Качество супер, приятный магазин
иные бросались вплавь чрез реку; иные силились перебраться чрез нёсшиеся по ней льдины и, сжатые ими, тонули… Наконец бой закипел на обоих берегах, на мост посыпались ядра и свистящие пули, загрохотал адский гром пушек; громко и раскатисто раздался он и в прибрежном лесу, наполненном неприятелями; высокие сосны, раздробленные ядрами, падали с треском и обломками своими убивали многих. С самого утра второго дня переправы поднялась метель с гудящим северным ветром, сильная вьюга залепляла сражавшимся глаза инеем и снегом, сделалось сумрачно, только блеск выстрелов освещал окрестность, каждое ядро поражало людей, лошадей или опрокидывало повозку. К довершению ужаса и безвыходного положения неприятелей вдруг один мост, раздробленный ядрами и отягощаемый войсками и артиллерией, обрушился с шумом. В одно мгновение всё, что на нём двигалось и толпилось, было поглощено волнами сердито ропщущей реки. Все оставшиеся на левом берегу спешно, сплошной толпой, бросились на другой мост, но и там уже зарядные ящики, взорванные гранатами, с треском летели по воздуху; артиллерийские лошади с опрокинутыми передками и вьючные, вырвавшиеся из рук вожатых своих, пронзительно ржали, бегая по мосту взад и вперёд. Уцелевшие из отряда Виктора, делая ряд траншей из мёртвых тел, грудами наваленных на мосту, только к утру перешли на другой берег. Французские военачальники, надрывая грудь, осиплым голосом кричали, понуждали своих солдат скорее перебраться чрез мост, но изнурение и ужас неприятелей были так велики, что они насилу могли двигаться.
Перед другим мостом, по эту сторону реки, после несчастной переправы чрез неё французской армии, осталось ещё множество усталых, безоружных, раненых и нестроевых неприятелей. Одному французскому офицеру приказано было, пропустив через мост беглецов, тотчас зажечь его, чтоб остановить преследование русских; но он не спешил исполнить этого поручения, давая возможность перебежать чрез него отсталым; когда же вслед за неприятельскою армией показалась наша мчащаяся кавалерия и на возвышенном берегу блеснули русские штыки, тогда офицер должен был скорее исполнить приказание своего начальства – и вот явилась новая, потрясающая картина: мост запылал, на нём загорелись повозки, люди и лошади, раздался вопль отчаянных голосов… Многие с пронзительными криками, объятые смертельным ужасом, как и с первого моста, стали бросаться в реку – и скоро Березина запрудилась трупами; из воды торчали морды утонувших лошадей, ноги и головы людей с обмёрзлыми волосами; это было ледяное кладбище… Долго после того запрещено было брать и пить воду из этой реки».
Разбитый наголову маршал Виктор, не имея сил защищаться, очистил деревню Студянки, а прикрывать мост на Березине оставил немного солдат; этим маршал обрёк их на верную смерть – все эти несчастные солдаты, похожие скорее на мертвецов, чем на живых людей, посинелые, окоченевшие от холода, почти без признака одежды, голодные, с помутившимися, воспалёнными глазами, вместо того, чтобы бежать без оглядки, стали из разных обломков строить себе лачуги и разводить огонь, чтобы хоть несколько отогреть своё окоченелое тело, – и русская артиллерия беспрестанно громила этих жалких солдат; они не бежали от смерти – жизнь их была так несчастна: холод, голод и жажда казались им ужаснее смерти. Многие, обессиленные, голодные, падали в сугробы снега, засыпали, чтобы никогда не просыпаться.
«Неужели меня оставляет счастие, о нет, и тысячу раз нет! Я верю ещё в свою счастливую звезду… Свою ошибку я поправлю, дам отдохнуть моим солдатам и ударю снова на Россию – и горе, горе тогда императору Александру и его народу…» Так думал император Наполеон, от реки Березины с жалкими остатками своей армии направляясь к Вильне. Когда он входил в пределы России, он имел 600 тысяч разнородных солдат, теперь же было менее 40 тысяч; и этих несчастных солдат Наполеон оставил на произвол судьбы, а сам через Варшаву поспешил в Париж.
В Вильне французы надеялись отдохнуть и расположились там на квартирах, но к городу стали подходить русские солдаты. Произошло страшное смятение, французы бросились бежать куда глаза глядят. Наше войско их настигло, остатки «великой армии» были разбиты наголову, и немногие уцелевшие французы с проклятием Наполеону вернулись на свою родину.
