Мороз такой, что и костер замерзнет.
Лейтенант соскочил на насыпь, чертыхнувшись, как только его новые армейские сапоги утонули в смеси гравия и полузамерзшей грязи. Чуйков глянул в обе стороны, оценивая протяженность состава. Все, казалось, было в порядке – от дизеля впереди состава до служебного вагона в самом хвосте. А между ними – двадцать товарных вагонов, полных продовольствия и военного снаряжения и одинокий пассажирский вагон, в котором едет его отряд охраны из десяти человек.
Чуйков получил приказ охранять поставки из центра снабжения в Санкт-Петербурге в армейские гарнизоны, дислоцирующиеся около столицы. На земле, где царит упадок, разрываемой национальными конфликтами, оружие, амуниция и легкое противотанковое вооружение были на вес золота. И все же, гораздо больше лейтенант волновался, как бы не украли что-нибудь при выгрузке товара в Москве. Одинокие грузовики часто исчезали где-нибудь на шоссе между двумя городами – легкая добыча для бандитов или дельцов черного рынка, действующих последнее время все более открыто. Но поезда – совсем другое дело.
Лейтенант медленно пошел к тепловозу, по-прежнему злясь на непредвиденную задержку. Ему хотелось оказаться в Москве дотемна. Темнота только позволит грузчикам легче "терять" ценные ящики с грузом. Когда Чуйков открыл дверцу в кабину тепловоза, раздражение его перешло в открытый гнев.
Двое машинистов были укутаны от холода во что попало и к тому же почти невменяемо пьяны.
– Привет, генерал! Добро пожаловать на борт! – Один из двоих мужчин, тот, что покрупнее, помахал фляжкой перед носом Чуйкова. – Хочешь глоточек? Капельку, за одного из храбрых защитников родины, а?
Чуйков с отвращением поморщился. Жидкость в бутылке по запаху напоминала скорее тормозную жидкость, чем водку.
– Уберите эту гадость у меня из-под носа!
Один из машинистов тут же засуетился:
– Хорошо, хорошо. Действительно, не стоит напиваться. Правда, Андрей?
Его напарник кивнул два или три раза, но глаза его были уже настолько остекленевшие от выпитого, что Чуйков вовсе не был уверен, что тот понял своего товарища.
– Чем вы тут, черт возьми, занимаетесь? Немедленно возьмите себя в руки! – Лейтенант прошел внутрь, не обращая внимания на пьяниц. – Где ваше радио?
Великан указал на стену фляжкой, пролив при этом несколько капель на пол. Чуйков посмотрел на коробку с выдранными проводами. Сигнальные огоньки не горели. Эти идиоты отключили радио. Что, черт возьми, происходит?
Его размышления были прерваны жужжанием телефона внутренней связи. Лейтенант поднял трубку.
– Чуйков!
Это был его сержант.
– Извините, что прерываю. Навстречу по дороге движутся машины.
– Сейчас иду.
Чуйков положил трубку, чувствуя, что все больше и больше запутывается в ситуации. Неприятности сыпались на этот поезд одна за другой. Выходя из кабины, он еле протиснулся мимо железнодорожников.
– Подготовьте поезд к движению! И включите это проклятое радио!
Первые страхи лейтенанта улеглись, когда он увидел впереди колонны грузовиков "Урал" с брезентовыми боками армейский джип. Может, компетентные офицеры, старше его по званию, сумеют навести хоть какой-то порядок в этом неожиданном хаосе. Он тут же поспешил к джипу, но поскользнулся и практически съехал с насыпи на обочину дороги.
– Лейтенант Чуйков, командир охраны поезда. – Он отдал честь капитану, сидящему на заднем сиденье машины. – Добро пожаловать!
– Спасибо, лейтенант, – капитан отсалютовал в ответ, поднялся с сиденья и спрыгнул на дорогу, мягко приземлившись на ноги. Это был высокий человек с узким лицом и тонкогубым жестоким ртом. – Данилов. 55-й мотострелковый. Как я понял, диспетчеры передали вам наше предупреждение.
Чуйков озадаченно покачал головой.
– Нет. Ни слова.
Капитан едва слышно выругался. Затем заговорил уже спокойнее:
– Один из моих патрулей заметил какую-то подозрительную активность в десяти километрах дальше по железной дороге. Я думаю, бандиты. До нас доходили слухи, что местные банды собираются для крупного удара. Возможно, это поезд.
От изумления у Чуйкова перехватило дыхание.
– Неужели у этих ворюг действительно хватает духу нападать на солдат?
Данилову явно показались забавными его слова. Он суховато улыбнулся.
– Оказывается, да, лейтенант. – Лицо капитана снова сделалось серьезным. – Ваши люди в том пассажирском вагоне?
Лейтенант кивнул.
– Замечательно. – Данилов поднес к губам серебряный свисток и трижды резко дунул в него.
Прежде чем успели затихнуть трели, из трех ближайших грузовиков начали выпрыгивать люди. Все они были вооружены, но ни один не был в форме. За считанные секунды они разбежались вдоль всего состава, а небольшая группа примерно из десяти человек стала карабкаться по насыпи к пассажирскому вагону.
