Мне предложено их найти.
Фарон сделал еще один глоток и опять протянул фляжку.
– Что они украли? – спросил Рилд, отмахиваясь от выпивки.
Фарон улыбнулся и сказал:
– Хорошее предположение, но ты ошибаешься. Насколько мне известно, никто из них не унес с собой ничего ценного. Понимаешь, это не просто несколько парней из какого-то одного Дома. Их целая группа из благородных или состоятельных Домов.
– Пусть так, ну и что? Чем так озаботился Архимаг Мензоберранзана?
– Не знаю. Он предложил несколько туманных версий в объяснение, но есть кое-что, о чем он и не упомянул.
– И это вряд ли облегчит тебе работу.
– Вот именно. Старый самодур не позволил себе унизиться до сообщения о том, что он не единственный, кто интересуется местопребыванием беглецов. Жрицы обеспокоены не меньше, но это совсем не означает, что они желают объединить свои усилия с силами Громфа. Сама Верховная Мать Бэнр приказала ему перестать заниматься этим делом.
– Мать Бэнр? – задумчиво сказал Рилд. – Мне все меньше и меньше это нравится.
– И не говори. Триль Бэнр правит всем Мензоберранзаном, а я готов пренебречь ее недвусмысленно высказанной волей… Во всяком случае, Архимаг говорит, что сам он заниматься этим расследованием больше не может. Кажется, дамы следят за ним, но, на мое счастье, меня это не настолько тяготит, да и загружен я не слишком.
– Это не означает, что ты должен заниматься поисками пропавших мужчин. Если они удрали из города, то теперь могут быть где угодно, в любом месте Подземья.
– Пожалуйста, – с усмешкой перебил Фарон, – ты не обязан меня утешать. На самом деле я собираюсь начать поиски с востока, в Истмире и Браэрине. Есть сведения, что некоторых из удравших в последний раз видели в этих трущобах, может, они и до сих пор там болтаются. Даже если у них есть намерение покинуть Мензоберранзан, возможно, они все еще заняты приготовлениями к путешествию.
– А если они уже снялись с места, – подсказал Рилд, – ты сумеешь, по крайней мере, найти свидетелей, которые могли бы сообщить, каким туннелем они ушли. Это разумный план, но я подумал бы о другом: глупо рисковать, не имея понятия о правилах игры. Тем более, что ты и сам мог бы покинуть Мензоберранзан. Ведь ты, с твоими знаниями и заклинаниями, один из немногих, кто способен предпринять такую вылазку в одиночку.
– Мог бы попытаться, – согласился Фарон, – но, полагаю, Громфу не составит труда выследить меня. Но даже если он не станет этого делать, все равно я потеряю свой дом и статус, которого добивался всю свою жизнь. Отказался бы ты от звания мастера Мили-Магтира только для того, чтобы избежать трудной и опасной ситуации?
– Нет.
– Тогда ты понимаешь всю затруднительность моего положения. А еще ты гадаешь, зачем я тебя позвал.
– Да.
– Еще бы! Что бы ни происходило в действительности, мои шансы выжить возрастут, если найдется товарищ, который прикроет мою спину.
Рилд помрачнел:
– Ты имеешь в виду товарища, способного пренебречь ясно выраженной волей Верховной Матери Бэнр и заодно рискнувшего поссориться с Архимагом Мензоберранзана?
– Именно. И по счастливому стечению обстоятельств ты как раз тот дроу, которому просто необходимо вырваться из рутины. Сам знаешь, что тебе все надоело до смерти. Даже мне больно день за днем наблюдать твою хандру.
Какое-то мгновение Рилд раздумывал над этими словами, потом сказал:
– Ладно. Может быть, мы и разузнаем что-нибудь, что потом обернется нам на пользу.
– Благодарю тебя, друг мой, я твой должник. – Фарон отхлебнул из фляжки и опять протянул ее Рилду: – Допивай спокойно, там остался-то один глоток. Оказывается, всего за несколько минут мы выпили целую пинту, хотя почти невозможно поверить, что два таких благородных и благовоспитанных парня, как мы с тобой…
Что-то хрустнуло и зашипело у них над головами. Рилд поднял взгляд, выругался и, вскочив на ноги, выхватил из ножен кинжал, поздравляя себя с тем, что, покидая Мили-Магтир, захватил оружие.
Фарон поднялся более непринужденно.
– Надо же, – произнес он, – это интересно.

ГЛАВА 2

Поигрывая змееголовой плетью, мягко шелестя тонким платьем, Квентл Бэнр, наставница Арак-Тинилита, почти встревоженная, беспокойно шагала взад и вперед, поглядывая на юных девушек, столпившихся в центре освещенной свечами и отделанной мраморными панелями комнаты. Квентл хорошо умела возбудить страх в сердцах тех, кто ей не нравился, и эти послушницы не были исключением. Некоторые из них тряслись, другие готовы были удариться в слезы и даже самые сердитые, строптивые и вздорные не отваживались посмотреть ей в глаза.
