Уверяю тебя, этим занимается немало семей.
Фарону ли не знать. До изгнания из собственного дома, он и Сэйбл играли заметную роль в тайной и противозаконной торговле Дома Миззрим с глубинными гномами свирфнеблинами, сомнительными союзниками и смертельно опасными противниками темных эльфов.
– Ну, если ты так говоришь… – проворчал Рилд. – Поскольку я не из благородных, то о подобных делах и не знал.
Маг вздохнул. Это правда, его друг был выходцем из самого низшего сословия. И пока Рилд карабкался вверх по социальной лестнице, ему, в силу обстоятельств, пришлось познакомиться со многими сторонами жизни аристократов. Но ему доставляло какое-то непонятное удовольствие притворяться невежественным обывателем.
– Ну что ж, рад тому, что ты не забываешь о своих корнях, – сказал Фарон. – В стычках с низшими существами я рассчитываю на твое знание трущоб.
– Вот было бы интересно, если бы такое случилось. Мы направляемся в Истмир или прямым ходом в Браэрин?
– Незрячему все равно, куда идти. Нам, первым делом, нужно собрать какие-нибудь сведения.
Фарон считал, что сделать это следует как можно скорее, но… но было бы жаль, если б так и случилось. Когда еще выпадет свободное время, чтобы вот так пройтись по базару? А ведь можно еще забрести к Дэлину в его «Графинчик с Мерцающей Тьмой» с изумительной коллекцией вин и ликеров. Возможно, тогда в голове Фарона просветлело бы.
А может быть, наоборот, добавило бы загадок и поводов к раздумью. Вот, например, всегда славившийся огромным выбором товаров базар сегодня казался не таким изобильным. С чего бы это? И не связано ли это каким-нибудь образом с исчезновением мужчин?
А как быть с демоном-пауком, который материализовался прямо из воздуха у них над головами, когда они сидели над обрывом у крепости, и направился крушить Арак-Тинилит? Эти два явления связаны между собой? Или просто кто-то стремится получить преимущество в какой-нибудь очередной тайной интриге и все это не имеет ничего общего с его, Фарона, заботами?
Он усмехнулся. Он так мало знал. И то немногое, что он собрал по крупицам, едва ли могло служить утешением.
– Вот и она! – воскликнул маг, увидев наконец таверну.
Высеченная в длинном, невысоком каменном выступе, «Бриллиантовая шкатулка» размещалась буквально в нескольких дюймах за чертой, считавшейся границей рынка, где от торговцев требовали, чтобы каждые шестьдесят шесть дней они передвигали свои палатки на новое место. Несмотря на отсутствие вывески, к заведению постоянно стекались посетители. Оба мастера спустились по лестнице, которая вела с улицы к известняковым дверям, и Фарон услышал звуки шумного веселья: смех, оживленный говор и задорную мелодию, исполняемую трио, состоявшим из барабана, длиннорогого трехфутового лонгхорна и яртинга. Третья струна яртинга безобразно фальшивила.
Рилд стучал медным молотком до тех пор, пока в центре двери не открылось окошко. Пара глаз уставилась на них, потом исчезла. Дверь распахнулась.
Фарон усмехнулся. Он ни разу еще не видел, чтобы кого-то сюда не впустили. Видимо, смотровое окно являлось лишь внешним атрибутом «Бриллиантовой шкатулки». Хотя, кто знает, может быть, привратник и попробовал бы отговорить женщину, вдруг решившую войти в заведение.
За порогом, в комнате с низким потолком, сладко пахло благовониями. Три музыканта расположились на крошечной площадке у дальней стены. Несколько посетителей прислушивались к музыке, но остальные предпочли ей другие удовольствия. За одним из столов полдюжины взъерошенных парней отодвинули свои стаканы, готовясь затеять драку. Несколько других мужчин, игнорируя безопасность сидящих рядом, метали кинжалы в прикрепленную к стене мишень. Слышались стук игральных костей, шелест карт, звон монет, когда счастливый игрок сгребал свой выигрыш.
Рилд оглядел помещение, подмечая любую возможную угрозу. Фарон был приятно удивлен, заметив, что взгляд друга изредка задерживался на досках для сава-игры. Похоже, Рилд отслеживал происходящее сразу на четырех досках.
Сава была довольно замысловатой игрой. По сути своей, она отображала вечную борьбу дроу с другими расами. Но в нынешнее время это была игра в войну между двумя благородными Домами, так как уже не находилось желающих играть, например, за дворфа.
Вообще-то, сава, с ее доской, расчерченной в виде сетки, похожей на паутину, по ячейкам которой должны передвигаться фишки, походила на подобные игры у других рас. Но дроу, прославляющие хаос, нашли способ внести в нее элементы случайности. Один раз каждый игрок мог метнуть фишку в форме паука – сава, – и, передвигая фигуру противника, исключить из игры любую свою. Это правило отражало пристрастие темных эльфов к свержению собственной родни, невзирая на внешнюю угрозу.
