Они обменялись взглядами.– А ее нет... Она ушла...– С Габриэль, – добавила Марго.– Тогда приду к ней в следующий раз. Что-нибудь случилось?Дети пожали плечами, и тут я увидела их служанку Жанну, которая возвращалась с реки, неся корзину с бельем.– Добрый день, Жанна, – сказала я.– Добрый день, мадемуазель.– Я заходила к вам, но не застала мадам Бастид дома.– Она пошла в городок.– Но она так редко выходит из дома в такое время дня.Жанна кивнула и усмехнулась:– Будем надеяться, что все в порядке.– А у вас есть основания думать, что что-то не так?– Да у меня самой есть дочка.Я страшно удивилась и подумала, что, по-видимому, не совсем правильно поняла ее, ибо она говорила на местном наречии.– Вы имеете в виду мадемуазель Габриэль...– Мадам очень расстроена, и я знаю, что она повела мадемуазель Габриэль к врачу. – Жанна воздела к небу руки. – Я молю всех святых, чтобы все обошлось, но, когда играет молодая горячая кровь, всякое может случиться.Я не могла поверить в то, на что намекала Жанна, и спросила:– Надеюсь, у мадемуазель Габриэль ничего инфекционного?Я оставила ее улыбаться про себя моей наивности и отправилась дальше. Но беспокойство заставило меня на обратном пути в замок еще раз заглянула к Бастидам.
На этот раз мадам Бастид была дома. Она выглядела расстроенной и грустной.– Я, наверное, не вовремя? – спросила я. – Лучше я пойду...– Нет, не уходите. Все равно все скоро узнают... и потом я знаю вашу порядочность. Садитесь, Даллас.Она сама тяжело опустилась в кресло. Я последовала ее примеру в полной растерянности. Мадам Бастид после долгого молчания наконец произнесла:– И чтобы такое произошло в нашей семье?!– Габриэль?Она кивнула.– Где она?– Наверху, в своей комнате. Не говорит ни слова... такая упрямая...– Она больна?– Больна... Если бы! Все, что угодно, только не это! Я бы никогда не поверила, что такое может случиться. Она не из тех девиц, которые привыкли шляться. Всегда была такой тихой и смирной девочкой.– Может быть, все можно уладить?– Надеюсь, но страшно боюсь, что Жан-Пьер ужасно разозлится на нее, когда узнает.– Бедная Габриэль! – прошептала я.– Бедная Габриэль! Я заметила, что в последнее время она сделалась строптивой, нервной, обеспокоенной... стала избегать нас. А сегодня утром, когда умывалась, ей стало плохо. К тому времени я уже кое-что заподозрила, и поэтому мы быстро отправились к врачу, который подтвердил мои наихудшие опасения.– И она отказывается назвать вам имя своего возлюбленного?Мадам Бастид кивнула.– Вот это-то меня как раз и беспокоит. Если это кто-то из молодых парней, то можно было бы постараться все сделать по закону. Но поскольку она молчит... мне кажется, что речь идет о ком – то, кто как раз и не собирается поступить как положено.Я спросила у нее, не приготовить ли ей кофе, и, к моему большому удивлению, она позволила мне отправиться в кухню. Она сидела за столом, глядя прямо перед собой невидящим взглядом. Я подала ей кофе и сказала, что могла бы отнести чашечку и Габриэль.Мадам Бастид кивнула. Я отправилась наверх и постучала в дверь.– Не надо, бабушка, – ответила Габриэль. Тогда я отворила дверь и подошла к ней, протягивая чашку дымящегося кофе. – А, это вы, Даллас.– Я принесла кофе, вы не возражаете?!Она лежала и смотрела на меня безразличным взглядом. Я взяла ее за руку. Бедная Габриэль, она сейчас была в таком же положении, как тысячи других девушек, для каждой из которых это была совершенно новая и сугубо личная трагедия.– Мы можем для вас что-нибудь сделать? – спросила я.Она отрицательно покачала головой.– Вы не можете выйти замуж и...Она снова отрицательно покачала головой и отвернулась к стене, чтобы я не могла видеть ее лица. – Он... женат? Ответа не последовало.– Ну хорошо, в таком случае, если он не может жениться на вас, вам остается только набраться терпения.– Они все будут ненавидеть меня, – прошептала Габриэль. – Все... Теперь в нашем доме уже никогда не будет, как раньше.– Это неправда, – возразила я. – Они все в шоке... потрясены, но потом все пройдет, и они успокоятся. А когда родится ребенок, все полюбят его.Она повернулась ко мне и слабо улыбнулась.– Вы всегда стараетесь сделать так, чтобы все устроилось по-хорошему, Даллас. Но здесь уже ничего нельзя сделать. Я сама, как они сказали, приготовила эту постель, и лежать в ней предстоит тоже только мне.– Но ведь есть еще кто-то, кто должен разделить с вами возникшие трудности.Но она опять замкнулась, не желая продолжать разговор.Я в грустном настроении отправилась обратно в замок, вспоминая о счастливом Рождестве, о праздничном веселье за столом у Бастидов и думая о том, как неожиданно порой меняется наша жизнь.