Продлевая удовольствие от этого зрелища, Квентл хранила молчание, разглядывая юных дроу, пока не пришла к выводу, что ее молчание и в самом деле уже выходит за рамки приличий. Тогда она щелкнула плеткой, отчего некоторые из особо напуганных учениц, вскрикнув, подпрыгнули.
На плетке с адамантитовой рукоятью извивались длинные змеи, пять гадюк.
– Всю жизнь ваши матери предупреждали вас, – произнесла Квентл, – что послушница, переступившая порог Брешской крепости, остается здесь на десять лет без права выходить в город. В тот день, когда вы поступили в Академию, я сказала вам то же самое.
Она величественно повернулась к одной из студенток, стоявшей в переднем ряду, Госсре Кенафин, немного пухленькой и круглолицей, с зубами такими же черными, как ее кожа. Откликаясь на невысказанное желание Квентл, змеи хлыста начали исследовать послушницу, скользя по телу девушки, подобно длинным, извивающимся языкам. Наставница Арак-Тинилита видела, как Госсра изо всех сил старается не выказать ужаса, который вызывали у нее прикосновения мерзких рептилий.
– Итак, ты это знала, – промурлыкала Квентл, – не так ли?
– Да, – выдохнула Госсра. – Мне жаль. Пожалуйста, уберите змей!
– Какова наглость! Ты лишаешься права просить меня о чем бы то ни было. Можете поцеловать ее.
Последнее указание было адресовано змеям, и они немедленно повиновались, вонзив длинные ядовитые зубы в щеки, горло, плечи и грудь девушки. Госсра застыла, того и гляди, рухнет с пеной у рта, прикусив темными зубами собственный багровый язык.
В конце концов, Госсра пошатнулась и осела на пол. Разумеется, она была жива, но ее ужас и полное унижение стали очевидны всем.
– Ты должна вернуться в свой Дом, – объявила Квентл, наслаждаясь меняющимся выражением лица послушницы по мере того, как до девушки доходил истинный смысл слов наставницы. – Если ты еще раз окажешься поблизости от моего хлыста, змеям будет позволено выпустить свой яд.
Квентл отошла от Госсры, которая с трудом поднялась на ноги и выбежала из палаты.
– Вы все знаете, что вас ожидает, – сказала Квентл оставшимся послушницам, – и все-таки при любом удобном случае стараетесь улизнуть домой. Поступая подобным образом, вы наносите оскорбление Академии, своим Домам, Мензоберранзану и самой Ллос!
– Мы просто хотели прогуляться, совсем недолго, – вступила Халавин Симриввин, которая, казалось, таскала на себе половину богатств своего Дома в виде витиеватых и безвкусных золотых украшений, увешивавших ее чуть ли не с головы до ног. – Мы бы вернулись.
– Ложь! – воскликнула Квентл так, что все вздрогнули.
Змеи в плетке зашипели, а эхо повторило крик.
При других обстоятельствах Квентл улыбнулась бы – она могла гордиться своим оружием. У многих наставниц имелись змееголовые хлысты, но ее плеть отличалась одной особенностью – змеи обладали, помимо прочего, демоническим интеллектом, волшебной силой и даром речи. Это был последний магический инструмент, который она успела изобрести и с большим искусством изготовить до того, как все в Мензоберранзане пошло наперекосяк.
– О да, вы могли бы вернуться, – продолжала она, – но только потому, что ваши матери отправили бы вас обратно, если бы не убили за тот позор, которым вы покрыли свои Дома. У них вполне достаточно рассудка оставаться верными священным традициям Мензоберранзана, даже если у их испорченных отпрысков на это не хватает мозгов! Ваши матери не возражали бы, даже если бы я убила вас безо всякой жалости. Они поблагодарили бы меня за то, что я сохранила, очистила и восстановила честь их Домов. Но Ллос желает иметь новых жриц, и хоть и маловероятно, но возможно, что, несмотря на проявленное непослушание, одна или две из вас окажутся достойными служения ей. Вот почему я дам вам еще один шанс. Вы не умрете сегодня. Вместо этого вы отрубите по одному пальцу на каждой руке и сожжете их перед алтарем богини, чтобы вымолить ее прощение. Я позвоню, чтобы принесли мясницкий нож и колоду.
Квентл бросила быстрый взгляд на потрясенных студенток и порадовалась тому, как побледнели и осунулись от страха их лица. Она всегда получала удовольствие от чужих страданий.
– Нет!
Не ожидавшая возражений Квентл всмотрелась в осмелившуюся заговорить. Плотная стайка прогульщиц и лентяек разделилась надвое, образовав дорожку к стройной и гибкой фигурке, стоявшей в заднем ряду. Дирсинил Баррисон Дель'Армго. Острый носик, необычные для дроу – зеленые – глаза. Именно ее в первую очередь подозревала Квентл в подстрекательстве к побегу. Каким-то образом длинноногой послушнице удалось незаметно пронести внушительных размеров кинжал – настоящий короткий меч – на сегодняшнюю лекцию по дисциплине. И сейчас она держала его наготове.
