Я не позволю никому – какой бы властью он ни обладал – брать закон в свои руки. По крайней мере, пока я занимаю этот пост.
Геллард пожал плечами.
– Тогда, возможно, вам недолго осталось командовать здесь, полковник.
Управляющий отвернулся. Ему явно было интереснее наблюдать за автобусами, везущими его новых рабочих мимо покинутых баррикад.
Полковник Золтан Храдецки снова беззвучно выругался и стал спускаться с холма, прикидывая про себя, какие приказы нужно отдать, чтобы навести хоть какое-то подобие порядка среди кровавого хаоса, царящего сейчас на шоссе.
* * *
2 СЕНТЯБРЯ, ПЕРЕДАНО ПО ФАКСУ, ПОЛИЦЕЙСКОЕ УПРАВЛЕНИЕ ШОПРОНА
ОТ: Министерства внутренних дел КОМУ: Полковнику Золтану Храдецки, начальнику полицейского округа Шопрона
1. С момента получения настоящего сообщения вы освобождаетесь от всех обязанностей, связанных с занимаемой вами должностью. Вам также прекращается выплата жалования и всех компенсаций за удорожание уровня жизни.
2. С момента получения настоящего сообщения вы должны приостановить все текущие расследования и планируемые операции вплоть до прибытия лица, назначенного на ваш пост.
3. Вам объявляется строгий выговор за поведение 30 августа. Несмотря на недавние изменения, связанные с наймом рабочей силы, трудно переоценить вклад завода "Еврокоптер" в Шопроне в национальную экономику. Ваше непрофессиональное поведение поставило под угрозу жизненно важные для Венгрии отношения с партнерами. Выговор будет занесен в вашу карточку офицера.
4. 05 сентября вам надлежит явиться за назначением в Управление уголовных дел Будапешта. Для удобства оплаты и решения организационных вопросов вам будет номинально присвоено звание капитана с предоставлением возможности сохранить ваше настоящее звание в случае, если это будет предполагать ваше новое назначение.
Имре Дожа
Бригадный генерал, командующий.
Глава 3
Часовые
11 СЕНТЯБРЯ, МЕЖДУНАРОДНЫЙ АЭРОПОРТ ДАЛЛАС, ВАШИНГТОН, ОКРУГ КОЛУМБИЯ
Под визг гидравлических двигателей огромный "Боинг 747" закончил разворот и начал снижаться, пророкотав довольно низко над зелеными полями и лесами Виргинии. Через семь часов после вылета из Великобритании, проделав четыре тысячи миль, самолет, следующий рейсом номер сто двадцать восемь компании "Америкен Эарлайнз", наконец приближался к Далласу. Под крыльями самолета проплывали ряд за рядом дома, купола церквей и плоские крыши торговых центров. Многие из них пустовали или вообще были недостроены. Упадок мировой экономики отразился даже на пригородах Вашингтона.
Джозеф Росс Хантингтон III оторвал взгляд от иллюминатора и нахмурился. Печать экономического застоя лежала на всем, что ему приходилось видеть в последние дни – даже во время этого утреннего перелета из Лондона. Пустых мест в самолете было гораздо больше, чем занятых, а попутчиками Хантингтона были в основном усталые, вымотанные бизнесмены. Несколько лет глобальной экономической войны взяли свое. Теперь, когда уровень безработицы в стране достиг почти двенадцати процентов, очень немногие американские семьи имели средства, да и желание проводить отпуск за океаном. Тем более что сейчас как никогда было сильно презрение общества к "иностранцам".
Хантингтон покачал головой. По крайней мере, американцам пока еще было что поставить на обеденный стол. Это делало их счастливчиками по сравнению с большей частью населения земного шара. Африка, а также Центральная и Южная Америка завязли в трясине невыплаченных долгов, смертельных болезней, отчаянной бедности и политических переворотов. Азия, за исключением Японии, Северной Кореи и немногих других государств, находилась в нелучшем положении. И даже гордые индустриальные державы Европы балансировали на грани катастрофы, удерживаясь на плаву только за счет непомерных субсидий правительств, предохраняющих экономику от коллапса и благодаря отчаянным усилиям политиков.
Звук останавливающихся моторов самолета прервал невеселые мысли Хантингтона. Они приземлились.
Над головой зашелестели динамики: "Леди и джентльмены, добро пожаловать в Даллас, международный аэропорт Вашингтона. От имени капитана и всего экипажа самолета..."
Хантингтон терпеливо ждал, пока "Боинг" выруливал по взлетной полосе к приближающемуся зданию терминала из стекла и стали, которое было своеобразной эмблемой аэропорта. Терпение было одной из тех добродетелей, которые Хантингтону пришлось приобрести против своей воли в довольно зрелом возрасте, и его до сих пор удивляла собственная готовность спокойно сидеть и ждать.
