сантехника акции скидки москва
Непонятно, каким образом он вдруг стал руководителем и одним из организаторов демонстраций. С утра до вечера бегал он из школы в школу, из лавки в лавку, из квартала в квартал, договаривался о времени и месте сбора, а потом сам вел через всю Тирану толпы разгневанных людей. Вечером бежал в кафе «Курсаль», где его ждали товарищи, такие же измотанные и невыспавшиеся, как и он сам, но старавшиеся не поддаваться усталости. Всего неделю назад они совсем не знали друг друга, а теперь стали чем-то вроде штаба, организационного центра демонстраций. Кто их назначил? Никто. Как-то само собой получилось, что они отдавали распоряжения, словно кто-то официально им поручил это.
Хамди вошел в здание почты и телеграфа и направился в помещение телефонной станции.
– Ну, что там, джа Риза?
Риза-эфенди, поседевший, без своей привычной черной шапочки, огорченно повернулся к нему:
– Плохи наши дела, Хамди. Итальянцы заняли Дуррес. Наши солдаты сражались, как настоящие мужчины, да офицеры их предали. Все сбежали и прихватили с собой орудийные затворы. Солдаты остались с одними винтовками против фашистских пушек и танков. Один наш пулеметчик, унтер-офицер, задал им жару. Они несколько раз откатывались, ничем его взять не могли. Только когда убило его, тогда и прошли. Во Влёре и Шендине тоже стрельба.
– А в Саранде как?
– Не знаю. Оттуда ничего не слышно.
– Ну значит, к вечеру будут тут.
– Сегодня вряд ли. Бази из Цаны разрушил Шиякский мост. Итальянцы остались на той стороне. Но завтра уж наверняка будут здесь.
– Еще есть что-нибудь?
Риза-эфенди сделал ему знак приблизиться и зашептал на ухо:
– Королева со всем семейством уехала.
– Куда?
– В Грецию.
– А сам?
– Не знаю.
Зазвенел телефон.
– Алло!
На той стороне провода низкий голос, картавя, сказал:
– Телефонная станция? Говогят из коголевского двогца. Сгочно соедините с домом господина Джафег-бея Юпи.
Риза-эфенди переключил рычажки.
– Кто это? – спросил Хамди.
– Генерал Аранити.
– Чего еще понадобилось этой скотине? Его место в армии! Ну и командующий у нас! Нашли от кого ждать защиты – от осла!
В доме Джафер-бея Юпи никто не поднял трубку. Затем, с перерывами, между Ризой-эфенди и генералом происходил следующий разговор:
– Дайте мне дом Фейзи-бея Ализоти.
– Там никто не отвечает.
– Соедините меня с Нугедин-беем Гогицей.
– Он не отвечает.
– Замолчи, дугень.
– Простите?
– Это я не тебе, это я тут говогю одному дугню.
Риза-эфенди отключил связь и взглянул на Хамди.
– Куда подевались все министры, а, джа Риза?
Тот передернул плечами.
– Известно куда. Попрятались или разбежались. Небось уже давным-давно в Греции.
Хамди отправился в кафе «Курсаль», где его ждали товарищи. Что делать теперь? Демонстрации больше не имеют смысла. Они сыграли свою роль. Сейчас дело за оружием. А король не открыл армейских складов.
– Король исчез.
– Правда? А куда?
– Сбежал. Я сам видел, как машины ушли в сторону Эльбасана.
– Этого следовало ожидать.
– Ну и подвел же он нас под монастырь!
– Ах, сволочь!
Немногочисленные прохожие, повстречавшиеся Хамди на улице, не скрывали своего возмущения.
Хамди вошел в кафе «Курсаль». Кроме его товарищей, организаторов демонстраций, в зале никого больше не было.
– Присаживайтесь, Хамди. Как дела?
Хамди сообщил в двух словах, что удалось узнать.
– И что ж теперь делать будем? – спросил Хюсен, чиновник министерства иностранных дел.
– А что теперь? Демонстрации уже ни к чему! – ответил ему учитель.
– Не понимаю, почему не дали оружия народу? – недоуменно воскликнул экономист.
– Потому, что боялись народа, – ответил Хамди.
– Но ведь народ заодно с королем, – сказал Хюсен.
– Зато король не заодно с народом, – ответил публицист. – Он не собирался драться с итальянцами.
– Может, он и не уехал? Может, он ушел в горы. Откуда мы знаем?
