- Теперь это ты преувеличиваешь, мама, - надменным тоном парировала Эдвина.
- Не дерзи мне, - резко оборвала ее Эмма. Ее нервы были сегодня натянуты до предела, а терпение - на исходе. Но подавив вспышку гнева, Эмма непринужденно заметила:
- Твой дядя Уинстон приезжает к нам сегодня на чай. Ты ведь рада этому, дорогая?
- Не особенно. Он стал совсем другим после того, как эта женщина заполучила его.
Эмма выдавила из себя принужденную улыбку.
- Тетя Шарлотта не заполучила его, - это странное и неуместное выражение, Эдвина, а просто вышла за него замуж. Она ужасно милая женщина и очень тебя любит, ты сама это знаешь.
- Все равно, он стал не таким, как прежде, - упрямо сказала Эдвина. - Я должна идти заканчивать свои уроки, мама, извини меня, пожалуйста.
- Хорошо, дорогая.
Оставшись одна, Эмма убрала фотографию Пола обратно в комод. Теперь все ее мысли были заняты требованием Эдвины выдать свидетельство о рождении. Вот чего она не предусмотрела раньше, и это было ужасно. Эмма торопливо сбежала вниз в свой кабинет, плотно притворила за собой дверь и набрала номер телефона Блэки в Харрогейте.
- Привет, дорогуша, - радостно откликнулся тот.
- Блэки, произошло нечто ужасное!
Он понял по ее голосу, что Эмма страшно напугана.
- Что случилось, Эмма?
- Эдвина только что потребовала у меня свое свидетельство о рождении.
- Иисус! Чего ради оно ей так срочно понадобилось?
- Чтобы получить паспорт для школьной экскурсии на Континент в следующем году.
- Полагаю, что ты ей отказала?
- Конечно, но рано или поздно я не смогу больше ее удерживать. Что мне делать?
- Тебе придется отдать ей свидетельство, но не раньше, чем Эдвина станет достаточно взрослой, чтобы правильно оценивать некоторые вещи. - Блэки вздохнул. - Так или иначе, но однажды это должно было произойти.
- Но как я объясню ей, почему твое имя записано в свидетельстве. Она уверена, что ее отец - Джо.
- Ты просто скажешь, что ее настоящий отец - это я.
- Но ведь это такая ответственность для тебя, Блэки.
Он рассмеялся.
- Ничего, дорогуша, у меня спина широкая - выдержу. Ты это давно знаешь. - Изменившимся голосом он спросил: - Конечно, ты можешь рассказать Эдвине, кто действительно является ее отцом, но, полагаю, ты не собираешься этого делать?
- Нет, это категорически исключено.
Поколебавшись секунду, Эмма приняла решение, давно зревшее в ее душе.
- Ты ведь знаешь, кто он, Блэки?
Блэки тихо вздохнул в трубку.
- Я имел несчастье догадаться. Эдвина слишком похожа на Адель Фарли, чтобы сомневаться в этом. Это Эдвин, правильно?
- Да, Блэки, - тихо ответила Эмма, почувствовав облегчение. Будто камень свалился с ее души, когда она, наконец, сказала Блэки всю правду. - Но Эдвина никогда не узнает об этом, не должна этого знать. Я обязана на всю жизнь защитить ее от Фарли.
- В таком случае тебе не остается ничего иного, как заставить ее поверить, что я - ее настоящий отец. Я не против, Эмма, - тихо посмеялся Блэки. - Ладно, дорогуша, расслабься, твоя напряженность доходит даже до меня по проводам. Забудь на какое-то время об этой маленькой проблеме и тяни время, сколько удастся. Ты - достаточно умна, чтобы оттянуть объяснение с Эдвиной еще на несколько лет, по крайней мере, пока ей не исполнится лет семнадцать-восемнадцать.
- Надеюсь, что мне это удастся, - медленно ответила Эмма. - Прошлое не желает оставлять нас в покое.
