— Спокойно, сержант, это наш человек— Извините. — Сержант отдал честь, и наряд проследовал дальше.Седой снова принялся разглядывать фотографии.— Говоришь, свалил Вояка?Кавказец кивнул.— Как говорится, незаменимых людей у нас нет. А что, веселая компания, — неожиданно улыбнулся ему седой. — Особенно мне нравится этот мудак с хохолком.
Никотиныч проснулся оттого, что в ванной комнате шумела вода. Его взгляд упал на темное пятно на потолке, и он сразу вспомнил дядю Пашу. О боже, что ночью было! Кончилось все тем, что из окон повысовывались соседи и пообещали вызвать милицию, если они немедленно не угомонятся.Из ванной донеслись характерные звуки — Лобстера тошнило. «Не пей много, не пей мало, а пей в меру», — вспомнил Никотиныч где-то вычитанную пословицу и повернулся на бок. На полу было несколько лужиц, их «автор» сидел на одном из системных блоков и вылизывал свой живот.— Триллер, сволочь! — с чувством произнес Никотиныч.На пороге комнаты возник Лобстер. Его лицо было зеленовато-землистого цвета. Он прошлепал босыми ногами по полу, упал на кровать, стал стаскивать с Никотиныча одеяло. Его трясло.— Ой, как плохо-то! — пробормотал он, стараясь унять дрожь.— Я тебя вчера предупреждал, — сказал Никотиныч.— Нет-нет, больше никогда! Ну его на хрен! Уже рвать нечем, одна желчь идет. — Лобстер отвернулся к стене, еще больше стянув с Никотиныча одеяло.— Зарекалась свинья в грязь не лезть. — Никотиныч посмотрел на череп, стоящий рядом с монитором. — Отец у тебя алкашом был?— Есть маленько, — отозвался Лобстер. — Плохо — рассолу нет. А если чаю крепкого с сахарком — поможет?— Значит, у тебя предрасположенность. Наследственное. — Никотиныч с силой дернул одеяло на себя.— Ну холодно же! — застонал Лобстер. Замолк на время, потом сказал насмешливо: — Мы с тобой как два пидора!— Почему — как? Пидоры и есть! Вместо того чтобы банк ломать, с каким-то алкашом на скамейке паленую водку пьем. Как хочешь, но Триллера я назад отнесу, иначе он всю квартиру изгадит. Что ты потом хозяйке скажешь?— Нехорошо. Это подарок. Лучше я его к унитазу приучу.— Угу, приучишь ты его, как же! — усмехнулся Никотиныч. — Как себя только что!— Все-все, я сплю. Высплюсь и поеду.— Куда ты опять намылился? Работать кто будет?Но Лобстер ему уже не ответил — он спал. Никотиныч завидовал его удивительной способности — отключаться мгновенно: сказал и заснул.Никотиныч полежал немного, вздохнул, выбрался из-под одеяла и направился в ванную за тряпкой, чтобы затереть кошачьи лужи. Из ванной донесся звон — неуклюжий Никотиныч задел стакан с зубными щетками и бритвенными станками. Лобстер улыбнулся во сне.Он спал и видел сон. Действие происходило в незнакомом городе. Какие-то разноцветные, аляповатые, вычурные дома в стиле Гауди, каналы, набережные, бесконечная череда фонтанов в виде писающих мальчиков, старинные экипажи: кебы, конки, пролетки, авто — словно во сне суммировались все книжные и киношные представления Лобстера о транспорте начала века. Светило яркое солнце. Сам Лобстер ехал в автомобиле с открытым верхом, за рулем сидела Миранда. На ней был кожаный костюм: брюки и куртка, шлем, на который были нацеплены