– Знаем. Он сегодня будет в Греции.
– Но ведь он говорил, что будет сражаться в горах.
– Если так, то мы будем с ним.
– Да мы не то что с ним, с самим чертом объединимся, лишь бы бороться против итальянцев, – сказал учитель.
Хюсен разозлился. Вот уже целую неделю он был знаком с этими людьми и был просто уверен, что они, так же как и он, преданы королю. А они, выходит, его враги!
– Всем коньяку, – заказал экономист.
В дверях появился журналист Вехби Лика.
– Добрый вечер, господа. Что нового?
Никто не ответил.
– Я слышал, наши отбросили этих макаронников.
– Итальянцы заняли Дуррес и стоят у Шияка, – сказал Хюсен. – Наши выполнили свой долг. Шиякский мост взорван. Мы остановим их в Шияке.
Вехби Лика в растерянности захлопнул блокнот.
– А король?
– Он уехал.
– Вот это новости! Ну спасибо!
– Ты куда?
– В редакцию.
Они опять помолчали.
– Я уверен, что господин Вехби сейчас придет в редакцию и настрочит пламенную статью.
– Почему это?
– Надо же поздравить итальянцев с прибытием!
– А завтра появится в черной рубашке и первый вскинет руку по-фашистски.
– Да и министры не замедлят сделать то же самое, – сказал Хамди.
– Министры преданы королю, – возразил Хюсен.
– Завтра увидим, – сказал учитель, поднося ко рту рюмку.
– Ну а нам что делать?
– Не знаю.
– Бежать надо, – заявил экономист.
– Куда?
– В Югославию.
– И я с тобой, – решил Хюсен.
– Мне с вами по пути, – присоединился учитель.
– Тогда двинемся, пока не поздно, – предложил публицист. – Идешь, Хамди?
– Нет, я остаюсь, – сказал Хамди.
– Почему?
– Народ сейчас нуждается в нас, во всех, кто ему предан.
– Глупости! – вскрикнул экономист. – Итальянцы вас арестуют, могут и убить. А из-за границы мы скорее поможем Албании.
– Пусть хоть камни с неба сыплются, я все равно останусь на родине.
– И что же ты будешь тут делать?
– Сражаться!
– Чем, кулаками?
– Найдем чем. Народ ненавидит захватчиков, правда, он пока неорганизован, невооружен.
– У нас вон была армия, а какой толк?
– Это потому, что во главе стоял изменник. Король и не собирался бороться.
– Король не изменник, – вскинулся Хюсен.
– Ну назови его по-другому, если можешь.
А я говорю, надо уходить, – опять вмешался экономист. – Вооружайся не вооружайся, все равно нам в Италией не справиться. Это ж такая сила!
– Не лучше ли нам поладить с итальянцами? Вотремся к ним в доверие, может, хоть что-то спасем, – сказал публицист.
– Итальянцы не такие дураки, – ответил учитель. – Сотрудничая с ними, мы принесем Албании еще больше вреда.
– Вот именно. Албанию всегда губили не столько сами захватчики, сколько их пособники из местных, – поддержал Хамди. – Захватчик есть захватчик, с ним все ясно. Местные предатели – вот кто направляет его руку, вот кто губит своих же. Если бы не предатели, никакие захватчики нам не были бы страшны.
– Я никогда не надену черную рубашку, – сказал учитель.
– Ну что ж, нам, видно, не по пути.
– Да уж, видно, так.
– Я остаюсь с тобой, Хамди, – решил учитель.
Послышались выстрелы, сначала где-то вдалеке, потом все ближе.
– Итальянцы, – сказал публицист.
– Прошу вас, уходите! Я закрываю! – встревожился хозяин кафе.
– Это просто так кто-то стреляет, перестрелки-то нет.
– Есть ли, нет ли, уходите!
– Что это за крики?
– Погодите, вроде бы сюда идут.
– Ради бога уходите!
XII
Лёни, подхваченный толпой и подталкиваемый со всех сторон, протиснулся наружу. Здесь уже не толкались, но в темноте он потерял товарищей. Впереди мелькали тени заключенных, которые, окликая друг друга, переговаривались на всех диалектах албанского языка.
Лёни позвал Хаки, но никто не откликнулся.
