Да, все было хорошо в Оксане: и блестящая густота волос, и нежнейший цвет лица, и яркость сочных губ — все, кроме одного. Никогда, ни при каких условиях не годилась она в пару Богдану. Несходность эта шла не от ладной округлой фигурки и такого же ладного круглого личика, а прямо из кряжистого крестьянского нутра ее: вздорно вздернутых бровей, широко раскинутых коротких ручек и крепко расставленных ножек. Эти славные ножки не стояли на земле, они ее попирали. В то время как сам Богдан над землей парил.— Ну, здра-авствуйте вам! — неожиданно ласково пропела Оксана, всплеснув крепкими круглыми руками. — Вот принесло к порогу дорогую московскую гостью!Даша растерялась. Как Оксане удалось догадаться, кто она такая?— Добрый день, — поздоровалась молодая женщина. — Меня зовут Даша.— Та я знаю! Муж говорил. — Слово «муж» Титаевская выделила. — А я Оксана.Голос у жены Богдана был сочный, грудной, украинский же акцент делал его еще богаче.— Очень приятно. — Даша попыталась робко улыбнуться. — Рада познакомиться. — И поскольку добавить было нечего, выдала вдруг совсем непредсказуемое: — Поздравляю вас.— Поздравляешь? Спасибо, лапа моя — Оксана, наконец, вышла из бойцовской позы. — А с чем же?— Ну как же… Двое деток. Это так неожиданно… Я хотела сказать: здорово. — Даша буквально ненавидела себя.Но Оксана не увидела а словах гостьи ничего предосудительного. Она выразительно взглянула на мужа и весело заметила:— Главное, что вовремя! А то жили, словно нелюди — кто вдоль, кто поперек…Даша не совсем поняла, что та имела в виду, но переспрашивать не стала. Какая ей разница, кто из них как жил. Сейчас у нее одна забота: волосы вырвать, документы забрать и скорее на Тайвань: времени впритык остается, если опоздает, где потом эту Boy искать…— А ты давно в Киеве? — спросила Оксана.— Только что с поезда.— Так ты ж голодная! — обрадовалась хозяйка. — Пойдем на кухню, у меня и кортопляники сделаны.Про кортопляники Даша слышала впервые, но отказываться не стала. Еще не случалось такого, чтобы на Украине вас накормили плохо или невкусно. 2 — Лапа моя, а ты Марье Андреевне-то уже звонила? — Подпоясавшись льняным, в красных петухах, фартуком, Оксана принялась ловко шуровать кастрюлями, тарелками, поварешками.— Кому звонила? — переспросила Даша.Манера круглолицей хозяйки обращаться к малознакомому человеку на «ты» и с той обескураживающей простотой, от которой волосы встают дыбом, мешала ей расслабиться и выбрать правильную линию поведения.— Ну баронессе, значит.«Баронессе, значит», — обреченно вздохнула про себя Даша. «Н-да. Чую, развернемся мы на полях французчины…»Сама Даша Марии Андреевне по поводу Богдана ничего не говорила, однако баронесса, скорее всего, была в курсе — наверняка доложился Филипп.— Я ей довольно регулярно звоню. А что?— Про нас сказала?— Нет еще.— Так бабушка ничего про нас не знает? — Оксана перестала помешивать борщ, стрельнув в гостью круглыми вишневыми глазами. — Тогда давай я позвоню. Коли времени нет у тебя.— Звони.Даша достала из сумочки визитку. Но не Марии Андреевны, а метра Дюпри. Вот кто будет шустрой хохлушке достойным собеседником.Оксана обтерла мокрую руку о фартук, осторожно взяла карточку двумя пальцами:— Кто это?— Метр Дюпри, адвокат баронессы. Марии Андреевне сейчас несколько нездоровиться, так что для начала лучше связаться с ним, а он уже решит…— А чего он может решить-то? — Жена Титаевского явно была недовольна. — Мы же ее родственники, а не его. Чего ему за нас решать?