, а о настоящем деле. В суде. С судьей и присяжными.
– Ты думаешь, я этого не понимаю?
Он сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться, так что пуговицы на его бочкообразной груди едва не отлетели.
– Он должен был получить по заслугам еще несколько лет назад. Я твердо намерен добиться его осуждения.
– Сначала большое жюри должно вынести обвинительный акт. Судя по тому, что говорил за ленчем Кларк, у вас не так много улик.
– У нас их вполне достаточно.
– Это ты так говоришь. Я в этом далеко не уверена. Так или иначе, я пришла сюда за документами и хочу получить полный список всех свидетельств, которые у вас есть на данный момент.
Уокер откинулся на спинку своего дубового кресла, так что металлические пружины сиденья заскрипели.
В комнате снова воцарилась тишина, и пока он рассматривал ее, она уловила за стеной чьи-то приглушенные голоса и отголоски шагов в коридоре. Кто-то расхаживал из стороны в сторону в кабинете над их головами.
– Я не стану давать тебе поблажек, – сказал Уокер, выражение его лица было непривычно суровым и замкнутым.
– Я и не рассчитываю на то, что ты будешь относиться ко мне иначе, чем к любому другому адвокату, который выступает в суде против твоей конторы. Справедливо и с уважением. Разве ты сам не твердишь об этом на каждом шагу? – вызывающим тоном осведомилась она.
Несмотря на то, что окружной прокурор повторял те же самые слова во всех газетных интервью, они оба прекрасно понимали, что он лгал. Уокер Кендалл славился своей беспощадностью и наверняка станет настаивать на том, чтобы и Кларк избрал в суде ту же тактику.
Он смерил ее холодным взглядом.
– Я пришлю тебе все необходимые документы, как только мы их соберем.
– Мне трудно поверить в то, что вы до сих пор не успели их подготовить. Слушание дела в большом жюри состоится через три дня.
– Можешь думать все, что тебе угодно.
Уокер снова взялся за перо, вернувшись к письму, над которым работал в тот момент, когда она вошла. По сути, он указывал ей на дверь. Его холодность ошеломила ее.
И когда только мир вокруг нее успел так неожиданно измениться? Еще сегодня утром, перед тем как идти на работу, она заглянула в большой дом. Все ее немногочисленное семейство смеялось и шутило, брат забавлял их рассказами о своих проделках. Их взаимная любовь была очевидной и несомненной. И вот теперь внезапно ее жизнь перевернулась с ног на голову. И все из-за Лукаса Хоторна.
Элис охватила досада. Она хотела было что-то сказать, но вовремя остановилась. Что еще можно было к этому добавить? Ничего. Она зашла слишком далеко, чтобы предаваться напрасным сожалениям.
Она уже дошла до двери, когда отец вдруг остановил ее:
– Элис!
Она обернулась, надеясь вопреки всему, что, быть может, он удостоит ее на прощание хоть одним добрым словом.
– Я хочу получить от тебя письменное заявление за подписью Хоторна, подтверждающее, что ему известно о том, что ты моя дочь. И что ты помолвлена с Кларком.
На какой-то миг ею овладело непривычное смущение.
– Отец, мы оба знаем, что Кларк никогда официально не просил у тебя моей руки.
«Да и собирается ли он вообще делать мне предложение?»
Кларк часто являлся к ним с визитами, обедал в обществе ее родных, брал ее с собой на загородные прогулки в экипаже, однако еще ни разу не позволил себе ни одного мало-мальски романтического жеста – например, никогда не целовал ее. И не преподносил ей розы. С юных лет Элис всегда мечтала получить в подарок от мужчины букет роз – не важно, какого цвета. И еще она мечтала о замужестве. О доме, который они создадут вместе с любимым человеком, с изящной оградой и садом, полным самых разных цветов – в первую очередь, конечно, роз.
– В моих глазах ты все равно, что помолвлена, и я не хочу, чтобы у Хоторна были основания требовать пересмотра судебного решения после того, как мы одержим победу.
Его слова заставили ее до боли стиснуть зубы. Еще ни разу в тех немногих случаях, когда она выступала в суде против Содружества, отец не требовал от нее подобных заявлений.
– Ты его получишь. Можешь быть уверен, никаких нарушений в ходе процесса допущено не будет. И, будь я на твоем месте, я бы не забывала о том, что этим делом занимается Кларк, а не ты.
С этими словами Элис покинула контору, собрав все свое самообладание и держась при каждом шаге за стену.
– Боже праведный, – прошептала она, едва оказавшись на улице и прислонившись к фонарному столбу, – во что только я ввязалась?
Глава 4
Когда Элис на следующее утро переступила порог конторы, Лукас Хоторн уже ждал ее. Бывают дни, ради которых едва ли стоит вставать с постели, подумала она мрачно, едва распахнув дверь и увидев его.
Он сидел за письменным столом, положив на него ноги в ботинках из лучшей кожи и глядя сквозь маленькое окно конторы на оживленную улицу внизу. Когда она вошла, он даже не шевельнулся, словно не замечая ее присутствия. Солнечные лучи, проникавшие сквозь закопченные стекла, подчеркивали его профиль, и Элис уже в который раз была поражена эффектной внешностью этого человека.
Как мог такой изумительно красивый мужчина, как он, быть убийцей? Впрочем, как мог человек из хорошей семьи быть владельцем притона для азартных игр, полном полураздетых женщин и старых жуиров, где спиртное лилось рекой? Элис вынуждена была признать, что не все в этом мире происходит в соответствии со здравым смыслом.