Заключенные группками разбегались в разные стороны. Лёни на мгновение задержался, не зная, куда направиться. В Тирану его привезли ночью в крытом грузовике, в наручниках, и, кроме старого брезента, да отвратной рожи жандарма Камбери, он по пути ничего не видел. В какой стороне его деревня? Он взглянул на небо, и ему показалось, что и звезды здесь другие.
– Беги, дурак! – крикнул ему на бегу какой-то заключенный. – Что стоишь как столб? Хочешь, чтоб поймали?
Присоединившись к одной из групп, Лёни выбежал на широкую улицу. Впереди были слышны возгласы заключенных. Те, что раздобыли винтовки, стреляли в воздух. Со всех сторон тоже стреляли и кричали.
Вскоре он устал от быстрого бега. Спирало дыхание, ноги стали как ватные. За два года он почти отвык ими пользоваться! Недаром Хаки советовал ему побольше ходить во время прогулки!
Выбежали на какую-то площадь, окруженную черневшими в темноте домами, которые поразили Лёни своей величиной.
– Давай пошевеливайся!
– Куда мы идем?
– Во дворец!
– Какой дворец?
– Иди и не спрашивай.
Пробежав через обширный парк, они вошли во дворец, сиявший огнями над погруженным во мрак городом. Широкие коридоры привели их в большой зал, освещенный люстрами. Заключенные разбрелись по дворцу. Кто-то уже возвращался, нагрузившись добром, вскинув на плечо прекрасный ковер, кто-то сдергивал с окна плюшевую штору, кто-то пытался взгромоздить себе на спину кресло.
– Что они делают?
– Не видишь? Давай, бери и ты!
Странным показался Лёни совет: даже если б он что-нибудь и взял, куда он это понесет?
Неожиданно все захлопали, отступая к стенам и освобождая середину зала. Лёни сразу узнал показавшегося в одной из дверей здоровяка в генеральском мундире: это был Тими, угольщик из Девола. Напялив прямо поверх одежды брошенный кем-то из адъютантов мундир, он шествовал важно, как настоящий генерал. На него нельзя было смотреть без смеха. Из-под распахнутого мундира виднелась нестираная рубаха и волосатая грудь; козырек надетой набекрень фуражки прикрывал один глаз; сапоги Тими, видно, не нашел, из-под галифе торчали надетые на шерстяные носки старые опинги из автомобильной покрышки. Но и в таком виде Тими был очень похож на Ахмета Зогу, каким Лёни видел его на фотографиях.
Величественно прошествовав по проходу, образованному заключенными, Тими остановился у рояля, приложив руку к сердцу, как этого требовал зогистский церемониал приветствия, опустился на круглый табурет, потом, взмахнув руками, ударил что есть мочи по клавишам. Зал взорвался какофонией звуков и мощным хохотом заключенных. Тими вскочил, в притворном гневе схватился рукой за шнур аксельбантов на груди и, вскинув голову, вперил взгляд в потолок.
Кто-то крикнул:
– Тихо! Его высокое величество желает говорить!
Подождав, пока стихнет шум, Тими заговорил ораторским тоном:
– Я уверен в том, что вы, господа, обшарите здесь все углы и прихватите все, что только есть в нашем дворце. Высочайше повелеваем вам подмести все подчистую.
Снова поднялся шум и хохот.
Тими поднял руку.
– Тихо! Тихо!
– Слушайте его высокое величество!
Когда опять наступила тишина, Тими продолжал свою речь:
– Господа! Я нисколько не сомневаюсь в том, что албанское королевство приказало долго жить. Чтоб ему никогда больше не воскреснуть!
– Аминь! – выкрикнул кто-то.
Все засмеялись. Лёни даже позабыл, где находится, и смеялся от всей души.
Он вдруг почувствовал чью-то руку на своем плече.
– Лёни.
– Хамди!
Он кинулся к товарищу.
– Уйдем отсюда.
В коридоре они еле протиснулись сквозь толпу сновавших туда-сюда людей с добычей на плечах.
Во дворе какой-то человек в высокой феске вел под уздцы двух белых венгерских лошадей, следом трусил белый жеребенок.
– Куда ведешь? – окликнул парень, вбежавший в ворота парка.
– Домой!
– Да брось ты их, недотепа, ведь все равно отберут! Куда спрячешь?
– А это уж мое дело! Пускай найдут, коли они такие умные!
– Как ты здесь оказался? – спросил Хамди.
– Сам не знаю.
– А Хаки где?
