однажды я подшутил над крас
отой некой Аделаиды, фаворитки Простака, и та вместе со всеми и вроде бы от
души посмеялась шутке, а на самом деле обиделась насмерть и положила рас
сорить меня с королем. Она преуспела в этом (ибо чего не сделает фаворитка
с человеком, которого заслуженно прозвали Простаком?), и с каждым днем кор
оль относился ко мне все суше, а когда я позволял себе кое-какие вольности
, он выказывал такое недовольство, что придворные (а они особо приметливы,
когда повелитель не в духе) вскоре смекнули, что к чему, и будь я настолько
слеп, чтобы не понять по его переменившемуся обращению, что Простак лиши
л меня своих милостей, поведение придворных обнаружило бы это яснее ясно
го: еще пару дней назад моего общества искали, а теперь все чурались меня.
Пажи и привратники глумились надо мной, гвардеец, которого я слегка заде
л, дал мне пощечину, наказав впредь фамильярничать с ровней себе. Над этим
парнем я потешался много лет, и он не смел и подумать, чтобы поднять на мен
я руку.
Хотя я своими глазами видел, как переменился ко мне Простак, я не мог взять
в толк, по какой причине. Меньше всего я мог подумать на Аделаиду: она была
славная женщина, а главное, я то и дело подтрунивал над ее скандальной сла
вой и не имел никаких оснований думать, что оскорбил ее. Тут-то я и понял, чт
о женщина стерпит самое суровое порицание своим поступкам, но посягател
ьства на свою красоту она не простит никогда; и Аделаида, уже не таясь, пот
ребовала моего удаления Ц я, мол, и глуп, и совсем не забавен, и она-де не по
нимает, какой нужно иметь вкус, чтобы находить меня остроумным. И все повт
оряли ее слова, все соглашались с нею. Стоило мне теперь заговорить с кем-
нибудь, как тот сразу принимал важный вид, и если прежде мне достаточно бы
ло раскрыть рот, чтобы все рассмеялись, то теперь я никакими силами не мог
их рассмешить.
В таком положении были мои дела, когда я однажды явился в обществе без шут
овского колпака. Простак, изредка еще заговаривавший со мной, спросил: Ц
В чем дело, шут? Ц Сэр, Ц ответил я, Ц при дворе завелись другие дураки, и
я не хочу выделяться. Ц Что ты несешь? Ц продолжал Простак. Ц С чего у на
с завестись дуракам? Ц Ах, сэр, Ц отвечал я, Ц даже ваше величество иные
дамы выставляют дураком каждый божий день. Ц Простак оставил без внима
ния мою выходку, но раздались голоса, что за дерзость следовало бы пересч
итать мне ребра; зато королеве пришлась по вкусу моя проделка, и, зная, что
своей опалой я обязан ненавистной ей Аделаиде, она забрала меня к себе, и я
стал шутом при ее дворе, и так же меня почитали и превозносили мое остроум
ие, как прежде, в окружении короля. Правда, власть королевы распространял
ась только на ее челядь, и лести, взяток и подарков мне доставалось меньше
против прежнего.
Впрочем, и эти скромные лавры я вкушал недолго: веселье было не в характер
е королевы, и мои проказы ей скоро надоели; забыв, ради чего она взяла меня
к себе, она перестала меня замечать, а там и двор от меня отвернулся, и я уме
р, надорвав свое сердце.
От души посмеявшись кое-чему в моем рассказе, Минос отправил меня обратн
о, сказав, что в Элизиуме шутам делать нечего.

Глава XIX
Юлиан выступает в роли нищего
Этот пикарескный герой живет, Ц судя по вс
ему, в X в.


Я вернулся в Рим, где и родился в большой бедняцкой семье, которая, не стан
у от вас скрывать, жила подаянием. Кто сам не побирался, тот вряд ли знает, ч
то это такое же ремесло, как всякое другое, со своим уставом и своими секре
тами, или хитростями, выучиться которым так же маятно, как всякому мастер
ству.
Перво-наперво нас учат делать жалостное лицо. Кое-кому тут очень пособля
ет природа, однако добиться успеха может всякий, если возьмется за ум в ра
ннем возрасте, пока мышцы еще сохраняют подвижность.
Следующая ступень Ц жалобный голос. В этом навыке участие природы также
обещает блестящие результаты, однако и тут искусство, помноженное на тр
удолюбие и рвение, творит чудеса даже при отсутствии способностей: главн
ое, надо начинать сызмала.
Я назвал важнейшие предметы, но остается еще множество других. Женщин до
полнительно натаскивают искусству плача, другими словами, умению пусти
ть слезу по любому поводу, и многие играючи справляютсся с этим заданием.
Иные женщины с поразительной легкостью делаются виртуозами в этом иску
сстве. Сравнительно с другими занятиями ремесло нищего требует глубоко
го постижения человеческой природы. Обширнейшая осведомленность нищег
о в людских страстях не раз наводила меня на мысль о том, что государствен
ному мужу было бы небесполезно проходить у нас выучку. Их сходство вообщ
е поразительно, поскольку и тот и другой, придерживаясь одних правил, дел
ают одно дело: водят за нос род людской. Надо, впрочем, признать, что их жуль
нические барыши весьма различны: если нищий довольствуется малым, то гос
ударственный муж мало что оставляет после себя.
