Представьте, мы тратим сотни тысяч на рисунки и поделки примитивистов, украшаем ими свои гостиные, офисы, но никому еще в голову не пришло собирать примитивную кухню. Вы только представьте, Ди-ди, какие можно устраивать party. Это будет бесподобно. Решено: отныне я собираю местные рецепты.— Будете вино? — Даша старалась увести разговор в сторону.— Это вино пить невозможно, — с непонятной радостью сообщил Филипп. — Оно отвратительно.— Не надо было заказывать сухое вино. В Крыму никто не заказывает сухие вина, тем более белые. Здесь специализируются на десертных.— Да, но я не могу с морепродуктами пить сладкое вино!— Тогда попросите еще минеральной воды.— Нет! — Месье Кервель посмотрел долгим взглядом на застывшего в выжидательной позе официанта. — Мы будем пить водку!— Водку?! — Даше стало совсем плохо. У сводного дяди и так с головой какие-то катаклизмы происходят, так еще и водка.А тот расходился все больше и больше.— Только теперь я понял, почему русские пьют водку. Она помогает раскрыть истинный вкус их продуктов. Понимаете, жирная грубая пища и вино! Это нонсенс. Но водка! — Он закрыл глаза и зачмокал: — Водка! Она нивелирует напряжение продуктов, она смягчает и, словно кислота, снимает пленку, открывая истинный вкус…Даша жевала мидии, в которых хрустел песок, и с бессильным отчаянием думала, что худшего помощника ей вряд ли удалось бы сыскать на всем белом свете. 2 Тем временем Роман Скуратов отчитывал сестру-хозяйку за перерасход чистого белья.— …Роман Георгич, — пыталась оправдаться немолодая загорелая женщина с усталым лицом, — так они же требуют. А что я могу? Они скандалят…— Раз положено менять каждые четыре дня, значит, так и меняй. Мало чего они будут хотеть! Сегодня им чистое белье каждый день, а завтра кофе в постель?— А они говорят, что в Турции за такие деньги…— В Турции! — Одно только упоминание географического соседа, отбирающего львиную долю обеспеченных клиентов, выводило заведующего по хозяйственной части из себя. — То-то они сюда и приехали, что в Турции дешевле! Да здесь за эти деньги мы им и белье меняем каждый день, да еще и лечим. Попробовал бы он чихнуть в Турции задаром. Без штанов бы остался… Здесь и климат, и процедуры. Зачем им простыни?— Ну не знаю. — Сестра-хозяйка развела руками. — Вот вы им сами и скажите.— Так, может, Степанова, я за тебя и работать стану? — Роман Георгиевич решил сорвать злость на подчиненной. — Только как ты тогда туалетную бумагу воровать станешь?Женщина мгновенно съежилась, сквозь несмываемый загар проступили красные жилки.— Это не я брала. Мне зачем? У меня муж хорошо зарабатывает, да и дети помогают. Вы меня хоть раз поймали? Это Верка Даниленко…— Я не буду сейчас выяснять, кто из вас что крадет, но запомни, Степанова, перерасходованное белье будешь стирать сама. — И, не дослушав, направился к санаторному корпусу.— Роман Георгиевич! — На крыльцо выскочила смешная девчушка лет восемнадцати с короткими ножками и неожиданно массивными для ее талии и возраста бедрами. — Вас яка женщина к телефону кличет. Сестра, чи шо…— Какая еще сестра? Валька ведь уже была. — Завхоз вскинул голову.— Та я не поняла… Може, родственница яка? — Девчушка, казалось, огорчилась. — Так вы подойдете?— Родственница, говоришь? — Сколько же у него развелось этих родственников как начальником стал!— А звонок междугородний?— Да не… местный, кажись…«Значит еще и задарма хотят — места-то сейчас свободного навалом. Шиш им».— Подойду, Анюта, сейчас.Не торопясь, Скуратов поднялся по ступенькам, обернулся, окинул взглядом свое санаторное хозяйство, будто желая продемонстрировать, что устал от вечных просьб и плясать ни под чью дуду не намерен, и лишь затем направился в свой кабинет. — Трубка лежала, покорно дожидаясь крепкой задубевшей от работы руки.— Я слушаю.— Роман Георгиевич?По выговору Скуратов безошибочно узнал москвичку. До чего ж они наглые, эти столичные жители — даже после сезона все норовят по знакомству себе отдых устроить.— Слушаю, кто это?— Вы меня не знаете. Хотя мы с вами в некотором роде родственники.— И в каком же это роде? — Роман Георгиевич пододвинул стул и присел.— В самом прямом.На душе вдруг стало неспокойно. «Сын-то, Толька, во Владимире учится, а тут барышня молодая звонит из тех же краев. Неужто, подлец, дитя сотворил? Говорил ему, барану, держи свое хозяйство на привязи… А ну как сейчас начнет деньги тянуть? Кругом голытьба так и шарит, где бы кусок пожирнее урвать. Ах, дурак, Толька, вот дурак…»— Роман Георгиевич, мы не могли бы сейчас встретиться? Я вам все расскажу.— Встретиться? — «Интересно, Лялька сейчас на работе? Ох, чует мое сердце — быть ей бабкой!» Он помолчал. — Что ж, можно и встретиться. Вы где остановились?