Чуйков застыл в изумлении на несколько секунд, показавшихся ему бесконечностью. Затем он стал шарить рукой в поисках кобуры, чтобы достать оружие.
– Я бы не стал этого делать, молодой человек, – спокойный голос Данилова слился с еще каким-то звуком, напоминавшим тихий щелчок. – Могу вас заверить, это было бы смертельной ошибкой.
Чуйков медленно обернулся. "Капитан" уже успел вытащить свой пистолет, который был теперь направлен прямо на него. Боже мой! Лейтенант поднял руки над головой. Наступившую тишину разорвала очередь из АК-74. Мужчины обернулись в сторону пассажирского вагона. Бандиты залегли на насыпи с автоматами наготове.
Секунды текли одна медленнее другой.
Неожиданно на платформе между двумя вагонами появился сержант из отряда Чуйкова. Он нес окровавленное тело в солдатской форме.
– Эй, не стреляйте, вы, негодяи! Это всего-навсего я, Ваня. – Сержант скинул труп с поезда и выпрямился. – К сожалению, рядовой Каминский только что попытался стать героем республики. Возможно, его наградят посмертно, а?
Бандиты захохотали.
Данилов, казалось, расслабился. Одной рукой в перчатке он помахал сержанту.
– Ваня! Сукин ты сын! Я чуть в штаны не наложил от страху, когда ты появился.
Маленький кривоногий человечек широко, от уха до уха улыбнулся, потом спрыгнул на насыпь и подошел к ним.
– Извиняюсь, товарищ Данилов. – Он кивнул в сторону Чуйкова. – Я вижу, вы уже познакомились с моим начальством.
– Конечно. Он оказался джентльменом. Большая редкость в наших доблестных вооруженных силах. – Данилов спрятал пистолет в кобуру. – Что ж, я, пожалуй, должен проследить за тем, как работают парни. Нам надо много чего разгрузить, а времени у нас мало.
– Вы не станете... – Конец фразы застрял у Чуйкова в горле.
– Что не станем, мой дорогой друг? – Вежливо спросил Данилов. – Вы думаете, у нас не получится? – Он снова улыбнулся. – Конечно же получится. К тому моменту, когда выяснится, что поезд не попал в одну из железнодорожных катастроф, мои друзья и я, и груз, который вы так тщательно охраняли, будет уже на полпути к Москве. А Москва большой город. Вы очень удивитесь, когда узнаете, как легко могут исчезнуть, раствориться в нем люди и техника.
Главарь бандитов вновь поглядел на кривоногого сержанта.
– Пригляди за лейтенантом, Ваня, – что-то жестокое и холодное промелькнуло вдруг в его глазах. – Позаботьтесь о нем вместо меня, хорошо? – И он двинулся в сторону грузовиков.
– Но почему, сержант, почему? – С горечью спросил Чуйков.
– За деньги, почему же еще? – Сержант грубо, неприятно рассмеялся. – Моя доля в этом деле будет равна годовому окладу. И мне не понадобится целовать задницу всяким придуркам в офицерских погонах.
Чуйков увидел, как оставшихся в живых солдат его отряда с поднятыми руками выводят под прицелом автоматов на насыпь. Лейтенант почувствовал, как внутри него начинает нарастать ярость. Боже правый, он все силы положит на то, чтобы эти бандиты не ушли от наказания. Он поможет военной полиции выследить Данилова и этого проклятого сержанта, где бы они ни прятались. Их самодовольные ухмыляющиеся лица навсегда останутся в его памяти.
Их лица... По телу лейтенанта пробежала дрожь. Они позволили ему увидеть свои лица.
Коротышка-сержант как будто прочел его мысли.
– Вы правы, лейтенант, вам предстоит отправиться именно туда. – Он поднял карабин, который так бережно держал в руках.
Чуйков заметался в панике, кинулся в сторону леса.
Сержант дал ему пробежать с десяток шагов, прежде чем выстрелить.
Три обжигающих удара в спину повалили Чуйкова лицом в грязь. Пальцы его тонули в грязи, пока он тщетно пытался подняться на ноги. Он все еще пытался встать, когда последний выстрел погрузил его в темноту.
* * *
14 ОКТЯБРЯ, ЯРОСЛАВЛЬ
В ста пятидесяти километрах от Москвы великая русская река Волга медленно текла мимо куполов церквей и печных труб Ярославля. Течение несло к югу куски грязного, как и вода, льда – явный признак того, что зима пришла в этом году намного раньше обычного времени. Гололед и неожиданные сильные снегопады уже сделали движение по шоссе от Москвы к Ярославлю весьма рискованным и непредсказуемым.
В городе можно было увидеть и другие признаки беды.
Вереницы усталых женщин и детей с пустыми сумками для покупок тянулись вдоль пустых полок продовольственных магазинов, а хвост очереди стоял снаружи, на главной площади города. Мрачного вида продавщицы в белых халатах и косынках за деревянным прилавком развешивали в крохотные пакеты рацион сухого молока и выдавали крошечные коробочки плавленого сыра.
