Густав Фрейтаг
Инго и Инграбан
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
1. В 357 году
На возвышении, подле засеки, отделявшей леса турингов от каттов, стоял молодой страж, охраняя крутую тропу, поднимавшуюся в гору от владений каттов. Над ним вздымался могучий бук, вдоль гребня гор, по обеим сторонам, тянулась порубежная ограда, в частом кустарнике цвели ежевика и дикие розы. Юноша держал метательное копье, за спиной у него на ремне висел длинный рог; небрежно прислонившись к дереву, он прислушивался к говору леса, к постукиванию дятла и к тихому шороху ветвей, когда чащей пробирался лесной зверь. Время от времени он нетерпеливо посматривал на солнце и оглядывался назад, где в дальних просеках, в долине, находились оборонительные укрепления и загоны для стада.
Вдруг он наклонился вперед и стал прислушиваться; на тропинке раздались тихие шаги, и сквозь листву деревьев показалась фигура человека, быстрыми шагами поднимавшегося в гору. Страж поправил ремень рога, схватил копье и, выставив его острием вперед, закричал подошедшему к открытой окраине леса:
– Остановись, лесной путник, и скажи присловье, чтобы оно предохранило тебя от моего копья!
Незнакомец кинулся за крайнее дерево, выставил вперед открытую правую руку и сказал:
– Мирно приветствую тебя; я чужеземец и не могу дать тебе решения.
Но страж недоверчиво воскликнул:
– Не вождем, на коне и с прислугой, пришел ты; нет у тебя воинского щита и не похож ты на странствующего торговца с поклажей на телеге!
– Издалека иду я горами и долами; конь мой погиб в водовороте горного потока, и теперь гостеприимства ищу я в твоих дворах, – ответил незнакомец.
– Если ты чужой, то подожди, пока мои товарищи не откроют тебе нашу страну. А между тем, дай мне мир и прими его от меня.
Мужчины зорко наблюдали друг за другом; прислонив свои копья к пограничным деревьям, они вышли на открытое место и подали руки, при этом не переставая внимательно следить за лицом и движениями соперника. Страж с прямодушным удивлением смотрел на гордое лицо, прямую осанку и могучую руку чужеземца, который был постарше него.
– Не легка была бы битва с тобой на мечах на зеленой мураве, – откровенно сказал он. – За нашей скамьей я почти самый высокий, но глядя на тебя, я должен задирать голову вверх. Приветствую тебя под моим деревом, отдохни, а я тем временем возвещу о твоем приходе.
Незнакомец спокойно последовал приглашению, а страж поднес к губам рог и извлек из него сильный звук, разнесшийся по родным долинам. Суровые звуки эхом отразились от гор. Страж взглянул на хижины в далеких просеках и самодовольно кивнул головой, потому что перед домами уже заметно было движение, и вскоре к возвышению поспешно направился всадник.
– Ничего нет лучше могучего звука из турьего рога! – улыбаясь, сказал он и соскользнул на луговую траву подле незнакомца, причем его быстрый взор полетел вдоль просек в чужие долины.
– Скажи, странник, быть может, тебя преследуют, быть может, видел ты в лесу воинов?
– Не звучит в лесу ничего, кроме того, что свойственно лесу, – отвечал незнакомец. – Ни один лазутчик каттов не наблюдал тропы моей в течение шести дней и ночей.
– Сыны каттов рождаются слепыми, как щенки! – с презрением вскричал страж, – Но если ты избежал их сторожевые посты, значит, хорошо известны тебе лесные тайники.
– Предо мною был свет, за мною – тьма! – гордо ответил чужеземец.
Страж с участием взглянул на незнакомца, на загорелом лице которого ясно обозначалась истома; тело его тяжело прислонилось к древесному стволу.
Страж размышлял одно мгновение.
– Если ты опасался мести каттов, то по целым дням должен был быть лишен огня и дыма и питаться в пути дурной пищей, потому что нет теперь в лесу ни ягод, ни диких плодов. Я принадлежу к скамье вождя и не знаю, предложит ли он тебе хлеба и соли, но я не могу видеть в лесу голодного человека. Возьми и поешь из моей сумки.
С этими словами страж достал из-за дерева сумку из шкуры барсука и предложил находившиеся в ней мясо и черный хлеб. Незнакомец признательно взглянул на него, но не тронулся с места. Тогда страж протянул ему маленький рог, приподнял деревянную крышку и ласково сказал:
– Возьми также и соли. Под деревом мой дом, и я здесь хозяин.
– Да будет благословен дар богов, – проговорил чужеземец. – Отныне мы друзья!
И он стал жадно есть, а юноша с удовольствием смотрел на него.
– Приятна обязанность стража, если красное солнышко пробивается лучами сквозь листву деревьев, – продолжал незнакомец, – но лесному караульщику необходимо мужество, когда бурной ночью завывает бор.