— В Ялте. В гостинице «Ореанда». Но в данный момент нахожусь в Мисхоре. В ресторане рядом с городским пляжем. Чудесный вид.«Вот-те номер. В „Ореанде“ бедные родственники не останавливаются. Но богатым-то чего может быть от него надо?»— Алло, Роман Георгиевич, вы слышите меня?— Да-да…— Так вы сможете сейчас подойти? Я понимаю, у вас рабочий день…— Я приду. — Скуратов посмотрел на часы. — Через полчаса буду. Как мне вас узнать?— Я здесь самая рыжая, — засмеялась незнакомка, — Со мной рядом будет мужчина, очень похожий на француза… — И снова засмеялась, обращая свой смех к кому-то рядом.— На француза? — Роман Георгиевич окончательно смешался. «Может это глупый розыгрыш, Лялька проверяет?»— Да. Очень похож. Наверное оттого, что он и есть француз. Так мы вас ждем?— Ждите, скоро буду.Скуратов уже хотел было повесить трубку, как собеседница вдруг спросила:— Кстати, а вам фамилия Вельбах ни о чем не говорит? «Вельбах, Вельбах…»— Что-то не припомню. А что?— Ничего. — Звонившая снова рассмеялась. — Просто это вы и есть.«Чокнутая».Повесив трубку, Скуратов некоторое время рассматривал телефон, словно тот мог рассказать ему нечто большее.— Аня!Из коридора послышалось торопливое топанье. В комнату заглянула коротконогая девчушка.— А эта… — он кивнул на телефон, — ну та, которая звонила, она как представилась? Вы имя ее не запомнили?Секретарша похлопала глазами.— Да она и не говорила. Сказала просто, что родственница. Сестра, чи шо…«Чушь». Кроме Вальки, сестер у него не было. Только та уже давно не рыжая, а седая…— Анна, я отъеду на часик, если спросят, я — в Кореиз, к Петру Григорьевичу, он мне должен списки передать.— Конечно, — крутобедрая барышня закивала головкой в кудряшках, — езжайте, езжайте, я все передам. 3 Даша уже не восторгалась теплым солнцем и золотистыми красками крымской осени. Она кусала губы, вздыхала и с ненавистью следила за секундной стрелкой. То, что полчаса может перерасти в час, ее не удивило бы, но два часа… Это, извините, слишком. В отличие от нее, Филипп всем своим видом опровергал широко распространенное мнение о темпераментности французов. Вот уже минут сорок он сидел, откинувшись на спинку кресла, и неподвижным взглядом следил за матовым блеском морских волн.— Ну что будем делать? — не выдержала Даша.— Не знаю, — пожал плечами Филипп.— Позвоню еще раз?— Конечно. — Голос его был тусклым. Не стоило труда догадаться, что флорист с мировым именем оскорблен.— Все-таки Роман Георгиевич по хозяйственной части. — Даша старалась уменьшить значимость проступка предполагаемого наследника. — Всегда столько дел…— Да-да. — Месье Кервель на этот раз даже не потрудился придать интонации и минимум дружелюбия.— И пошутила я зря. Может, он решил, что его разыгрывают?— Может быть…Даша набрала номер санатория. К телефону долго никто не подходил. Она уже собралась было перезвонить, как послышался щелчок и аппарат буквально взорвался плачущим криком:— Алло!Несколько секунд Даша молчала, потом осторожно переспросила:— Это санаторий?— Да! Да! Что вы хотели?— Простите, а Роман Георгиевич…Мгновенная тишина на другом конце провода заставила ее сжевать конец фразы.— Это вы звонили ему днем?— Да, я.— Подождите… — Голос стал глуше, очевидно говорившая прикрыла трубку ладонью. Но даже через ладонь и роуминг Даша отчетливо услышала фразу: «Это она!»И сразу в след за этим в телефонной трубке возник совсем другой голос — мужской, с нарочито вкрадчивыми интонациями.— Алло, девушка, здрастье, а вы где сейчас?— Я? — Мидии нехорошо шевельнулись в желудке. Голос совершенно точно не принадлежал Скуратову. — Да я… все там же.— Где именно?— В ресторане возле городского пляжа. Мы с Романом Георгиевичем договорилась почти три часа назад, но…— Не уходите никуда, мы сейчас будем.Даша автоматически посмотрела на табло мобильного телефона — абонент отключился. Что происходит?— Что происходит? — Филипп пытался заглянуть ей в глаза, словно надеясь прочитать в них ответ.— Не знаю. Наверное, все-таки мне не надо было шутить… 4 Интерьер отделения милиции в Крыму не намного отличался от того, в котором она побывала тремя днями раньше. Разве что светлее и жарче.— Итак, гражданка Быстрова, я хотел бы знать цель вашего визита в Крым.Лейтенант выглядел приблизительно ровесником, но выгоревшие волосы и курносое загорелое лицо, вкупе с небрежным, будто размякшим на солнце крымским говорком, вызывали ощущение несерьезности. Казалось, этот вихрастый паренек просто пытается познакомиться таким дурацким способом.— А что, Крым теперь закрытая зона? — Даша положила ногу на ногу и оперлась локтем о спинку стула.