– Да я потерял его, когда вышли из тюрьмы, темно было. Ты знаешь, Хайдара убили.
Хамди остановился.
– Да ты что!
– Убили Хайдара! Подло убили!
– Кто убил?
– Его враг, Абаз Купи.
Им загородили дорогу.
– Что там во дворце происходит?
– Грабят, вот что.
– А его высокое величество где же?
– А его собачье величество давным-давно в Греции! – зло крикнул Хамди.
– Да ну!
– Албанец – он албанец и есть, – сказал кто-то. – Ему лишь бы где поживиться.
– Недаром говорят: «Arnavut bicimsiz millet», Убогий народ албанцы (турецк.).
– добавил другой.
Лёни с Хамди свернули в переулок.
– Куда ты меня ведешь, Хамди?
– Ко мне домой.
– А Хаки?
– И Хаки найдется.
XIII
Господин Вехби Лика приколол к черной рубашке итальянский орден, поправил галстук и застыл перед зеркалом, с удовольствием оглядывая себя в новом одеянии. Затем принялся отрабатывать фашистское приветствие, вскидывая руку вверх. Попробовал было поднять руку, полусогнутую в локте, но в конце концов остановился на том, что руку надо поднимать не сгибая и как можно выше, это будет свидетельствовать о «бодрости и жизнерадостности журналиста нового фашистского порядка».
Довольный собою, он сунул в задний карман брюк блокнот и отправился в парламент: в тот день «отцы нации» давали еще одно представление, последнюю комедию в честь «гостей». Впрочем, последнюю ли?
Зал заседаний поражал чернотой, но не оттого вовсе, что депутаты надели траур по утраченной независимости Албании или по случаю бесславного падения своего хозяина Ахмета Зогу. Просто большинство «избранников народа» успели облачиться в фашистскую форму.
Заседание на сей раз открыл не древний председатель парламента; некоторые депутаты пожалели даже, что им не удастся подремать под его бормотанье. Вместо него на трибуне появился Джафер-бей Юпи, друг и ближайший соратник его высокого величества Зогу Первого, его правая рука, главный инспектор королевского двора, главный советник короля албанцев, удостоенный медали «Моим товарищам», и прочее и прочее. Его превосходительство, я уверен, всенепременно поднимет голос протеста против учиненного над Албанией насилия, голос его вознесется под небеса, оповещая весь мир, что есть еще в Албании истинные патриоты, такие, как он сам, и они не смирятся вовек с грубым захватом независимой страны. Много гневных слов услышат сегодня «отцы нации» на своем историческом заседании.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
Хамди вошел в здание почты и телеграфа и направился в помещение телефонной станции.
– Ну, что там, джа Риза?
Риза-эфенди, поседевший, без своей привычной черной шапочки, огорченно повернулся к нему:
– Плохи наши дела, Хамди. Итальянцы заняли Дуррес. Наши солдаты сражались, как настоящие мужчины, да офицеры их предали. Все сбежали и прихватили с собой орудийные затворы. Солдаты остались с одними винтовками против фашистских пушек и танков. Один наш пулеметчик, унтер-офицер, задал им жару. Они несколько раз откатывались, ничем его взять не могли. Только когда убило его, тогда и прошли. Во Влёре и Шендине тоже стрельба.
– А в Саранде как?
– Не знаю. Оттуда ничего не слышно.
– Ну значит, к вечеру будут тут.
– Сегодня вряд ли. Бази из Цаны разрушил Шиякский мост. Итальянцы остались на той стороне. Но завтра уж наверняка будут здесь.
– Еще есть что-нибудь?
Риза-эфенди сделал ему знак приблизиться и зашептал на ухо:
– Королева со всем семейством уехала.
– Куда?
– В Грецию.
– А сам?
– Не знаю.
Зазвенел телефон.
– Алло!
На той стороне провода низкий голос, картавя, сказал:
– Телефонная станция? Говогят из коголевского двогца. Сгочно соедините с домом господина Джафег-бея Юпи.
Риза-эфенди переключил рычажки.
– Кто это? – спросил Хамди.
– Генерал Аранити.
– Чего еще понадобилось этой скотине? Его место в армии! Ну и командующий у нас! Нашли от кого ждать защиты – от осла!
В доме Джафер-бея Юпи никто не поднял трубку. Затем, с перерывами, между Ризой-эфенди и генералом происходил следующий разговор:
– Дайте мне дом Фейзи-бея Ализоти.