круглые, чем-то похожие на гигантские стрекозьи глаза, очки. Лобстер во сне удивился тому обстоятельству, что автомобиль едет не сам, его тащили за собой два пегих битюга, причем тащили безо всякого принуждения со стороны — без кнута и вожжей, Миранда крутила руль, управляя лошадьми, заставляя их поворачивать то направо, то налево. Битюги частенько поднимали хвосты, и под колеса автомобиля на мощеную мостовую мягко сыпались «конские каштаны». По набережным гуляла разношерстная публика: почтенные пары в старомодных костюмах, джентльмены в застегнутых наглухо сюртуках, прямые и важные, как фонарные столбы, ярко накрашенные девицы в мини-юбках и разъехавшихся на толстых ляжках чулках, стреляющие глазами на джентльменов, какие-то роллеры, панки, старухи, дамы с собачками, бомжи, ковбойского вида парни с револьверами в руках. Издали доносилась приглушенная стрельба, звонко сыпались стекла, падали тела. Слышался рев спортивных автомобилей, будто где-то рядом находилась гоночная трасса.Их автомобиль на конной тяге проплывал мимо стайки пестро одетых проституток — они трещали, как австралийские попугаи, и бесцеремонно рассматривали прохожих, выискивая клиента. Лобстер всмотрелся в лицо одной из девиц и узнал в ней Белку. Теплые карие глаза, хороший макияж, модная стрижка, на плече — крохотная сумочка. Среди вульгарных, грубо размалеванных девиц она выглядела белой вороной. Лобстер не мог оторвать взгляда от ее лица, но вот что-то незаметно изменилось в ее чертах, лицо потускнело, посерело, словно солнце зашло за облака, — это была уже другая Белка, та, которую видел он с ребенком на руках. Большой нос, круги под глазами, бесцветные ресницы и прыщи на лице. Каштановые волосы стали теперь ярче, насыщенней, приобрели гранатовый оттенок. Эта, другая Белка смотрела на него, призывно скалясь, показывая выщербленные зубы.— Лобстер, хватит уже на шлюх пялиться! — почему-то мужским голосом произнесла Миранда…Лобстера подбросило на кровати, будто во сне он получил сильный электрический разряд. Он вскочил, бросился к компьютерам.— Лужа! — крикнул Никотиныч, но поздно: Лобстер уже наступил в кошачью лужу. Впрочем, сейчас ему было все равно — он отпихнул ногой стул, вдавил в панель кнопку «Power», склонился над монитором, приплясывая от нетерпения…Лобстер загрузил компьютер, вошел в программу дешифровки, стал торопливо щелкать по клавишам, потом вдруг обернулся к Никотинычу и рассмеялся:— Нашел, фак энд шит! Есть! Их надо облучить! Нет, ты понял, да?— Пока нет, — покачал головой Никотиныч.— Будут кредитки — все поймешь. Я долго дрых?— Минут десять, не больше. — Никотиныч прополоскал в тазу тряпку, кинул ее под ноги Лобстеру. — Вытри, а то по всей квартире растаскаешь. И ноги иди помой!— Белочки мои любимые, лапочки-красавицы! Подсказали, б…! — Лобстер торопливо вытер ступни о тряпку и на цыпочках побежал в ванную.— По человечески не можешь объяснить? — крикнул ему вдогонку Никотиныч.— Потом-потом, мне в университет надо! Ты карточки достань!«Только что помирал с похмелья, а тут вскочил как наскипидаренный! Он точно сумасшедший, — подумал Никотиныч. — Во всяком случае, очень похож».
