Просто она до сих пор не оправилась после своих недавних похождений в переулке, не говоря уже о прикосновениях Лукаса, от которых у нее и сейчас кровь бурлила в жилах, наполняя новым и доселе неведомым ощущением жизни. Гарри был предан своему брату, своей семье.
– В чем дело, Элис? – спросил он, как всегда, с сочувствием в голосе. – Похоже, ты чем-то расстроена.
Пожав плечами, она стащила с головы простую шляпу и отшвырнула ее в сторону, после чего прошла в кабинет и тяжело опустилась в обитое парчой кресло. Она была еще не готова возвращаться в свой флигель, чтобы, оставшись наедине с собой, предаваться воспоминаниям о том, что случилось в переулке. И о Лукасе.
– Это из-за дела Хоторна? – продолжал Гарри, снова усевшись в кресло рядом с ней.
– Да, пожалуй. – Элис поморщилась и поджала под себя обутые в ботинки ноги. – Чем больше я пытаюсь в него вникнуть, тем более запутанным оно мне представляется.
– Что ж, такова уж наша полицейская работа.
Улыбка его была мягкой и добросердечной, и Элис почувствовала, как у нее отлегло от сердца. Это было как раз то, в чем она сейчас больше всего нуждалась, – разговор по душам с человеком, который знал, что значит распутывать самые неразрешимые загадки.
– Обычно дело становится все более и более запутанным, прежде чем отдельные факты начинают понемногу обретать смысл, – добавил он.
– Надеюсь, что так оно и есть.
– И все-таки что тебя так встревожило?
Элис очень хотелось довериться дяде и попросить его помочь разобраться в том, что ей стало известно. Однако по здравом размышлении она решила промолчать. Уокер и Гарри Кендаллы привыкли обсуждать все судебные дела, проходившие через их ведомства, и она не могла рисковать. Ведь Гарри может поделиться полученными сведениями с ее отцом. Вовсе ни к чему откровенничать, чтобы Уокер предвидел заранее каждый ее шаг.
Последняя мысль заставила ее впервые в жизни почувствовать себя обособленной от родных. Ощущение было слегка пугающим, но вместе с тем захватывающим. Как свобода.
Тут Элис вспомнила о «Найтингейл-Гейте» и утверждении Лукаса, будто бы она намеренно попирала условности, желая узнать, как далеко может зайти. Неужели он был прав? Неужели он случайно увидел в ней нечто такое, чего она сама прежде не замечала – или отказывалась замечать?
– Дядя Гарри, – попросила она после некоторого колебания, – расскажи мне, пожалуйста, о моей матери.
– Что? – пробормотал он, явно застигнутый врасплох этой внезапной переменой темы.
– О моей матери. Как она выглядела? Была ли она счастлива?
Гарри едва удалось скрыть свое изумление. Он вздохнул, затем откинулся на спинку кресла, проведя пухлыми руками по волосам.
– Да, она была счастлива. Всегда счастлива. И весела. – На какой-то миг он умолк, погрузившись в воспоминания. – У нее были самые прекрасные волосы на свете. Белокурые, совсем как у тебя. Светлые, как молоко в чашке. Мужчины любили ее.
– А мой отец? Он любил ее?
Лицо его стало суровым, губы поджались.
– Уже поздно, Элис. Тебе пора ложиться спать.
– Но…
– Никаких «но». Если ты хочешь узнать о том, как твой отец относился к твоей матери, спроси лучше у него самого.
– Но мой отец никогда о ней не рассказывает.
– Мне очень жаль.
На сегодня, однако, этого оказалось вполне достаточно. Элис испытывала удовлетворение, и даже некоторое облегчение оттого, что она имела нечто общее со своей матерью – женщиной, чья жизнь всегда была полна радости и смеха.
Гарри постукивал своими короткими пальцами по разделявшему их столику.
– И раз уж тебе так не терпится переменить тему, должен сразу предупредить о том, что мне известно о твоем посещении «Фламинго» сегодня вечером.
– Что? – вскричала она. – Откуда ты об этом знаешь?
– Я же начальник полиции, и моя прямая обязанность знать обо всем, что происходит в городе. Но как твои дядя – не как начальник полиции – я считаю своим долгом сообщить об этом твоему отцу.
– Дядя Гарри! Ты не имеешь права! Я же адвокат – адвокат, которому не сегодня завтра придется выступать в суде против конторы моего отца. Ему вовсе ни к чему знать о каждом моем шаге. Кроме того, как я смогу защищать своего клиента, не имея возможности даже допросить свидетелей?
– Тебе не следует одной слоняться по таким местам, Элис. Если ты хочешь что-то выяснить, спроси у меня.
В голосе его проступали обычно несвойственные ему резкие нотки, что немало ее удивило. Неожиданно он поднялся с кресла:
– Уже поздно. Пожалуй, нам лучше лечь спать.
