Элеанора тоже была готова простить лондонцев – подарок пришелся королеве по вкусу. Она знала, что народ, и в особенности лондонцы, по-прежнему ее ненавидит, зато в семье все было хорошо.
Из Франции сообщали, что король Людовик готовится к новому крестовому походу. В Европе этого короля считали святым угодником. Кому, как не ему, пристало возглавить столь славное начинание?
Тут Эдуард напомнил отцу, что в свое время принял обет присоединиться к крестоносцам. В Англии мир, король пребывает в добром здравии, а это значит, что принц наконец может выполнить свою клятву.
Идея увлекла Эдуарда. Он полюбил войну и приключения, а разве есть война более достойная, чем служение Господу Иисусу Христу?
Король и королева опечалились, но противиться воле сына не стали – ведь Эдуард хотел послужить благу церкви и королевства.
Лишь принцесса Элеанора воспротивилась воле мужа. Она была так поражена горем, так упрашивала Эдуарда взять ее с собой, что он был вынужден денно и нощно описывать ей опасности и тяготы похода в Святую Землю.
– Я не испугаюсь никаких опасностей, лишь бы быть рядом с вами, – упрямо твердила Элеанора.
Эдуард был растроган ее настойчивостью, а принцесса заметила, что жены и прежде сопровождали своих мужей в крестовые походы. Например, французская королева Маргарита. Она не один год провела с Людовиком в Палестине.
Это верно, согласился Эдуард, но бедняжке пришлось вынести немало лишений. Нежная и хрупкая Элеанора не должна подвергать себя подобным испытаниям.
Однако «нежная и хрупкая» принцесса проявила поистине недюжинное упрямство.
– Если вы не возьмете меня с собой как вашу супругу, – объявила она, – я переоденусь солдатом и все равно попаду на корабль. Вы же ни о чем знать не будете.
Эдуард страстно обнял жену:
– Милая моя супруга, не нужно больше меня уговаривать. Раз вы этого так хотите – едем вместе. Как мне вообще могло прийти в голову отправиться в дальнее путешествие без вас?
Вопрос был решен, и Эдуард с Элеанорой покинули страну. Принца сопровождал его кузен Генрих, тоже решивший принять участие в походе.
В Париже принц и его свита сделали остановку, чтобы составить дальнейший план действий.
Генриху и Эдуарду было хорошо вместе. Они дружили с самого детства и высоко ценили эту дружбу.
Эдуард на всю жизнь запомнил историю с крестьянским подростком, которому отсекли ухо. Это Генрих наставил друга на путь истинный, преподал ему хороший урок.
В Генрихе Корнуэлльском с детства чувствовались особые благородство и достоинство.
– Как я рад, брат, что мы вместе, – не уставал повторять Эдуард.
Не так давно Генрих женился на дочери виконта Беарнского, прекрасной Констанции. Таким образом, к путешествию готовились две счастливые супружеские пары. О крестовом походе Эдуард и Генрих мечтали еще мальчишками, взахлеб описывая друг другу свои будущие подвиги.
При французском дворе английских принцев встретили со всеми подобающими почестями, однако Эдуард был вынужден объявить, что не располагает денежными средствами – Англия истощена недавно закончившейся войной. Посему Эдуард должен был принять участие в походе как герцог Аквитанский, на положении вассала французского короля. Тогда Людовик получал возможность оказать племяннику необходимую финансовую помощь.
В Тунисе крестоносцев постигло тяжкое несчастье: во французском лагере разразилось моровое поветрие, от которого умерли многие, в том числе и сам король. Новый французский король Филипп, всецело находившийся под влиянием своего дяди Карла Анжуйского, немедленно заключил с сарацинами мир.
Поход был, по существу, сорван. Эдуард кипел от ярости:
– Клянусь кровью Господней, даже если меня покинут все солдаты, я отправлюсь походом на Аккру в сопровождении своего оруженосца! Я выполню обет, данный Господу!
Но на душе у принца было тяжело.
Он подолгу обсуждал сложившееся положение с кузеном.
– Кто бы мог подумать, что дело примет такой оборот? Я вижу, Генрих, вы совсем пали духом. По-вашему, я упорствую зря?
– Нет, милорд, вы правы. Но я грущу из-за отца. Он тяжело болен, и у меня предчувствие, что мы с ним больше не увидимся.
Эдуард задумался.
– В Гаскони неспокойно. Там нужно навести порядок. Вот о чем я хочу вас, Генрих, попросить. Отправляйтесь домой, побудьте с отцом. Я знаю, как он вас любит. Ему достаточно на вас взглянуть, и взгляд его наполняется счастьем. Все мы, Плантагенеты, обладаем сильным родственным чувством. Должно быть, в память о моем деде Генрихе Втором, с которым так скверно обошлись его сыновья. В самом деле, Генрих, отправляйтесь-ка вы обратно.
– Может быть, составите мне компанию? Сами видите, как все повернулось.
– Ну уж нет! Я остаюсь. Я не отступлюсь от своего обета. А что касается вас – вы еще молоды, еще успеете повоевать за гроб Господень. Сейчас же вам лучше вернуться.