Даша пожала плечами:— Вот ты ему об этом и скажи. Я тоже сначала с ним разговаривала. Баронесса не в том возрасте и положении, чтобы со всеми подряд напрямую общаться.— А-а-а… — протянула Оксана. — Ясно. Ну и как он?Зверь?— Почему зверь. Нормальный. Адвокат как адвокат.— Ладно, об этом мы еще поговорим.Титаевская поставила перед Дашей большую дымящуюся тарелку такого красивого и ароматного борща, что гостье пришлось тут же переменить свое мнение относительно характера хозяйки. При чем тут характер человека, если он так готовит борщ!Оксана продолжала хлопотать:— Сейчас кортопляники подогрею… А ты, детка, не принюхивайся, бери ложку, хлеб, начинай рубать, пока горячий.Вон сметана.Будучи младше лет на шесть-семь, Титаевская относилась к Даше с той естественной покровительственностью, кою испытывают обычно все хозяйственные бабенки к попавшим за их стол рафинированным дамочкам.— А Богдан?— Чего Богдан?— Разве не будет обедать? — Не то чтобы Даша хотела его видеть, просто не хотелось оставаться с Титаевской наедине. Не хотелось доверительных разговоров с человеком, которому доверять вряд ли стоило.— Он у меня уже кормленый, — отрезала Оксана. — Незачем мужику на кухне обтираться. А мы с тобой посидим, покалякаем… Водочки хватим?— Нет, спасибо. — Даша непроизвольно взглянула на висящие напротив часы. — Рано еще, да и не пью я ее.— А кто ее пьет? — засмеялась Оксана. — Да только если не выпить, как закусить-то? Не ломайся, лапа моя, все равно знакомство надо отметить. — Она налила водку в небольшие стопочки и придвинула одну гостье: — Давай за знакомство, за родственные связи…Делать нечего, пришлось пить. Странно, но Даша практически не почувствовала вкуса водки — может, закуска была хорошей, а может, она просто так устала, что теперь ей уже все равно, что пить. На кухне чуть посветлело.— Еще налить?— Можно.— Ну вот видишь, — От водки на белоснежном лице появился удивительно яркий и круглый румянец. — С хорошими людьми и с утра неплохо идет. А то все: «не буду, не надо…» Вот все вы, москвичи, такие.Даша посчитала нужным улыбнуться.— Ой, да ладно, — хохлушка вздохнула, поднимая рюмку, — будем здоровы и чтобы все у нас получилось.«Неплохо бы", — мысленно согласилась Даша и тоже выпила.— Как твои родители? — вдруг без всякого перехода поинтересовалась Титаевская.— Мои родители'' — удивилась молодая женщина. — Нормально. А что?— Где они сейчас?— Далеко. В Африке.— Да ну! — восхитилась Оксана. — Они прямо там живут? Отвечать не хотелось, но отмолчаться явно не удастся.— У папы длительная командировка.— Ах, у папы…— Да.— И как он себя чувствует? — вроде бы из вежливости спросила хозяйка, но Даша сразу же почувствовала в ее голосе какую-то фальшь.— Кто? Мой папа? — Она подняла глаза.— Угу, — кивнула Оксана, нарезая копченую колбасу и грудинку ломтями, о которых в Москве только можно было мечтать.— Надеюсь, что хорошо.— А сколько ему уже? «Что за дикий вопрос…»— Много. Я поздний ребенок.— Так ты одна у него?— Одна.Даша была уверена, что это не вежливость и даже не простое любопытство. Титаевская явно пыталась разнюхать о ее семье как можно больше. Ей стало неприятно.— А куда Богдан ушел?— Я его в продуктовый послала. — Белые руки быстро шинковали зелень. — И в каком городе они там, в Африке, живут?«Вот так. Даже страны не надо. Значит, знает».— Это не город. Крошечная деревня. Ее даже на карте нет.— А как называется? И должен же рядом быть какой-нибудь город?— Как деревня называется, я не знаю. А ближайший город километров за двести. Зачем тебе?