Кроме того, я не желаю ни его, ни кого либо еще посвящать в свои дела.
- Хорошо, Эмма, если ты не хочешь идти в церковь Христа, то я не знаю, что нам тогда делать. Мне кажется, что другого решения нет - ты не сможешь окрестить ее, вот и все!
- Да, я и сама прекрасно знаю и поэтому не собиралась говорить с тобой об этом, пока ты сам не спросил, что меня огорчает. Ты прав, тут ничего не поделаешь. Мне остается лишь одно - надеяться, что мой ребенок в один прекрасный день не разгневается на меня.
«Если ребенок когда-нибудь рассердится на тебя, то только из-за незаконности своего рождения, а не из-за крещения, точнее - из-за отсутствия такового», - подумал про себя Блэки, но вслух произнес:
- Ты так непоследовательна, крошка. Послушай, Эмма, если это для тебя так много значит, то почему бы нам не отнести ребенка в церковь в любой другой части Лидса, где тебя никто не знает, и не окрестить ее там? Тогда не будет иметь значения, что кто-то увидит ее метрику.
- Нет, нет! Я не хочу, чтобы еще хоть одна живая душа знала, что она незаконнорожденная, - огрызнулась Эмма.
Внезапно Блэки осенила великолепная идея.
- Я придумал! Мы окрестим ее прямо здесь и немедленно.
Он вскочил на ноги и решительно шагнул к раковине на кухне.
- Думаю, что вода Лидсской корпорации достаточно хороша для крещения. Принеси мне какую-нибудь емкость, - весело крикнул он.
- Что ты имеешь в виду, говоря, что мы сами окрестим ее? Я не понимаю тебя, - нахмурилась Эмма.
- Раз ты так волнуешься, что она не окрещена, то я собираюсь это сделать сам, прямо сейчас. Поднеси ее к раковине, да пошевеливайся, - торопил ее Блэки, стоя в дверях кухни.
Лицо Эммы выражало недоверие.
- Это сделаешь ты?! Но будет ли оно правильным, я имею в виду крещение? Будет ли оно настоящим?
- Верь в это, и крещение будет таковым. Делай, что я говорю, - скомандовал Блэки. - Я справлюсь с этим не хуже любого викария или священника. В конце концов, хоть я и не очень праведный католик, но еще верю в Бога, и ты об этом знаешь. Я могу не ходить в церковь, Эмма, но я никогда не терял веры. Никогда, поверь мне. Бог живет в каждом из нас, я глубоко уверен в этом. Я чувствую Его в своем сердце, а это важнее всего. Чувствовать, что Его любовь и Он сам навечно с нами.
Эмма удивилась, но поверила каждому его слову, а Блэки продолжал свою прочувственную речь:
- Я не думаю, что Он разгневается на меня за то, что я в сложившихся обстоятельствах взялся за это дело. И Он примет девочку в число возлюбленных своих детей. Верь в это и Он придет. Его собственный сын, Иисус, говорил: «Сострадайте детям малым, пришедшим ко мне, и не отталкивайте их, ибо так вы приближаете Царство Божие». Поверь мне, что важны само крещение и дух любви, его окружающий, а кто и где произвел его - не имеет значения. Нам не нужны ни церковь, ни священник, Эмма.
- Я верю тебе, Блэки, и хочу, чтобы ты крестил ребенка.
- Вот теперь я узнаю свою Эмму, - сказал он. - Тогда возьми и принеси сюда ребенка.
Блэки подошел к раковине, набрал теплой воды в кувшин, а затем поспешил к буфету и выдвинул ящик в поисках полотенца. Эмма тем временем взяла девочку из самодельной колыбели и баюкала на руках, нежно поглаживая ее по крохотному личику и приговаривая:
- Ты малышка моя родная.