– Там никто не отвечает.
– Соедините меня с Нугедин-беем Гогицей.
– Он не отвечает.
– Замолчи, дугень.
– Простите?
– Это я не тебе, это я тут говогю одному дугню.
Риза-эфенди отключил связь и взглянул на Хамди.
– Куда подевались все министры, а, джа Риза?
Тот передернул плечами.
– Известно куда. Попрятались или разбежались. Небось уже давным-давно в Греции.
Хамди отправился в кафе «Курсаль», где его ждали товарищи. Что делать теперь? Демонстрации больше не имеют смысла. Они сыграли свою роль. Сейчас дело за оружием. А король не открыл армейских складов.
– Король исчез.
– Правда? А куда?
– Сбежал. Я сам видел, как машины ушли в сторону Эльбасана.
– Этого следовало ожидать.
– Ну и подвел же он нас под монастырь!
– Ах, сволочь!
Немногочисленные прохожие, повстречавшиеся Хамди на улице, не скрывали своего возмущения.
Хамди вошел в кафе «Курсаль». Кроме его товарищей, организаторов демонстраций, в зале никого больше не было.
– Присаживайтесь, Хамди. Как дела?
Хамди сообщил в двух словах, что удалось узнать.
– И что ж теперь делать будем? – спросил Хюсен, чиновник министерства иностранных дел.
– А что теперь? Демонстрации уже ни к чему! – ответил ему учитель.
– Не понимаю, почему не дали оружия народу? – недоуменно воскликнул экономист.
– Потому, что боялись народа, – ответил Хамди.
– Но ведь народ заодно с королем, – сказал Хюсен.
– Зато король не заодно с народом, – ответил публицист. – Он не собирался драться с итальянцами.
– Может, он и не уехал? Может, он ушел в горы. Откуда мы знаем?
– Знаем. Он сегодня будет в Греции.
– Но ведь он говорил, что будет сражаться в горах.
– Если так, то мы будем с ним.
– Да мы не то что с ним, с самим чертом объединимся, лишь бы бороться против итальянцев, – сказал учитель.
Хюсен разозлился. Вот уже целую неделю он был знаком с этими людьми и был просто уверен, что они, так же как и он, преданы королю. А они, выходит, его враги!
– Всем коньяку, – заказал экономист.
В дверях появился журналист Вехби Лика.
– Добрый вечер, господа. Что нового?
Никто не ответил.
– Я слышал, наши отбросили этих макаронников.
– Итальянцы заняли Дуррес и стоят у Шияка, – сказал Хюсен. – Наши выполнили свой долг. Шиякский мост взорван. Мы остановим их в Шияке.
Вехби Лика в растерянности захлопнул блокнот.
– А король?
– Он уехал.
– Вот это новости! Ну спасибо!
– Ты куда?
– В редакцию.
Они опять помолчали.
– Я уверен, что господин Вехби сейчас придет в редакцию и настрочит пламенную статью.
– Почему это?
– Надо же поздравить итальянцев с прибытием!
– А завтра появится в черной рубашке и первый вскинет руку по-фашистски.
– Да и министры не замедлят сделать то же самое, – сказал Хамди.
– Министры преданы королю, – возразил Хюсен.
– Завтра увидим, – сказал учитель, поднося ко рту рюмку.
– Ну а нам что делать?
– Не знаю.
– Бежать надо, – заявил экономист.
– Куда?
– В Югославию.
– И я с тобой, – решил Хюсен.
– Мне с вами по пути, – присоединился учитель.
– Тогда двинемся, пока не поздно, – предложил публицист. – Идешь, Хамди?
– Нет, я остаюсь, – сказал Хамди.
– Почему?
– Народ сейчас нуждается в нас, во всех, кто ему предан.
– Глупости! – вскрикнул экономист. – Итальянцы вас арестуют, могут и убить. А из-за границы мы скорее поможем Албании.
– Пусть хоть камни с неба сыплются, я все равно останусь на родине.
– И что же ты будешь тут делать?
– Сражаться!
– Чем, кулаками?
– Найдем чем. Народ ненавидит захватчиков, правда, он пока неорганизован, невооружен.
– У нас вон была армия, а какой толк?
– Это потому, что во главе стоял изменник. Король и не собирался бороться.
– Король не изменник, – вскинулся Хюсен.