– Пограничная межа посвящена здесь добрым богам, – ответил юноша, – с обеих сторон бегут в долину священные ручьи, и знакомы лесным обитателям ночные песни деревьев.
– Молод ты годами, – вновь проговорил незнакомец. – Но если твой господин поручает тебе, одному, стражу границ страны, значит, он питает к тебе большое доверие.
– У межевой ограды стоят еще и другие, – пояснил страж. – Мы не опасаемся вторжения неприятельских отрядов нагорными лесами, потому что трудно чужой ноге, по скалам и через лесные ручьи, проникнуть за гряду. Но молва гласит, будто недавно на римской границе возгорелась жестокая брань между аллеманами и Кесарем, которого называют Юлианом, и десять дней тому назад, ночью, пронеслась у нас в воздухе лютая рать бога, – и юноша робко взглянул вверх. – С того времени мы охраняем границу.
Незнакомец повернул голову и в первый раз посмотрел на родину своего товарища. Горные возвышения многочисленными грядами тянулись одно за другим, пересекаемые поперечными глубокими долинами, и там, где они расширялись в прогалины, виднелась белая пена водного потока.
– Теперь поведай мне, товарищ, чье знамение носишь ты и куда ведешь ты меня?
– Во всех долинах, которые видит глаз твой и дальше, до самых равнин, начальствует сын Ирмфрида, Ансвальд, и я служу ему.
– На чужбине я слышал, что великий король правит народом турингов, и имя ему – Бизино, – сказал путник.
– Правду слышал ты, – подтвердил юноша. – Но искони эта лесная страна свободно управляется собственным княжеским родом, и великий король доволен, если мы охраняем границы и каждый год шлем коней к его двору. Мало заботимся мы, полесовщики, о короле, и наш начальник, Ансвальд, редко выезжает к двору, в королевский замок.
– И король Бизино не считает стад, которые я вижу там, возле хижин? – снова спросил незнакомец.
– Гм… однажды по деревням пронесся звук оружия, потому что королю захотелось откармливать своих вепрей под нашими дубами, и вздумал он охотиться за дикими быками в наших лесах. Но уже давно ничего об этом не слышно.
Незнакомец важно взглянул на долину.
– Где двор твоего господина?
– При выходе из гор, в трех часах расстояния для хорошего ходока, но конь донесет нас туда гораздо скорее. Слышишь ли топот копыт? Рог возвестил моим товарищам, что надо провести чужеземца, и тот, кто должен сменить меня, уже спешит.
По горной дороге поднимался всадник, статный юноша, ростом и движениями похожий на стража. Он соскочил с коня и негромко поговорил со своим товарищем, который передал ему рог, перекинул через плечо сумку и предложил коня чужеземцу.
– Я пойду за тобой, – уклонился тот и, жестом приветствуя нового стража, с любопытством посматривающего на незнакомца, направился со своим проводником в долину.
Среди лесных исполинов, длинные мшистые ветви которых темным серебром сверкали на солнце, к извилистому руслу потока вела стремнистая тропа. Корни деревьев, подобно гигантским змеям стлались по дороге, и извивались высокими арками там, где лежавшие под ними валуны были унесены водой. На берегу потока преградой лежали наносные деревья и огромные кучи сухого тростника; силой вешних вод разметало во все стороны свалившиеся древесные стволы, и с оголенными ветвями, в диком беспорядке лежали они, но нож лесных обитателей проложил узкую дорогу через сплетение ветвей. Быстрыми шагами спускались путники под гору, широкими прыжками переносясь с камня на камень, от дерева к дереву. Страж шел впереди и часто высоко вздымался он вверх, подобно мячу, который резво прыгает, пущенный вниз по скату. Там, где широкий ручей преграждал дорогу, он, чтобы подбодрить товарища, отпрыгивал назад.
Юноша бросил поводья коню на шею, и послушно, словно собака, шел за ним жеребец, которому неровная дорога была нипочем. С удовольствием измерив глазами широкий прыжок, сделанный незнакомцем через ручей, страж стал разглядывать следы на мягкой почве.
– Слишком могуч шаг твой для утомленного человека, – сказал он, – и сдается мне, что прежде ты уже широко прял шаги на ратном поле. По следам твоим вижу я, что ты принадлежишь к нашему народу, потому что носок ноги твоей выдается вперед, и сильно напирает ступня на мякоть. По твоему говору поначалу я принял тебя за чужеземца. А случалось ли тебе видеть следы римлян?
– Нога у них мала и ходят они короткими шагами, опираясь на всю подошву, как утомленные люди…
– То же самое говорят и наши, которым случалось побывать на западе. Но до сих пор я видел только безоружных торговцев черноволосым народом, – прибавил юноша.
– Да удалят жены судеб ноги римлян от пределов наших! – ответил незнакомец.
