– Лошади выбились из сил, – пожаловался Перкар.
– Погоняй, погоняй! – обернувшись на скаку, крикнул Нгангата.
Они почти загнали лошадей, но расстояние успели проехать небольшое. В гористой стране нет прямых дорог, и скалистые хребты нагромождены там и сям. Приходилось то взбираться на крутизну, то спускаться вниз, огибать непроходимые заросли и колючие кустарники. Бока менга были исполосованы кровоточащими ссадинами, и другие лошади были не в лучшем состоянии. К его удивлению, альвы, пешие, не отставали от всадников; впрочем, самый старший сидел позади на коне Нгангаты. Перкар предложил Копательнице ехать верхом, но ей, видимо, было страшно даже приблизиться к менгу. Но скорее всего она не поняла, что сказал ей Перкар. Он не слишком привык наблюдать за альвами, и все же ему казалось, что они сильно встревожены. Даже всегда веселая Копательница была угрюма и карабкалась через камни и продиралась сквозь кустарники, не замечая собственных ссадин.
– Отчего так спешат альвы? – спросил Перкар. – Разве Балати не знает, что они не участвовали в нашей выходке?
– Как же не участвовали? Или ты оглох? Я ведь объяснял тебе, как смотрит на нас Балати. Мы все пришли с Капакой, значит, мы с ним – одно целое. Кто бы из нас ни провинился, виноватыми он считает всех, даже альвов. Я говорил тебе это, и все же ты не отказался от своей безумной затеи.
– Я не понял тебя тогда, – признался Перкар.
– Теперь поймешь. И давай оставим этот разговор, – предложил Нгангата. – Сейчас не время ссориться.
– А что, если нам разделиться? Тогда они погонятся за теми, кто на самом деле виноват.
– Нет. Тогда они переловят и убьют нас всех поодиночке. Единственный для нас выход – как можно скорее доскакать до Изменчивого. Там они не будут преследовать нас; Владыка Леса боится своего брата.
– А что сам Изменчивый? – спросил Атти. – Разве он не опасен?
– Не знаю. Но гораздо опаснее будет, если мы задержимся здесь.
Они перевалили через хребет, и Перкар увидел впереди новую цепь гор. Внизу простиралась обширная долина.
– Сейчас ехать станет легче, – с надеждой проговорил Капака.
Перкар ничего не ответил. Он мечтал об отдыхе. Доспехи и туника давили на него, как жесткая кора, и он плохо воспринимал окружающее. Глаза словно засыпаны песком, поводья выскальзывают из рук.
– Неплохо бы отдохнуть, менг, – прошептал он, потрепав коня по шее. Низко склонясь над ним, он остро ощутил запах лошади, и кроме этого запаха, казалось, в мире больше ничего не существует. Так пахло в жилище, в амбаре… Все прочее представлялось Перкару кошмаром, дурным, болезненным сном, который все длится и длится, не кончаясь. Он пришпорил мен-га, как всегда, с чувством сожаления, потому что сердце лошади всякий раз при этом начинало биться быстрее. Глаза Перкара слипались, он с неохотой открывал их, и они слипались вновь.
Он стоял возле города из белого камня по щиколотку в воде. Вода накатывалась и толкала его ноги. Взглянув вниз, он увидел ослепительно яростное отражение солнца. Почувствовав безмерную усталость, он снял с себя доспехи и одежду и лег в воду, со вздохом облегчения ощущая, как волны покачивают его.
Открыв глаза, он увидел, что рядом стоит девочка, не сводя с него огромных, черных, выразительных глаз. Вдруг она заплакала, и Перкар с ужасом понял, что слезы у нее красные, как кровь. Ручейки слез сбегали по ее подбородку, заливали грудь, и вот уже потоки крови низвергнулись в реку. Вся вода в реке превратилась в кровь, и острый запах ударил ему в голову. Перкар вскочил, но он весь был выпачкан кровью, тщетно пытаясь стереть ее с себя ладонями. Он заплакал, но и его слезы были кровью. Тогда он закричал.
