Все это - ложь во спасение, но с этого дня я могу теперь говорить только правду.
- Ты в этом уверена?
- Да, конечно, но только не об Эдвине, - твердо сказала Эмма. - Мы любой ценой должны защитить ее. Никто не должен узнать, что она незаконнорожденная, Блэки.
- Я ни за что не предам тебя, крошка, ты же знаешь. Кстати, вчера я встретил Дэвида Каллински. Я ходил на фабрику, чтобы на месте представить себе план пристройки к ней. Надеюсь, ты не рассердишься, что я рассказал ему о кончине твоего мужа.
- Ну и что он сказал по этому поводу?
- Он заявил, что сожалеет, но при этом у него был такой вид, будто он только что выиграл миллион.
Блэки с интересом посмотрел на нее.
- Что там происходит между вами, Эмма?
- Ничего особенного. Я просто его деловой партнер, вот и все, - спокойно ответила она.
- О да, - задумчиво произнес Блэки, - но мне почему-то кажется, что он думает иначе.
- Вздор и чепуха! Это все твое неуемное кельтское воображение. Ты в этом превзошел даже Фрэнка.
Блэки промолчал. Он запустил руку в карман пальто, достал кипу бумаг и протянул их Эмме.
- Вот планы перестройки среднего магазина и объединения их всех трех в один. Я думаю сделать вход в бывший магазин миссис Минтон с другой стороны, вот здесь, через эту стену со стороны галантереи. Я сделаю что-то вроде пассажа, соединяющего все три помещения. Как ты на это смотришь?
- Чудесно, Блэки! Ты знаешь, как я доверяю твоим суждениям. Я просмотрю планы вечером. Когда ты думаешь начать? - весело спросила сна.
- Хорошо зная тебя, Эмма, могу себе представить, что тебе хочется, чтобы я приступил к работе прямо сейчас, но я думаю заняться этим сразу после Рождества. Будь уверена, мы будем работать быстро, и уже в середине января ты сможешь открыть магазин.
Глава 35
Дэвид Каллински лежал на спине на диване в кухне-гостиной позади продовольственного магазина Эммы и внимательно разглядывал ее новые эскизы. Каждый лист он далеко отставлял от себя и изучал с глубоким пониманием.
Продолжая рассматривать очередной рисунок, Дэвид испытал приступ охватившего его волнения и крепко стиснул пальцы, державшие лист. Что там ни говори, но ее модели для их зимней коллекции оказались еще ослепительнее летних. Они были просто превосходны: все линии скромны и элегантны, все детали тщательно сбалансированы. Эмма остроумно комбинировала цвета, добиваясь неожиданных эффектов. Все цвета были прекрасно подобраны, но не одно это имело значение. Все модели Эммы, благодаря простоте их основных конструкций, чистым линиям и почти полному отсутствию любых лишних пустяков, идеально подходили к той технологии массового пошива, которую Дэвид внедрял на своей фабрике.
Дэвид удовлетворенно улыбнулся, гордясь Эммой. Он не представлял, откуда она черпает свои идеи, но ее способности не вызывали сомнений, ее вкус был безупречен, а художественное чутье - просто непостижимым. У него было достаточно поводов, чтобы убедиться в том, что Эмма - гений. Он не находил другого слова, чтобы описать ее несравненный талант, который, вкупе с невероятной энергией, делал ее просто грандиозной женщиной. Помимо таланта дизайнера, Эмма как никто умела улавливать капризы публики, предугадывать ее желания, а главное - чувствовать, что будет лучше всего раскупаться. Казалось, сам дьявол нашептывает ей, и все ее начинания имели ошеломляющий успех. Дэвиду казалось, что Эмма Харт способна превращать в деньги все, на что обратит свой взор, каждое ее прикосновение к чему-либо оказывалось поистине золотым. Они с отцом поражались ее хватке в денежных делах, умению выстраивать сложные финансовые комбинации так, что они при внимательном изучении неизменно оказывались изумительно выгодными. Она читала балансовый отчет, как иные читают газету, мгновенно, в считанные секунды, улавливая все их достоинства и недостатки. Ей был всего двадцать один год, но она взбиралась по лестнице своего тщеславия самыми быстрыми, но хорошо обдуманными шагами. Дэвиду казалось, что ничто на свете не в силах сдержать ее - это все равно, что пытаться поймать молнию. Эмма не переставала поражать его, и он не отваживался даже представить себе, как высоко вознесется она лет через десять.
Дэвид положил эскиз в стопку с остальными и закурил сигарету. Их дела двигались точно по графику. Они с Эммой и Джо Лаудером были партнерами уже четыре месяца. Эмма в их предприятии выступала в ролях дизайнера и стилиста, а его брат служил у него управляющим фабрики. Через месяц Дэвиду должно было исполниться 25, и он не испытывал никаких сомнений ни в своей счастливой судьбе, ни в будущем «Компании готового платья Каллински». Он намеревался стать богатым и уважаемым членом общества, о котором в один прекрасный день заговорит весь Лидс, если не Йоркшир. Он много лет назад дал себе слово и не жалел сил, чтобы сдержать его.