Разумеется, никто из его прежних служащих или акционеров никогда не назвал бы Хантингтона терпеливым человеком. Ничего подобного. Они сказали бы, что он был властен, агрессивен, а иногда, к тому же, ужасающе туп. И они были бы абсолютно правы. "Бизнес Уик" однажды назвала его "человеком с телом заднего нападающего, первоклассными мозгами и языком матроса". Именно эти качества помогли Хантингтону преобразовать дряхлеющую семейную фирму, производящую станки, в одну из самых прибыльных, хотя и небольших корпораций страны. И эти же качества чуть не погубили его.
В сорок девять лет Хантингтон был энергичным, подвижным деловым человеком. Но свою пятидесятую годовщину он отметил в палате интенсивной терапии, сраженный обширным инфарктом. Выздоровление его было медленным и мучительным, к тому же врачи предоставили ему небогатый выбор – немедленно отойти от дел или продолжать работать под угрозой внезапной смерти в любой момент. Он передал фирму старшей дочери, а сам стал заниматься тем, что считал более спокойной деятельностью.
Другие мужчины, оказавшиеся в его положении, играют в гольф или бридж или же начинают увлекаться живописью. У Росса Хантингтона были другие интересы. Политические.
Он был одним из первых пассажиров, покинувших борт огромного лайнера. Полет первым классом имел свои преимущества. Например, не надо было продираться к выходу сквозь ряды увешанных сумками и пакетами пассажиров. Именно это больше всего ценил Хантингтон. И еще дополнительное пространство между креслами, позволявшее вытянуть ноги. При росте шесть футов два дюйма Хантингтон был абсолютно уверен, что кресла остальных салонов, кроме первого класса, были сконструированы в расчете на карликов и вечно пищащих маленьких детей.
Когда Хантингтон вышел из самолета и направился к таможне, навстречу ему заспешил мужчина средних лет в темно-сером костюме.
– Мистер Хантингтон?
– Да, – Росс замедлил шаг и взглянул на подошедшего. – Чем я могу быть вам полезен, мистер?..
– Ролинз, сэр. Служба безопасности. – Мужчина вытащил из кармана пиджака удостоверение, раскрыл его и показал Хантингтону.
Тот остановился посреди коридора, ожидая, когда остальные пассажиры пройдут мимо, огибая его, как поток воды высящуюся посреди бурной реки скалу.
С фотографии на удостоверении смотрело лицо Ролинза. Выглядело фото вполне убедительно. Хантингтон вернул мужчине удостоверение.
– Итак?
Агент секретной службы кивнул в сторону выхода без таблички.
– Вам нет необходимости проходить таможню, сэр Мы уже оформили ваши документы. Внизу ждет машина.
Значит, он понадобился им срочно. Черт побери! А ведь он так мечтал о горячем душе и надеялся немного поспать в отеле. Двадцать часов путешествия почти без остановок утомят кого угодно.
– А как же мои вещи?
– Мы все устроили, сэр. Наши люди доставят ваш багаж, – сказал Ролинз. – Там есть что-нибудь такое, что понадобится вам сегодня днем?
Хантингтон покачал головой. Все, что было необходимо ему для сегодняшнего совещания, содержалось в его усталом мозгу и потертом кожаном портфеле. К сожалению. Он улетал в Европу с множеством планов и надежд. И теперь возвращался обратно ни с чем.
Сознание собственного поражения не покидало Хантингтона всю дорогу от здания аэропорта к служебной машине.
* * *
БЕЛЫЙ ДОМ
Вестибюль перед Овальным залом выглядел странно пустым. Обычно комната была полна разных знаменитостей, важных политических деятелей, спортсменов – победителей всевозможных чемпионатов или же солдат воздушной разведки, ожидающих своей очереди для того, чтобы быстренько сфотографироваться с первым человеком нации. Теперь же здесь находились только личный секретарь президента, которая чем-то сосредоточенно занималась за своим столом, и военный помощник в полной форме, державшийся сухо и официально. Хантингтону понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что все это значит. Президент явно расчистил свое обычное расписание на день специально, чтобы выслушать Хантингтона.
Росс расправил плечи и вошел. Несмотря на то, что они с президентом были старыми друзьями, следующие несколько минут вряд ли обещали быть приятными.
Президент поднял глаза от огромного количества бумаг, разложенных перед ним на столе. Прошло два года с момента его избрания, но выражение его лица, на котором как бы читалось "все могу, все сделаю", так привлекавшее американских избирателей, все еще сохранялось, хотя и потускнело. Широкие плечи и мускулистая шея, в молодости хорошо послужившие президенту на футбольном поле. Сейчас же плечи его были чуть сгорблены – на них как бы давил груз постоянных битв с изоляционистскими тенденциями, разрушившими экономику и заставившими сойти с политической арены его предшественника на посту президента. За последние десять лет в Америке уже было два президента, не переизбранных на второй срок. И если в ближайшее время дела не поправятся, нынешний президент вполне мог стать третьим.