Усталые лица стоящих в начале очереди сделались еще напряженнее, когда из помещения за прилавком появился обеспокоенный подсобный рабочий и стал шепотом совещаться о чем-то с дородным бородатым директором магазина. Чтобы почти дойти до прилавка, люди двигались в течение нескольких часов. Поставки даже самых необходимых продуктов становились все нерегулярнее, особенно после того, как непривычно ранняя зима сковала льдом реку.
– Послушайте, пожалуйста! – Директор замахал руками, стараясь привлечь внимание. – Я вынужден сделать очень неприятное объявление. В связи с неожиданно высоким спросом израсходованы даже наши неприкосновенные запасы. И поэтому я должен закрыть магазин до тех пор, пока прибудут новые товары... Возможно, до завтра.
Из толпы послышались приглушенные проклятия. Маленькие дети, испуганные злостью, вспыхнувшей в глазах родителей, начали плакать.
Один из стоящих поближе к прилавку мужчин, здоровенный сталевар, вышел из очереди и в упор взглянул на директора.
– Хватит нести всю эту чушь про "неприкосновенные запасы". У вас же есть еще молоко и сыр за прилавком. Так давайте, продавайте!
– Я рад был бы вам угодить. Честное слово. – Толстые пальцы директора нервно затеребили бороду. – Но правила требуют, чтобы я оставил...
– К черту правила! – послышалось из хвоста очереди. – Эти подонки хотят оставить сыр и молоко себе.
Толпа заволновалась, явно соглашаясь с кричавшим. Люди начали толкаться, пытаясь подобраться к прилавку. С громким треском обрушились пустые полки.
Директор побледнел и отпрянул от прилавка.
– Отойдите, отойдите. Не заставляйте нас вмешивать в это дело милицию.
В ответ послышались гневные вопли:
– Жирная свинья! Кровосос! Эксплуататор!
Возглавляемая великаном-сталеваром толпа женщин и мужчин под напором сзади пыталась проникнуть за прилавок. Те, кто оставался сзади, начали бить витрины магазина и швырять на улицу полки и вывески с названиями отделов.
– Есть! Есть! Мы хотим есть! – скандировали они.
Когда толпа пробралась за прилавок, несколько продавцов попытались закрыть собой двери в кладовую. Это было ошибкой. В считанные доли секунды толпа перешла от бранных слов к жестким действиям. Куски дерева, оторванные от сломанных полок и используемые теперь как пики, поднимались и опускались. Кровь текла на кафельный пол магазина и белые стены.
Трясясь от страха, директор молочного магазина попытался ускользнуть. Но сильные руки впились в его полные плечи и вытащили директора назад.
– Нет, свинья! Так просто ты от нас не уйдешь. – Лицо сталевара напоминало перекошенную ненавистью маску.
Директор в ужасе закричал. Он все еще вопил, когда сталевар буквально швырнул его в гущу разъяренной толпы.
* * *
17 ОКТЯБРЯ, КРЕМЛЬ, МОСКВА
Огромный черный "ЗИЛ", не останавливаясь, проехал мимо охраны, стоявшей у Боровицких ворот. Флаги на капоте ясно давали понять, чья это машина, и ни одному солдату, находящемуся в здравом уме, не пришло бы в голову задержать хоть на несколько секунд маршала Юрия Каминова, едущего на встречу с президентом России.
Фырча и выплевывая выхлопные газы, "ЗИЛ" проехал по полого поднимающейся дорожке мимо элегантного фасада построенной в девятнадцатом веке Оружейной палаты и въехал на основную территорию Кремля. Не сбавляя скорости, черный лимузин промелькнул мимо дворцов, соборов, старого здания Верховного Совета, здания Российского парламента. Стайки испуганных птиц и хорошо одетых чиновников спешили поскорее убраться с дороги.
Наконец штабная машина Каминова остановилась возле желтого кирпичного здания Арсенала, бывшего когда-то военным музеем, а сейчас используемого в качестве канцелярии президентом и его советниками. Шофер, молоденький сержант в полном обмундировании быстро выпрыгнул из машины и открыл заднюю дверцу со стороны водителя. Затем он застыл, весь превратившись в зрение и слух и все еще держа дверцу машины открытой.
Маршал, приземистый и коренастый мужчина с грубым крестьянским лицом, вылезая из "ЗИЛа", кивнул шоферу.
– Подожди здесь, Ивановский. Я ненадолго.
Вслед за маршалом из лимузина выбрался еще один офицер. Три звезды на погонах Валентина Соловьева говорили о том, что он был полковником Российской армии. Все остальное в этом человеке – от волос цвета соломы, холодных, как лед, серых глаз, высоких скул его аристократического лица до безукоризненно сшитой формы и начищенных до блеска сапог – делало его прямой противоположностью более пожилого и простоватого Каминова.
Из здания Арсенала заторопился к машине встречающий Каминова чиновник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116