Французы совершенно были изгнаны из пределов земли Русской. Слова императора Александра оправдались: наше оружие не было положено до тех пор, пока ни одного неприятеля не осталось в России, только одни пленные ещё гостили у нас. Россия вздохнула полною грудью. Неприятель, готовивший ей погибель, погиб сам.
Двадцать пятого декабря 1812 года, в самый день великого праздника Рождества Христова, император Александр издал два манифеста. Один из них был следующего содержания:
«Спасение России от врагов, столь же многочисленных силами, сколь злых и свирепых намерениями и делами, совершённое в шесть месяцев всех их истребление, так что при самом стремительном бегстве едва самомалейшая только часть оных могла уйти за пределы наши, явно излиянная на Россию благодать Божия – есть поистине достопамятное происшествие, которое не изгладят века от бытописаний. В сохранение вечной памяти того беспримерного усердия, верности и любви к вере и отечеству, какими в эти трудные времена превознёссебя народ российский, и в ознаменование благодарности нашей к Промыслу Божию, спасшему Россию от грозившей ей гибели, вознамерились мы в первопрестольном граде нашем Москве создать церковь во имя Спасителя Христа; подробное о сём постановление возвещено будет в своё время. Да благословит Всевышний начинание наше! Да совершится оно! Да простоит сей храм многие века, и да курится в нём пред святым престолом кадило благодарности поздних родов вместе с любовию и подражанием к делам их предков».
Того же числа государь обратился к своей армии с приказом, в котором призывал солдат в поход за границу «не для завоеваний или внесения войны в землю соседей наших, но для достижения спокойствия и прочной тишины», далее государь предостерегал солдат, чтобы они «во время переходов и пребывания мирных землях вели себя по-христиански и не следовали бы французам, расхитившим дома невинных поселян». Приказ заканчивался такими словами: «Воины! Сего требуют от вас ваша Православная Вера, ваше Отечество и Царь ваш!»
Первого января 1813 года наша славная армия, во главе с императором Александром, с музыкой и с распущенными знамёнами перешла через границу России.
ГЛАВА IX
Михеев благополучно довёз своего раненого княжича до Каменок; самого князя Владимира Ивановича в усадьбе не было: он командовал отрядом ополченцев, которых содержал на свой счёт. Княгиня Лидия Михайловна жила в усадьбе с дочерью губернатора Ириною Дмитриевною. Она так привязалась к молодой девушке, что просто не расставалась с ней. Обе они с радостию и вместе с тем со скорбию встретили князя Гарина: они радовались его возвращению и скорбели о его тяжкой болезни. Сергей был ещё очень слаб и требовал тщательного ухода; продолжительность путешествия от Москвы до Каменок дурно подействовала на раненого, так что он большею частью находился в забытьи и плохо узнавал окружающих. Княгиня немедленно выписала из Костромы доктора, который в продолжение нескольких дней безотлучно находился при больном.
– Что, доктор, как вы находите моего сына? – дрожащим голосом спросила княгиня.
– Не хочу скрывать от вас, княгиня: болезнь слишком серьёзна, даже опасна; но при тщательном уходе можно надеяться на благоприятный исход. Только предупреждаю, ваше сиятельство, – князю необходим безусловный покой, малейшее волнение может слишком дурно отразиться на нём, – предупреждал доктор.
– Если князь умрёт, мама, я не переживу, – со слезами говорила молодая девушка Лидии Михайловне; она звала её мамой по желанию самой княгини. Красавица Ирина всё ещё продолжала любить князя Сергея, несмотря на почти пятилетнюю с ним разлуку.
Во время пребывания молодого князя за границей за Ирину сватались многие богатые и родовитые женихи… Но молодая девушка не хотела никому принадлежать, кроме князя, да и княгиня советовала ей не торопиться с замужеством и подождать возвращения из-за границы Сергея… Когда началась Отечественная война, молодая девушка переселилась из города в Каменки и всё время жила неразлучно с княгинею, которая любила её, как родную дочь…
Рыдания душили Ирину при взгляде на некогда цветущего здоровьем и молодостью князя; теперь его трудно было узнать – болезнь его сильно изменила: Сергей был так худ, что напоминал собою скелет, обтянутый кожею, а бледность лица и посинелые губы делали его похожим на мертвеца.
– Не отчаивайся, Ирина, – доктор уверял меня, что есть надежда не выздоровление.
– Я стану молиться, мама… Бог услышит мою молитву. Он исцелит князя.
– Да, да, молись, дитя моё! Бог воскрешает мёртвых!