Один очень великий английский философ
Имеется в виду следующее место в «Письме об
энтузиазме» (1708) А. Шефстбери (1671 Ц 1713): «Новички между ними [то есть нищими. Ц
Вадим Xаритонов .] могут невинно обходиться «господином» и «бог
помилует». Но бывалые старики Ц не важно, кто едет навстречу в карете, Ц
всегда обращаются к ним со словами «ваша честь» и «ваше лордство». «Пото
му что если действительно повстречается лорд, то нас иначе накажут, Ц го
ворят они, Ц за то, что неправильно обратились, а если не лорд, то никто не
в обиде и никто не рассердится» (раздел IV).
, имея в виду наш промысел, остерегал обидеть человека более низким
званием, нежели то, на какое он претендует. Того же мнения держался мой оте
ц. Помню, мальчиком увидев папу римского, я увязался за ним, канюча: Ц Пода
йте Христа ради, сэр! Подайте ради господа бога, сэр! Ц А он выбранил меня в
ответ: Ц Вас следует выпороть, сэр, чтоб не трепали имя божие всуе. Ц И вп
рямь, всуе было мое старание, ибо он ничего мне не дал. Отец же, слыша его сло
ва, внял совету и примерно выпорол меня. Под розгой я клялся никогда больш
е не поминать имя божие всуе. Отец на это сказал: Ц Я не потому наказываю т
ебя, что ты всуе помянул его имя, а потому, что ты не назвал папу его святейш
еством.
Если бы добрым людям достало ума последовать примеру своих пастырей, нищ
ие давно повывелись бы: всего дважды на моей памяти слуги божьи подали мн
е на бедность. Один раз это был здоровяк, давший мне серебряную монетку со
словами, что себе он оставил и того меньше; другой был новоиспеченный свя
щенник в щеголеватой сутане. Ц Подайте, ваше преподобие, сэр, Ц просил я,
Ц уважьте свой сан. Ц Я уважаю мой сан, дитя, Ц отвечал он. Ц Дай бог каж
дому так. Ц И, бросив мне жалкие гроши, с важным видом прошествовал дальш
е.
К женщинам я обыкновенно обращался так: Ц Храни вас господь, прекрасная
госпожа, храни господь вашу красоту! Ц И обыкновенно это имело успех тем
вернее, заметил я, чем дурнее собой была женщина.
Мы вывели одно безошибочное правило: чем пышнее выезд, тем беднее пожива,
и наоборот, если в коляске с хозяином один слуга, а то и никого, Ц удача, сч
итай, в руках, оплошать почти не случалось.
По нашим наблюдениям, в разных обстоятельствах человек до неузнаваемос
ти меняется: он может расщедриться, проигравшись в карты, а при выигрыше н
е оторвет от сердца и гроша. Можно смело просить у адвоката, когда он едет
из сельской глуши к своим клиентам в Рим, у врача, когда он идет проведать
своих больных; и эти же самые люди, сделав свои дела, превращаются в неприк
асаемых, как мы их звали между собой.
Ходячим и, пожалуй, самым верным у нас было такое правило: кто меньше имеет
, тот охотнее подает. Поэтому умение отличить богатого от бедного состав
ляет основу основ нищенской науки, и вроде бы вся задача в том, чтобы увиде
ть, где суть, а где видимость, но дело это требует хорошей сноровки и сугуб
ого внимания, поскольку и бедняк и богач испокон веку совершенствуются в
притворстве, выдавая себя один за другого. При этом бедняк, пуская вам пыл
ь в глаза, ломает комедию всерьез, а богач, даже являя своим видом саму убо
гость, не расстанется с каким-нибудь приметным знаком своего состояния.
Его рубище, к примеру, не стоит ломаного гроша, зато палец украшен дорогим
перстнем либо в кармане тикают золотые часы. Своей напускной бедностью о
н словно хочет вас унизить, а вовсе не расположить к себе. Напротив, бедняк
искренен в стремлении сойти за богатого, но из-за несдержанности переиг
рывает и выдает себя Ц так, не рассчитав своих сил, обыкновенно напивают
ся до зеленого змия. Ему бы взять в дорогу одного слугу на хорошей лошади,
а он берет двух, и, поскольку купить или нанять еще одну добрую лошадь ему
не по карману, по крайней мере один из слуг трясется на кляче. Одеваться пр
осто и опрятно ему мало, он нацепляет на себя пошлые украшения, и чем роско
шнее его верхнее платье, тем дряннее нижнее белье. Не умножая примеров, ри
скну высказать неоспоримую истину: если кто-то пытается ослепить вас бл
еском своего наряда или выезда, знайте, что это не свой, а заемный блеск. А е
сли человек живет не по средствам, то лишние траты его не смущают, и достат
очно польстить его богатству и великолепию, чтобы наверняка получить по
дачку.