Дэвид уверенно и смело начал свое собственное дело, и счастье улыбнулось ему на старте. На предварительном показе их летней коллекции одежды она была с энтузиазмом встречена представителями самых крупных магазинов и торговых домов Лидса, Брэдфорда, Шеффилда и Манчестера. За их неожиданным признанием последовали на удивление большие заказы. Громадные усилия Эммы, Виктора и самого Дэвида оказались оправданными, а долгие часы, проведенные ими за тем, чтобы запустить их первую коллекцию, были достойно вознаграждены.
Дэвид не смог удержаться и не посмотреть эскизы еще раз. Он разложил их на полу и с трудом смог сдержать возбуждение, охватившее его. Да, слава Богу, у нее опять получилось! С этой ее новой коллекцией вряд ли сможет поспорить хоть один фабрикант одежды в Лидсе, да, пожалуй, и в самом Лондоне. Дэвид был уверен, что после зимнего показа заказы будут громадными, и он уже ясно представлял себе, как он втрое расширяет свое дело в предстоящие месяцы. Так же, как и Эмма, Дэвид Каллински был прирожденным торговцем: очаровательным, обходительным и бесконечно преданным своему бизнесу.
Вошедшая в комнату Эмма с мясным пирогом с почками, который она принесла из погреба, прервала его размышления. Дэвид посмотрел на нее и онемел от восхищения. Эмма переоделась в одно из платьев своей коллекции, которое невероятно ей шло. Платье не особенно бросалось в глаза, но в нем чувствовались благородство и отличные линии. Превосходная тонкая зеленая шерсть плотно облегала ее восхитительную фигуру, подчеркивая высокую грудь, мягкую округлость бедер и длину ее стройных ног. Платье было темно-зеленого цвета, удивительно сочетавшегося с цветом ее несравненных глаз и матовой белизной кожи. Дэвид заметил также, что она сегодня как-то необычно убрала свои великолепные пышные волосы. Они, как обычно, были зачесаны назад и высоко открывали ее лоб, но сзади Эмма собрала волосы в две темно-зеленые сетки, завязанные на концах тонкими бархатными ленточками. Убранные в сетки медные пряди падали ей на плечи и придавали Эмме удивительно невинный вид. «Наверное, она самое очаровательное создание в мире», - восхищенно подумал Дэвид.
Смущенная тем, что он долго изучает ее внешность, Эмма нахмурилась.
- Тебе так понравились мои модели, Дэвид? - спросила она, введенная в заблуждение восхищенным выражением его лица.
- Конечно! - вскричал он. - Они просто великолепны. Нет, это не то слово, они - выдающиеся, правда! Ты проделала фантастическую работу.
Эмма довольно улыбнулась.
- Не преувеличивай, - проворковала она, с облегчением вздохнув. Она поставила пирог в духовку, приблизилась к дивану и села на пол у его ног спиной к огню. Эмма быстро рассортировала эскизы, давая по ходу краткие пояснения, лицо ее разрумянилось от усердия. Она предлагала небольшие изменения к некоторым моделям, объясняя их необходимость особенностями технологии кроя и шитья, высказывала соображения относительно цен. Когда они еще только начинали свое дело, Эмма предложила определять цены, рассчитывая стоимость каждого этапа производства. Благодаря этому им удалось производить продукции больше и по более низким ценам, чем их конкурентам. Она снова и снова повторяла это, а Дэвид слушал ее с глубоким вниманием, читавшимся на его красивом, молодом лице. К ее советам стоило прислушиваться, и Дэвид неизменно им следовал.
Когда Эмма закончила свои объяснения, Дэвид сказал:
- Есть только одна вещь, о которой мы не подумали, - фирменное название для нашей одежды. Это надо решить незамедлительно, так как я уже запускаю летнюю коллекцию в производство и пора заказывать ярлыки. Название «Готовое платье Каллински» не слишком заманчиво, ты не находишь?
Эмма взглянула на него. Боясь оскорбить его чувства, она слегка поколебалась перед тем, как ответить.
- Да, действительно. Оно, как бы это лучше выразиться, звучит как-то по-мужски, Дэвид. Но у меня нет никаких идей на этот счет. Может быть, нам лучше посоветоваться с Виктором? Он быстро схватывает такие вещи.
- Я был уверен, что именно так ты ответишь, и я уже это сделал. Сегодня Виктор зашел после обеда и предложил одно название. Я склонен принять его, но не знаю, как оно понравится тебе. Он предложил использовать имя одной твоей знаменитой однофамилицы.
- Моей знаменитой однофамилицы? Кто бы это мог быть, я не представляю.
- Я этого тоже не знал раньше и был удивлен. Это свидетельствует только о нашем с тобой невежестве. Виктор имел в виду самую выдающуюся Эмму Харт.
Неприкрытое любопытство отразилось на лице Эммы.
- Самая выдающаяся Эмма Харт, - повторила она, - кто это?