- Да, крошка, это грустно признавать, но боюсь, что ты права. Но давай не будем больше ворошить прошлое, это бесплодное занятие. Теперь вот что. Надеюсь, что ты не забыла про мой прием на второй день Рождества, - Блэки пытался хоть как-то развлечь ее. - Про прием в моем новом доме. Он получится просто замечательным, я могу тебе это сказать смело, Эмма.
- Конечно, помню. Я ни в коем случае не смогу пропустить такое замечательное событие. Фрэнк на Рождество приезжает в Йоркшир, и он обещал отвезти меня. Я просто изнываю от нетерпения увидеть твой дом - ты развел вокруг него такую таинственность!
- Ага, но ты узнаешь его в ту же минуту, как только увидишь. Он в точности такой, каким я описывал его тебе много лет назад, на вересковой пустоши, мой Георгианский дворец.
- Я так рада за тебя, Блэки. Ведь это было твоей самой большой мечтой.
- Да, ты права, Эмма. Но мне пора вешать трубку. Я вижу, что мой несравненный Брайан тащит сюда свою нянюшку. Не волнуйся из-за этого проклятого свидетельства, забудь о нем на год или еще дольше. В случае крайней нужды мы придумаем, что с ним делать.
- Я постараюсь. И спасибо тебе, Блэки, ты всегда так хорошо умеешь меня успокоить.
- Поверь, что все образуется, крошка.
Эмма повесила трубку и осталась сидеть, погруженная в беспокойные мысли о своей дочери. В ней было нечто непостижимое для Эммы, какая-то внутренняя холодность. Эмму всегда страшила странная отчужденность в Эдвине, и она часто терялась, обращаясь с ней. „Наберусь ли я когда-нибудь смелости рассказать ребенку всю правду? - спрашивала она себя. - Как мне сообщить ей все, не утратив остатков ее и так не слишком сильной привязанности ко мне?” Эмму пугала мысль о будущем объяснении с дочерью, и впервые за многие месяцы она забыла о собственном горе, перестала думать о Поле Макгилле.
Блэки О'Нил, обняв за плечи Уинстона, пересек вместе с ним величественный вестибюль своего Георгианского дворца в Харрогейте. Он провел Уинстона в библиотеку и плотно закрыл громадные двойные двери.
- Зачем ты это делаешь? - с удивленным видом спросил Уинстон. - Я думал, что мы просто зашли спокойно выпить.
- Это так и есть. Но я хочу с тобой приватно поговорить и не хочу, чтобы нас прерывали.
- Кто может нам помешать? Все, кажется, слишком заняты вечеринкой.
- Например, Эмма.
- А, ты собираешься поговорить о моей сестре, не так ли?
- Разумеется.
Блэки хлопотал у консоли, наливая в коньячные бокалы две добрые порции „Курвуазье”.
Уинстон со своего места у камина наблюдал за Блэки, стараясь угадать, что у того на уме. Он восхищенно кивал головой, с одобрением осматривая обстановку, поражаясь элегантности мебели и тем, как она была расставлена. Белые сосновые панели стен перемежались книжными полками и оживлялись зелеными бархатными драпировками, того же цвета ковер в центре комнаты прикрывал паркетный пол красного дерева. Множество глубоких диванов и кресел были обтянуты светло-зеленым бархатом и розовой камкой, чей теплый цвет оттенял холодность зелени. Комнату украшали столы, консоли и красивый письменный стол смешанных стилей „Шератон” и „Хепплуайт”, с высокого потолка спускалась изысканная уотерфордская хрустальная люстра. Библиотека, как и все остальное в новом доме, была прекрасной иллюстрацией того, как Блэки чувствовал пространство и цвет, как тонко разбирался в декоративных стилях эпохи Георгов.
Блэки, выглядевший очень красивым и представительным в своем смокинге, вручил Уинстону бокал с коньяком. Они выпили за здоровье друг друга.