Есть, впрочем, разряд богатых людей, обычно весьма щедрых: на них, только ч
то едва сводивших концы с концами, богатство сваливается как снег на гол
ову, и если они не станут заправскими скупцами, то, как правило, начинают п
роматывать это состояние. Я знал одного: получив значительную сумму дене
г, он отвалил мне целый талант, хотя я просил всего один обол; приятель пож
урил его, а он огрызнулся: Ц Почему не дать? Ведь у меня осталось еще пятьд
есят.
Если бы люди ценили вещи по их содержанию, а не по обманчивой наружности, т
о жизнь нищего, возможно, была бы завиднее любого состояния, которого мы д
омогаемся в угоду честолюбию, не щадя сил, с опасностью для себя и часто це
ной преступления. Вообще говоря, бедный нищий Ц это такая же выдумка, как
богатый дворянин; ибо за вычетом людей высокомерных, которых толковый ни
щий всегда приберет к рукам, остается очень мало настолько ожесточенных
натур, что не способны сочувствовать нищете и горю, когда собственные ст
расти не поглощают их целиком.
У легко доставшихся денег Ц счастливая участь: они не ложатся в чулок; в п
ротивном случае, при наших возможностях разбогатеть, стяжательский зуд
отравлял бы нам жизнь, как всем прочим; у нас же деньги не задерживаются, х
отя в семье не без урода; деньги несут нам радость, а не треволнения. От без
мятежной жизни все болезни, но нас бог милует Ц мы целый день на ногах. То
гда и лакомый кусок впрок, и ленивый жирок не нарастает. С женщинами мы вку
шаем те же наслаждения, что и самый набольший вельможа. Про себя с уверенн
остью скажу, что никакой смертный не познал в любви такого полного счаст
ья, каким одарила меня судьба. Я по любви женился на очаровательной девуш
ке, дочери соседа-нищего; как у многих, деньги у него не держались, он растр
атил почти все, что приобрел своими трудами, и по смерти отца ей ничего не
осталось наличными, а остались его лачужка на бойком месте, на склоне хол
ма, откуда виден всякий проезжающий, и ухоженный садик площадью 1/28 акра. Он
а стала мне прекрасной женой, родила девятнадцать детей и, не считая трех
дней в постели после родов, всегда успевала с ужином к моему приходу, а это
была моя любимая трапеза, на которую сходилось все веселое семейство; за
столом обычно обсуждали дневные трофеи, смеялись над глупостью дарител
ей (какое застолье без шутки?); ведь каковы бы ни были их побуждения, мы неиз
менно приписывали успех своему умению подольститься к ним либо перехит
рить их.
Впрочем, я слишком затянул рассказ о своем нищенском поприще, в заключен
ие скажу только, что прожил 102 года, не зная хвори и немощи, а затем по старик
овскому обычаю и без мучений угас, как догоревшая свеча.
Выслушав мою повесть, Минос велел по возможности прикинуть, сколько раз
я солгал за свою жизнь. Поскольку здесь нам вменено в обязанность держат
ься истины, я ответил, что солгал я, по-видимому, около 50 миллионов раз. Нахм
урившись, он сказал: Ц И такой негодяй смеет надеяться войти в Элизиум?!
Ц Я немедля отправился обратно, радуясь уже тому, что он меня больше не ок
ликнул.

Глава XX
Юлиан в роли государственного мужа
Здесь впервые действие переносится в Англ
ию. Герой Ц граф Годвин (ум. 1053). После смерти Этельдреда II (979Ц 1016) и недолгого ц
арствования Эдмунда II (1016) королем в 1016Ц 1035 гг. был Кнут Великий (ок. 995Ц 1035), датск
ий король с 1018 г., король Норвегии с 1028 г. После его смерти держава распалась.
В 1035 г. царствовали Хардиканут и Харолд I; в 1035Ц 1040 гг. Ц Харолд I; в 1040Ц 1042 гг. Ц Х
ардиканут. Уэссекскую династию восстановил Эдуард Исповедник (1042Ц 1066). С 1053
г. фактически правителем стал сын Годвина Харолд, в 1066 г. провозглашенный к
оролем. Он погиб в битве при Хастингсе. Харолд II Ц последний англосаксонс
кий король Англии.


На сей раз судьба дала мне в матери немецкую принцессу, но акушер, принима
я роды, свернул мне шею и безвременно прикончил принца.
Если дух не доживает до пяти лет, его незамедлительно отправляют в друго
е лоно, вот и мне выпало несколько раз побывать младенцем, отдаляя встреч
у с Миносом.
Наконец судьба снова доверила мне сыграть важную роль. Я родился в Англи
и, в царствование Этельдреда II. Моим отцом был Улнот, граф, или тан, Суссекс,
я же под именем графа Годвина займу видное положение при Харолде Заячья
Нога, который не без моей помощи стал королем Уэссекса, или западных сакс
ов, ущемив права Хардиканута; мать Хардиканута, Эмма, пыталась посадить н
а трон другого своего сына, но я ее перехитрил, открыв ее замысел королю и
предложив план, как покончить с этими двумя принцами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17