Фарон, который в глубине души считал себя умнее Рилда, всегда немного досадовал, что в саве не может сокрушить друга. Мастер Оружия умел обращаться с фигурами на доске так же блестяще, как со своим мечом. После очередного выигрыша Рилд объяснял, что сражение и сава – это одно и то же, но Фарон так до конца и не понял, что приятель имеет в виду.
Маг хлопнул Рилда по плечу и сказал:
– Поиграй. Развлекись. Выиграй у них золото. Только не забывай задавать вопросы. Узнай все, что сможешь. А я пока попытаю удачи в подвальчике.
Рилд кивнул.
Через толпу, заполнявшую комнату, Фарон прошел к бару. За стойкой на высоком табурете сидел хозяин – старый, иссохший, одноногий Ним, который своей злостью мог бы соперничать с любым демоном, вызванным Мастером Магики. Старик беспрестанно рычал, сыпал угрозами, непристойно бранился, отдавал приказания разносившим напитки рабам-гномам и сдерживал свое раздражение лишь для того, чтобы подставить ладони под сыплющееся в них золото, и то только на время, пока наполнялась его горсть. За эту плату он предлагал потертый кожаный номерок с несколькими ключами.
Получив все это, Фарон прошел под арку позади стойки и спустился по нескольким ступенькам. Внизу его ждал истинный бизнес "Бриллиантовой шкатулки", из-за которого Ним и не считал нужным иметь какие-либо наружные вывески.
В Мензоберранзане, где безраздельно господствовали богиня и ее жрицы, несколько женщин из темных эльфов, живших в крайней нищете, сочли возможным продавать свое тело. Соответственно, выбор у мужчин был не большой: либо эти – немногочисленные и на редкость непривлекательные – создания, либо представительницы других рас.
Но для мужчин, обладающих достаточно тяжелым кошельком, была еще одна возможность. Дело в том, что в промежутках между боевыми действиями с иными цивилизациями Подземья города дроу иногда вели войны между собой. Изредка такие конфликты приносили трофеи в виде пленниц. По закону полагалось их пытать, допрашивать и убивать. Это было разумно. Но в некоторых случаях Ниму удавалось подкупить офицеров и получить пленниц. Он тайно приводил их сюда, в подвал «Бриллиантовой шкатулки».
Ним шел на все эти сложности и затраты, точно зная, что найдется много мужчин в городе, готовых щедро заплатить за возможность унизить женщину. В его заведении состоятельный посетитель мог делать с пленницей все, что его душе угодно; постоянных клиентов Ним даже снабжал бастинадо, как он называл специальные палки для битья по пяткам, а также жаровнями с тлеющими угольями, тисками для пальцев и тому подобным. Его единственным условием была дополнительная плата, если на товаре оставались долговременные отметины.
Фарон никак не мог понять, почему верховные матери не прихлопнули публичный дом, как только его существование стало всем известным секретом: на первый взгляд это казалось поощрением вопиющего неуважения к правящему полу. Но, возможно, они оставили его, чтобы у мужчин было убежище, где можно излить свои возмущение и обиды, а потом почтительно вести себя в Доме. Более того, похоже, Ним отдавал им солидную долю выручки.
Во всяком случае, «Бриллиантовая шкатулка» казалась вполне приемлемым местом для сбора нужной информации, особенно если в ней имелся свой шпион. Фарон не был уверен, что он у него еще есть.
Лестница привела в коридор с нумерованными дверьми. Из-за некоторых дверей еле слышно доносились стоны нежной страсти и жалобные вскрики.
Маг дошел по коридору до четырнадцатого номера, помедлил немного, потом нашел в связке самый большой ключ и открыл дверь.
На постели в кандалах, охватывающих запястья и лодыжки, сидела Пелланистра. Она совсем не изменилась с тех пор, как он видел ее в последний раз, те же крепкие ноги, то же лицо сердечком, только чуть больше шрамов, разбитая губа и совсем свежий синяк под глазом; похоже, последний посетитель тоже избил ее.
Она подняла глаза, увидела гостя и выбросила вперед руки с длинными ногтями. Но магия, управляющая телом пленницы, тут же пронзила ее болью.
– Привет, Пелланистра, – поздоровался Фарон. Она плюнула в его сторону й поморщилась от вновь последовавшего наказания. Но слюна все же попала на мягкие сапоги волшебника.
– К сожалению, должен заметить, что этим ты только вредишь себе. – И он сделал шаг вперед, протянув руку. – Давай просто поговорим, как в прежние времена. Если хочешь, я даже сниму кандалы.
– Мы уже разговаривали. И договорились, – огрызнулась она.
– Я избегаю длительных разговоров, когда собеседник сидит на полу; это унижает мое достоинство. Давай же руку, будь умницей.
Она не приняла помощи и, гремя цепями, с трудом поднялась на ноги. От нее пахло отвратительными духами, которыми Ним заставлял ее пользоваться.
