Ты простишь меня? У тебя ведь тоже были секреты от меня.
– Когда это?
– Первые три года нашего знакомства. Всякий раз, как мы пожимали друг другу руки, ты прятал заколдованный кинжал, способный убить любого приблизившегося к тебе мага. Ты подозревал, что я подкуплен одним из твоих соперников, чтобы убить тебя.
– Как ты это узнал? Хотя теперь уже все равно. Во всяком случае, это совсем иные секреты.
– Ты прав. Я сожалею о своей скрытности и хочу исправить положение – предлагаю полное взаимное доверие, какое только возможно.
Рилд внимательно посмотрел в глаза Фарону:
– Я тебя прощаю. Но учти, если ты скрываешь от меня еще что-нибудь важное, я снесу тебе голову и сам доставлю ее твоей любезной сестрице.
– Договорились. Давай сядем? – Фарон показал на скамью, вытесанную в известняковой стене. – Мне потребуется немного времени, поэтому давай воспользуемся этим и отдохнем после трудов праведных.
Когда Фарон уже отошел от края выступа, направляясь к скамье, покрытой плесенью, Рилд обратил внимание на то, что больше не слышен свист хлыста. Он посмотрел вниз и увидел, как два гоблина тащили тело третьего; они волокли его туда, где труп расчленят, а потом используют каким-нибудь образом. Возможно, как пропитание для тех же пленников.
Мастер Оружия сел, достал из карманов тряпку, точильный брусок и склянку с маслом и снял с пояса короткий меч. Он собирался очистить оружие от крови и, когда клинок не удалось вытащить из ножен с первого раза, недовольно прищелкнул языком.
Фарон смотрел на друга каким-то недоуменно-насмешливым взглядом.
– Говори, – разрешил воин. – Я могу одновременно заниматься своим снаряжением и слушать тебя.
– Так-то ты относишься к самому потрясающему открытию нашего времени? Полагаю, я должен радоваться, что в такой момент ты хотя бы не потягиваешь свой джейк или какой-нибудь еще суррогат джина. Ну ладно, так вот… Ллос исчезла. Ну, может, не совсем исчезла, но, по крайней мере, ее заклинания стали недоступны для наших жриц.
Рилд на мгновение решил, что ослышался.
– Наверное, это розыгрыш? Рад, что ты не шутил так, когда мы были не одни. Не хватало еще, чтобы нас обвинили в ереси.
– Ересь или нет, но это правда.
Рилд тщательно стирал липкую кровь с короткого меча.
– Какие у тебя предположения? – спросил Мастер Оружия. – Еще одно Смутное Время? Разве возможен второй такой период?
Фарон усмехнулся:
– Вероятно – да, но не думаю, что сейчас именно это происходит. Когда боги были вынуждены постоянно пребывать в мире смертных, мы, маги, управляя тайными силами, умели лепить мир как из глины. А потом, когда пробил час, мы не могли превратить лед в воду. Сегодня мое могущество остается таким же, как и прежде, поэтому я предполагаю, что это не приближение Смутного Времени, а нечто иное.
– Что именно?
– А я, думаешь, уже знаю? Хорошо бы, вообще как-то определить, из какого оно разряда.
– Если это на самом деле происходит.
Рилд разглядывал пятно на острие короткого меча, потом подышал на него. Ошеломленный заявлением Фарона, он удивлялся, как может его благоразумный, осторожный и осмотрительный друг относиться серьезно к таким измышлениям.
– Я хочу, чтобы ты подробно вспомнил заварушку, из которой мы только что выбрались, – очень серьезно произнес Мастер Магики. – Ты за все сражение видел хоть раз, чтобы Грейанна или другая жрица метали заклинания самостоятельно, применяя собственную силу, а не считывая их из свитка или используя какие-нибудь магические предметы?
– Я сражался со скелетами.
– Ты следишь за каждым противником на поле боя. Я знаю тебя. Итак, ты видел, чтобы они это делали самостоятельно?
Рилд подумал и покачал головой.
– Что это означает? – задал вопрос Фарон. – У них больше нет заклинаний, а оставшиеся они с отчаянием экономят, поскольку не могут выпросить новых у своей богини. Ллос лишила Мензоберранзан своей благосклонности…
– Из-за чего она это сделала?
– Нужен ли ей повод? Во всяком случае, постичь ее не сможет ни один смертный. Она – божество хаоса! Может быть, она решила испытать нас или почему-то рассердилась и считает нас недостойными своего покровительства. Или ее безмолвие, когда жрицы возносят ей молитвы, объясняется не просто нежеланием откликнуться, а чем-то другим. А вдруг это какая-то случайность? Или произошло нечто касающееся всех богов? До сих пор у нас в Мензоберранзане была только одна религия. Так что об этом судить трудно.
– Подожди-ка, – остановил друга Рилд, он откупоривал склянку с маслом. Резкий запах внес приятное разнообразие в зловоние унавоженных полей. – Я согласен, что не видел, как Грейанна или младшая жрица творила магию, но разве ты сам не говорил мне однажды, что в разгар сражения легче и надежнее использовать талисманы или пергамент?