Блэки выбрал сигару, откусил кончик и медленно раскурил ее. Сделав несколько затяжек, он, наконец, сосредоточил взгляд своих блестящих черных глаз на Уинстоне.
- Когда она думает, в конце концов, покончить с этими своими глупостями?
- Какими глупостями? - нахмурившись, потребовал ответа Уинстон.
- Разбрасываться деньгами. В последние шесть месяцев она совершенно сходит с ума, так мне, по крайней мере, кажется.
- Эмма никогда не швырялась деньгами. Она по своей натуре вовсе не склонна к экстравагантным поступкам.
Блэки насмешливо поднял свои черные брови, легкая усмешка тронула его губы.
- Вот что, Уинстон, не разыгрывай передо мной простачка. Ты, черт побери, прекрасно знаешь, что я имею в виду. Я говорю о том, что она пытается внедриться на товарную биржу. Безрассудно пытается, могу добавить.
Уинстон усмехнулся.
- Вовсе не безрассудно. Она уже создала себе состояние, Блэки.
- Да, и может легко его потерять. В одну ночь! Спекуляции на товарной бирже - самая опасная игра, и ты это знаешь.
- Да, я знаю. И думаю, что Эмма знает это не хуже. Она похожа на азартного игрока в бизнесе, Блэки, и мы оба это знаем. Тем не менее, она очень проницательна и хорошо знает, что делает…
- Все это, на мой взгляд, слишком рискованно! Ее легко могут разорить.
Уинстон рассмеялся.
- Кого угодно, только не мою сестру! Ты должен признать, что надо быть настоящим гением, чтобы, начав буквально с нуля, добиться такого блестящего положения, как у нее. Только полный идиот может рисковать потерять все, но Эмма никогда не была дурой. Кроме всего прочего, она еще несколько недель назад прекратила покупать и продавать товары.
- Слава Богу! - облегченно сказал Блэки, но его тон оставался обеспокоенным, когда он продолжил: - Потом меня беспокоит быстрое расширение дела, которое она затеяла. Конечно, ее новые универмаги в Брэдфорде и Харрогейте - несомненно выгодные приобретения, но те перестройки, которые она заставляет меня делать в них, слишком дорого стоят. А сегодня я не мог поверить собственным ушам, услышав, что она намерена строить универмаг в Лондоне. Как всегда, ее идеи грандиозны, но, положа руку на сердце, Уинстон, я был просто ошарашен ими. Как, черт побери, она собирается за все это платить, интересно мне знать. По моему мнению, она начинает зарываться.
Уинстон отрицательно покачал головой.
- Вовсе нет! Она стремительна, как удар хлыста, но никогда не поступает безрассудно. Как она собирается за все платить, ты спрашиваешь? Я только что тебе сказал, что она сделала чертовски много денег на операциях с товарами. И еще она за очень высокую цену распродала всю оставленную ей Джо недвижимость, кроме того куска земли в центре Лидса. Его она пока оставила за собой, так как думает, что он должен сильно вырасти в цене, и ты знаешь, что она права. Универмаг в Лидсе дает неплохую прибыль, а бум на рынке тканей, начавшийся после войны, превратил ее „Лейтон” в самое доходное предприятие, каким никогда не был. Заказы сыплются со всего света, и Бен Эндрюс, чтобы справиться с ними, перевел большинство рабочих на сверхурочные. „Грегсон” снова работает на полные обороты, а еще не забывай, что Эмма - партнер Дэвида Каллински… - Сделав паузу, Уинстон весело взглянул на Блэки. - Разве все это не дает ответа на вопрос, как она собирается за все расплачиваться?
Блэки рассмеялся.
- Да, мой мальчик, дает… - Он удивленно покачал головой. - Она, очевидно, становится очень богатой женщиной, судя по тому, что ты мне сказал, гораздо богаче, чем я себе представлял.
Уинстон кивнул с гордой улыбкой на лице.