– Ты говоришь, как наши старики, но мы, молодые, полагаем, что если римляне не придут к нам, то мы сами отправимся на них. Ибо дивна земля их: все дома из разноцветного камня, целый год кротко светит солнце, а зимой зелена земля; из серебра скамьи и стулья, в золотых украшениях и шелковой одежде пляшут девы и в полном величии является властительный воин.
Напрасно он ждал ответ от незнакомца; они безмолвно шли друг подле друга, наконец юноша схватил коня за поводья.
– Здесь дорога становится лучше, – сказал он, – садись на коня, чтобы к вечеру мы прибыли на место.
Незнакомец схватился за загривок коня и резко вскочил в седло. Его проводник одобрительно кивнул головой и тихонько свистнул; конь большими скачками понес всадника в долину, а юноша побежал подле него, потрясая копьем и порой покрикивая на коня, который тогда поворачивал голову и издавал ответное ржание.
– Что это за жены в светлых одеждах? – спросил незнакомец, остановившись близ прогалины на возвышении и заглянув через ограду.
– А! – воскликнул страж. – Это служанки пришли из господского дома. Вот бурая корова Фриды. Слышишь бубенчик, который висит у нее на шее? А вот и сама девушка.
Его зардевшееся лицо показывало, что эта встреча была ему приятна.
– Взгляни на эти старые хижины. В них живет древний пастух; летом деревенское стадо отправляется на лесные пастбища, а наши девушки приходят и уносят в господский дом содержимое погреба.
Они вступили на прогалину; страж снял жерди, заграждавшие вход в загон, и незнакомец въехал за ограду, где с ревом бегали коровы, в то время, как жена пастуха со своими служанками вносила молочную утварь в прохладный погреб, сложенный из камня и мха и предохранявший от солнца длинные ряды посуды с молоком.
– Желаю тебе удачи, незнакомец! – вскричал страж. – Сама Ирмгарда, дочь нашего господина, находится здесь, чтобы взглянуть на стадо. Если она будет к тебе благосклонна, то можешь ожидать хорошего приема.
– Которую же назвал ты так по имени? – спросил незнакомец.
– Вон ту, что распоряжается служанками, впрочем, ты легко узнаешь ее.
Девушка стояла подле телеги, запряженной двумя быками и долженствовавшей свозить в господский дом творения молочной: сбитое масло в бочках из дерева дикой сливы и приправленные тмином сыры, завернутые в зеленые листья.
– Поди к ней, друг, и скажи, что чужеземец пришел с просьбой. Я опасаюсь говорить с дочерью твоего господина, прежде чем ее отец не укажет мне место у очага. Но раз уж мы приятели, то, насколько это возможно, благосклонно поговори обо мне.
Незнакомец соскочил с коня и издали приветствовал девушку.
Свободно вились золотистые кудри вокруг ее высокого стана, обрамляя крепкие формы девственного облика и ниспадая до самых бедер. Выложенный серебром пояс стягивал ее белое полотняное платье, поверх которого была накинута короткая верхняя одежда, вытканная из тонкой шерсти и нарядно вышитая иглой. Она взглянула на незнакомца своими большими глазами и легким движением головы ответила на его почтительный поклон.
Страж подошел к дочери своего господина.
– Чужеземец просит уголка на нашей скамье и места у очага для своей утомленной в пути головы; я провожаю его во двор, чтобы вождь решил его участь.
– Три дня отдыха даем мы путнику, посылаемому нам богами. Кто бы ни был приходящий с просьбой к очагу нашему, добрый ли он или лихой человек, но в течение трех дней он пользуется помещением и затем уже отец спросит, добрый ли он человек и достоин ли крова нашего. Тебе известно, Вольф, что много буйных людей бродит теперь по стране, навлекая проклятие, идущее по их стопам, на дом честного человека.
– Он выглядит человеком, честно поступающим в отношении друзей и недругов, – сказал юноша.
Девушка быстро взглянула на незнакомца.
– Если он таков, как ты говоришь, то мы рады его приходу. Дай ему кружку молока, Фрида!
Незнакомец напился и, отдавая кружку Фриде, сказал:
– Да будет благословенна твоя благодетельная рука. Первый привет в этой стране был предложен мне от души добросердечным человеком, да будет же и второй предвозвестником того, что и в господском доме я найду мир, которого так страстно желаю.
Между тем страж поймал для себя одного из коней, бегавших в отдельном загоне. Он уже приготовился было сесть на коня, как вдруг к нему подошла краснощекая Фрида.
– Тебе посчастливилось во сне, Вольф, – начала подтрунивать она. – Когда ты дрыхнул, на межевом кусте терновника уселась залетная птичка. Как спалось тебе, караульщик, на тернистом ложе?
– Сова не давала мне спать и все выла она по Фриде, что стоит по ночам у плетня да думает-гадает, откуда приедет к ней муженек.
– Видела я щегленка на засохшем кусте и собирал он старый пух репейника для брачного ложа богача Вольфа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42