Лобстер решительно открыл дверь лаборатории. В просторной комнате, заставленной столами и стеллажами, горели лампы дневного света, одна из них часто мигала, раздражая. Лобстер поискал глазами выключатели, но не нашел.— Эй, здесь кто-нибудь есть? — громко спросил Лобстер.Никто не отозвался. Тогда он взял со стеллажа похожий на плоский камешек фрагмент кости, запустил им в лампу. Лампа тут же погасла, фрагмент отскочил и упал между столов. Лобстер наклонился, опершись рукам в колени, стал выискивать глазами на полу кость.— Молодой человек, вы ошиблись, здесь лаборатория, а музей антропологии дальше.Лобстер обернулся. На пороге стояла девушка в джинсах и свитере с папками в руках. Тонкие светлые волосы на затылке собраны в пучок, веснушки на щеках, худая как щепка — в общем, не красавица. Вид у нее был несколько испуганный. Лобстер подумал, что девушка чем-то напоминает ему мышь, которую застукали на кухне за поеданием сыра — сейчас сиганет в свою норку, где ее никто не сможет обидеть.— Нет, я не ошибся. — Лобстер вздохнул. — Тут у вас какой-то кусочек со стеллажа упал.— Как это упал! Если б вы его не трогали, он бы и не упал! Вы с ума сошли, здесь музейные экспонаты! — Девушка от возмущения даже покраснела.«Нет, она похожа не на мышь, а на перепелку, которая защищает свое потомство», — решил Лобстер.— Какого черта все сразу руками хватать! — Девушка присела на корточки и стала искать фрагмент между столами.— Вот! — Лобстер протянул девушке кусочек.Девушка аккуратно взяла находку, взглянула на инвентарный номер, который был обозначен на приклеенной к кости бумажке, укоризненно покачала головой:— Как вам не стыдно, это же шестой век! Москвы еще в помине не было, а этот человек жил! Охотился, воевал, любил.— Так уж сразу и определили, что охотился, — с сомнением в голосе сказал Лобстер.— А чем в то время еще можно было заниматься? — сурово произнесла девушка и положила экспонат на стеллаж. — Так по какому вы вопросу?— Вы, наверное, лаборантка?— Угадали, старший лаборант, — кивнула девушка. — Ольга Геннадьевна.— А я Олег. — Лобстер широко улыбнулся. — Мы с вами тезки. Дело в том, что меня интересует метод Герасимова.— Михаила Михайлыча? — Лаборантка посмотрела на него с любопытством.— Ну, наверное, — пожал плечами Лобстер. — Который по костям мог восстановить, как человек выглядел.— Это что, праздное любопытство или?..— Для дела надо.— Вы шутите, что ли? Это сложнейшая методика. Михал Михалыч, между прочим, был не только выдающимся антропологом и историком, но еще и великолепным скульптором. Зачем вам его методика?— Скульптором — это понятно. Я его в альбоме по Москве видел, как он Ивана Грозного лепит.— Что за альбом, за какой год? — поинтересовалась лаборантка.— Фотографии там классные. Вся Москва. Годов шестидесятых, наверное, — пожал плечами Лобстер.— Ну что вы! Михал Михалыч в семидесятом уже умер. А все значительные работы он создал еще в сороковые — пятидесятые. И не только Грозный — Ушаков, Улугбек.— А вы уверены, что они похожи на оригиналы, сравнить-то не с чем?Ольга Геннадьевна весело рассмеялась:— Сразу видно, что у вас, Олег, ненаучный склад ума. Вы, наверное, музыкант?— Угадали! — притворно восхитился Лобстер. — Пианист.— Ну так вот, все очень просто: для того чтобы узнать, эффективен метод или нет, достаточно провести несколько экспериментов — вылепить по черепам людей, чьи лица известны по фотографиям или портретам.— И что, каждый раз получалось? — с сомнением в голосе спросил Лобстер.— Конечно, — усмехнулась девушка. — Нами сразу же заинтересовались некоторые органы. Очень много было заказов. Сейчас сама методика намного упростилась — это раньше приходилось каждую мышцу, каждую клеточку лепить, чувствовать руками, а теперь все на компьютере.Видит Бог, он ее ни о чем не спрашивал — она сама завела разговор!— Понятно, эмвэдэшные компьютерщики разработали, — кивнул Лобстер. — А у вас, наверное, из-за отсутствия денег этой программки нет. Сапожник без сапог.— Почему нет? Есть! — гордо сказала лаборантка. — Только не у всех доступ к программе. Мало ли кто воспользуется?— У вас «локалка»?— Что? — не поняла Ольга Геннадьевна.— Компьютер в локальной сети или в общей?— Зачем? Он сам по себе.Понятно — девушка не в курсе. Что ж, и среди антропологов бывают «чайники».— А сами-то вы можете человека слепить? — как бы между прочим поинтересовался Лобстер.— Да что вы! Я тут просто бумажки печатаю, за фондами слежу.«Ну-ну, следит она — дверь не запирает! А если бы я эту косточку шестого века стырить захотел?» — подумал Лобстер и спросил:— А что вы сегодня вечером делаете, Ольга Геннадьевна?Девушка посмотрела на него с любопытством.