Обескураженная, Элис последовала за ним к дверям кабинета. Однако она чуть было не подскочила на месте от испуга, когда они столкнулись лицом к лицу с Максом, стоявшим в темном вестибюле.
– Максвелл! Ты напугал меня до смерти.
– И давно ты здесь? – осведомился Гарри, внезапно насторожившись.
Макс перевел взгляд с сестры на дядю и обратно. Затем его губы растянулись в улыбке.
– Только что пришел, – ответил он.
Элис заметила, что ухмылка брата получилась кривой.
– Макс, ты выпил лишнего.
– Да так, совсем чуть-чуть, – отозвался он с хрипловатым смешком, после чего направился вверх по лестнице. – Пожалуй, мне лучше лечь спать. Увидимся завтра утром.
Глава 12
Он нуждался в женщине, чувствуя себя издерганным и загнанным в клетку. С трудом поднявшись с превосходного кожаного кресла, он принялся расхаживать взад и вперед по комнате. Ему следовало вести себя как можно осмотрительнее. Кто бы подумал, что смерть Люсиль вызовет столько шума?
Один небольшой промах, и его легко обнаружат. Сейчас ему больше, чем когда-либо прежде, нужно следить за каждым своим шагом. Однако потребность оказалась сильнее. Бокал с бренди так и остался стоять на столе, рядом с сигарой и ножницами. Ему придется все это убрать. Прошло слишком мало времени, и разговоры еще не улеглись. По его телу пробежала дрожь досады, однако он усилием воли подавил ее. К счастью, он пока не утратил самообладания и к тому же был слишком умен, чтобы совершить какую-нибудь глупость. Однако в то же время он не мог отрицать того, что в последнее время тяга к убийствам овладевала им все чаще и чаще.
Стиснув руки в кулаки, он попытался собраться с духом, обуздать желание, с которым он прожил столько лет. Почему же сейчас оно с каждым днем становилось все более неудержимым? Тут он вспомнил об Элис с ее белокурыми волосами и янтарными глазами. Она знала толк в своем деле, хотя он никогда бы об этом не догадался, если бы она не взялась за дело Хоторна. Она не боялась ходить в самые злачные места, и потому ей стало известно слишком многое. Жаль, потому что она была так не похожа на других женщин. Но в конце концов, напомнил он себе со вздохом, все они были шлюхами – все женщины, которых он когда-либо любил, не исключая и свою мать. Просто некоторые из них умели притворяться лучше остальных.
Да, Элис знала слишком много, и к тому же задавала слишком много вопросов. Он вертел в руках перстень, так что свет упал на изображение соловья. Желание змеей вползло в его тело, постепенно завладевая им. Однако терпение всегда относилось к числу его главных достоинств. Ему придется держаться тише воды ниже травы в ожидании более благоприятного случая. Больше никаких убийств до тех пор, пока все не уляжется. Только глупцы могут позволить себе подобные безрассудства, а он отнюдь не был глупцом.
И все же потребность оказалась сильнее его.
Глава 13
Лукас не сводил глаз с Элис, которая зашла в свою контору и тут же застыла на месте. Он стоял перед окном, прислонившись плечом к раме. При виде его выражение ее лица резко изменилось, став жестким и замкнутым. Это произошло как раз на следующее утро после той памятной ночи, которая раз и навсегда изменила их отношения. Она ясно дала ему понять, что между ними ничего нет и быть не может – ведь они принадлежали к двум разным, далеким друг от друга мирам. И по ее лицу он понял, что она права. Более того, он знал это с самого начала, однако Элис заставляла его забывать обо всем.
Теперь он видел, что его присутствие выводит ее из себя. Но была эта перемена вызвана их недавней близостью или тем, что она позволила прикоснуться к себе человеку, подозреваемому в убийстве, Лукас не знал. Она сама его оттолкнула, сказав, что не желает иметь с ним ничего общего, и блеск в ее глазах ясно свидетельствовал об искренности ее слов. И тем не менее, находясь так близко от нее, он готов был отдать все на свете, лишь бы заключить ее в объятия.
Лишь железная сила воли помогла ему подавить это страшное желание и справиться с минутным приступом слабости. А она сделала его слабым. Он позволил себе ей сочувствовать. Но сочувствие, как он уже давно успел убедиться, не могло принести ничего, кроме сердечной боли, и впредь он такого не допустит.
Будь обстоятельства иными, он бы без сожаления выбросил ее из головы и продолжал вести ту жизнь, которую сам для себя выбрал, – обремененный делами и властью, окруженный со всех сторон людьми, которые в нем нуждаются, хотя он сам не нуждался ни в ком. Однако он все же не мог обойтись без Элис Кендалл – или, вернее, не мог обойтись без адвоката. И до тех пор, пока судебный процесс не закончится, ему волей-неволей придется видеться с ней. Кроме того, по выражению се лица он понял, что впредь ему не удастся отделаться пустыми отговорками. Ей нужны были ответы, и она намеревалась во что бы то ни стало их получить.