Эмма была глубоко взволнованна близостью ребенка. Внезапно лицо Эдвина Фарли встало перед ее глазами: «Если бы Эдвин не был так жесток! Если бы он мог увидеть сейчас свое дитя, он бы так же полюбил его, как я». К своему ужасу, Эмме не удавалось полностью вычеркнуть из памяти ни лицо Эдвина, ни любое воспоминание, связанное с ним. Она могла неделями не думать о нем, а если иногда и вспоминала его, то только со жгучей ненавистью. Но после рождения ребенка воспоминания об Эдвине часто посещали ее. Занятая непрошенными мыслями о нем, Эмма была так обескуражена, что забыла об осторожности.
Блэки с противоположной стороны комнаты спросил:
- А как ты собираешься назвать нашу Тинкер Белл? Ты уже придумала ей имя?
Поглощенная своими размышлениями Эмма не стала долго раздумывать. Имя это буквально висело на кончике ее языка, и она машинально произнесла:
- Эдвина… - Как только это имя сорвалось с ее губ, Эмма окаменела, пораженная собственной оплошностью. «Что заставило меня назвать это имя?» - негодовала она на себя. Ведь у нее никогда не было намерения назвать ребенка именем Эдвина. Еще много недель назад она решила дать дочери имя Лаура. Эмма чувствовала себя так, будто из нее выкачали всю кровь.
У Блэки отвисла челюсть, и он изумленно уставился ей в спину. Он видел, как она вся напряглась и на ее острых лопатках натянулся тонкий шелк надетой на ней белой блузки. Он повторил про себя названное ею имя и мгновенно, ни секунды не сомневаясь, понял, кто был отцом ее ребенка. Эдвин Фарли! В этом нет никаких сомнений. Теперь все встало на свои места. Как же он не подумал об Эдвине раньше? Ведь это было так очевидно. Он месяцами терзался сомнениями относительно ее рассказа, убежденный в том, что такая привередливая девушка, как Эмма, ни в коем случае не могла спутаться с какой-то там деревенщиной. Боль за нее защемила его сердце, и он было потянулся к ней, чтобы поддержать ее. Но не стал этого делать и сосредоточился. Хотя Эмма стояла, отвернувшись от него, он ясно чувствовал, как она смущена ужасной оговоркой, сорвавшейся с языка. Что заставило ее проговориться? Эмма с ее осторожностью ни за что бы так не поступила сознательно. Она допустила ошибку, которую сейчас была не в состоянии изящно исправить. Поэтому Блэки напустил на себя беззаботный вид и с притворной веселостью спросил:
- И где же ты откопала такое музыкальное имя, крошка? Не иначе, как в одном из этих иллюстрированных журналов. Ну, ладно. Хотя имя довольно вычурное, но идет моей дорогой Тинкер Белл. Ей-богу, мне оно нравится.
Эмма кивнула, предпочитая не отвечать. Блэки засуетился с полотенцем, стараясь изящно перекинуть его через руку, потом попробовал воду, всячески пытаясь протянуть время, чтобы дать Эмме возможность собраться с мыслями и призвать на помощь свое воображение.
- Ну вот, я готов, - сказал он, сияя улыбкой. - Держи ребенка перед собой, Эмма… Да, вот так будет правильно. Хорошо, крошка.
Эмма слегка пришла в себя и сказала:
- Ее полное имя должно быть Эд… Эдвина, - запнулась она, сглотнула слюну и уже спокойнее продолжила, - Лаура Шейн…
- Шейн! - прервал ее Блэки с неподдельным изумлением.
- Да, Шейн - в твою честь. Я же не могла назвать ее Десмонд или Патрик, да и имя Блэки ей не очень то подходит, ты не находишь?
Он расхохотался.
- Правда! Правда! Ну, я так польщен этим, и мне это так приятно, Эмма! Тогда давай начнем.
Он размашисто погрузил пальцы в кувшин с водой и начертал ими крест на лбу ребенка.
- Подожди минутку, - остановила его Эмма, глаза ее широко раскрылись. - Я не католичка, и мой ребенок тоже. В англиканской церкви викарий просто сбрызгивает водой ребенка, но не крестит его. Мы должны все делать как положено. Поэтому, начни с начала, пожалуйста.