– Я рада видеть, что вы уже удобно устроились, – произнесла она холодным, ровным тоном.
Лукас посмотрел в ее сторону. Взгляд его остановился на ее губах, и она заметила вспыхнувший в его глазах огонек. Их выражение лишало ее способности дышать, по спине пробежали мурашки, и это не на шутку ее рассердило. Элис поджала губы, однако ответом ей послужила все та же широкая нагловатая ухмылка. Ее ярость, похоже, только забавляла его. По крайней мере, он уже не казался ей опасным, как при их первой встрече. Убрав со стола длинные ноги, Лукас поднялся с места. Высокий, широкоплечий, он превосходил ее ростом на целую голову, так что ей пришлось вытянуть шею, чтобы посмотреть ему в лицо.
– Удобно? – Он бросил взгляд на жесткое кресло и поморщился. – Скажем лучше, что я исполнил ваш приказ, мэм. – Голос его был таким же приторно-сладким, как виски с медом, которое она позволяла себе в тех редких случаях, когда заболевала гриппом.
– Если не ошибаюсь, вы говорили, что ждете меня ровно в девять часов. Минута в минуту, – добавил Лукас с видом добродушного озорства. Затем он взглянул на часы, которые совершенно ясно показывали, что было уже половина десятого, и приподнял брови: – Я явился сюда точно в назначенное время.
А она, как назло, опоздала. Впрочем, у нее имелись неотложные дела.
Несмотря на то, что ее семья могла гордиться прекрасным старинным именем, у них никогда не хватало денег, чтобы обеспечить себе подобающее положение в обществе. И хотя Элис жила всего в нескольких шагах от родительского дома, она пыталась поддерживать видимость независимости – сама заботилась о стирке собственного белья, сама готовила себе завтрак и ленч и только ужинала, как правило, в кругу родных. Как бы ни было ей неприятно в этом признаваться, но в желудке у нее частенько громко урчало к тому времени, когда дядя Гарри подавал ужин на стол.
Сегодня утром, едва проснувшись, она обнаружила, что в ее крохотной кухне совсем не осталось продуктов. А когда она бегом устремилась в большой дом, оказалось, что отец уже отправился в суд, дядя, служивший начальником городской полиции Бостона, – в участок, а Макс – на свою работу в банк. Вся оставшаяся после завтрака еда была аккуратно сложена в ящик со льдом, кофейный прибор вымыт и убран в шкаф, так что на столе не осталось даже крошки хлеба. Элис мысленно корила себя за то, что трое неженатых мужчин проявляли куда больше способностей по части домашнего хозяйства, чем она сама. В довершение к прочим бедам все ее пригодные для работы блузки были сложены на мягком кресле в груду, к которой она мысленно прикрепила ярлычок: «Нуждаются в стирке».
Собравшись с духом, она заметила, что Лукас уставился на нее – или, вернее, на ее одежду.
– В чем дело? – осведомилась она с видом оскорбленного достоинства.
Его полные губы скривились в усмешке, в голубых глазах снова вспыхнула искорка веселья:
– Так, ни в чем. Просто я не могу не восхищаться тем обстоятельством, что вы попираете условности не только в том, что касается женских занятий, но и в том, что касается одежды.
Он звонко рассмеялся, когда она что-то проворчала в ответ, и затем, беззастенчиво оттолкнув его прочь с дороги, направилась с решительным видом к письменному столу, швырнув на него сумку.
– Вряд ли белую хлопковую рубашку можно назвать попранием условностей, мистер Хоторн.
– Вы правы, – согласился Лукас, – если только речь не идет о белой хлопковой мужской рубашке.
Очко в его пользу! Впрочем, ей оставалось надеть либо эту рубашку, либо вообще никакую. Вряд ли розовая кружевная блузка с оборками, которую ей подарили на ее семнадцатый день рождения, смотрелась бы лучше.
– Разве вы не слышали, что это шик сезона? – начала она, жестом указав на свою рубашку и юбку. – Мне казалось, что человек вроде вас, постоянно вращающийся в обществе, должен быть осведомлен о последних веяниях моды.
– Если это веяние моды, то я предпочел бы не поощрять его в моем заведении.
Не обращая внимания на муки голода и отчаянное желание выпить чашечку горячего кофе, а также на душный и влажный воздух жаркого летнего утра, Элис сухо улыбнулась своему клиенту, после чего принялась доставать из сумки папки с бумагами. Пусть у нее не нашлось чистой блузки, чтобы надеть ее утром на работу, или куска хлеба, чтобы перекусить, но зато вчера вечером она потрудилась на славу.
В первую очередь Элис составила документы, необходимые для начала работы над делом. Затем она отправилась в большой дом, в кабинет отца, где, воспользовавшись его богатой библиотекой по юриспруденции, самым тщательным образом изучила свод законов Содружества Массачусетс в той его части, которая касалась убийства. Сидя в своем любимом старом кресле на шарнирах и потягивая чай из чашки, принесенной ей сонным дядюшкой Гарри, она наметила для себя возможную линию защиты. Как только она получит из конторы окружного прокурора папку с собранными свидетельствами, Элис намеревалась отправиться в здание суда и отыскать в архивах все дела за последние пять лет, в которых убийство произошло при сходных обстоятельствах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45