- Сколько, думаешь, сейчас стоит ее состояние? - спонтанно спросил он и тут же пожалел об этом, поскольку не имел права сказать всю правду.
- Не знаю, боюсь даже представить себе.
Уинстон отхлебнул глоток бренди, чтобы скрыть свою растерянность. Он не мог открыть настоящие размеры состояния Эммы, поскольку поклялся никому не говорить о существовании „Эмеремм Компании” и ее роли в ней. Поэтому он выбрал довольно низкую цифру и сказал:
- Миллион фунтов. Конечно, в ценных бумагах.
- Иисус! - воскликнул Блэки. Он знал, что Уинстон не врет и не преувеличивает. Поэтому названная сумма произвела на него сильное впечатление. Он поднял свой бокал.
- Это заслуживает тоста. За Эмму! Как я смотрю, она обошла нас всех.
- За Эмму! - Уинстон задумчиво посмотрел на Блэки. - Да, она несомненно нас обошла. А знаешь почему? Ты знаешь, в чем секрет грандиозных успехов моей сестры?
- Конечно, знаю. Я их связываю со многими ее качествами. Проницательность, смелость, честолюбие, энергичность в достижении поставленной цели - вот лишь немногие из них.
- Патологическое честолюбие и патологическая энергия, Блэки! Вот что отличает Эмму от большинства других людей. Она никогда и ничему не позволит остановить ее, и она всегда доберется до горла противника, особенно, если знает, что ее тыл надежно защищен. Но не только в этом причины ее успехов. Эмма обладает инстинктом убийцы в своем движении наверх.
- Инстинкт убийцы! Страшные вещи ты говоришь про нее. Ты изображаешь ее совершенно безжалостной.
- В некотором смысле так оно и есть.
Уинстон не смог удержаться от смеха, видя изумленное выражение на лице Блэки.
- Не вздумай мне рассказывать, что не замечал за ней этой черты прежде.
Тот задумался, вспоминая различные случаи из прошлoгo.
- Порой я думал о ее способности быть безжалостной, - медленно пробормотал он.
- Ладно, хватит об этом. Думаю, что я развеял твои тревоги по ее поводу.
- Да, это так. Я рад, что мы поговорили об этом, Уинстон. Я очень волновался из-за этих ее забав с товарами с тех пор, когда она впервые упомянула о них. Если хочешь знать, то я был напуган до смерти. Ну, а теперь, когда мы выяснили, что все в порядке, пошли присоединимся к вечеринке.
- Как только ты этого захочешь. Кстати, об убийцах. Я заметил, что один такой сегодня вечером вышел на охоту. Он не может оторвать глаз от Эммы и буквально делает стойку перед ней.
Блэки встревожился:
- Кого ты имеешь в виду?
- Ну, конечно, Артура Эйнсли, „великого героя войны”, если его послушать. Самодовольный ублюдок!
- Мне всегда казалось, что Эмма недолюбливает его.
- Я об этом ничего не знаю. Если помнишь, меня здесь раньше не было. Но она сказала мне, что он изменился, и, как мне кажется, сегодня вечером его ухаживания не возмущают ее.
- Я этого не заметил, - коротко сказал Блэки и резко поднялся.
Он казался озабоченным, когда они вернулись в гостиную. Войдя, Уинстон сразу же оставил его и присоединился к Шарлотте и Фрэнку, а Блэки направился к роялю. Он с небрежным видом застыл рядом с ним, сосредоточив внимательный взгляд на Эмме, увлеченно беседующей с Фредериком Эйнсли и его сыном Артуром.
Блэки подумал, что Эмма выглядит сегодня вечером особенно очаровательной, хотя немного бледной и грустной. Ее волосы, заплетенные в косы, были уложены короной, и эта прическа придавала ее лицу особую прелесть. На ней было надето белое бархатное платье с низким вырезом и открытыми плечами. К одному из коротких рукавчиков, на котором держалось платье, была приколота брошь с изумрудом, которую он подарил ей к тридцатилетию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72