Генрих молчал, думая об отце. Ричард давно уже прихварывал, а в последнее время, судя по письмам, ему стало еще хуже.
– Хорошо, поеду, – решился он, и братья обнялись на прощание.
Эдуард отправился дальше, в Палестину, а Генрих ступил на борт корабля.
* * *
Генрих с нелегким сердцем покинул своего кузена. Путешествуя по Италии в свите французского короля, он попеременно думал то о брате, то об отце.
Больше всего Генрих боялся, что Ричард умрет, так и не увидев сына. Ричард и Генрих были очень привязаны друг к другу. Принцу казалось, что над ними обоими сгустилась тень смерти, и нужно спешить, пока связывающая их нить не прервалась.
Генрих вспоминал детство, вспоминал дни, проведенные в обществе отца. Ричард и в самом деле любил своего старшего сына больше чем кого бы то ни было на свете. Жены и вообще женщины привлекали Ричарда лишь на время: когда-то он любил Санчу, теперь Беатрису. Изабеллу, мать Генриха, должно быть, тоже когда-то любил, но этого принц, разумеется, не помнил. Из детства у него остались воспоминания лишь о том, как мать в скорбном одиночестве ждет отца, а тот все не едет и не едет, а когда наконец появляется, то, осыпав ласками сына, спешит поскорее уехать.
Зато когда Генрих подрос, они с отцом стали настоящими друзьями. Вместе сражались при Льюисе, вместе томились в плену у Монфора.
Генрих часто думал о Симоне. Это был великий государственный деятель, который хотел установить в Англии справедливость. Жаль, что его судьба сложилась столь печальным образом.
Сыновья Монфора, Симон и Ги, поселились в Италии. Ги женился на единственной дочери графа Альдобрандино Россо дель Ангвильяра и был назначен наместником Карла Анжуйского в Тоскане.
Симон присоединился к брату и тоже теперь жил в Тоскане.
Генрих подумал, что неплохо будет встретиться с Монфорами – может быть, удастся примирить их с королем и Эдуардом.
Эдуард наверняка не таит на братьев зла. Ведь они, в конце концов, близкие родственники. Да и король с королевой, при всех их недостатках, мстительностью не отличаются. Больше всего на свете они ценят мир и покой.
Эта мысль пришлась Генриху по душе. Когда путешественники сделали остановку в городке Витербо, принц окончательно решил, что разыщет своих кузенов. Пусть забудут о прошлом, пусть не пытаются отомстить за смерть своего отца.
Вражде пора положить конец.
Король и Эдуард наверняка примут младших Монфоров обратно. Близился Великий пост, пора раскаяния и прощения.
Генрих решил, что завтра отправится в храм и помолится Господу об успехе своей миссии.
* * *
Когда свита французского короля въезжала в Витербо, в лица путешественников пристально вглядывались двое мужчин, затаившихся у окна таверны.
Оба были переодеты в чужое платье и приехали в Витербо специально – убедиться, сопровождает ли короля Филиппа интересующий их человек.
– Он непременно должен быть здесь, – сказал один. – Я слышал, он покинул Эдуарда, а стало быть, наверняка присоединился к свите короля. Час близок, брат.
Второй (то был Ги де Монфор) кивнул:
– Не беспокойтесь, Симон, ждать осталось недолго.
– У меня до сих пор перед глазами толпа этих негодяев. Они глумятся над головой нашего отца, гогочут, похабно ругаются… Наш отец был великим человеком…
– Говорю вам, он от нас не уйдет, – прошептал Ги.
Глаза его горели дьявольским огнем. Он был еще кровожаднее брата. Ги вспоминал детство, когда в компании принцев верховодил Генрих Корнуэлльский. Он подчинил своему влиянию Эдуарда, отвадил от наследного принца всех прочих друзей.
– Этот святоша, – процедил Ги. – Этот праведник. Благородный Генрих! Ничего, скоро мы с ним разберемся.
– Мне говорили, что Генриха Корнуэлльского не было, когда убивали нашего отца.
– Неважно. Отца убили их сторонники, и Генрих за это ответит. Смотрите-ка, кто это там?
– Ей-богу, это он!
Ги схватил брата за локоть:
– Значит, он здесь. Теперь главное – не упустить момент.
* * *
Генриху было о чем попросить Всевышнего. В первую очередь об исцелении отца; об успехах Эдуарда в Святой Земле; о мире на родине; о семейном счастье.
Рано утром в пятницу Генрих отправился в собор святого Сильвестра. Свиту он оставил на постоялом дворе, ибо хотел побыть один. С утра принц пребывал в странном расположении духа.
Пред алтарем он преклонил колени. В храме было тихо, и на душу Генриха снизошел покой.
Молясь, он услышал, как распахнулись церковные ворота, но не оглянулся, хотя по каменным плитам гулко застучали сапоги.
Внезапно Генрих услышал свое имя и обернулся. У него за спиной стояли братья Монфоры в окружении вооруженных людей.