Лобстер обрел нового друга — дядю Пашу. Почему-то всегда его тянуло к людям старше себя. С ровесниками было скучно. Тот же Гоша — седеющий киберпанк с крашеным хохолком. Сколько ему сейчас — тридцать пять, сорок, пятьдесят? Человек без возраста, играющий в детские игры. Однако, несмотря на детскость, вранье и дурачество, он мудрее, опытнее всех. Лобстер часто сравнивал его с легендарным дудочником, уводящим детей в неизвестность. Глупые родители! Однажды они лишатся своих чад навсегда, как в свое время лишилась сына Татьяна Борисовна. Лобстер редко скучал по матери, а чаще всего не помнил о ней вовсе… Впрочем, все знали, куда уводил Гоша своих подопечных — в виртуальную реальность: в мечты, в фантазии, в мир, полный грез, в котором нет орущих учителей, шпаны, стреляющей мелочь у крыльца школы, наглых ментов с дубинками, скуки, злобы и нужды… Ну а что вы хотели, милые мои? Создайте мир, в котором они будут свободны и счастливы, и тогда дудочник будет выводить свою завораживающую мелодию в гордом одиночестве.Дядя Паша чем-то походил на киберпанка. То ли тем, что рассказывал истории из жизни, в которых трудно было отделить фантазию от реальности, то ли умением увлекать и завораживать. Только киберпанк не пил, а дядя Паша хлестал водяру чуть ли не каждый день. Деньги у него скоро кончились, и он начал стрелять у Лобстера «двадцатки», «тридцатки» и «полтиннички». Впрочем, Лобстера это пока не раздражало, и давал он деньги охотно.Вот и сегодня дядя Паша спустился к Лобстеру, чтобы попросить на пиво. Лобстер маялся. Никотиныч пока не мог достать кредитных карт того банка, который они собирались «крякнуть», поэтому взлом снова встал; роман с антропологической лаборанткой развивался вяло, он водил ее по кафе и киношкам, она его — по выставкам и музеям, но каждый раз после культурного мероприятия Ольга Геннадьевна торопливо убегала, как испуганная тигром лань, и не давала никаких надежд на продолжение отношений. Лобстер уже стал подумывать, не девственница ли она…В общем, жизнь замедлила свое движение, стала скучной и однообразной, чем-то напоминая сюжет фильма «День сурка», когда точно знаешь, что завтра будет таким же, как сегодня, что придет Никотиныч, приготовит завтрак, обед или ужин (выбери час). Они поедят и сядут за компьютер работать, будут ломать голову над взломом банка, программой налоговиков, игрушками (выбери объект). Потом Лобстер позвонит Ольге Геннадьевне, и она скажет заученную фразу: «Олег, я посмотрела журнал, где какие спектакли идут (выбери день)», на что он ответит, что театр для него слишком прост, сложен, скучен, наивен, условен (выбери уровень интеллектуальной активности), у него есть более интересное предложение: бар, кафе, дискотека, «Макдоналдс» (выбери кошелек). Ольга Геннадьевна скажет, что это ей неинтересно, приелось, да и Лобстера неудобно все время разорять, а не разорять она не может, потому что зарплата у нее — сами знаете — «00», «000», «0000» (выбери порядок), поэтому, если театр отпадает, можно прогуляться или сходить на художественную выставку:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31