— Да так просто… Может когда-нибудь захотим поехать в путешествие, на Африку посмотреть. Вот и интересно, куда люди ездят.— Туда, где мой отец работает, люди отдыхать не ездят, — коротко заметила Даша. — Не туристические там места. Да и не дешево. Начинать надо с Европы, это и…— В чего нам с нее начинать? — Океана выставила на стол блюдо с новыми закусками. — Если мы там жить будем.Даша рассматривала аппетитные красно-коричневые кружочки с белыми глазками сала, розовую грудинку, чеснок, огурчики… Она наконец поняла, что ее так сильно раздражало в Титаевской. Нет, не простоватая напористость и даже не фамильярность. Раздражение вызывала та уверенность, с которой круглолицая хохлушка восприняла свое новое положение. Она будто бы уже и не сомневалась, что через пару недель переедет на постоянное местожительство в замок, где немедленно начнет вертеть свои пампушки. Что это — нормальная цепкость практичной бабенки или нечто большее?Даша открыто взглянула Титаевской в глаза. Та даже не сморгнула. Даша насторожилась еще сильнее. Где же удивление, растерянность, ведь не каждый день людям наследство оставляют!— Оксана, а сколько, если не секрет, тебе лет?— Какой же секрет — двадцать пять.— А с Богданом вы давно знакомы?— Семь лет. Семь лет знакомы и столько же женаты.— Вы так давно женаты? — удивилась Даша.— Да. А что?— Да нет, ничего… Странно, женились давно, а дети только сейчас.Румянец на бархатистых щеках стал еще ярче.— Мы же учились. Надо было институт закончить. Профессию получить.Ответ прозвучал убедительно. Но все равно Дашу что-то смущало.— А ты не испугалась, когда узнала, что будет двойня? Черные глаза забегали:— Чего ж пугаться было? Обратно-то ведь не засунешь Даша потянулась за куском черного хлеба и салом:— Значит, до родов ты не знала, что у тебя будет двойня? — Конечно, нет. — Оксана уже обрела привычную уверенность.Разумеется, это была ложь. Двойню любой гинеколог даже в самом глухом селе распознает. А Киев — не глухое село,— Ты что, к врачу ни разу не ходила? — как можно спокойнее переспросила она.Титаевская поняла, что сказала что-то не то — Почему? Ходила.— И он тебя не предупредил?— А я попросила, чтобы мне не говорили, кто будет.И опять ложь. Разумеется, если будущая мать не хочет знать пол ребенка, то ей не скажут, но предупредить женщину о том, что у нее будет двойня, врач просто обязан. Но почему она врет? Что этим выгадывает? Сроки?Даша медленно пережевывала бутерброд.Сроки, конечно, самое простое объяснение. Ведь учитывая историю их взаимоотношений с Богданом, Оксана могла забеременеть только в один определенный день, если речь, конечно, идет именно о Богдане. Но если отец другой и забеременела она раньше или позже, то теперь просто автоматически будет врать обо всем, что касается беременности.— Оксана, а почему ты сразу не поставила Богдана в известность? Я имею в виду сразу, как только узнала, что ждешь ребенка.Вот к чему, к чему, а к этому вопросу хохлушка была готова.— Ой, Дашенька, детка, в жизни все так не просто! — Она сложила руки на столе, легла на них грудью. — Я ведь думала, что мы уже и разводиться станем. Но под Новый год не выдержала, решила, все — пойду, поговорю последний раз, а там видно будет… Ну вот и поговорила. Через полтора месяца брюхо полезло. Ну, ладно. Он гордый, я тоже. Решила — не скажу. Пусть через чужих людей узнает — захочет, сам придет, ну а нет… Воспитаю как-нибудь, не пропаду.