Квентл отреагировала на это именно так, как отреагировал бы в такой ситуации любой темный эльф. Она почувствовала сладкое, почти сладострастное напряжение, облегчение от которого можно получить только одним способом: принять вызов и убить другую женскую особь.
Проблема заключалась в том, что, вопреки всем утверждениям Квентл и несмотря на ее уверенность в себе, студентки не были расходным материалом. Конечно, это было сырье, но сырье драгоценное, присланное в Академию для того, чтобы выковать из него полезный и тонкий инструмент. Никого особенно не обеспокоили бы несколько отрезанных пальцев, но верховные матери вправе были предполагать, что нарушивший традиции идиот Миззрим уже призван к ответу, и ожидать, что их дети переживут свое образование и уцелеют. Правда, Фарон потерял всего лишь мужчин, но все же он выбрал всю академическую квоту допустимых смертей на несколько лет вперед. В связи с этим вряд ли будет хорошей идеей убить отпрыска могущественного Дома Дель'Армго. Квентл не желала вбивать клин между Академией и благородными Домами в то время, когда Мензоберранзан оказался на краю распада.
Кроме того, она была немного озабочена тем, что еще какая-нибудь незадачливая беглянка вообразит что-то о себе и ринется очертя голову в борьбу на стороне зачинщицы.
При этой мысли Квентл остановилась, мысленно успокоила гадюк, уставилась на Дирсинил самым холодным, суровым, прямо-таки стальным взглядом и сказала:
– Подумай!
– Я уже подумала, – резко ответила Дирсинил. – Я подумала и решила, что нам незачем тратить десять лет жизни на то, чтобы сидеть взаперти в Брешской крепости, где ничего хорошего нас не ждет.
– Здесь для вас есть все, – возразила Квентл, и взгляд ее стал еще более тяжелым. – Это место, где вы учитесь быть тем, чем должна быть дама Мензоберранзана.
– Чем? Чему я учусь?
– В данный момент терпению и повиновению.
– Я не за этим сюда пришла.
– Очевидно нет. Пожалуй, это стоит обсудить. В настоящее время все послушницы Мензоберранзана играют в игру, предметом и смыслом которой является убеждение остальных в том, что ничего особенного не случилось и все идет так, как должно идти. Если учащаяся раньше времени и поспешно покидает Академию, чего никто еще не делал со времени основания города, это может показаться странным, это могут посчитать признаком того, что где-то что-то не в порядке.
– Может быть, но мне все равно, меня эта игра не интересует.
– Эта игра интересует твою мать. Она играет в нее так же прилежно, как и все мы. Ты думаешь, она примет тебя с распростертыми объятиями, если ты поставишь под угрозу все ее усилия?
Изумрудные глаза Дирсинил моргнули, первый признак того, что пристальный взгляд Квентл поколебал девушку:
– Да… я… конечно примет!
– Ты предала свой Дом, свой город, свой пол и саму богиню!
– Богиня…
– Не смей говорить о ней! – рявкнула Квентл. – Или твоя жизнь закончится сейчас же, а душа будет обречена на вечные муки. Я говорю не только как наставница Арак-Тинилита, но и как Бэнр! Ты помнишь, кто такие Бэнр, Баррисон Дель'Армго? Мы – Первый Дом, а вы – всего-навсего Второй. Даже если бы ты успешно покинула Арак-Тинилит, даже если бы твоя вульгарная, неотесанная мать оказалась настолько тупа, что приняла бы тебя обратно в эту лачугу, которую Дель'Армго называют дворцом, ты не прожила бы и месяца. Моя сестра Триль, Верховная Мать Бэнр, лично позаботилась бы о твоем уничтожении.
А вот это была почти правда: говорить о любви между сестрами Бэнр не приходилось, но когда дело касалось сохранения верховенства их Дома, они всегда и безоговорочно поддерживали друг друга.
Дирсинил проглотила комок в горле и немного опустила ресницы:
– Госпожа, я не хотела проявить неуважение. Я просто не хочу быть изуродованной.
– И все-таки будешь, послушница, и без долгих отсрочек. У тебя действительно нет другого выбора… твой ножик придется кстати.
Дирсинил еще раз сглотнула, и нож в ее руке слегка задрожал, при этом клинок чуть-чуть опустился и стал виден мизинец. Квентл подумала, что процедура была бы намного легче, если бы послушница сделала несколько шагов и положила бы свой пальчик на ближайший стол. В своем воображении Квентл уже предвкушала первую экзекуцию, когда звук, похожий на фальшивую ноту, вырвавшуюся сразу из сотни сигнальных горнов, разорвал воздух.
На мгновение Квентл дрогнула – не испугалась, но немного растерялась. Она могла предположить существование такого безобразного шума, но никак не ожидала когда-нибудь услышать его, а кроме трго, никто из окружающих такого шума произвести не мог.
Жрицы Мензоберранзана нередко пользовались «услугами» обитателей Абисса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47