– Доктор говорит, что за князем необходим хороший уход. Я все дни и ночи буду просиживать у его постели… Надеюсь, мама, вы позволите?
– Милая, дорогая моя девочка! Как велика твоя любовь к моему сыну, – с чувством проговорила Лидия Михайловна, крепко обнимая и целуя молодую девушку.
– Ах, мама, я так люблю князя, так люблю!
– Вижу, милая, вижу. Только бы выздоровел Сергей, он поймёт и оценит твою любовь.
Молодость, тщательный уход и опытность врача помогли князю Сергею: он стал поправляться, хотя и медленно.
Было ненастное сентябрьское утро, моросил мелкий и частый дождик.
Князь Сергей спал; сон его был теперь хороший, не тревожный, дыхание ровное, на бледных ввалившихся щеках играл лёгкий румянец. Шло к полному его выздоровлению.
Ирина заметила это и была счастлива и довольна. Она сидела около князя, ожидая его пробуждения.
Сергей проснулся, открыл глаза и посмотрел на молодую девушку В его взгляде Ирина прочла беспредельную к себе благодарность и ещё что-то другое, что заставило её покраснеть и опустить свою хорошенькую головку.
– Ирина Дмитриевна, вы давно сидите здесь, около меня? – тихо спросил больной.
– Да, князь, часа два будет. Я давно встала, – так же тихо ответила Ирина.
– А который час?
– Семь.
– Так рано, когда же вы спите?
– Оставьте, князь, говорить обо мне. Скажите, как вы себя чувствуете?
– Теперь мне хорошо, совсем хорошо.
Слава Богу! – молодая девушка перекрестилась.
– Ирина Дмитриевна, как мне вас благодарить?
– За что, князь?
– За те бессонные ночи, которые вы проводили здесь, ухаживая за мной, – с волнением проговорил Сергей, крепко пожимая руку Ирины.
– Не волнуйтесь, князь, вам вредно.
– Чем мне отплатить вам, Ирина Дмитриевна, за вашу доброту?
– Полноте, князь.
– Вы чудная, святая девушка! Я с вами никогда, никогда не расстанусь. – Князь покрывал горячими поцелуями руки молодой девушки. – Ведь вы любите меня, любите? – вырвалось вдруг у него.
– Князь… – Ирина заплакала от счастья.
– Вижу, любите, к чему слёзы. Поцелуйте меня, Ирина, как своего жениха, я люблю вас…
Молодая девушка с сияющим от счастья лицом поцеловала князя в лоб и выбежала из комнаты.
– Мама, мамочка, он любит меня, любит; сейчас сам сказал об этом, – быстро входя в уборную княгини, промолвила Ирина. – Мама, вот счастье-то, дождалась, наконец… – и молодая девушка стала обнимать и целовать Лидию Михайловну.
ГЛАВА X
За широкою рекой Неманом появилась русская армия. Засверкали штыки, заколыхались знамёна. Император Александр ведёт своих солдат, желая наказать тщеславного Наполеона за погром земли русской и желая освободить Европу от деспота и водворить мир и спокойствие.
Каждый шаг императора Александра и его солдат ознаменовывался славными победами; многие города сдавались великодушному монарху без боя.
– Да здравствует Александр! да здравствуют русские! – кричали радостно народы Запада, полные благодарности к северному самодержцу, избавившему их от тяжёлого ига завоевателя.
Весь 1813 год ознаменован был блестящими победами русского войска. От Наполеона после его неудачного похода в Россию отложились почти все германские союзники, и первою показала пример Пруссия: генерал Йорк, главный начальник вспомогательного прусского корпуса, едва только французы были выгнаны из пределов России, поспешил заключить конвенцию с русскими генералами, по которой он, генерал Йорк, со своим корпусом должен был оставаться нейтральным. Первое время прусский король Фридрих-Вильгельм поступком своего генерала остался недоволен, но потом, сознавая бессилие Наполеона и могущество императора Александра, стал искать расположения русского государя и вскоре вступил с ним в тесный союз. Прусский король издал воззвание к своему народу о добровольном вооружении. Это воззвание произвело сильное воодушевление между пруссаками – они почти поголовно взялись за оружие, чтобы отомстить за унижение своего отечества, которое нанёс им французский император. Со всех сторон приносились пожертвования на военные издержки; молодёжь с патриотическим жаром вступала в ряды армии и составляла отряды волонтёров.