Блэки спрятал улыбку. Для атеистки она что-то была слишком хорошо осведомлена.
- Ладно, Эмма, я все понял.
Он вытер полотенцем влажный крест на лбу ребенка и приступил к обряду заново. Опустив в кувшин свои крупные загорелые пальцы, он затем церемонно уронил с них несколько капель воды на ребенка, который не мигая смотрел на него.
- Во имя Отца и Сына, и Святого Духа нарекаю тебя Эдвиной Лаурой Шейн Харт.
Блэки перекрестился и, нагнувшись, поцеловал ребенка, а потом улыбнулся Эмме и поцеловал ее тоже.
- Ну вот и все, крошка. Ребенок окрещен. Ты почувствовала себя счастливее?
- Да, Блэки, спасибо. Все было великолепно. И посмотри на девочку - она снова улыбается и даже не пискнула, когда ты побрызгал на нее водой. Я начинаю думать, что ее ждет хорошая жизнь. А это самое лучшее, что может быть, Блэки! - она обернулась, глаза ее сияли торжеством.
- У нее будет самая лучшая одежда, она будет учиться в самых лучших школах, и она станет настоящей леди! Я позабочусь об этом, и ничто меня не остановит.
Серьезное выражение ее лица растаяло в смущенной улыбке.
- Интересно, на кого она будет похожа, когда вырастет, а, Блэки?
«Конечно, на Фарли», - подумал про себя Блэки, внимательно разглядывая ребенка. Какой бы крохотной она не была, но его черты уже проглядывались. Вслух же он сказал:
- Она будет очаровательной, Эмма, можешь не сомневаться. А сейчас положи ребенка в колыбельку и достань у Лауры бутылку портвейна. Я думаю, что мы должны выпить за здоровье девочки.
- О, Блэки, ты думаешь, что так будет правильно? Лаура может быть недовольна, если мы залезем в ее…
- Не говори глупости, Эмма, - со смехом воскликнул Блэки. - Лаура вовсе не будет против. И потом, я все равно попозже схожу в винную лавку и куплю еще одну бутылку. Мы ведь обязаны выпить за Эдвину. Таков обычай.
Эмма согласилась. Они выпили за здоровье ребенка красного портвейна, налитого Эммой в маленькие стаканчики.
- Пусть она будет здоровой, богатой и красивой, - произнес Блэки, отхлебнув глоток. - О красоте можно было и не говорить. Уверен, что она будет похожа на свою мать.
Эмма нежно улыбнулась ему, и они уселись перед огнем, потягивая вино и погрузившись каждый в свои мысли. Немного спустя Эмма сказала:
- Мы не должны рассказывать о нашем крещении Лауре. Она этого не одобрит и скажет, что подобные вещи так не делаются. А еще она спросит, почему я не пошла в церковь.
Блэки нахмурился.
- Да, ты права. Но все-таки, что ты собираешься ей сказать по этому поводу? Она ведь не знает всей правды и ей покажется странным, почему ты не окрестила ребенка.
- Я ей скажу, что собираюсь сделать это в Райпоне, - ответила Эмма. Произнеся эти слова, она поняла, что приняла, наконец, решение, касающееся ближайшего будущего ребенка.
- Райпон! Почему именно там? - вопросительно взглянул на нее Блэки.
Эмма внимательно посмотрела на него, откашлялась и тихо сказала:
- Потому, что я собираюсь туда с ребенком на следующей неделе. Я отвезу его к моей кузине Фреде.
Она заметила по выражению его лица, что Блэки сбит с толку этим соображением, и торопливо пояснила:
- Она будет жить там с моей кузиной. Ты же знаешь, что я не могу оставить при себе ребенка, так как мне надо работать. Ты сам мне это говорил несколько месяцев назад.
- А ты уже сообщила об этом своей кузине? Она согласна взять Эдвину к себе?