И опять объяснение звучало разумно. Да только в применении к Оксане неправдоподобно: не ложился на сметанное личико облик великомученицы.— Но потом все-таки позвонила.Оксана смотрела вишневыми, чуть пьяными глазами:— Дашка, скажу честно: совесть замучила… Даша едва сдержалась, чтобы не икнуть.— …нет, думаю, характер характером, а отец обязан знать, что у него…Ярко-красные губы шевелились, Оксана что-то говорила, а Даша сидела пораженная неожиданной мыслью. Она все это время искала мужчину, но вот перед ней сидит женщина, которая, по сути, имеет те же самые права — как жена и как мать, но о которой неизвестно ровным счетом ничего. Откуда Титаевская могла узнать о завещании?— Оксан, прости, а кто твои родители?— Что? — Хохлушка осеклась на полуслове. — Я что-то не поняла.— У тебя родители живы?— Живы, конечно. Тьфу, тьфу. Чего ты вдруг спрашиваешь? Наверное, не надо было так прямо. Теперь они как бы поменялись местами.— Интересно просто. Богдан в детдоме воспитывался, а ты…— Ну и что? В институте мы познакомились. На первом курсе. При чем здесь родители?Стало ясно: эта тема Оксану почему-то нервирует. Хотя внешне она по-прежнему держалась спокойно.— А где они сейчас живут? В Киеве?— Нет. Я не столичная. Под Запорожьем станица есть такая — Ключевая. Я оттуда.— А родители сейчас там?— Да.— А кем они работают? — Даша все не оставляла надежды обнаружить какую-то связь между родителями Оксаны и прошлым Титаевского.— Кем в деревне люди работают? На земле и работают. Потому и меня на музыканта выучили, чтобы хоть я в навозе не копалась.— А дедушки, бабушки?— Дались тебе мои родственники! Все крестьянами были. И до советской власти, и после. Я первая в город уехала.— Понятно… — Даша придвинула рюмку. — Налей-ка еще.— Вот молодец, наш человек! А поначалу прямо такой показалась! — Титаевская смешно передразнила Дашу. — Ну, за кого?— Да все равно, — задумчиво ответила гостья. — Что пей, что не пей — все как-то криво выходит.В прихожей прозвенел звонок.— Опять он ключи не взял, — Оксана выпорхнула из кухни. Даша выпила водку, запила водой и задумалась. Вряд ли Оксана врала по поводу родителей: она из крестьян, это и так видно. Но где тогда узнала про Богдана? Неужели и правда случайно?Ох, не верилось в случайность, не верилось. Но и связи пока не находилось. К тому же дети. Двух мальчиков-близнецов по заказу Господь Бог не пошлет. Если только…— Хорошо вы тут устроились! — Богдан появился в дверях в обнимку с Оксаной.И опять Дашу поразило, насколько они несхожи, как неуместно смотрятся рядом друг с другом. Не было между ними той нити, которая связывает близких по духу людей. Эти двое несли свой семейный крест прогибаясь до земли. Интересно одно: кому из них это больше нужно?— Спасибо твоей жене, напоила, накормила…— Так я машину ставлю?— Нет, нет! — Даша поднялась. Если ей не удастся побыть с Богданом хотя бы полчаса наедине — считай, зря приехала. — Ты можешь отвезти меня к авиакассам? Мне билет надо купить.— Ты улетаешь? Куда? — немедленно встряла Оксана.Еще в поезде Даша решила ничего Титаевскому о предстоящей поездке на Тайвань не говорить. А уж познакомившись с его вновь обретенной женой, убедилась, что делать этого не стоит и подавно. Скрыть конечный пункт назначения было не сложно: самый удачный по соотношению цена-качество рейс до Тайбея совершался королевской авиакомпанией Голландии. Но, разумеется, не из Киева, а из Амстердама. Таким образом, взяв в Киеве билет до столицы Нидерландов, она ничем не рисковала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65