– Ну назови его по-другому, если можешь.
А я говорю, надо уходить, – опять вмешался экономист. – Вооружайся не вооружайся, все равно нам в Италией не справиться. Это ж такая сила!
– Не лучше ли нам поладить с итальянцами? Вотремся к ним в доверие, может, хоть что-то спасем, – сказал публицист.
– Итальянцы не такие дураки, – ответил учитель. – Сотрудничая с ними, мы принесем Албании еще больше вреда.
– Вот именно. Албанию всегда губили не столько сами захватчики, сколько их пособники из местных, – поддержал Хамди. – Захватчик есть захватчик, с ним все ясно. Местные предатели – вот кто направляет его руку, вот кто губит своих же. Если бы не предатели, никакие захватчики нам не были бы страшны.
– Я никогда не надену черную рубашку, – сказал учитель.
– Ну что ж, нам, видно, не по пути.
– Да уж, видно, так.
– Я остаюсь с тобой, Хамди, – решил учитель.
Послышались выстрелы, сначала где-то вдалеке, потом все ближе.
– Итальянцы, – сказал публицист.
– Прошу вас, уходите! Я закрываю! – встревожился хозяин кафе.
– Это просто так кто-то стреляет, перестрелки-то нет.
– Есть ли, нет ли, уходите!
– Что это за крики?
– Погодите, вроде бы сюда идут.
– Ради бога уходите!
XII
Лёни, подхваченный толпой и подталкиваемый со всех сторон, протиснулся наружу. Здесь уже не толкались, но в темноте он потерял товарищей. Впереди мелькали тени заключенных, которые, окликая друг друга, переговаривались на всех диалектах албанского языка.
Лёни позвал Хаки, но никто не откликнулся.
Заключенные группками разбегались в разные стороны. Лёни на мгновение задержался, не зная, куда направиться. В Тирану его привезли ночью в крытом грузовике, в наручниках, и, кроме старого брезента, да отвратной рожи жандарма Камбери, он по пути ничего не видел. В какой стороне его деревня? Он взглянул на небо, и ему показалось, что и звезды здесь другие.
– Беги, дурак! – крикнул ему на бегу какой-то заключенный. – Что стоишь как столб? Хочешь, чтоб поймали?
Присоединившись к одной из групп, Лёни выбежал на широкую улицу. Впереди были слышны возгласы заключенных. Те, что раздобыли винтовки, стреляли в воздух. Со всех сторон тоже стреляли и кричали.
Вскоре он устал от быстрого бега. Спирало дыхание, ноги стали как ватные. За два года он почти отвык ими пользоваться! Недаром Хаки советовал ему побольше ходить во время прогулки!
Выбежали на какую-то площадь, окруженную черневшими в темноте домами, которые поразили Лёни своей величиной.
– Давай пошевеливайся!
– Куда мы идем?
– Во дворец!
– Какой дворец?
– Иди и не спрашивай.
Пробежав через обширный парк, они вошли во дворец, сиявший огнями над погруженным во мрак городом. Широкие коридоры привели их в большой зал, освещенный люстрами. Заключенные разбрелись по дворцу. Кто-то уже возвращался, нагрузившись добром, вскинув на плечо прекрасный ковер, кто-то сдергивал с окна плюшевую штору, кто-то пытался взгромоздить себе на спину кресло.
– Что они делают?
– Не видишь? Давай, бери и ты!
Странным показался Лёни совет: даже если б он что-нибудь и взял, куда он это понесет?
Неожиданно все захлопали, отступая к стенам и освобождая середину зала. Лёни сразу узнал показавшегося в одной из дверей здоровяка в генеральском мундире: это был Тими, угольщик из Девола. Напялив прямо поверх одежды брошенный кем-то из адъютантов мундир, он шествовал важно, как настоящий генерал. На него нельзя было смотреть без смеха. Из-под распахнутого мундира виднелась нестираная рубаха и волосатая грудь; козырек надетой набекрень фуражки прикрывал один глаз; сапоги Тими, видно, не нашел, из-под галифе торчали надетые на шерстяные носки старые опинги из автомобильной покрышки. Но и в таком виде Тими был очень похож на Ахмета Зогу, каким Лёни видел его на фотографиях.