Во главе прусской армии находились храбрые генералы: Блюхер, Бюлов, Гейсенау и другие. Двадцатого февраля русские передовые отряды графа Витгенштейна, под командою генералов Чернышёва и Бенкендорфа, вступили в Берлин, а на другой день прибыл туда же и князь Репнин со своим отрядом. Жители Берлина с большим восторгом встретили наше войско.
– Да здравствует император Александр, да здравствует русское войско! – с радостью кричал народ.
Вступило наше войско в Берлин ранним утром, когда было совершенно ещё темно, и по улицам прусской столицы, блестяще иллюминованным, с распущенными знамёнами и с музыкой проходили наши солдаты. «Никогда ещё Берлин не был так великолепно освещён, как двадцатого февраля 1813 года; на улицах было светло, как в полдень», – так рассказывают очевидцы. Французское войско, угнетавшее Берлин, было выгнано из этой столицы и разбито.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111
Перед другим мостом, по эту сторону реки, после несчастной переправы чрез неё французской армии, осталось ещё множество усталых, безоружных, раненых и нестроевых неприятелей. Одному французскому офицеру приказано было, пропустив через мост беглецов, тотчас зажечь его, чтоб остановить преследование русских; но он не спешил исполнить этого поручения, давая возможность перебежать чрез него отсталым; когда же вслед за неприятельскою армией показалась наша мчащаяся кавалерия и на возвышенном берегу блеснули русские штыки, тогда офицер должен был скорее исполнить приказание своего начальства – и вот явилась новая, потрясающая картина: мост запылал, на нём загорелись повозки, люди и лошади, раздался вопль отчаянных голосов… Многие с пронзительными криками, объятые смертельным ужасом, как и с первого моста, стали бросаться в реку – и скоро Березина запрудилась трупами; из воды торчали морды утонувших лошадей, ноги и головы людей с обмёрзлыми волосами; это было ледяное кладбище… Долго после того запрещено было брать и пить воду из этой реки».
Разбитый наголову маршал Виктор, не имея сил защищаться, очистил деревню Студянки, а прикрывать мост на Березине оставил немного солдат; этим маршал обрёк их на верную смерть – все эти несчастные солдаты, похожие скорее на мертвецов, чем на живых людей, посинелые, окоченевшие от холода, почти без признака одежды, голодные, с помутившимися, воспалёнными глазами, вместо того, чтобы бежать без оглядки, стали из разных обломков строить себе лачуги и разводить огонь, чтобы хоть несколько отогреть своё окоченелое тело, – и русская артиллерия беспрестанно громила этих жалких солдат; они не бежали от смерти – жизнь их была так несчастна: холод, голод и жажда казались им ужаснее смерти. Многие, обессиленные, голодные, падали в сугробы снега, засыпали, чтобы никогда не просыпаться.
«Неужели меня оставляет счастие, о нет, и тысячу раз нет! Я верю ещё в свою счастливую звезду… Свою ошибку я поправлю, дам отдохнуть моим солдатам и ударю снова на Россию – и горе, горе тогда императору Александру и его народу…» Так думал император Наполеон, от реки Березины с жалкими остатками своей армии направляясь к Вильне. Когда он входил в пределы России, он имел 600 тысяч разнородных солдат, теперь же было менее 40 тысяч; и этих несчастных солдат Наполеон оставил на произвол судьбы, а сам через Варшаву поспешил в Париж.
В Вильне французы надеялись отдохнуть и расположились там на квартирах, но к городу стали подходить русские солдаты. Произошло страшное смятение, французы бросились бежать куда глаза глядят. Наше войско их настигло, остатки «великой армии» были разбиты наголову, и немногие уцелевшие французы с проклятием Наполеону вернулись на свою родину.
Французы совершенно были изгнаны из пределов земли Русской. Слова императора Александра оправдались: наше оружие не было положено до тех пор, пока ни одного неприятеля не осталось в России, только одни пленные ещё гостили у нас. Россия вздохнула полною грудью. Неприятель, готовивший ей погибель, погиб сам.