После свадьбы Филипп и его молодая жена отправились в Италию проводить там свой медовый месяц. А я тем временем задавала себе вопрос: теперь, когда граф так цинично сбыл Клод кузену, нашел ли он ей замену? Именно такой вариант представлялся мне наиболее разумным объяснением его отсутствия в замке.Он появился в замке незадолго до того, как Филипп и Клод должны были возвратиться после медового месяца, но, и вернувшись, не сделал попытки увидеться со мной. Я спрашивала себя, а не чувствует ли он мое неодобрительное отношение ко всему происходящему?! Хотя; собственно, его вряд ли волнует, что я думаю по этому поводу.Я была обескуражена, ибо надеялась снова поговорить с ним, и очень боялась того момента, когда должны были вернуться Филипп и его жена. Ведь Клод невзлюбила меня, а она, по моему убеждению, была из тех женщин, которые не делают секрета из своего отношения к тому или другому человеку. Возможно, придется принять предложение Филиппа – помочь мне найти другую работу.После трех недель медового месяца они возвратились в замок. И уже на следующий день мне пришлось столкнуться с Клод и еще раз убедиться в том, насколько глубоко она меня невзлюбила.Мы встретились с ней, когда я шла из галереи.– Я думала, что вы уже закончили работу, – сказала она. – Я помню, на каком этапе вы находились в рождественские праздники.– Реставрация картин – вещь чрезвычайно тонкая и кропотливая. А коллекция живописи в замке находилась в очень запущенном состоянии.– Но я полагала, что это не представит больших трудностей для специалиста.– Трудности есть всегда, но работа...– ... требует такого напряжения, что вы не можете трудиться целый день?Это был откровенный намек на то, что я попросту тяну время, чтобы продлить свое пребывание в замке!– Могу вас заверить, мадам де ла Таль, – сказала я как можно мягче, – что закончу реставрацию картин как можно быстрее.– Жаль, что вы не управитесь до бала, который мы устраиваем для друзей. Надеюсь, что вы, как и остальные люди замка, ожидаете второго бала?Она совершенно ясно дала понять, что не хотела бы видеть меня на первом балу. Хотелось крикнуть ей вслед: «Но господин граф меня уже пригласил, и пока еще он является хозяином замка!»Я пошла к себе в комнату и стала рассматривать зеленое бархатное платье. А почему бы не пойти на первый бал? Я же уже получила приглашение, и граф будет ждать меня. Разве можно отказаться от триумфа быть тепло встреченной им под откровенно враждебным взглядом новой мадам де ла Таль?Но в ночь перед балом я передумала. Он не нашел возможности увидеться со мной. Неужели я могу серьезно думать о том, что он встанет на мою сторону и выступит против своей возлюбленной – пусть даже и бывшей?!
В тот вечер, когда в замке давали первый бал, я рано легла в постель и попыталась читать. Но из зала доносились звуки музыки, и у меня перед глазами неотступно стояла одна и та же картина. На помосте, позади огромных корзин с гвоздиками, с которыми, как я видела, весь день возились садовники, играли музыканты. Я представляла себе, как граф вместе с женой своего кузена открывает бал. В своем воображении я видела себя в зеленом платье с изумрудной брошью, которую выиграла в качестве приза при охоте за сокровищами. Потом стала думать об изумрудах на портрете дамы из галереи и представлять, как в этих драгоценностях выглядела бы сама. Наверное, как настоящая графиня.Я рассмеялась и снова взялась за книгу, но никак не могла сосредоточиться. Я думала о голосах, которые слышала тогда на верхних ступенях лестницы, ведущей в подземелье, и пыталась представить себе этих двоих. Интересно, они и сейчас вместе? Наверное, поздравляют друг друга с тем, как хорошо придумали всю эту затею с браком, которая дала им теперь возможность постоянно находиться под одной крышей.Какая невероятная ситуация! И что из этого получится? Недаром имя графа связывали всегда со скандалом. Неужели он вел себя так же безрассудно и по отношению к своей жене?В коридоре около моей комнаты послышались шаги. Я прислушалась. Шаги остановились прямо у двери. Кто-то стоял перед моей комнатой.Я села в постели, не спуская с двери глаз. Неожиданно ручка двери повернулась.– Женевьева! – закричала я. – Вы меня напугали!– Извините. Я стояла за дверью, раздумывая, не спите ли вы.Она вошла и присела на кровать. Голубое бальное платье из шелка было очаровательно, но сама Женевьева выглядела насупленной и подавленной.– Противный бал! – буркнула она.– Почему?– Тетя Клод! – воскликнула Женевьева. – Но она мне не тетя. Она жена кузена Филиппа.– Говорите по-английски, – сказала я.– Когда я злюсь, то не могу говорить по-английски. Я должна думать, но, когда я злая, я не могу думать и говорить одновременно.