Рилд быстро обежал взглядом присутствующих и увидел, что один из зрителей, очевидно сделавший ставку на его противников, целится в него из арбалета, но разглядеть этого «помощника» у мастера не было времени. Он готовился отразить атаку двоих оставшихся задир.
Первым приблизился Татлин. Рилд рубанул мечом, едва не раскроив ему голову, но бывший студент отскочил достаточно далеко, чтобы избежать удара. Он работал ногами лучше по сравнению с тем, каким его помнил Рилд. Раз за разом его ученик делал эффектные ложные выпады, отвлекая Рилда, в то время как другой Годип очень осторожно обходил Мастера Оружия, стремясь оказаться у него за спиной.
Рилд все видел. Он сам прыгнул к Татлину и так сильно замахнулся мечом, что едва не потерял равновесие.
Младший Годип оказался в этот момент у Рилда за спиной и бросился в нападение.
И тут Рилд, словно вихрь, развернулся, держа Дровокол горизонтально. Двуручный меч промелькнул буквально в нескольких дюймах от Татлина, как раз собиравшегося начать собственную атаку, и благодаря виртуозности Рилда лишь порезал запястье второго противника, вместо того чтобы отхватить ему руку. Мальчишка выронил палаш, но попытался выхватить кинжал. Тогда Мастер хлестанул его по ноге, и тот свалился на пол.
Хорошо помня, что теперь у него за спиной остался Татлин, Рилд тут же развернулся. Его ученик довольно уверенно преодолел разделявшее их расстояние и размахнулся, но учитель уже был готов к атаке. После обманного бокового удара темно-красный клинок звонко ударил по мечу, задрожал, но не сломался. Рилд одобрительно подумал, что рапира сделана на совесть и из хорошего металла, да еще усилена заклинаниями.
Но одни только эти достоинства не могли спасти Татлина, когда Рилд, сделав низкий ложный выпад, придавил красный клинок, а затем резко вздернулсвой меч. Дровокол рассек бровь бывшего ученика, и кровь залила глаза Годипа. Он отступил назад.
Вот теперь Рилд мог бы сказать, что ни у одного из его противников не осталось желания сражаться с ним. Он повернулся и оглядел комнату. Кто бы ни стрелял прежде, но его рука с арбалета была уже благоразумно снята.
– Прекрасно сработано, – сказал Фарон, удобно расположившийся возле стойки бара с бокалом в руке.
– Ты давно здесь? – отозвался Рилд, подбирая на ходу свой короткий меч. – Мог бы и помочь мне.
– Я был сначала слишком занят, а потом побился об заклад. – Маг достал кошелек, и проигравшие, негромко ворча, стали бросать в него монеты. – Я знал, что против пары пьянчужек тебе моя помощь не понадобится.
Рилд ухмыльнулся, вытирая оружие попавшейся под руку тряпкой, и спросил:
– Хочешь получить этот красный меч? Доброе оружие! Может быть, фамильная ценность Годипов.
Теперь усмехнулся Фарон:
– И как скоро они постараются вернуть ее? В ближайшие десять дней? Благодарю тебя за щедрый подарок, но нет. Кроме того, мне не нравится, когда такая тяжесть оттягивает и портит одежду.
– Ну, как знаешь.
Мастер Магики неторопливо подошел к Рилду и сказал, неожиданно понизив голос:
– Ты готов идти? Мне нужно смыться поскорее, пока Ним не появился.
Рилд удивился, галдя, что могло случиться с его другом.
– Почти, – ответил он. – Оставь что-нибудь хозяину, чтобы навести здесь порядок.
Он подошел к своему столу, забрал ножны Дровокола и оглянулся, разыскивая торговца. Парень, как только началось сражение, немедленно исчез из-за стола, но далеко не ушел. Большинство дроу любят кровавые состязания.
Рилд бросил ему золотую монету с эмблемой Бэнров:
– Вот твой выигрыш.
Молодой торговец выглядел озадаченным.
– Если игрок нарушает расположение фигур на доске, он проигрывает, – объяснил Рилд. – Это по правилам.
– Истинным удовольствием было, поднявшись наверх, узреть, как ты ловко ведешь наше тайное расследование, – сказал Фарон.
Он остановился, пропуская перед собой шестерых неповоротливых рабов-бугберов, несущих на плечах гроб и сопровождаемых торговцем-дроу. Каменный ящик был похож на саркофаг. Может быть, это так и было. На базаре покупатели могли приобрести все, что угодно, включая трупы и когда-то давно бальзамированные мумии. И эти товары допускалось брать либо целиком, либо частями.
– Это не моя вина, – возразил Рилд. – Я ничем не спровоцировал эту потасовку. – Он чуть призадумался, – Ну, может быть, я был немного грубоват, когда первый из Годипов подошел к нашему столу.
– Ты? Да никогда!
– Избавь меня от своих насмешек. Кстати, а почему мы всех расспрашиваем?