Однако, несмотря на сложность ситуации, лицо президента с квадратным подбородком озарилось жизнерадостной улыбкой, придав ему мальчишеский вид, несмотря на седину.
– Росс! Как долетел?
– Нормально. Только устал от долгого перелета.
– Извини за спешку. Но ты, возможно, догадываешься, что мне весьма любопытно услышать, как все прошло. – Президент нажал одну из кнопок на стоящем перед ним телефонном аппарате. – Марла? Позвоните, пожалуйста, в госдепартамент и попросите Термана зайти ко мне сегодня вечером. Ничего официального. Просто на пару коктейлей. Скажите ему, что вернулся Росс Хантингтон. Он поймет, что я имею в виду.
Хантингтон с любопытством взглянул на президента.
– Ты уверен, что это мудрое решение?
Госсекретарь Харрис Терман был помешан на строгом соблюдении протокола и общепринятых дипломатических ритуалов. И ему вовсе не нравилась идея президента использовать старинного друга семьи в качестве неофициального посланника. Хантингтону особенно запомнилась одна из его докладных записок, где в первой же фразе бросались в глаза слова "плохо обдуманное решение", а под конец следовали мрачные прогнозы, обещающие, что "вмешательство непрофессионала только ухудшит положение вещей".
Президент снова улыбнулся, обнажив ряд безукоризненно белых зубов.
– Мой высокочтимый госсекретарь давно уже понял, что ошибался. Теперь он один из твоих самых горячих сторонников. Я показал ему копии писем, которые послал с тобой. Он чуть не лишился дара речи.
Хантингтон вполне мог это понять. Любые контакты глав государств между собой обычно облекались в уклончивые и расплывчатые фразы, намекающие на взаимное уважение и восхищение. Однако в этот раз написанное от руки письмо французскому президенту было написано языком, даже отдаленно не напоминавшим дипломатический. То же можно было сказать и о послании германскому канцлеру. Терман, которого, несомненно, ужаснул тон этих писем, возможно, был благодарен за то, что они будут переданы через неофициальные каналы и без его санкции.
Хантингтон поморщился.
– Теперь я уже не так уверен, что Терман не был прав в самом начале. Мне немногого удалось добиться.
– А я и не думал, что тебе это удастся, Росс. – Президент слегка склонил голову набок и кивнул в сторону старинного глобуса, стоявшего в углу Овального зала. – Мы сами дали загнать себя в угол этим чертовым протекционистам. На сегодняшний день мы имеем такие ограничения и неблагоприятные тарифы пошлин, что удивительно, как это вообще кто-нибудь что-нибудь продает. И никто больше не хочет никого слушать. Почти все правительства крупных стран держатся у власти за счет обещаний "защитить торговлю". Французы. Немцы. Японцы. Каждый из нас. Мы втянуты в экономическую войну, в которой никто не может победить.
Президент покачал головой. На лице его было написано отвращение:
– Но никто не хочет отступить первым. Вожди всего мира, черт бы их побрал! Мы все похожи на кучку малолеток, вопящих, что это другой мальчик ударил первым.
– И ты тоже?
Президент недовольно фыркнул.
– Я в особенности. Если я хотя бы задумаю снизить наши тарифы и квоты на импорт, то весь конгресс, не говоря уже о лейбористах, тут же вцепится мне в горло, выпустив когти и оскалив клыки. Это одна из причин, почему я послал в Париж и Берлин тебя, а не кого-нибудь из тех, в чьих паспортах красуется отметка "Служащий Правительства США". Если кто-нибудь попытается раздуть вокруг этого шумиху, то ты для них чересчур нетерпеливый американский гражданин, желающий поупражняться в дипломатии, частное лицо.
Хантингтон удивленно поднял брови:
– Но тем не менее, ты не ожидал многого от моей миссии?
– Не особенно. Экономическая война зашла слишком далеко для того, чтобы пара слов между воюющими сторонами могла иметь большой эффект. – Президент направил указательный палец в грудь Хантингтона. – Но я действительно хотел, чтобы ты познакомился с моими противниками. Мне необходимо твое непредвзятое мнение об этих людях. И твои предположения относительно того, какими будут их следующие шаги.
– Почему именно мои?
– Потому что ты хитрый, проницательный негодяй, который выдаст мне все как есть, без фиги в кармане. – Президент нахмурился. – Видишь ли, Росс, все остальные попытки анализа ситуации, которыми я располагаю, все так или иначе необъективны. ЦРУ юлит и мямлит, стараясь как можно меньше показать собственное участие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116