Двадцать пятого декабря 1812 года, в самый день великого праздника Рождества Христова, император Александр издал два манифеста. Один из них был следующего содержания:
«Спасение России от врагов, столь же многочисленных силами, сколь злых и свирепых намерениями и делами, совершённое в шесть месяцев всех их истребление, так что при самом стремительном бегстве едва самомалейшая только часть оных могла уйти за пределы наши, явно излиянная на Россию благодать Божия – есть поистине достопамятное происшествие, которое не изгладят века от бытописаний. В сохранение вечной памяти того беспримерного усердия, верности и любви к вере и отечеству, какими в эти трудные времена превознёссебя народ российский, и в ознаменование благодарности нашей к Промыслу Божию, спасшему Россию от грозившей ей гибели, вознамерились мы в первопрестольном граде нашем Москве создать церковь во имя Спасителя Христа; подробное о сём постановление возвещено будет в своё время. Да благословит Всевышний начинание наше! Да совершится оно! Да простоит сей храм многие века, и да курится в нём пред святым престолом кадило благодарности поздних родов вместе с любовию и подражанием к делам их предков».
Того же числа государь обратился к своей армии с приказом, в котором призывал солдат в поход за границу «не для завоеваний или внесения войны в землю соседей наших, но для достижения спокойствия и прочной тишины», далее государь предостерегал солдат, чтобы они «во время переходов и пребывания мирных землях вели себя по-христиански и не следовали бы французам, расхитившим дома невинных поселян». Приказ заканчивался такими словами: «Воины! Сего требуют от вас ваша Православная Вера, ваше Отечество и Царь ваш!»
Первого января 1813 года наша славная армия, во главе с императором Александром, с музыкой и с распущенными знамёнами перешла через границу России.
ГЛАВА IX
Михеев благополучно довёз своего раненого княжича до Каменок; самого князя Владимира Ивановича в усадьбе не было: он командовал отрядом ополченцев, которых содержал на свой счёт. Княгиня Лидия Михайловна жила в усадьбе с дочерью губернатора Ириною Дмитриевною. Она так привязалась к молодой девушке, что просто не расставалась с ней. Обе они с радостию и вместе с тем со скорбию встретили князя Гарина: они радовались его возвращению и скорбели о его тяжкой болезни. Сергей был ещё очень слаб и требовал тщательного ухода; продолжительность путешествия от Москвы до Каменок дурно подействовала на раненого, так что он большею частью находился в забытьи и плохо узнавал окружающих. Княгиня немедленно выписала из Костромы доктора, который в продолжение нескольких дней безотлучно находился при больном.
– Что, доктор, как вы находите моего сына? – дрожащим голосом спросила княгиня.
– Не хочу скрывать от вас, княгиня: болезнь слишком серьёзна, даже опасна; но при тщательном уходе можно надеяться на благоприятный исход. Только предупреждаю, ваше сиятельство, – князю необходим безусловный покой, малейшее волнение может слишком дурно отразиться на нём, – предупреждал доктор.
– Если князь умрёт, мама, я не переживу, – со слезами говорила молодая девушка Лидии Михайловне; она звала её мамой по желанию самой княгини. Красавица Ирина всё ещё продолжала любить князя Сергея, несмотря на почти пятилетнюю с ним разлуку.
Во время пребывания молодого князя за границей за Ирину сватались многие богатые и родовитые женихи… Но молодая девушка не хотела никому принадлежать, кроме князя, да и княгиня советовала ей не торопиться с замужеством и подождать возвращения из-за границы Сергея… Когда началась Отечественная война, молодая девушка переселилась из города в Каменки и всё время жила неразлучно с княгинею, которая любила её, как родную дочь…
Рыдания душили Ирину при взгляде на некогда цветущего здоровьем и молодостью князя; теперь его трудно было узнать – болезнь его сильно изменила: Сергей был так худ, что напоминал собою скелет, обтянутый кожею, а бледность лица и посинелые губы делали его похожим на мертвеца.
– Не отчаивайся, Ирина, – доктор уверял меня, что есть надежда не выздоровление.
– Я стану молиться, мама… Бог услышит мою молитву. Он исцелит князя.
– Да, да, молись, дитя моё! Бог воскрешает мёртвых!
– Доктор говорит, что за князем необходим хороший уход. Я все дни и ночи буду просиживать у его постели… Надеюсь, мама, вы позволите?
– Милая, дорогая моя девочка! Как велика твоя любовь к моему сыну, – с чувством проговорила Лидия Михайловна, крепко обнимая и целуя молодую девушку.
– Ах, мама, я так люблю князя, так люблю!
– Вижу, милая, вижу. Только бы выздоровел Сергей, он поймёт и оценит твою любовь.
Молодость, тщательный уход и опытность врача помогли князю Сергею: он стал поправляться, хотя и медленно.
Было ненастное сентябрьское утро, моросил мелкий и частый дождик.
Князь Сергей спал; сон его был теперь хороший, не тревожный, дыхание ровное, на бледных ввалившихся щеках играл лёгкий румянец. Шло к полному его выздоровлению.