Величественно прошествовав по проходу, образованному заключенными, Тими остановился у рояля, приложив руку к сердцу, как этого требовал зогистский церемониал приветствия, опустился на круглый табурет, потом, взмахнув руками, ударил что есть мочи по клавишам. Зал взорвался какофонией звуков и мощным хохотом заключенных. Тими вскочил, в притворном гневе схватился рукой за шнур аксельбантов на груди и, вскинув голову, вперил взгляд в потолок.
Кто-то крикнул:
– Тихо! Его высокое величество желает говорить!
Подождав, пока стихнет шум, Тими заговорил ораторским тоном:
– Я уверен в том, что вы, господа, обшарите здесь все углы и прихватите все, что только есть в нашем дворце. Высочайше повелеваем вам подмести все подчистую.
Снова поднялся шум и хохот.
Тими поднял руку.
– Тихо! Тихо!
– Слушайте его высокое величество!
Когда опять наступила тишина, Тими продолжал свою речь:
– Господа! Я нисколько не сомневаюсь в том, что албанское королевство приказало долго жить. Чтоб ему никогда больше не воскреснуть!
– Аминь! – выкрикнул кто-то.
Все засмеялись. Лёни даже позабыл, где находится, и смеялся от всей души.
Он вдруг почувствовал чью-то руку на своем плече.
– Лёни.
– Хамди!
Он кинулся к товарищу.
– Уйдем отсюда.
В коридоре они еле протиснулись сквозь толпу сновавших туда-сюда людей с добычей на плечах.
Во дворе какой-то человек в высокой феске вел под уздцы двух белых венгерских лошадей, следом трусил белый жеребенок.
– Куда ведешь? – окликнул парень, вбежавший в ворота парка.
– Домой!
– Да брось ты их, недотепа, ведь все равно отберут! Куда спрячешь?
– А это уж мое дело! Пускай найдут, коли они такие умные!
– Как ты здесь оказался? – спросил Хамди.
– Сам не знаю.
– А Хаки где?
– Да я потерял его, когда вышли из тюрьмы, темно было. Ты знаешь, Хайдара убили.
Хамди остановился.
– Да ты что!
– Убили Хайдара! Подло убили!
– Кто убил?
– Его враг, Абаз Купи.
Им загородили дорогу.
– Что там во дворце происходит?
– Грабят, вот что.
– А его высокое величество где же?
– А его собачье величество давным-давно в Греции! – зло крикнул Хамди.
– Да ну!
– Албанец – он албанец и есть, – сказал кто-то. – Ему лишь бы где поживиться.
– Недаром говорят: «Arnavut bicimsiz millet», Убогий народ албанцы (турецк.).
– добавил другой.
Лёни с Хамди свернули в переулок.
– Куда ты меня ведешь, Хамди?
– Ко мне домой.
– А Хаки?
– И Хаки найдется.
XIII
Господин Вехби Лика приколол к черной рубашке итальянский орден, поправил галстук и застыл перед зеркалом, с удовольствием оглядывая себя в новом одеянии. Затем принялся отрабатывать фашистское приветствие, вскидывая руку вверх. Попробовал было поднять руку, полусогнутую в локте, но в конце концов остановился на том, что руку надо поднимать не сгибая и как можно выше, это будет свидетельствовать о «бодрости и жизнерадостности журналиста нового фашистского порядка».
Довольный собою, он сунул в задний карман брюк блокнот и отправился в парламент: в тот день «отцы нации» давали еще одно представление, последнюю комедию в честь «гостей». Впрочем, последнюю ли?
Зал заседаний поражал чернотой, но не оттого вовсе, что депутаты надели траур по утраченной независимости Албании или по случаю бесславного падения своего хозяина Ахмета Зогу. Просто большинство «избранников народа» успели облачиться в фашистскую форму.
Заседание на сей раз открыл не древний председатель парламента; некоторые депутаты пожалели даже, что им не удастся подремать под его бормотанье. Вместо него на трибуне появился Джафер-бей Юпи, друг и ближайший соратник его высокого величества Зогу Первого, его правая рука, главный инспектор королевского двора, главный советник короля албанцев, удостоенный медали «Моим товарищам», и прочее и прочее. Его превосходительство, я уверен, всенепременно поднимет голос протеста против учиненного над Албанией насилия, голос его вознесется под небеса, оповещая весь мир, что есть еще в Албании истинные патриоты, такие, как он сам, и они не смирятся вовек с грубым захватом независимой страны. Много гневных слов услышат сегодня «отцы нации» на своем историческом заседании.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43