– Доброе утро, – произнесла она сухо.
– Вот как? Я что-то не заметил.
– Ладно, обойдемся без светских любезностей. Что вам нужно?
– Мне казалось, что после вчерашней ночи со светскими любезностями мы покончили раз и навсегда.
– Я была бы вам очень признательна, если бы вы больше не напоминали мне об этом.
На ее лице промелькнуло сердитое, почти яростное выражение.
– Похоже, вы сегодня встали не с той ноги, – съязвил он.
– Вас это совершенно не касается.
– Если бы вы остались со мной, то спали бы лучше, а возможно, и наоборот.
– И опять-таки это говорит лишь о том, как мало в вас подлинного обаяния.
Ее последние слова вызвали у него усмешку.
– Мне ведь нужно на ком-то оттачивать свое мастерство. Что же до причины, которая привела меня сюда, то, боюсь, одного простого «Я хотел вас видеть» тут явно недостаточно.
– Вы правы.
– Как насчет: «Я не мог оставаться от вас в стороне»?
– Если бы я вам поверила, то ответила бы, что вам следует проявлять больше сдержанности.
– Но вы мне не верите?
– Нет. Я думаю, что по какой-то непонятной причине вас влечет ко мне – вероятно, потому, что вам не терпится прибавить очередную редкую диковинку к вашей и без того большой коллекции женщин.
– Вы недооцениваете силу ваших чар.
Элис презрительно фыркнула и занялась папкой с документами.
– А если я скажу, что принес вам подарок?
Она обернулась.
– В самом деле? – Она тут же одернула себя: – То есть я хотела сказать, спасибо, не надо.
– Я почти поймал вас на слове, – рассмеялся он.
Она раздраженно воздела вверх руки.
– Неужели вас совсем не волнует то положение, в котором вы оказались?
– Волнует, и даже очень. Но какой будет прок, если я стану ходить с опущенной головой или обливаться слезами?
– И поэтому вы предпочитаете смеяться и отпускать глупые остроты?
– По-моему, звучит не так уж плохо.
– Превосходно. Вы ведете себя как шут гороховый, но поскольку вы делаете это умышленно, стало быть, все в порядке? Удобное оправдание, нечего сказать!
Лицо его сразу сделалось серьезным, ему все труднее становилось изображать беззаботного человека.
– Это единственное оправдание, которое я могу вам предложить, – произнес он через силу.
Элис приподняла брови, однако ответить ему так и не успела, потому что как раз в этот момент в контору ворвался Брутус.
– Хозяин!
Бедняга выглядел запыхавшимся, словно ему всю дорогу пришлось бежать, безукоризненно чистый костюм под знойным августовским солнцем покрылся пятнами пота.
– Еще одну девушку нашли мертвой в переулке.
Воздух в крошечной комнате вдруг показался Элис разреженным настолько, что ей стало нечем дышать. Она стояла на месте, совершенно ошеломленная этой новостью. Однако этого нельзя было сказать о Лукасе. Он пришел сюда с определенной целью и заранее предупредил Брутуса о том, где его искать в случае нужды. Ощущение холодной, суровой неотвратимости переполнило все его существо.
– Что? – переспросила Элис.
– Какая-то девушка была убита прошлой ночью в переулке прямо за нашим клубом, – пояснил Брутус. – Задушена точно так же, как и Люсиль.
– Боже милостивый! – вырвалось у нее.
– Хозяин, там сейчас полным-полно полицейских. Вам лучше пойти и посмотреть самому.
– Ни в коем случае! – вскричала Элис, которой усилием воли удалось взять себя в руки. Она понимала, что ее клиенту вряд ли пойдет на пользу, если он неожиданно появится на месте преступления спустя всего несколько часов после того, как оно было совершено.
– Речь идет о моем окружении, – произнес Лукас, старательно выделяя каждое слово. – О моих друзьях. Я должен идти.
Брутус и Лукас покинули контору. Они уже почти добрались до небольшого лифта, когда вдруг услышали за собой шаги Элис.
– Я иду вместе с вами.
– Это место не для леди.
– Возможно, но этого нельзя сказать о вашем адвокате. Я не хочу, чтобы вы появлялись в том переулке без меня.
– Как вам будет угодно.
Та же самая карета, которая подвозила ее прошлой ночью, ждала их снаружи. Лукас и Элис сели в экипаж, Брутус занял свое место, и они с головокружительной скоростью помчались вперед, в сторону переулка за «Найтингейл-Гейтом», оставляя позади квартал за кварталом.
Когда они прибыли на место, переулок был забит до отказа полицейскими в синих мундирах и скромными черными экипажами, расположенными там и сям, словно они только что остановились и пассажиры едва успели из них выскочить. Повсюду царила невероятная суматоха. Она заметила своего отца и дядю, стоявших над трупом убитой женщины.
Внутри у нее все сжалось от ужаса. Ей не хотелось идти дальше – напротив, она готова была бежать отсюда со всех ног.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45