– Но тогда, наверное, вам в голову пришли бы гораздо лучшие идеи.– О мадемуазель, вы говорите как Костяшка. Одна мысль о том, что эта женщина теперь будет жить здесь...– Почему вы ее так не любите?– Не люблю? Я ее ненавижу!– Но что она вам сделала?– Она будет здесь жить. Ни за что не осталась бы с ней под одной крышей, будь на то моя воля!– Но, Женевьева, ради Бога, не запирайте ее в камере забвения!– Нуну немедленно вытащит ее оттуда, так что нет никакого смысла.– Почему вы столь агрессивно настроены против нее? Она такая милая дама.– А мне не нравятся милые дамы. Я люблю простых, обычных, как вы.– Какой очаровательный комплимент!– Такие люди все портят.– Да она еще не успела пробыть здесь достаточно долго для того, чтобы что-нибудь испортить.– Она еще это успеет сделать, вот посмотрите! Моя мама тоже не любила «миленьких» женщин. Они ей тоже все испортили.– Но вы ничего не знаете об этом.– Нет, знаю и расскажу вам. Они часто ссорились, ссорились очень тихо и вежливо. Я всегда думала, что тихие ссоры гораздо хуже, чем шумные. Папа просто спокойно говорил ужасные вещи, и этот его сдержанный тон делал их еще более ужасными. Он говорил их так, будто это доставляло ему удовольствие... будто люди забавляли его тем, что они такие глупые. Он считал, что мама глупая. И это делало ее очень несчастной.– Женевьева, вам не следует без конца терзаться тем, что произошло много лет назад, тем более что вы многого не знаете.– Но я знаю, что он убил ее. Я знаю это!– Вы не можете этого знать.– Они сказали, что произошло самоубийство. Но она никогда бы не оставила меня одну.Я взяла ее за руки.– Не думайте об этом! – сказала я с мольбой в голосе.– Но как же не думать о том, что произошло в твоем доме. Ведь именно из-за того, что случилось когда-то, у папы нет жены. Ведь именно поэтому должен был жениться Филипп. Если бы я родилась мальчиком, все было бы по-другому. Папа не любит меня из-за того, что я не сын. Я думаю, что мой отец убил маму, и она выходит из могилы, чтобы мстить ему.– Что за чушь!– Она бродит ночью по замку вместе с другими призраками камеры забвения. Я слышала их, поэтому можете не убеждать меня в том, что их не существует.– В следующий раз, когда вы их услышите, придите и скажите мне.– Вы это серьезно, мадемуазель? Но я уже давно не слышала их. И я их не боюсь, потому что мама не позволит им причинить мне зло. Вы помните, что сами сказали об этом?– Обязательно дайте мне знать, когда услышите их в следующий раз.– Вы думаете, что мы сможем пойти и посмотреть на них, мадемуазель?– Не знаю. Сначала послушаем.Женевьева наклонилась ко мне и прошептала:– Решено.
В замке только и было разговоров, что о предстоящем бале для слуг и работников виноградников. Подготовка шла полным ходом и была более активной, чем подготовка к первому балу, который граф устраивал для своих друзей.По этому случаю я надела зеленее бархатное платье. Оно придавало мне уверенности. Я соорудила себе высокую прическу и была очень довольна своим видом.Вечером должен был состояться обед «а-ля фуршет». Предполагалось, что, когда бал будет в самом разгаре, появятся новобрачные – незаметно, без всяких церемоний, и немного потанцуют с некоторыми из приглашенных. Затем дворецкий Буланже, как бы совершенно случайно, обнаружит их в зале и провозгласит тост за здоровье молодых. Все выпьют по бокалу вина из подвалов замка – гордость Гайяра.К тому времени, когда я появилась в зале, Бастиды были уже там. Среди них находилась и Габриэль, которая выглядела очень хорошенькой, хотя и немного меланхоличной в своем бледно-голубом платье, которое она сшила своими руками.Мадам Бастид вошла под руку со своим сыном Арманом. Она тут же шепнула мне на ухо, что Жан-Пьер еще ничего не знает. Затем ко мне подошел Жан-Пьер и пригласил на танец.Когда мы танцевали, он тихо напевал мне на ухо «Кто они, эти богатые люди...».– Вот видите, даже здесь, среди всего этого великолепия, я все-таки могу петь. И это для нас, скромных и смиренных тружеников, большое событие. Не так часто нам выпадает честь танцевать в залах замка.– А разве это лучше, чем танцевать в вашем собственном доме? Мне так понравилось у вас на праздновании Рождества, и Женевьеве тоже.– Она очень странная девочка.– Я была очень рада видеть ее счастливой.Жан-Пьер мягко улыбнулся мне, а я продолжала вспоминать, как Габриэль вошла в комнату, неся на подушечке корону, и как он потом поцеловал нас, пользуясь своей привилегией, – ведь он был король на весь день.– Она стала, пожалуй, более веселой и счастливой с тех пор, как вы появились в замке, – заметил Жан-Пьер. – Да и не одна она.– Вы преувеличиваете мои заслуги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44