Перкар проснулся, задыхаясь, сердце колотилось в груди. Долго он не мог понять, где находится, что с ним происходит. Сновидение было столь явственно, что Действительность показалась нереальной. Удивительно, как он не свалился с лошади. Все обогнали его: менг, когда хозяин уснул, сильно замедлил шаг. С неохотой Перкар стал погонять коня.
Когда он нагнал остальных, Апад переговаривался с Эрукой. Перкар удивился: Апад, после того как Нгангата сшиб его с ног, хранил угрюмое молчание.
– Перкар, – не останавливаясь, сказал Апад, – а мы уж думали, что потеряли тебя.
– Я уснул. Мне необходимо отдохнуть.
– Нам тоже, – отозвался Апад.
– Как ты себя чувствуешь, Апад? Мы тревожились за тебя.
– Небольшой отдых не помешал бы. Но и сейчас мне уже лучше. Я на какой-то миг впал в безумие, да?
Перкар пожал плечами.
– Мне никогда не приходилось убивать.
– Мне тоже, – ответил Перкар.
– До сих пор не верится. – Апад осекся, и взгляд его сделался отстраненным.
– Не думай об этом. Главное сейчас – чтобы Капака достиг реки живым и невредимым.
Эрука кивнул, но во взгляде его промелькнуло сомнение, и он понурил голову.
– Ты думаешь, Нгангата говорит верно? За нами и вправду гонится Богиня Охоты?
– Думаю, так оно и есть. Нгангата знает эту страну, знает ее богов. Глупо было бы не верить ему.
– Да, – согласился Апад. – Хотя думать об этом не хочется. Если мы выберемся отсюда живыми, то благодарить будем его.
Говорил Апад медленно, признавать правоту Нгангаты ему, по-видимому, не доставляло большого удовольствия.
– Но он должен вернуть мне мой меч. Если его предсказания верны, меч мне скоро понадобится.
– Надеюсь, они уступят. При необходимости я попрошу за тебя, – пообещал Перкар.
– Спасибо, Перкар, – растроганно сказал Апад. – Прости меня за все, что случилось. За то, что я убил ее… Ведь я думал, что…
– Лемеи толкнул тебя на это, – сказал Эрука. – Он сказал нам, что она – богиня Тигров и вот-вот может обратиться в страшное чудовище.
– Да, Лемеи, – уныло повторил Апад. – Это он виноват. Зачем он это сделал?
– Не думаю, чтобы Лемеи слишком задумывался над тем, что делает, – заметил Перкар. И, помолчав, добавил: – Впрочем, мы тоже.
После полудня небо стало темнеть. Грозовые тучи собрались над горой, и сырой, холодный ветер подул со склонов, пригибая книзу деревья. Листья переворачивались, являя свои более бледные стороны, и казались тысячами белых мошек, облепивших мертвые сучья. Вороны кружились, сердито каркая, – смоляные предвестники бури.
– Охота началась, – хмуро изрек Нгангата, – а до убежища еще далеко.
Беглецы помчались еще быстрее, и Перкар вновь удивился выносливости менга: конь, хоть его и била дрожь, ускорил свой галоп, и они полетели во весь опор через открытое пространство долины. Перкар мысленно пытался подсчитать, когда они доскачут до новой цепи холмов. И вдруг издалека до него донесся вой. Волки запели голодную песнь; их было очень много.
Вновь зарокотал гром, в котором Перкар слышал карканье огромного Ворона.
К тому времени как они добрались до холмов, волчье завывание сделалось неистовым.
– Остановимся, – крикнул Перкар Нгангате, – сделаем заслон. Ведь у нас волшебные мечи.