– Ну вот, разве так не лучше? – спросил он. – Хочешь снять кандалы?
– У нас был договор, из-за него я согласилась отложить свою смерть.
– Я хочу, чтобы ты пригласила меня сесть.
– Ты бросил, ты предал меня!
Фарон развел изящными руками и сказал:
– Все хорошо, жрица. Ты считаешь необходимым осыпать друг друга бранью и тратить время впустую? Да, я тебя нанял. Ты отлично поработала – во всяком случае, свободу ты заслужила, – но мои обстоятельства изменились. Уверен, ты об этом кое-что слышала.
– Слышала, что ты поставил не на ту сестру, и Грейанна провела тебя. Она убила Сэйбл, а ты оказался не способен это предотвратить. Она убила бы и тебя, если б ты не удрал, поджав хвост, в Магику.
Фарон криво улыбнулся:
– Не уверен, что буду поощрять скальдов, если они надумают именно так излагать историю моей жизни, складывая обо мне эпические песни.
– Но после того как ты устроился в Брешскую крепость и получил возможность уходить и приходить когда вздумается, ты должен был прийти сюда, ко мне.
– Мог бы. Но обращаться к тебе я считал несколько неудобным.
– Я могла бы помочь тебе, как помогала и до этого.
– Увы, нет. После моего ухода из Дома Миззрим, я не нуждался больше в сведениях о благородных Домах. Теперь для меня важным стало соперничество среди магов. Но даже если среди твоих гостей они иногда и появляются, то сомневаюсь, что они шепчут тайные свои заклинания в твои ушки. Мы, волшебники, держим рот на замке, когда речь заходит о наших открытиях.
– Ты не знаешь, каково это было… каково это было мне: эти низкие, мерзкие существа, оскорбляющие и унижающие мое тело, мой ум и мою душу, а главное – невозможность общения с Ллос.
Фарон поднял руку:
– Пожалуйста, не надо. Ты все усложняешь. Переведи дыхание и подумай. Ты – враг Мензоберранзана, и моя забота о тебе всегда была ограничена. Да и как могло быть иначе? Разумеется, мой патриотизм не настолько силен, чтобы упустить возможность выкупить тебя у Нима или, если это не удастся, помочь тебе бежать отсюда. Но не раньше, чем ты исполнишь все условия нашего соглашения. Не сомневаюсь, что ты помнишь свое обещание обеспечивать меня сведениями в течение полных двадцати лет. Я признаю, что у тебя не было другого выхода, но так уж получилось.
– Прекрасно, – фыркнула она. – Ты прав, я выгляжу смешно. Бросив меня, ты поступил как любой здравомыслящий дроу. Так чего же ты, во имя Ллос, хочешь от меня теперь?
Он повел рукой:
– Так, может быть, мы?…
Женщина холодно кивнула в ответ, и оба сели: она – на свою просторную восьмиугольную постель, а он устроился в удобном гранитном кресле с мягкими подушками.
– Вот так гораздо лучше, – сказал Фарон. – Не хочешь ли выпить вина?
– Вот в этом ты всегда делал успехи.
– Очень хорошо. Представляю, как тебя забавляет мое нынешнее положение. Только богиня знает, сколько лет я терпел враждебный и бесстрастный мир учености, наделял знаниями энергичных молодых людей, расширял границы мистических искусств…
– …убивал других волшебников из-за талисманов.
Он ухмыльнулся:
– Ну, это само собой разумеется. И теперь, после всего этого я обнаружил, что снова втянут в мирские дела нашей благородной метрополии. Есть задача, которую я должен обязательно решить, и я буду до самой смерти благодарен тебе, если ты мне поможешь с ней справиться.
– А как я могу это сделать?
– Не притворяйся, тебе это известно. Так же, как всегда. Полагаю, глупые мальчишки всегда много болтают. А кроме того, иногда тебя ведь принуждают развлекать гостей, и эти идиоты, не обращая внимания на твое присутствие, выбалтывают многое друг другу.
– Другими словами, ты хочешь вернуться к нашему договору четырехлетней давности. Если я помогу тебе справиться с нынешней проблемой, ты продолжишь заниматься «мирскими» делами или опять исчезнешь, заперевшись в своей башне?
Он хотел было соврать, но инстинкт подсказал ему, что она видит его насквозь.
– Видишь ли, я сам не знаю, что со мной будет, – признался он. – Насколько мне известно, если я добьюсь успеха, то мое положение в Магике восстановится и будут прощены все мои прегрешения. Каким-то непонятным образом я оказался вовлечен во что-то, чего сам не понимаю, и только темным силам ведомо, к чему это приведет.
– Значит, если ты хочешь, чтобы я помогла тебе, ты должен освободить меня… сегодня же.
– Это невозможно, в данный момент у меня недостаточно денег с собой, и мне некогда торговаться с Нимом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47