Мастер Мили-Магтира нагнулся, проходя под низко подвешенной шкурой рофа, и добавил:
– Маги ведь умеют уметь обнаруживать беглецов, посмотрев в магический водоем.
Фарон улыбнулся:
– Иронизируешь? Давай подумаем серьезно, почему в первом же месте, где ты стал задавать вопросы, к этому отнеслись столь неодобрительно? В том числе и Годипы? Они в сговоре с беглецами?
– Да нет, они, скорее всего, вообще ничего не знают. Мне кажется, им просто нравится играть в таинственность и захотелось подраться. Похоже, что кто-то из женщин Дома основательно их бьет и им просто нужен был повод, чтобы выместить на ком-нибудь обиду.
– Эта предполагаемая жрица избила Мастера Оружия, как будто он пленник, раб или какой-то бесполезный для нее родственник? Тебе не кажется это странным?
– Теперь, когда ты об этом спросил, пожалуй.
– И заметь, как раз сегодня в «Бриллиантовой шкатулке» как никогда полно народу.
Фарон обратил внимание на орка, жонглировавшего кинжалами с завязанными глазами, и задержался на мгновение. Рилд подавил вздох, ему не терпелось продолжить прерванную беседу. Маг насчитал пять острых кинжалов, которые обезображенные шрамами руки невольника подбрасывали и ловили с безукоризненной точностью. Фарон бросил монетку владельцу раба-орка и направился дальше. Рилд шагал рядом.
– Итак, – начал Мастер Оружия, – Татлин получил взбучку, бордель переполнен посетителями, а ты видишь в этом какую-то связь? Какую?
– Что, если этим парням круто досталось от своих правящих родственниц? И может, именно по этой причине они всей толпой ввалились в свое маленькое святилище печали, чтобы зализать раны и, в свою очередь, избить какую-нибудь из пленниц Нима?
Рилд нахмурил брови, обдумывая услышанное:
– Ты полагаешь, что правление некоторых жриц, отличающихся особой жестокостью и безрассудством, подвигло мужчин к бегству? Но что заставило настроение всех этих Матрон испортиться так сильно и одновременно?
– У меня есть подозрение, что когда мы разгадаем это «что», то узнаем и где беглецы.
– А что ты узнал, спустившись вниз? – спросил Рилд.
– Ничего. В самом деле, – ответил Фарон, – ничего такого, о чем мы уже не догадывались бы. Тем не менее, я оказал небольшую услугу старому товарищу. Что само по себе приятно.
– Если ни один из нас не открыл ничего нового, значит, наш визит в «Бриллиантовую шкатулку» оказался пустой тратой времени.
– Не совсем так. Драка заставила тебя воспрянуть духом, разве нет? С тех пор улыбка не сходит с твоего лица.
– Не смеши меня. Я признаю, что это была забавная маленькая потасовка…
И Рилд принялся перечислять все свои действия буквально по минутам, подробно анализируя различные возможности и скрытую стратегию. Фарон кивал и старательно делал вид, что это ему интересно.
Триль (Верховная Мать Дома Бэнр), Джеггред и миниатюрная, с кожей цвета эбенового дерева, хорошенькая женщина-дроу быстро шли по коридору. Все трое очень торопились, и секретарша едва поспевала за другими, готовая вот-вот рассыпать всю охапку пергаментов, чего очень боялась. Джеггред, восьми футов ростом и с длинными, похожими на козлиные ногами, шел впереди Матери.
В нескольких ярдах впереди кто-то разговаривал. Триль услышала голоса и чуть не бросилась вперед. Она понимали, что женщина столь высокого положения обязана в любой ситуации сохранять достоинство.
– Я думаю, это проверка, – сказал мягкий женский голос.
– А я боюсь, что это знак немилости, – ответил другой, чуть более низкий. – Вероятно, мы сделали что-то, что вызвало недовольство…
Триль с сопровождающими завернула за угол. Перед ними плелись две ее кузины. Увидев Верховную Мать, они ахнули да так и остались с открытыми ртами.
Триль взглянула на сына. Его удлиненное лицо, раскосые глаза, рот, полный длинных ядовитых клыков, и острые уши: все это напоминало сразу и лицо дроу, и морду волка. Молчаливого взгляда Матери хватило, чтобы он понял ее волю.
Джеггред стремительно бросился вперед, его длинная грубая грива взметнулась за спиной. Двумя огромными, когтистыми руками он схватил обеих кузин за горло и, приподняв, прижал их к стене. Оставшаяся пара рук, меньше размерами и больше похожая на руки дроу, напряглась, словно сожалела, что осталась не у дел!
Триль зачала этого ребенка в ритуальном совокуплении с Белшазу, демоном глабрезу. Так появился Джеггред (таких полудемонов называют дреглотами), самый дорогой подарок Паучьей Королевы. Его Мать знала, что жестокость и постоянная жажда крови составляли самую суть сына. Только неизменная врожденная покорность (но не потому, что именно Триль его родила, а потому, что она была первой среди жриц Ллос) удерживала его от расправы над Матерью и многими другими, с кем ему приходилось иметь дело.