– Когда охотится Владыка Леса, – отозвался Нгангата, – он созывает всех богов и зверей, что здесь обитают. Всех их ты не сможешь убить, Перкар. Ты их только позабавишь.
– Значит, они настигнут нас!
– За теми холмами ущелье, по которому течет Изменчивый. Надо скорее пересечь холмы.
Перкар стиснул зубы. Эрука был бледен от страха. Апад казался необыкновенно угрюмым.
Переходя ручей вброд, они напоили лошадей. Нгангата, нагнувшись, достал привязанный к седлу колчан. Взяв лук, он натянул тетиву; Атти последовал его примеру. Перкар с отчаянием наблюдал за ними. Он тоже мог бы стрелять из лука, но, сидя в седле, наверняка бы свалился с лошади.
Нахмурившись, Нгангата отвязал от седла меч, который отнял у Апада.
– Апад, – позвал Нгангата и протянул ему меч в ножнах. Апад принял меч и в знак благодарности склонил голову.
– Пираку да пребудет с тобой, Нгангата, – молвил он растроганно.
Нгангата понимающе кивнул.
– Не позволяйте коням наедаться до отвала, – предупредил он. – А то им будет трудно скакать.
Менг часто спотыкался, взбираясь на крутой склон. Вдруг обе передние ноги у него подкосились, и он чуть не перекатился через Перкара, пытавшегося осадить назад. Перкар спешился и побежал, держа дрожащего коня за поводья. Он значительно отстал от альвов, которые бежали из последних сил. Они держались сплоченно, самые сильные мужчины чуть в стороне, с копьями в руках. Перкар мельком оглядел альвов: обувь из оленьей кожи успела изодраться в клочья, ноги уже в кровь сбиты.
Крутизна склона все увеличивалась, почва стала каменистой. Лошади поскальзывались, и Перкар тоже едва держался на ногах. Волки уже близко; менга, почуявшего волчий запах, била нервная дрожь, но испуган он не был. Бросив взгляд вниз, Перкар заметил, как серые стаи одна за другой приближаются к подножию холмов. Вскоре их можно было уже видеть в просветах между деревьями.
Волки ринулись в лес в несметном количестве, но самое страшное то, что среди них сама Охотница – даже отсюда было видно, как горят ее зеленые глаза. Ветвистые рога богини – черны, в руках костяной лук. Богиня восседала на Льве, но это был Лев среди львов, в три раза крупнее обыкновенного льва, с золотистой шерстью, испещренной черными полосами. Точнее, это была Львица, еще одна Охотница.
На плече у всадницы сидел бог-Ворон. Свита ее состояла из тигров с огромными клыками и кабанов размером с быка. На некоторых тиграх и кабанах также ехали верхом звероподобные люди, которые, возможно, и не являлись людьми. Одеты они были в медвежьи шкуры; Перкар предположил, что это скорее всего неведомые ему Горные боги.
Вдруг Перкар осознал, что он смотрит на них как зачарованный, а Копательница отчаянно дергает его за рукав, чтобы вывести из забытья.
Склон стал более пологим, и Перкар опять вскочил в седло. Волки уже почти нагнали их и теперь обходили, намереваясь, вероятно, взять в кольцо. Нгангата привстал на седле; одну за другой он пускал стрелы. За каждой пущенной стрелой следовал вой раненого зверя.
Перкар вытащил меч из ножен.
– Ты даровал мне зрение, когда меня окружала тьма, – сказал он, – что ты дашь мне сейчас?
– Я залечу твои раны, – прозвучал ответный голос прямо у него над ухом.
Перкар коснулся своего плеча. Оно уже совсем не болело, и рана, к его удивлению, превратилась в едва заметный рубец. Только пробоина в кольчуге свидетельствовала о том, что демон на самом деле напал на него, это был не сон.
– Я обезвредил яд, – заверил его волшебный меч.
– Яд?
– В ране был яд.
– А ты можешь убивать богов? Сможешь убить Охотницу и Ворона?