– Тебе конец! – вскричал Ги де Монфор. – Прощайся с жизнью.
Генрих увидел, что глаза кузена налиты кровью.
– Ги… – начал было он, но Ги де Монфор свирепо рассмеялся:
– Вот тебе за смерть моего отца!
Он взмахнул мечом и отсек Генриху пальцы, которыми принц вцепился в алтарь. Покачнувшись, Генрих поднялся с колен.
– Братья мои! – вскричал он. – Сжальтесь! Я не сделал ничего дурного вашему отцу!
– Ну уж нет! – с сатанинской радостью возопил Ги. – Наш отец мертв. Что вы встали? Делайте свое дело!
Сверкнули мечи, и Генрих рухнул на пол, обливаясь кровью.
Братья Монфоры стояли над умирающим.
– Мы отомстили за нашего отца, – сказал Ги.
– Нет, милорд, – произнес один из воинов. – Над телом вашего отца надругались.
– Это верно! Поступим же и с ним подобным образом.
Люди Монфоров выволокли тело Генриха из церкви, содрали с него одежду и изрубили труп на куски.
* * *
Ричард Корнуэлльский, император Священной Римской империи, чувствовал себя безмерно усталым и больным. Апатия, приступами которой он страдал уже много лет, теперь почти не оставляла его. Ричарду нечасто сопутствовала удача в делах. Вот и управление империей оказалось для него ношей непосильной. Недавно император женился на прекрасной, юной девушке, но и это не принесло ему счастья, а лишь усилило ощущение собственной немощности и старости.
Старшему брату Генриху в жизни повезло гораздо больше. Он обладал способностью не падать духом в злую годину, быстро оправляться от потрясений. Прежде Ричард презирал брата за подобное легкомыслие, теперь же стал склоняться к мысли, что такое качество должно считаться добродетелью. Трижды Ричард был женат. И Изабелла, и Санча, и Беатриса были писаными красавицами, и все же ни с одной из них он не был по-настоящему счастлив.
Главным свершением своей жизни Ричард считал рождение двух прекрасных сыновей, Генриха и Эдмунда. Ради них император и цеплялся за уходящую жизнь. А из двоих принцев ближе ему был старший, Генрих.
Временами Ричард поражался, как мог у такого несовершенного отца появиться на свет столь безупречный сын. Должно быть, Генрих пошел в мать, а Изабелла была женщиной поистине добродетельной. На склоне лет Ричард не раз вспоминал свою первую жену и то, как скверно с ней обошелся.
Слава Богу, Генрих возвращается из Святой Земли. Ричард с самого начала был против затеи с крестовым походом, очень боялся, что сын попадет в плен к сарацинам или умрет от какой-нибудь страшной болезни. Но все обошлось, хвала Всевышнему.
Скоро Генрих вернется. Поскорей бы уж.
Раздался стук копыт – должно быть, в замок прибыл гонец. Может быть, письмо от Генриха или от Эдмунда, тоже находившегося в отъезде?
– Милорд, к вам гонец.
– Откуда?
– Из Италии.
– Значит, от Генриха! Скорее введите его.
Гонец вошел, но не произнес ни слова, а просто стоял и молчал.
– Ты привез письмо?
– Нет, милорд…
– Но ведь ты от моего сына?
Гонец молчал.
– Да что с тобой? – вскричал Ричард. – Что стряслось? Что-нибудь с Генрихом?
Он приподнялся на постели и задохнулся от острой боли в боку.
– Ну, что там?
– Несчастье, милорд.
– С сыном?
Гонец кивнул.
– С моим Генрихом? Он жив?
Посланец лишь покачал головой.
– О Боже… Мой Генрих! Нет!
– Милорд, это случилось в Витербо, в храме. Лорд Генрих пал от руки коварных убийц.
– Генриха убили? Но ведь он никому не сделал дурного!
– Его убили двоюродные братья, Ги и Симон де Монфоры. Убили в отместку за своего отца.
Ричард покачнулся, и гонец едва успел подхватить его.
– Мой сын, – бормотал император, – мой любимый сын…
* * *
Неделю император лежал, не принимая пищи и не смыкая глаз. Он невидяще смотрел в пространство, повторяя имя сына.
Затем Ричард поднялся и призвал к себе оруженосцев. Они должны были немедленно отправиться во Францию и привезти Эдмунда. Кто знает, не вздумают ли убийцы расправиться и со вторым сыном. Ричард сказал, что не успокоится до тех пор, пока Эдмунд не будет рядом с ним.
Когда Эдмунд прибыл, император обнял его и разрыдался. Потом ему снова стало хуже. Силы совсем оставили Ричарда.
Он перестал улыбаться, почти не выходил из своих покоев. Приближенные часто слышали, как император разговаривает сам с собой, поминая имя Генриха.
Тело убитого принца привезли в Англию и похоронили в Хейлесе. А однажды, холодным декабрьским утром, слуги обнаружили, что Ричард лежит в постели, безгласный и недвижный.
Больше император не поднялся, хотя прожил еще несколько месяцев. В апреле следующего года его сердце остановилось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39