- Нет еще. Я побоялась написать ей, чтобы она мне не отказала. Но, если я приеду к ней с ребенком, она этого не сделает, - сказала Эмма очень уверенным тоном. - Фреда - хорошая женщина, и она была очень близка с моей матерью, хотя и намного моложе ее. Она из тех женщин, что созданы для материнства. У нее самой двое маленьких. Я абсолютно уверена в том, что она не сможет мне отказать, как только увидит Эдвину. Кроме того, я собираюсь платить ей за то, что она будет ухаживать за ребенком.
Блэки вздохнул.
- Да, практическая польза от этой идеи есть. Но не упустишь ли ты так ребенка, Эмма?
- Конечно, ты прав! Риск определенный есть, но как только я крепко встану на ноги, я заберу Эдвину к себе. А пока я думаю навещать ее один или два раза в месяц.
Блэки грустно покачал головой. Его кельтская душа страдала от мысли, что Эмме придется жить отдельно от дочки, и он спросил ободряющим тоном:
- Когда ты собираешься в Райпон?
Эмма прикусила губу.
- Я должна отвезти ребенка на следующей неделе, до того, как выйду на работу. Скорее всего, в четверг. Я останусь переночевать у Фреды и проведу там всю пятницу, чтобы побыть с девочкой чуточку подольше.
Она заметила тревогу на его лице и воскликнула:
- Я вынуждена это сделать. У меня нет иного выхода. - Слезы подступили к ее горлу, и голос осекся.
- Я понимаю, Эмма, я все понимаю. Не терзай себя, - сочувственно заметил Блэки. Он подался вперед и похлопал ее по руке. - Это самое мудрое решение в нынешних обстоятельствах.
- По крайней мере, она будет жить среди наших родственников и дышать чистым деревенским воздухом, - твердо сказала Эмма, стараясь еще раз убедить и себя, и Блэки в разумности такого шага.
- А как будет с твоим отцом? Разве кузина не расскажет ему о ребенке?
- Нет, она не сделает этого, если я ее попрошу, - возразила уверенно Эмма, надеясь в душе, что все так и произойдет.
- Она знает, что такое мой отец, и защитит меня в память о матери - они были как сестры.
Эмма посмотрела Блэки прямо в глаза и продолжила:
- Я расскажу ей всю правду о парне из деревни, который бросил меня и сбежал на флот. Я должна это сделать.
- Да, думаю, что ты так и поступишь, - заметил Блэки, теперь совершенно уверенный в том, что настоящая правда была несколько иной. Потом новая мысль буквально оглушила его, он поколебался минуту и затем сказал:
- Эмма, ты уже вспоминала про свидетельство о рождении. Тебе ведь надо пойти в регистратуру Лидса и зарегистрировать там рождение ребенка, чтобы получить свидетельство. Но там тебе придется назвать отца ребенка - так требует закон.
Лицо Эммы омрачилось. Она уже не раз думала об этом обстоятельстве и оно немало ее волновало. Она сидела затаившись, ничего не отвечая.
- Я догадываюсь, о чем ты думаешь, крошка. Когда регистратор спросит об имени отца, ты ответишь: «Отец неизвестен»?
- Да, - тихо проронила Эмма.
- Так я и знал! Ну вот, что я думаю по этому поводу: тебе следует назвать отцом меня, - с напором в голосе сказал Блэки.
Эмму словно громом ударило.
- Блэки, я не хочу и не могу этого делать! Почему ты должен брать на себя такую ответственность?
Его выразительные глаза, в которых не было ни тени сомнения, прямо смотрели на нее.
- А что, разве ты собираешься назвать имя настоящего отца, Эмма? - резко спросил он.
- Нет! - горячо воскликнула она.
- Ну, а в таком случае, не лучше ли будет указать меня? Бумага эта - просто свидетельство о том, что девочка рождена законно. Мне кажется, что любое имя, даже такое, как мое, будет выглядеть в ней лучше записи «Отец неизвестен». Подумай об этом, крошка.
- Но, Блэки…
Он поднял руку, чтобы остановить ее, на лице его появилось укоризненное выражение.
- Тебе не кажется, что ты слишком часто говоришь:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72