- Этой самой выдающейся Эммой Харт была одна замечательная или не очень, смотря как нее посмотреть, леди. Сейчас я все тебе объясню. Твоя однофамилица в свое время вышла замуж за сэра Уильяма Гамильтона и стала Леди Гамильтон. Вот это имя и предложил нам использовать Виктор. Надо знать свою историю, девочка моя, - наставительным тоном закончил Дэвид.
- Ах, это та самая Леди Гамильтон?! Действительно, очень неплохое имя, если подумать, и хорошо запоминается. Платья от «Леди Гамильтон». Нет, поскольку мы собираемся также шить пальто и костюмы, то правильнее будет: одежда от «Леди Гамильтон», хорошо звучит, не так ли?
- Да, правильно. Тебе оно понравилось, Эмма? Я сразу за него ухватился, но хотел сначала с тобой посоветоваться перед тем, как заказывать ярлыки. Ну, что ты скажешь?
Эмма задумалась, повторяя про себя название. Оно действительно привлекало внимание и было достаточно строгим. Тут ей вспомнилось, что адмирал Нельсон - любимый герой Уинстона. Может быть, это хороший знак, и это название принесет им счастье?
- Да, мне оно нравится, будем пользоваться им, Дэвид!
- А что будем делать с Джо? Надо бы спросить его мнение.
- Ну вот еще! Как будто ты не знаешь, что Джо всегда согласен с любым нашим предложением. Можешь о нем не беспокоиться.
Она засмеялась.
- Что бы мы делали без Виктора - мы оба такие профаны в литературе!
- Ничего, зато мы знаем, как делать деньги. В любом случае, что ты скажешь насчет рюмочки шерри? Надо ведь отметить выбор названия.
Дэвид встал и, возвышаясь над Эммой, протянул ей обе руки и помог подняться с пола. Вставая, Эмма подняла голову и улыбнулась, глядя ему в лицо. Их глаза встретились. На какое-то время они замерли, неотрывно смотря в глаза друг другу, и ярко-синие глаза Дэвида отражались в изумрудных глазах Эммы. У нее все затрепетало внутри, как постоянно случалось с нею в последние дни, когда Дэвид дотрагивался до нее. Кровь бросилась ей в голову, а сердце учащенно забилось. Она не могла отвести от него взгляда, будто загипнотизированная его полными желания сапфировыми глазами.
Давно зная ее сдержанность и нерешительность, Дэвид быстро шагнул вперед и схватил ее в объятья, ища ртом ее губы. Его губы нежно, но сильно прижались к ее. Эмма ощутила теплую свежесть его языка и нахлынувшее желание переполнило ее. Непроизвольно ее пальцы взметнулись вверх к его голове и погрузились в густые черные волосы. Прикосновение это как будто обожгло Дэвида. Он еще крепче прижал ее к себе, его сильные руки скользнули с ее плеч на спину. Его ладони вдавливали ее нежное тело в его, такое мускулистое, и по мере того, как крепче становились его объятия, Эмма чувствовала нарастающее в ней против ее воли желание. Так продолжалось уже несколько недель: поцелуи, пылкие взгляды, прикосновения. Всякий раз, как они оставались наедине, их тела поглощало неумолимое желание слиться друг с другом. Дэвид так возбуждающе действовал на Эмму, что у нее перехватывало дыхание и все начинало плыть перед глазами.
Ее скрытая страсть, случайно и неглубоко потревоженная много лет назад, а потом снова похороненная в ней, вновь просыпалась и рвалась наружу, когда Дэвид обнимал и целовал ее. Эмма трепетала в его присутствии, старые предрассудки захлестывали ее. Она пыталась бороться со своими непослушными чувствами, но сознание ее отключалась и она вновь отдавалась его страстным поцелуям.
Не размыкая объятий, они сделали несколько шагов к Дивану и упали на него. Дэвид оказался наверху и неотрывно глядел ей в глаза своими, переполненными пылким желанием. Его образ заслонил все, и она закрыла глаза. Дэвид, сжав ее лицо ладонями, покрывал поцелуями ее глаза, лоб, губы. Очень осторожно он развязал бархатные ленточки и освободил из сеток ее волосы, водопадом разлившиеся по плечам. Он пропускал ее волосы между пальцами, любуясь ими, и горячее чувство обожания, испытываемое к ней, росло и усиливалось в его душе. Он сгорал от желания обладать ею и не расставаться с ней никогда.
Горящими глазами Дэвид пожирал ее томно раскинувшееся тело и был не в состоянии больше сдерживать себя. Он принялся ласкать ее лицо, шею, плечи, грудь. Он ощутил сладкий комок в горле и проглотил его, чувствуя, как напряглись и затвердели под его руками соски ее грудей, когда он коснулся их сквозь тонкую ткань платья. Желание росло в нем, переходя в нестерпимую боль.
Эмма открыла глаза и увидела, как потемнели от этого страдания его обычно небесно-голубые глаза. Он теснее прижался к ней, его губы стали твердыми и требовательными.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72