Нарочитой небрежностью позы она хотела продемонстрировать свое отношение к происходящему. Она почти не сомневалась, что Роман Скуратов, услышав ее последнюю фразу, вместо того чтобы отправиться к ним на встречу, обратился в милицию, а сюда уже поступила телефонограмма от Полетаева. Надо же было такую глупость сморозить!— Вопросы здесь задаю я, — важно ответил вихрастый лейтенант.Даша невольно рассмеялась.— Вы, наверное, в милицию пошли работать оттого, что кино в детстве много смотрели. Так вот, я тоже в курсе и потому знаю: вопросы «здесь» задают только тем, кого подозревают в каком-либо преступлении, а родственный визит вряд ли можно отнести к таковым. Так что извините, но отвечать я вам не стану.— Подождите, подождите, я не понял, вы кем Скуратову приходитесь? — Вопрос прозвучал так по-детски, что не ответить было невозможно.Даша подобралась. Изо всех сил она старалась выглядеть старше и солиднее.— Дело в том, — важно начала она, — что официально, фактически, так сказать с юридической точки зрения, я прихожусь Роману Георгиевичу сводной сестрой…— Угу. — Лейтенант чему-то внутренне удивился. Возможно ее наглости. — А это, конечно, брат. — Движением подбородка указал на француза.Даша автоматически перевела взгляд и содрогнулась. Более неподходящего интерьера, чем отделение милиции, к изящному облачению флориста представить было невозможно, о чем наглядно свидетельствовало мученическое выражение лица последнего. Поняв, что надо немедленно спасать ситуацию, она заулыбалась, пытаясь превратить все в шутку:— Вы будете смеяться, но месье Кервель скорее приходится господину Скуратову дядей.Все отделение вперило глаза в экзотического задержанного.— Так, значит, и мы с вами родственники! — Лейтенант вдруг широко развел руки, словно предлагая начать обниматься.— С вами? — Даша подалась вперед. — А вы кто?— А я его зять, тетя. — Последнее слово прозвучало с нескрываемой насмешкой.— Что значит — зять? — Теперь растерялась задержанная. — У него же сын.— У Романа Георгиевича, кроме сына, есть еще и дочь — Антонина. Вы, тетя, разве не знали? — И обращаясь к остальным, весело спросил: — Ну как вам моя московская родственница?Даша, не обращая внимания на сарказм, нахмурилась, пытаясь выстроить родственную связь между собой и вихрастым пареньком напротив.— Non Нет(фр.).

! — Неожиданно подал голос месье Кервель. — Мы говорим о кровном родстве. В то время как вы являетесь…Договорить ему не удалось. Лейтенант хватил ладонью по столу.— Да что вы мне голову морочите! Нет у дяди Ромы никаких дядей и сводных сестер. Да мы все праздники вместе отмечали. У него одна сестра…— …Валентина. И трое братьев, — примирительно докончила Даша. — Теперь уже двое. Я знаю. Дело в том, что у нас общий дед. Роман Георгиевич — внук от первого брака нашего общего деда, а я от второго. Таким образом, мы с ним сводные двоюродные брат с сестрой. А месье Кервель пасынок сестры нашего деда.— Так. Еще раз и помедленнее. — Лейтенант нащупал на столе карандаш.Даша молча придвинулась к столу, взяла из его рук карандаш и быстро нарисовала схему.— Теперь понятно?— Понятно. — Он посмотрел на чертеж, потом на Дашу, на все еще неподвижного Кервеля и сдвинул фуражку на затылок. — Значит, богатая французская тетя прислала вас найти дядю Рому, а я должен поверить, что по дороге к вам у него случайно нога от счастья подвернулась?До последней секунды Даша надеялась обнаружить в происходящем происки Полетаева. В самом деле, что стоило эфэсбэшнику созвониться с местным отделением милиции и попросить припугнуть заезжих детективов? Однако последнее восклицание свидетельствовало о том, что Полетаев, скорее всего, ни при чем, а с Романом Георгиевичем действительно что-то произошло.— Подвернул ногу? И поэтому он не смог приехать? Лейтенант пребывал в демонстративной задумчивости. Даша хотела уже как-то по-иному задать вопрос, но тот обернулся и спросил у сидевшего за соседним столом коллеги:— Интересно, дядя Рома из-за ноги не дошел или из-за головы?— А что у него с головой? — обеспокоилась молодая женщина.— Дырка у него в голове.— Дырка?— Дырка, дырка! Для непонятливых поясняю, у него разбита голова.— Но с ним… — она робко улыбнулась, — все в порядке?— Да как вам сказать… Не совсем. Он умер. Послышался дробный стук. Филипп открывал коробочку с леденцами, когда лейтенант сообщил о смерти Скуратова, Рука его дрогнула, и разноцветные конфетки веселыми градинками заскакали по полу.— То есть как «умер»?Вихрастый лейтенант осмотрел француза с ног до головы.— То есть совсем, Мертвее не бывает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65