Триль свободно ступила внутрь круга, образованного длинными руками Джеггреда, и стала перед кузинами. Они были так близко, что она ощущала их страх и слышала негромкие сдавленные вдохи, а также глухой стук каблучков, которыми они молотили по рифленой стене за своими спинами.
– Я запретила вам обсуждать проблему при посторонних! – зарычала она.
Кузина слева начала сильнее шмыгать носом и издавать мучительные хриплые звуки. Вероятно, это была попытка объяснить, что никого, кроме них, здесь не было.
– Эта часть замка открыта для посещений, – продолжала Триль. – Любой мужчина мог беспрепятственно пройти сюда и подслушать ваш разговор.
Замахнувшись так, чтобы не задеть случайно какую-нибудь из рук Джеггреда, она стала хлестать родственниц плетью. Извивающиеся гадюки наносили своим жертвам глубокие раны, но хозяйка гадов была ненасытна… Гнев ее все разгорался, пока не перешел в некий экстаз; незатейливое, скромное удовольствие от бичевания кузин, запаха и ощущения их крови, забрызгавшей ее лицо, сладкого напряжения в руке, державшей хлыст.
Когда же она, наконец, остановилась, чтобы перевести дыхание, обе ее жертвы молча обвисли в железной хватке Джеггреда.
И дреглот, и секретарша улыбались. Они одобряли экзекуцию и получили полное удовольствие от этого зрелища. Но оставалось одно незавершенное дело, а она, Верховная Мать Бэнр, потеряв самообладание, впустую потратила время.
Правительница Мензоберранзана обязана уметь управлять самой собой.
Необузданность прежде была несвойственна Триль. Роль наставниц Арак-Тинилита помощницы Матери, очень подходила для нее, и она никогда не домогалась чего-то большего.
Тем более что большее было невозможно. Ее Мать казалась бессмертной. Но когда она внезапно умерла, честолюбивые устремления, живущие в душе каждого темного эльфа, пробудились и в старшей дочери. Как могла она не прилагать усилия для того, чтобы взойти на материнский престол? Разве можно было позволить Квентл или какой-то другой из родственниц возвыситься и потом распоряжаться ею почти всю вечность?
Она заполучила титул Верховной Матери, однако очень быстро почувствовала, что полученная свобода действий и замыслов, в сочетании со сложностью положения и запутанностью интриг, ее ошеломляют и подавляют. Сначала все шло неплохо. Даже не потребовалось никаких решительных действий для установления своих прав.
Для решения вопросов она пользовалась советами Квентл и Громфа. Правда, ее сестра и брат постоянно расходились во мнениях, но зато Триль могла рассмотреть их предложения, иногда абсолютно противоположные, и выбрать то, что ее больше устраивало. Это было значительно легче, чем думать самой.
Но сейчас наступило время тяжелых испытаний, возможно, самых тяжелых за всю историю темных эльфов, а ей, очевидно, придется справляться с ними одной. Она не может в этих вопросах полностью доверять Громфу, а Квентл нагло объявила, что прежде всего должна позаботиться о Брешской крепости.
Триль тряхнула головой, приходя в себя.
– Отпусти их.
Джеггред повиновался, а она повернулась к секретарю.
– Когда будет время, – распорядилась она, повышая голос, чтобы перекрыть судорожные всхлипывания своих родственниц, – пришли кого-нибудь оттащить их в Арак-Тинилит, пусть их там залатают, и убрать здесь кровь. Но сейчас нам следует поторопиться, мы опаздываем.
И они двинулись дальше. За последним поворотом находился самый большой зал Дома Бэнр, предназначенный для аудиенций. У двери стояли двое караульных, отвечая за безопасность Верховной Матери. Увидев ее, они сразу вытянулись во весь рост и замерли.
Троица быстро вошла в зал, залитый мягким магическим светом. Изображения Ллос украшали потолок, сладковатый запах благовоний наполнял воздух. Стоявшие вдоль стен стражники – возле трона темные эльфы, дальше невольники из огров (страшных и жестоких великанов-людоедов), а в самом конце зала минотавры – салютовали своей правительнице. Просители, разместившиеся по рангам, склонились в почтительных поклонах и реверансах, некоторые из особо приближенных просто склонили головы и развели руками.
Глядя на них с возвышения, Триль удивлялась тому, что число присутствующих вновь увеличилось. Когда она правила Академией, ей тоже доводилось устраивать приемы, но она даже не представляла себе, сколько идиотов постоянно наушничает и надоедает Верховной Матери своими абсурдными и бессмысленными заботами.
Она села на украшенный золотом трон, верхняя часть спинки которого была оформлена в виде паутины. Ее предшественница была крупной женщиной, и Триль выглядела ребенком, потерявшимся в этом кресле. Но у нее было достаточно чувства юмора, чтобы не обращать внимания на это.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47