– Ну и что ж, что говорил. Тем не менее, при нормальных обстоятельствах пара жриц не станет извлекать подобным образом каждое отдельное заклинание? В момент нашего исчезновения оттуда я видел, как Грейанна пыталась найти в воздухе оружие, которое не торопилось попасть ей в руку. Прежде сестра с ее характером послала бы все это в преисподнюю и незамедлительно обрушила б на наши головы что-нибудь другое. Но что-то ограничивало ее выбор.
– Я понял, что ты имеешь в виду, – уступил Рилд, – когда в Смутное Время духовные лица потеряли свою силу, нарушилось равновесие сил среди благородных Домов. Те, кто верил, что перемены, при этих условиях, сделают их сильнее, немало потрудились, чтобы потеснить соперников. А, насколько я знаю, сейчас ничего подобного не происходит; обычный уровень контролируемой вражды.
Он отложил в сторону короткий меч и взялся за Дровокол.
Фарон кивнул:
– Ты вспомни, ни один из Домов, пытавшихся воспользоваться Смутой, не получил какой-либо выгоды. Наоборот, и Бэнры, и другие были наказаны за свое безрассудство. Возможно, Верховные Матери хорошо усвоили этот урок.
– Так, значит, вместо того чтобы строить планы, как расправиться друг с другом, они… что? Объединились, чтобы скрыть правду о недовольстве богини? Если твоя сумасшедшая идея верна, то они именно так должны поступить.
– Это кажется неправдоподобным? Представь себе тот день, когда они лишились поддержки своей богини. Духовные служительницы Ллос регулярно совершают совместные магические обряды, так что они, должно быть, быстро обнаружили, что все находятся в одинаковом бедственном положении. Возможно, жрицы Арак-Тинилита, определив размеры постигшего их несчастья, посоветовались с нашей уважаемой наставницей Квентл, а также с Матронами Совета и решили, что необходимо связать всех клятвой, чтобы никто не проболтался о случившемся.
– Все равно слухи разносятся чертовски быстро, – возразил Рилд. Исследуя лезвие Дровокола, он убедился, что меч остался таким же острым и без единой зазубрины, вообще ни одного изъяна, хотя перерубил немало костей.
– Ну не знаю, – сказал маг. – Если бы ты лишился силы, то стал бы объявлять эту новость всем, в том числе и своим врагам? Во всяком случае, мы выяснили кое-что ценное для себя.
– И еще узнали, что все остается, как прежде, а заговор существует только в твоем воображении.
– О нет, это реально. Я уверен, что Триль считала такой шаг необходимым, хотя бы для того, чтобы ни один гость не смог обнаружить слабость Мензоберранзана. – Он помолчал, хмыкнул и добавил: – И сделать это нужно было тайно, чтобы мы, презренные мужчины, не свалились в обморок от ужаса, узнав, что наши лучшие из лучших не способны нами руководить и нас защищать.
– Что ж, занятная фантазия.
– Клянусь огнем и темнотой, почему с тобой так тяжело разговаривать?! Ты уже однажды пережил Смутное Время, предшествовавшее смерти Матери Бэнр, а также разгром Мензоберранзана сворой грязных дворфов. Так почему ж ты думаешь, что наш мир не может еще раз основательно измениться? Открой глаза, мои предположения могут объяснить многое из происходящего.
– Что ты имеешь в виду?
– Ты только подумай! Почему в прошлом месяце так много мужчин осмелились бежать из своих семей? Да потому, что они каким-то образом заметили, что гнев жриц представляет собой уже гораздо меньшую угрозу.
– А служительницам Ллос, – подхватил Рилд цепочку аргументов, – не терпится схватить их, потому что они хотят знать, каким образом беглецы узнали о Молчании Владычицы, если это можно так назвать. Если все эти мужчины осмелились удрать, то, возможно, они знают об этой проблеме даже больше женщин!
– Логично, – согласился Фарон. – Но жрицы не смогут это выяснить и исправить положение, пока кто-нибудь из них не попадет на дыбу, не правда ли? И они против того, чтобы Громф занимался их поисками, потому что…
– …потому что не хотят, чтобы он узнал то, что известно беглецам.
– Отлично, ученик. Мы еще сделаем из тебя логика.
– Ты думаешь, Архимаг уже знает, что жрицы утратили свою силу?
– Голову даю на отсечение, но он с ними заодно. Громф, видимо, считает, что удравшие могут знать гораздо большее.
Рилд кивнул:
– Да, ситуации могут быть разные – нужно предусмотреть любые возможности.
– Если наши предположения верны, то понятно, почему в «Бриллиантовой шкатулке» было столько народу и при этом многие избиты и столь агрессивно настроены. Мужчины очень хорошо чувствуют, когда женщины теряют силу и становятся уязвимыми. Сознательно или нет, но они, женщины, беспокоятся, как бы не потерять контроль, а значит, и власть в своем доме.