– Я всего только оружие. По собственной воле я никого не могу убить. В руках опытного бойца я действительно могу убить бога. Но я не могу придать тебе ни силы, ни сноровки, не могу сделать тебя искуснее.
– Но ты сделал острее мое зрение, помог мне различить опасность…
– Да. Но бога не убьешь одним ударом. Ты должен перерубить душевные нити, которыми обвязано сердце, а это не так-то просто. Душевные нити эти крепки, как сталь, и перерубить их можно только по одной.
– Сколько их?
– Обычно семь.
Перкар спросил, не сумеет ли меч исцелять его раны достаточно быстро, пока он сражается с Охотницей.
– Я исцеляю твои раны, скрепляя твое сердце моими душевными нитями. Если боги заметят это, они станут перерубать их. Тогда я буду отделен от твоего сердца, и ты умрешь.
– Ты сделаешь меня подобным богу?
Перкар услышал постукивание и понял, что меч смеется.
– Но только не Горной Богине. Она всегда превзойдет тебя в силе и ловкости и перерубит душевные нити вокруг твоего сердца, как конский волос. Но если ты застанешь ее спящей…
– Спящей я ее никогда не застану. И потом, с ней всегда ее свора…
– Что ж, тогда я не знаю, в чьих руках вскоре окажусь.
Впереди Нгангата и Атти почти одновременно выпускали стрелу за стрелой. Последний рывок – и беглецы наконец оказались на гребне холма, Перкар и альвы взобрались последними. Склоны холма не слишком густо поросли лесом; за скалы цеплялись только жесткие, узловатые растения. Погоня выглядела как обширный поток, подернутый рябью, или как копошащаяся лавина муравьев. Охотница ехала позади всех. Атти приложил к луку стрелу и пустил ее.
Затаив дыхание, Перкар взглянул вниз. Нгангата тоже выстрелил. Богиня вздрогнула, когда стрела Атти вонзилась ей в грудь, и едва не свалилась на землю, когда в плечо ей угодила стрела Нгангаты. Перкар заметил, как сверкнули ее зубы в яростной, хищной усмешке. Она натянула тетиву своего лука.
Мгновение – и Атти рухнул: горло его пронзила стрела с черным оперением. С ужасом Перкар наблюдал, как его рыжеволосый соратник бьется оземь.
– Наверх! – завопил Нгангата. – За гребень!
– Поднимите Атти! – приказал Капака.
– Он уже мертв, – ответил Нгангата.
Атти был еще жив, но судороги уже затихали. Стрела пробила крупную артерию, и кровь хлестала фонтаном. Перкар, пришпорив коня, перевалил за гребень холма. Все остальные были уже там.
Внизу простиралась обширная котловина, куда со склонов гор и холмов стекала вода. По ней пролегало русло потока, который пока еще не открылся их взору. Но не было никаких сомнений – там, внизу, могучая река, Изменчивый. Однако до нее еще было далеко. Перкару как-то однажды приснилось, будто он находится под водой и, задерживая дыхание, вглядывается в речную поверхность, сознавая при этом, что никогда не вынырнет. В теперешнем их положении было что-то похожее. Склоны и дно ущелья были гладкими, на них почти ничего не росло, и пересечь их верхом было бы нетрудно. Но кони устали, погоня должна была вот-вот настигнуть беглецов. При мысли о том, что убежище близко, но недостижимо, у Перкара болезненно сжималось сердце.
Солнце пробилось сквозь облака и бросило на поверхность реки золотые блики. Перкару казалось насмешкой судьбы, что при первой же встрече со своим давним врагом он вынужден искать у него спасения.
Все, кроме Апада и альвов, опередили Перкара, быстро спускаясь вниз по склону. Испугавшись за Апада, Перкар оглянулся. К счастью, Апад был жив, он стоял неподалеку. Альвы также остановились, собравшись в кружок;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51