Ирина заметила это и была счастлива и довольна. Она сидела около князя, ожидая его пробуждения.
Сергей проснулся, открыл глаза и посмотрел на молодую девушку В его взгляде Ирина прочла беспредельную к себе благодарность и ещё что-то другое, что заставило её покраснеть и опустить свою хорошенькую головку.
– Ирина Дмитриевна, вы давно сидите здесь, около меня? – тихо спросил больной.
– Да, князь, часа два будет. Я давно встала, – так же тихо ответила Ирина.
– А который час?
– Семь.
– Так рано, когда же вы спите?
– Оставьте, князь, говорить обо мне. Скажите, как вы себя чувствуете?
– Теперь мне хорошо, совсем хорошо.
Слава Богу! – молодая девушка перекрестилась.
– Ирина Дмитриевна, как мне вас благодарить?
– За что, князь?
– За те бессонные ночи, которые вы проводили здесь, ухаживая за мной, – с волнением проговорил Сергей, крепко пожимая руку Ирины.
– Не волнуйтесь, князь, вам вредно.
– Чем мне отплатить вам, Ирина Дмитриевна, за вашу доброту?
– Полноте, князь.
– Вы чудная, святая девушка! Я с вами никогда, никогда не расстанусь. – Князь покрывал горячими поцелуями руки молодой девушки. – Ведь вы любите меня, любите? – вырвалось вдруг у него.
– Князь… – Ирина заплакала от счастья.
– Вижу, любите, к чему слёзы. Поцелуйте меня, Ирина, как своего жениха, я люблю вас…
Молодая девушка с сияющим от счастья лицом поцеловала князя в лоб и выбежала из комнаты.
– Мама, мамочка, он любит меня, любит; сейчас сам сказал об этом, – быстро входя в уборную княгини, промолвила Ирина. – Мама, вот счастье-то, дождалась, наконец… – и молодая девушка стала обнимать и целовать Лидию Михайловну.
ГЛАВА X
За широкою рекой Неманом появилась русская армия. Засверкали штыки, заколыхались знамёна. Император Александр ведёт своих солдат, желая наказать тщеславного Наполеона за погром земли русской и желая освободить Европу от деспота и водворить мир и спокойствие.
Каждый шаг императора Александра и его солдат ознаменовывался славными победами; многие города сдавались великодушному монарху без боя.
– Да здравствует Александр! да здравствуют русские! – кричали радостно народы Запада, полные благодарности к северному самодержцу, избавившему их от тяжёлого ига завоевателя.
Весь 1813 год ознаменован был блестящими победами русского войска. От Наполеона после его неудачного похода в Россию отложились почти все германские союзники, и первою показала пример Пруссия: генерал Йорк, главный начальник вспомогательного прусского корпуса, едва только французы были выгнаны из пределов России, поспешил заключить конвенцию с русскими генералами, по которой он, генерал Йорк, со своим корпусом должен был оставаться нейтральным. Первое время прусский король Фридрих-Вильгельм поступком своего генерала остался недоволен, но потом, сознавая бессилие Наполеона и могущество императора Александра, стал искать расположения русского государя и вскоре вступил с ним в тесный союз. Прусский король издал воззвание к своему народу о добровольном вооружении. Это воззвание произвело сильное воодушевление между пруссаками – они почти поголовно взялись за оружие, чтобы отомстить за унижение своего отечества, которое нанёс им французский император. Со всех сторон приносились пожертвования на военные издержки; молодёжь с патриотическим жаром вступала в ряды армии и составляла отряды волонтёров.
Во главе прусской армии находились храбрые генералы: Блюхер, Бюлов, Гейсенау и другие. Двадцатого февраля русские передовые отряды графа Витгенштейна, под командою генералов Чернышёва и Бенкендорфа, вступили в Берлин, а на другой день прибыл туда же и князь Репнин со своим отрядом. Жители Берлина с большим восторгом встретили наше войско.
– Да здравствует император Александр, да здравствует русское войско! – с радостью кричал народ.
Вступило наше войско в Берлин ранним утром, когда было совершенно ещё темно, и по улицам прусской столицы, блестяще иллюминованным, с распущенными знамёнами и с музыкой проходили наши солдаты. «Никогда ещё Берлин не был так великолепно освещён, как двадцатого февраля 1813 года; на улицах было светло, как в полдень», – так рассказывают очевидцы. Французское войско, угнетавшее Берлин, было выгнано из этой столицы и разбито.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111