– Это я понимаю, – согласился Рилд.
– Еще бы, конечно понимаешь. Эта гипотеза учитывает все имеющиеся факты, поэтому она вполне убедительна.
– А как объяснить уменьшение товаров на базаре?
Фарон сузил глаза, задумавшись, а потом рассмеялся:
– Знаешь, даже гению трудно возразить на такие мелкие придирчивые замечания. Хотя на самом деле ты прав. На первый взгляд Молчание не объясняет сокращение торговли, но все остальное так сходится, что я все-таки верю: мысль правильная. Я тебя убедил?
– Меня? Может быть, но ощущение возникло двойственное… В этом нелегко разобраться, и потому трудно принять эту идею. Единственная истина заключается в том, что народ Мензоберранзана всегда принадлежал богине Ллос. Все, что есть в пещере, существует потому, что так пожелала она, а могущество ее жриц – та основная сила, которая поддерживает и хранит наш мир, а заодно и нас самих. Если она отвернется от города или еще каким-то образом будет утрачена для нас, то… – Тут Мастер Оружия развел руками.
– Это огорчает и тревожит, но, можно допустить, открывает и некоторые возможности.
Теперь Рилд внимательно заглядывал в ножны, потом накрутил тряпицу на конец меча и стал чистить их изнутри.
Воин спросил:
– Что ты имеешь в виду?
– Ну, давай, шутки ради, рискнем поверить, как сделали Громф и Совет. Допустим, что беглецы могут объяснить, почему Ллос отказала городу в покровительстве. Допустим, что мы с тобой найдем их и узнаем причины. Наконец, допустим, что мы можем каким-нибудь образом использовать эти сведения с пользой для себя.
– Слишком много этих «допустим».
– Пожалуй. Очевидно, моя мысль уже работает свободно и бесконтрольно. А еще у меня есть предчувствие, только предчувствие, что если два мастера Академии одержат такую невероятную победу, то тем самым завоюют достаточно власти и смогут заручиться дружбой демона Сартоса. Ты же хотел, насколько я помню, найти для нас какую-нибудь выгоду.
– Твоя сестра может найти нас первой. Один раз она уже это сделала. Ты по-прежнему считаешь, что нам не следует убивать ни ее, ни кого-либо из ее свиты?
– Хороший вопрос, – вздохнул Фарон. – Они были вооружены сильной магией. Подозреваю, что в кожаном мешке хранилось немало средств для вызывания смертоносных тварей.
– Почему же в таком случае Грейанна не бросила их всех на нас?
– Возможно, потому, что, не владея больше личной силой, она стремилась сберечь хоть какие-то ресурсы. Увы, в следующий раз сестрица может не поскупиться.
– Так что же что нам делать?
– Ну, ты прекрасно знаешь, что на самом деле я хочу убить Грейанну. И всегда хотел. Просто было бы предусмотрительнее уклоняться от встреч с ней. Если же избежать этого не удастся, то мы сделаем все, чтобы выжить. Для начала необходимо убрать Релонора. Подозреваю, что именно он определил наше местонахождение с помощью особой магии.
– Ты можешь защитить нас от нее?
– Кто знает. Во всяком случае, намерен попробовать. Оставайся на месте, где есть, и ничего не говори.
Фарон поднялся и полез в карман.
На озере послышался громкий всплеск. Орк на плоту что-то хрюкнул своим товарищам, и они приготовили зазубренные остроги.

ГЛАВА 9

Когда Дирсинил взялась за дверную ручку, под повязкой заныл обрубок ее мизинца. После битвы с демоном-пауком Квентл тут же вновь занялась прогульщицами, требуя, чтобы они сами себя наказали. Это свидетельствовало о хладнокровной и педантичной натуре. Дирсинил восхищалась подобными качествами, но от этого ее ненависть к наставнице нисколько не уменьшалась.
Она бросила быстрый взгляд на пустой коридор. Никого не было, да никого и не должно было быть сейчас в этой части Арак-Тинилита.
Она скользнула за дверь и прикрыла ее за собой. Помещение не освещалось ни лампами, ни факелами, ни свечами. Свет, просачивающийся из-под двери, служил бы предупредительным сигналом для сообщниц.
Сестры-послушницы, участницы заговора, уже ждали Дирсинил. У некоторых тоже были перевязаны руки. Здесь же находились и преподавательницы. Верховные жрицы, стараясь сохранить достоинство, соответствующее их положению, чувствовали себя довольно неуютно в этой тесной кладовой, забитой коробками и ломаной мебелью, которую давно следовало выбросить. Кроме того, они не решались убрать качавшуюся повсюду пыльную паутину, опасаясь потревожить паука, который мог здесь обитать.
Интересно, имеет ли еще смысл соблюдать этот до недавнего времени такой важный запрет? Ведь, возможно, пауки больше не священны.
Дирсинил рассердилась на себя за эту кощунственную мысль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47